Пятый Мародер. Курс 1

      Близилось Рождество, и Гермиона с каждым днём становилась всё хмурее. Для неё каждый праздник был адским испытанием — взять хотя бы её двенадцатый день рождения, который она провела в одиночестве, зарывшись в книги, не получив ни единого поздравления и подарка. Больше всего ей было больно от того, что мама и папа не смогут поздравить её никогда, что теперь это её удел — быть одинокой и никому не нужной в свой памятный день. К тому же она вообще не знала, стоит ли ей праздновать этот день, ведь, по сути, до её рождения ещё целых восемь лет. Поэтому-то она никому ничего не сказала, просидев допоздна в этот вечер в библиотеке и свернувшись калачиком за задёрнутым пологом у себя в комнате.       Теперь же близился большой семейный праздник, которого все студенты ждали с предвкушением, обсуждая подарки, наряды и встречу с родителями и близкими. Сердце маленькой волшебницы болезненно сжималось, когда она думала о том, что ей предстоит провести в этом огромном замке все рождественские каникулы одной, без однокурсниц, что сводили её с ума по утрам своей нерасторопностью, и однокурсников, что стали частью её волшебного мира сначала незаметно, а потом с каждым днём всё увереннее занимая место в её душе и сердце. Взять хотя бы её каждодневное общение с Римусом в библиотеке, когда они там вместе выполняли домашние задания. И перебранки с Джеймсом и Сириусом, которые проходили у них скорее по привычке, потому как после ночи на озере и последующие несколько дней в Больничном Крыле не могли оставить их друг к другу равнодушными. Сколько не пыталась Гермиона на них злиться, у неё всё равно ничего не получалось, они тогда друг другу спасли жизни, и пусть в это они ввязались сами, факт остаётся фактом: теперь они подружились.       Вернувшись почти благополучно в свою спальню в ту ночь, а точнее сказать, утро, девочка, едва раздевшись, заползла под одеяло и провалилась в сон. Проснулась она от жуткого холода и того, что её била дрожь, сотрясающая все внутренности. Грейнджер боялась даже вылезти из под одеяла, так обжигал своим холодом воздух спальни для девочек. Попытавшись сглотнуть, она почувствовала резь в горле и от этого даже выступили слёзы на глазах. А порывистый лающий кашель уточнил осознание ею того, что она простыла, искупавшись в ледяной воде Чёрного озера. От боли и обиды захотелось заплакать, но она могла винить кого угодно, но по сути была виновата только она сама. Никто не тащил её туда силком, никто не заставлял идти сквозь холодный ветер в одной лишь мантии, и никто не толкал её на хрупкий лёд. Она молча лежала, терпя всё это, пока не потеряла сознание и не смогла откликнуться на зов Лили, которая решила её разбудить на завтрак. Вот так она и попала в Больничное Крыло, хотя считала, что эта болезнь лучшее ей наказание за безрассудные поступки. Сколько времени она провела койке под присмотром мисс Гамильтон, пока не пришла наконец в себя и не смогла нормально соображать, девочка не знала. — Ох, милая, — всплеснула руками полноватая молодая женщина и поспешила подать ей стакан с водой. — Наконец-то ты очнулась, мы уже начали волноваться. И где вы только умудрились так простыть мисс? — Голос её был суровым, но Гермионе в тот момент показалось, что это самые замечательные слова, которые она могла бы когда-нибудь услышать.       Сделав несколько глотков живительной влаги, девочка поспешила опуститься на подушки и расслабиться, так как всё тело ломило и двигаться совсем не хотелось. Она не ответила колдосестре, но той, по всей видимости, этого и не было нужно. Она промокнула пот со лба гриффиндорки и быстро удалилась что-то бормоча себе под нос. — С пробуждением, — раздался мальчишеский голос справа от Гермионы, и она невольно повернула в ту сторону голову. Там, на соседней койке, полусидел Джеймс Поттер, которого так рьяно кинулась спасать тогда на озере девочка. Он был бледен и лежал в пижаме, что могло означать только одно — он тоже заболел, так же, как и она сама. — Спасибо, — проскрипела хриплым голосом Грейнджер и попыталась улыбнуться, но это правда очень плохо получилось. — Давно я тут? — В голове упрямо закрутились невесёлые мысли об учёбе, об уроках и домашних заданиях. Захотелось застонать от досады за то, что приходится столько всего пропускать, и как она только потом сумеет наверстать всё это? — Два дня, — слегка улыбнулся Поттер. — Ну, из тех, что я сам тут в здравии. — Он хотел что-то ещё сказать, девочка видела, как он мялся, но тут открылась дверь и в лазарет ворвался Сириус Блэк. Ну конечно, как же без него. — Здорово, друг! — воскликнул он, плюхаясь на кровать Джеймса. — Как ты сегодня? Всё ещё хлюпаешь носом или пора выписываться? — Он был весел и похоже его совсем не задевало такое близкое соседство с Гермионой, как раньше. — Ну и хлюпик же ты. Я вон день повалялся на этих неудобных койках, хлебнул пару зелий и здоров, как сотня гиппогрифов.       Поттер неопределённо хмыкнул и широко улыбнулся другу, выражая радость, но ничего не говоря тому в ответ. А тот и не ждал ничего, потому что ему просто было скучно все эти дни одному слоняться по школе. Он беззаботно болтал ногами, свисавшими с кровати и не достававшими до пола, ероша и без того лохматые волосы друга. — Кстати, — Блэк вдруг обернулся и посмотрел через плечо на однокурсницу, будто только заметил. — Привет, Грейнджер, ты проснулась? А то как спящая красавица лежала тут и глаз не открывала. — Девочка опешила, во все глаза глядя на Сириуса и поражаясь тому, что он вообще с ней заговорил. Да не просто заговорил, а тон его был не такой как обычно, а какой-то более миролюбивый, хотя язвительности в нём всё же хватало. — Хотя на красавицу ты похожа меньше всего. Если бы была сказка "Спящая дурнушка", то тут, пожалуй, было бы про тебя. — Сириус, — одёрнул друга Поттер, хватая того за рукав и садясь в кровати. — Давай не будем начинать, мы же договаривались. — Он говорил приглушённо, чтобы Гермиона не услышала, но она всё же разобрала, что он сказал. Ей были приятны его слова, и они помогли стерпеть ту горечь, что стала подниматься в ней от грубости Блэка, что никак не мог сдержать свой словесный понос. — Ладно, — отмахнулся тот, и снова повернулся к девочке. — Грейнджер, ты это... прости что ли... — сказав это, он резко отвернулся. — Доволен? — Кинул он Джеймсу, перестав болтать ногами и не глядя больше на него.       Сказать, что она была поражена, это не сказать ничего. Это же надо, Сириус Блэк попросил у неё прощения за то, что перед этим оскорбил, обозвав её дурнушкой. От этого даже во рту пересохло, а язык будто присох к нёбу. — Хорошо, Сириус, — смогла всё же проговорить Гермиона, которая считала, что нельзя оставлять без ответа такие моменты, пусть это и не было вполне искренне с его стороны.       Тот фыркнул, даже не повернувшись, но этого ей и не нужно было, она и так уже мягче стала к нему относиться. А к Поттеру и подавно, в конце концов, он никогда особой грубости с ней себе не позволял, да и не выводил ей никогда из себя. — Ладно, ты тут отдыхай, а я пожалуй пойду, скоро урок Трансфигурации, — сказал Блэк и кинул при последних словах загадочный взгляд на однокурсницу, которая при этом залилась краской и заволновалась, вновь вернувшись к своим невесёлым мыслям по поводу пропусков занятий и несделанного домашнего задания. До зуда в непослушных волосах захотелось вскочить с кровати и отправиться учиться.       Как только Сириус скрылся за дверью, Джеймс повернулся к девочке, широко улыбаясь. Всё в его виде говорило о том, что он не питает к ней ничего плохого и явно хочет поговорить о чём-то. Это смутило Грейнджер ещё больше, и она поспешила отвернуться, пытаясь придать лицу прежнее выражение, такое, какое у неё бывало, когда она с ними общалась. — Грейнджер... эмм... — начал как-то неуверенно Поттер, стараясь вернуть внимание однокурсницы. — Гермиона... — На этом девочка не выдержала и обернулась, удивлённая тем, что услышала из его уст своё имя. — Спасибо, что спасла меня. — Криво улыбаясь и краснея, смог наконец выговорить мальчик. — Если бы не ты, то кормил бы я рыб на дне озера. — О... — гриффиндорка в свою очередь тоже залилась краской, то ли от смущения, то ли от удовольствия при этих словах. — Но ведь это Хагрид вытащил нас. Если бы не он, то мы потонули бы вместе. — Она отчаянно нервничала, что выдавало теребение края одеяла дрожащими пальцами. — Всё равно, тебе большое спасибо за то, что бросилась в пролом за мной. А ведь ты была так легко одета. Вот и болеешь серьёзней меня, — Поттер пожал плечами и виновато улыбнулся. — Конечно, если бы лесника не оказалось рядом, то мы бы не смогли продержаться, окоченев. Кстати, Сириус тебе тоже благодарен... Просто он... ну, не умеет спасибо говорить.       Грейнджер смотрела во все глаза на мальчишку, который буквально пару дней назад издевался над ней и обзывался, теперь же он просил прощения, и на лице его была настоящая вина. Кто бы сказал ей об этом тогда, она бы рассмеялась тому человеку в лицо и покрутила бы пальцем у виска. — Джеймс, вам не нужно благодарить меня. Так поступил бы каждый на моём месте, — расправляя складки на одеяле, она боялась посмотреть на однокурсника, чтобы он не заметил, как у её сверкают глаза и как ей приятно. — Ты не права, — мальчишка соскочил со своей кровати и подбежал к ней. — Ты не права, не каждый кинулся бы спасать того, кто измывался над ним так долго, как это делали мы. — Он говорил это так запальчиво, что Гермионе не приходилось усомниться в его словах. — Я бы точно не стал... — Пробурчал он под конец еле слышно. — Прости нас, мы были не правы, ты очень хорошая.       Грейнджер, слышавшая все его слова, покраснела до корней волос, но всё же не смогла спокойно смотреть на него, так как она не пропустила ни единого его слова, и некоторые ей не понравились. Она положила свою маленькую ладошку на руку мальчика и заглянула тому в глаза, тепло улыбаясь. — Нет, Джеймс, ты бы не смог спокойно смотреть, если бы на твоих глазах кто-либо погибал. И не надо так на себя наговаривать, ты хороший, я это знаю, — при этих словах и прикосновении мальчуган продолжал виновато улыбаться, но девочку не отталкивал. — Задиристый и порой невыносимый, но очень хороший. Иначе шляпа не распределила бы тебя на Гриффиндор, ведь так?       Мальчишка хотел что-то ещё сказать, но в это время дверь Больничного Крыла открылась и на пороге появилась рыжеволосая девчушка, испуганно осматривающаяся по сторонам. Гермиона помахала ей, привлекая внимание, а Поттер, хмыкнув, поспешил удалиться подальше, потому что как и большинство мальчиков не любил трескотню девчонок. — Гермиона! — Лили бросилась к подруге и порывисто обняла, прижимая к себе и окутывая ореолом своих пушистых волос, светящихся в свете солнечных лучей, что заглядывали в узкие окна. — Мы так волновались за тебя, мисс Гамильтон не пускала нас к тебе, потому что ты не приходила в себя. — Она говорила это в своей обычной манере тараторить, чем заставила Грейнджер улыбнуться. — А тут пришёл этот, — она кинула быстрый взгляд на Джеймса, — Блэк и сказал, что ты проснулась. Как ты себя чувствуешь? Где ты умудрилась так заболеть? Это же не просто простуда! Бедная Гермиона. — Она в очередной раз обхватила своими худенькими ручками плечи подруги и бросила мимолётный взгляд в сторону дверей. — Так ведь нельзя, можно осложнения получить. О чём ты только думала. Наверняка ходила без шарфа на улицу. Ох, говорила же я тебе, что себя беречь надо. Теперь вот лежишь тут, а мы там... — Эванс покраснела, снова мельком глянув на двери.       Грейнджер, до этого не решавшаяся вставить и слова, да просто и не смогла бы этого сделать, жестом остановила бесконечный поток слов изо рта маленького рыжика, призывая послушать себя. Она была уверена, что все эти взгляды неспроста, наверняка там прячется, ожидая свою подругу хмурый курносый слизеринец, с которым Лили упорно, несмотря на негатив со стороны других, продолжала общаться. — Ты можешь позвать Северуса, — улыбнулась Гермиона. — Я тоже хочу с ним повидаться. Как там дела с уроками, кстати?       Но Эванс её уже не слушала, метнувшись огненной молнией к двери и затаскивая внутрь упирающегося черноволосого мальчишку. Поттер сверкнул неприятным взглядом, но Гермиона успела перехватить его гневную и возможно ругательную речь, привстав с кровати и покачав головой. Тот фыркнул и отошёл к окну, показывая своё отношение ко всему этому хмурым лицом и напряжёнными плечами.

***

      С того дня прошло уже несколько недель, которые принесли Гермионе много новых эмоций и вообще шокировали своей необычностью. Если рассматривать всё подробно, то можно сказать, что то нарушение правил, которое стоило ей нескольких дней в Больничном Крыле, сблизили её с Джеймсом Поттером и исправили открытый негатив со стороны Сириуса Блэка в сторону лёгких насмешек и хорошо прикрытого раздражения. Теперь никто не задирал её на уроках, не насмехался над её вечно поднятой рукой, в желании ответить на каждый из поставленных вопросов. Да и в гостиной стало значительно свободнее дышать, потому как задираться мальчишки не желали, по крайней мере не через такой короткий срок, после спасения от ледяной воды. Хотя, по их лицам гриффиндорка видела, что они не прочь нарушить правила вновь и уж точно придумывают очередную каверзу, которая случилась прямо перед матчем по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином.       В тот день Гермиона была занята намного больше обычного, потому что, помимо заданий учителей, она вдруг решила вести подробный дневник, стараясь отслеживать все изменения в мире из газет, а также вписывая свои воспоминания из прочитанного и утерянного учебника. Теперь-то она поняла, куда он делся и почему ни у кого не было такого же, а многого в тех книгах не было, ведь она была из будущего, и это накладывало свой определённый отпечаток. Нужно было всё систематизировать и, по возможности, что-то исправить, либо постараться избежать вмешательства. Она была уверена, что её помощь пригодится этим людям из далёкого прошлого, в котором она волею случая оказалась. И именно этим она сейчас занималась, сидя в полумраке библиотеки, склонившись над листами толстой тетради и поспешно водя по ним пером, чтобы ничего не упустить, пока из памяти не выветрились те даты и данные, которые она учила перед первым сентября. Она так погрузилась в свои мысли, что совершенно не заметила, как мимо проскользнули две мальчишеские фигуры, о чём-то шумно перешёптываясь. Но то, что произошло вскоре после этого, уже не могло оставить маленькую гриффиндорку спокойной.       От дальних стеллажей раздались крики и шум борьбы, затем звуки падения и шелест страниц. Девочка моментально среагировала, метнувшись в ту сторону и уверенно заглянула в один из проходов. У противоположной стороны прохода стояли Поттер и Блэк, заливисто хохоча и размахивая своими волшебными палочками из стороны в сторону, словно что-то наколдовывая. Присмотревшись, Гермиона заметила, что это так и было, они заколдовали заклинанием левитации книги, и те парили на разной высоте над полом, периодически с грохотом падая на пол, а на их место с полок вылетали новые и, так же полетав, устремлялись вниз. Таким вот образом посередине прохода между стеллажами уже образовалась небольшая горка. — Вы что это тут делаете?— возмущённо сведя брови в одну линию, сказала Грейнджер, сложив руки на груди. — Опять устраиваете беспорядки? — Она посмотрела на мальчишек суровым взглядом, но тем, похоже, было всё равно на её слова. — Когда это мы устраивали беспорядки? — хмыкнул Блэк, толкнув друга локтем в бок. — Мы всегда мирно путешествуем, никого не трогая. Ты чего-то путаешь, Грейнджер. — И мальчишка, сверкнув серыми глазами, вновь поднял палочку и произнёс заклинание левитации. — А сейчас по вашему что вы делаете? — возмутилась девочка, наступая на мальчишек. — Неужели вам мало наказаний? Почему вы не можете вести себя как благовоспитанные люди?       Придвигаясь к однокурсникам, она подошла почти в плотную к высившейся груде книг, продолжая сверкать глазами в надежде, что мальчишки примут её слова к сведению и перестанут таким образом себя вести. Ведь это просто кощунство, так обращаться с книгами, из которых можно подчерпнуть столько интересной информации. Кроме того, если грозная блюстительница порядка в библиотеке мадам Пинс обнаружит их тут, то им несдобровать, им придётся ой как нелегко, уж она-то не оставит подобные действия безнаказанными. — Иди куда шла, Грейнджер, — отмахнулся Блэк. — Ты вечно портишь нам всё веселье. Не даром у тебя нет ни одной подруги, ты любого загонишь в могилу своим занудством.       Гермиона вспыхнула и уже хотела было разразиться очередной тирадой, как книжная гора зашевелилась, будто вулкан, готовящийся к извержению. Быстро захлопав глазами и едва сдержав крик, гриффиндорка быстро отпрыгнула в сторону от греха подальше. Сердце подскочило к горлу и забилось птицей, иссушив всё во рту и сделав невозможным нормально глотать. Через мгновение из под книг показалась черноволосая голова с крючковатым носом, в которой она без труда узнала друга Лили Эванс. Слизеринец, Снейп, пыхтел от негодования, дрожащей рукой направляя палочку на двух мальчишек, с явным намерением отомстить за своё унижение. Грейнджер почти застонала, понимая что тут произошло и, что грозится произойти сейчас. — Северус, не стоит обращать на них внимания, — проговорила она, подходя к мальчику и кладя руку на его костлявое плечико. — Не уподобляйся им. — Гриффиндорка сверкнула осуждающим взглядом в сторону Поттера и Блэка. — Они настоящие идиоты.       Она хотела уже было развернуть Северуса и проследовать с ним к выходу из библиотеки, чтобы поскорее спасти эту троицу от драки. Но не тут-то было, Блэк не желал мириться с потерей мальчика для битья и вообще не желал мириться с тем, что последнее слово осталось за ней. Он быстро перескочил через книги, оказавшись совсем близко к гриффиндорке и слизеринцу. — А что, Нюниус, хорошо, наверное, прятаться за этой косматой девчонкой? — он криво ухмыльнулся, осознавая, что это заденет любого мальчишку. — Теперь понимаю почему ты всё время трёшься возле наших девчонок. Ты слабак, а они у нас защитницы всех слабых и убогих. — Сириус расхохотался, а за ним следом и Джеймс. В то время, как Северус шумно задышал от едва сдерживаемого гнева, сжимая кулаки и кусая губы, словно готовясь напасть на них. — Замолчите! — воскликнула Гермиона, топая ножкой и вставая перед Снейпом, чтобы оградить не только его от гриффиндорцев, но и их от него. — Вы ничего не знаете! Вы просто два невозможных грубияна! Убирайтесь отсюда, пока я не позвала мадам Пинс и не рассказала, что вы тут вытворяли. — Я думал, у тебя благоразумия больше стало после купания, — сверкнул злым взглядом Блэк, — а ты всё так же продолжаешь быть занудной выскочкой, которая лезет всегда не в своё дело. — Пойдём отсюда, Джеймс, пусть эта парочка хлюпиков тут остаётся один на один. Глядишь, они друг друга сами с ума сведут и нам больше не придётся видеть их рож на Зельеварении.       Грейнджер задохнулась возмущением, а те уже отвернулись от неё и пошагали прочь от груды книг, на которую падала последняя пара левитируемых фолиантов. Проводив их суровым взглядом, девочка с улыбкой повернулась к слизеринцу, что хмуро смотрел на неё. — Ну, вот, Северус, они не будут тебя больше доставать, — она похлопала мальчика по плечу, на что тот отреагировал весьма грубо, скинув ладошку Гермионы и, зло сверкнув глазами, сказал: — Отстань уже от меня! Что ты привязалась? Думаешь мне нужно твоё заступничество? Да чёрта с два! — Снейп сильно толкнул гриффиндорку, проходя мимо. — И не лезь уже, на самом-то деле. Послушай хоть этих идиотов, если своих мозгов не хватает.       Грейнджер стояла, как громом поражённая, чувствуя, что предательские слёзы так и норовят брызнуть из глаз. Она привыкла к выходкам Блэка и уже почти не обращала на них внимания, они даже вполовину не трогали её, как вот эти слова Северуса, что он бросил только что. Всё внутри будто задеревенело, сразу в голову полезли и слова Сириуса о том, что она одинока и такой и останется, потому что слишком любопытна. Маленькая волшебница больно закусила губу и опустилась на книги, забыв о том, что так с ними обращаться никак нельзя. А она-то надеялась, что её плохие отношения с парочкой безобразников улучшились хоть немного, а оказывается, это просто чувство благодарности со стороны Поттера и ничего больше.

***

      После того случая Гермиона несколько раз пыталась поговорить с Северусом, но тот только сурово сводил брови и смотрел на неё колючим взглядом чёрных, как ночь, глаз. Она даже хотела уже попросить помощи у Лили, с которой тот продолжал всё так же хорошо общаться, да только она была слишком гордой, чтобы просить кого-то помочь ей. Вот и ходила, чувствуя безграничную вину и такое же безграничное одиночество. Ведь даже Блэк с Поттером перестали на неё совсем обращать внимание, просто абсолютно не замечали, даже когда она намеренно громко комментировала их неправильное поведение. Она будто стала для всех невидимкой, которую замечали лишь девчонки, с которыми она делила спальню, и то только тогда, когда нужно было спросить совета по домашним заданиям. Хотелось плакать и стенать, но она держалась, с каждым днём всё больше погружаясь в чтение, отгораживаясь от окружающих ещё большей стеной, пропадая в библиотеке до самого отбоя, чертя диаграммы, исписывая свитки пергамента и заполняя уже второй блокнот с данными о прошлом, вернее сказать для этой реальности о будущем. — Гермиона, ты так себя в могилу сведёшь, — качала головой Эванс, встречая подругу в очередной раз в гостиной факультета, которая возвращалась естественно из библиотеки. — Так нельзя. Нужно ведь и отдыхать, всего за раз не выучишь.       Грейнджер лишь покачала головой, проходя мимо рыжеволосой девочки, направляясь в спальню для девочек. Она и правда чувствовала себя уставшей и разбитой, поэтому мечтала о мягкой подушке и тёплом одеяле, ведь был уже конец ноября и в библиотеке холод окутывал настолько, что сковывал движения. От одного воспоминания об этом по телу девочки побежали мурашки, и она поёжилась, кутаясь в мантию. В этот момент в гостиную ввалились, смеясь, ненавистные мальчишки, чем взбесили девочку почему-то. Она вдруг повернулась к ним лицом, скидывая переполненную книгами сумку с плеча и упирая руки в бока. — Где вы шлялись? — гневно вскрикнула она. — Уже десять минут, как отбой! — О том, что она зашла всего пару минут назад, естественно им знать было не обязательно. — Почему вы всегда идёте наперекор правилам? Почему из-за вас у нашего факультета всегда проблемы? — Она глубоко задышала, даже не обращая внимания на то, что Лили упорно дёргала её за рукав, пытаясь образумить. Мальчишки же застыли от неожиданности, давно они не сталкивались с Гермионой вот так, и давно не слышали от неё такой пламенной речи, вообще они наблюдали, как она с каждым днём всё больше погружалась в себя и теряла все свои возможные варианты для общения. — Я так стараюсь... и Лили тоже. А вы? Вам совершенно плевать на всех, кроме самих себя. Вы просто невообразимые оболтусы! Не понимаю, как Шляпа распределила вас на Гриффиндор, вам самое место на Пуффендуе. — Маленькая волшебница раздражённо поправила свои наэлектризованные каштановые волосы и, фыркнув, подхватила свою сумку, поспешив покинуть гостиную. — Я буду говорить с профессором МакГонагалл, чтобы вам назначили отработку за прогулы и.. вообще за все ваши пакости, что вы проделываете с другими студентами.       Выпустив пар, Гермиона словно почувствовала облегчение и поэтому прилив сил. Она уже стала подниматься по ступенькам, когда её нагнал обиженный голос Поттера, который шёл за ней, и как ни странно за ним следом шла Лили, сложившая руки на груди и что-то яростно шепчущая Блэку. — Тебе не кажется что ты тоже переходишь границу, Гермиона? — спросил Джеймс, поправляя сползающие на кончик носа очки. — Мы ведь ничего такого плохого не сделали сейчас, чтобы ты просила наказать нас. Я думал, что ты лучше, ведь мы так славно поговорили тогда в Больничном крыле и даже решили, кажется, все наши разногласия. — Мальчишка остановился у лестницы, внимательно глядя в слегка растерянное лицо Грейнджер, в то время как та была настолько поражена таким обращением к себе, что была не в силах развернуться и уйти к себе, чтобы не слушать ничего из уст хулигана. — Мы даже не трогали тебя совсем, хотя ты продолжала изо дня в день занудствовать, — продолжал он, не обращая внимания, как в этот момент за его спиной громко фыркнул Сириус. — Не будь такой, прошу не будь. И... заведи себе уже друзей, а то так ты скоро и на профессоров кидаться начнёшь. — У меня есть друзья, если вы хотите знать об этом, — упрямо воскликнула Гермиона, но голос под конец дрогнул, выдавая волнение и слёзы, готовые сорваться вот-вот. — И вообще вам-то какое дело? Следите за собой. И... и у меня много больше причин пожаловаться МакГонагалл, чем вы себе представляете. — Всё, ты меня достала! — вспылил Блэк, вырываясь из цепких пальцев Лили, которая пыталась всё это время его удержать и дать Поттеру поговорить с Грейнджер. — Джеймс, оставь ты эту ненормальную в покое. И, ты уж прости, но больше я себя сдерживать не собираюсь. Она достала! — Он спешно подошёл к другу и оттащил того от лестницы. — И я же говорил тебе, что плохая идея завязать дружбу с этой помешанной на книжках выскочке.       И он утащил растрёпанного и немного растерянного мальчишку в комнату для мальчиков, оставляя поражённую Гермиону стоять в той же позе. Она никак не могла поверить, что ей хотели предложить дружбу, тем более Поттер и Блэк. А ведь у неё и в прежней школе не было друзей, так, пара приятельниц, которые общались с ней только из-за того, что она помогала им выполнять домашние задания. И вот сейчас, когда кто-то сам хотел подружиться с ней и не из-за домашнего задания, она повела себя весьма неправильно. Хотя откуда ей было знать, что там у них в голове, ведь они всегда только и думают, что об учинении беспорядков. Гриффиндорка широко распахнутыми глазами посмотрела на Эванс и поспешила убежать в спальню, в надежде скрыть рвущиеся наружу рыдания.       — Так, успокойся, Гермиона, — пытаясь унять дрожь во всём теле после слёз, убеждала себя маленькая волшебница, закусив губу и стараясь не обращать внимания на шепотки за задвинутым пологом. Наверняка девчонки обсуждают её теперешнее положение и причину рыданий. — Нет причин для слёз. Совсем. Нужно просто как и раньше усиленно учиться, чтобы стать лучшей ученицей, чтобы всем доказать, что ты чего-то стоишь. Спокойно. Просто забудь об этих глупых мальчишках. — Она со злостью стёрла слезинки со щёк. —Они не достойны ни единой твоей слезинки. Больше никогда не позволяй им обидеть себя. Больше никогда не плачь из-за них. — Перестав глотать слёзы, Грейнджер быстро села и стала раздеваться. Это всё не может послужить причиной тому, что она не выспится и пропустит занятия.

***

      Дни потянулись нестерпимо медленно, мучая одинокую девочку, которая всё чаще задумывалась о том, а были ли бы у неё друзья в том мире, который она покинула? Смогла бы она там с кем-то общаться, а не просиживать всё свободное время за учебниками? Или же у неё на роду написано, что она по жизни будет идти одна? Это мучило её, вместе с тем заставляя вспоминать мамину улыбку, игры с отцом, тёплые объятия перед телевизором за просмотром весёлой комедии. Она страдала, погружаясь в беспроглядную пучину отчаяния, и не замечая тщетных попыток маленькой рыжей девочки, вывести её из состояния депрессии. Конечно они обе не знали подобного термина, но каждая чувствовала, что что-то плохое сгущается над хрупкой, но очень упрямой волшебницей.       Дошло до того, что даже профессора уже не могли игнорировать её изнурённого вида и яростного, на грани помешанности, увлечения чтением. Поэтому профессор МакГонагалл собственноручно увела её в Больничное Крыло и совершенно не пожелала слушать никакие увещевания в свой защиту от этой маленькой волшебницы, что пыталась кому-то и чего-то доказать. Несколькими минутами позже, когда мисс Гамильтон влила в неё несколько, весьма неприятных на вкус, зелий, пришёл директор Дамблдор. Он прошёл к её кровати и присел на краешек в ногах, глядя на неё добрым спокойным взглядом пронзительно голубых глаз, которые, казалось, не подходили ему по возрасту, словно принадлежали юноше. — Мисс Грейнджер, профессор МакГонагалл выразила крайнее беспокойство вашим здоровьем и поведением, — старец улыбнулся и с теплотой заглянул девочке в глаза. — Вас что-то беспокоит? — Но не дожидаясь от неё ответа, он сам продолжил. — Я понимаю, без родных очень тяжело, но и тут вам вполне может быть комфортно. Стоит найти себе друзей.       Гермиона закусила губу, не говорить же ей, что друзей у неё нет, и она не знает, как их найти. С другой стороны, может проблема не совсем в этом? А в том, что она просто боится дружить? Ведь Лили Эванс упорно пытается наладить с ней отношения, в то время, как она сама пытается отдалиться от неё, избегая и придумывая множество отговорок. — Профессор, я хочу домой, — печально проговорила маленькая волшебница, опуская глаза и не глядя в искрящиеся пониманием глаза Дамблдора. — Верните меня в моё время. Там у меня всё осталось, что дорого мне. Тут мне очень плохо. — Слёзы уже не могли сдерживаться и покатились по бледным щекам маленькой девочки, которая до последнего хотела казаться храброй. — Я всё понимаю, милая, но боюсь пока этого сделать не могу, — старец придвинулся к ней ближе и стал гладить своей морщинистой ладонью по непослушным волосам Гермионы. — Расскажи мне, от чего же тебе так плохо? Здесь ведь такие же дети, как и в твоём времени. Ты бы и не заметила, что не в своём времени, если бы не даты, ведь так? — Он помолчал минуту, но девочка продолжала плакать, стирая с лица жгучие слёзы и громко всхлипывая. Тогда профессор продолжил, стараясь чтобы его голос звучал более умиротворённо, чтобы маленькая волшебница смогла ему довериться. — Вас кто-то обижает? — Она покачала головой. — Тогда, быть может, у вас не получаются какие-то заклинания? Что-то не понятно из программы? — Она вновь яростно замотала головой, на что Дамблдор улыбнулся, прекрасно зная об её успехах и о том, что Гриффиндор поднимается почти только благодаря ей. — Я думал, вы хорошо подружились с мистерами Поттером и Блэком.       Директор намекал на то, что они вместе шастали по коридорам подземелья ночью и о том, что вместе в течение двух месяцев отрабатывали наказание. Но Грейнджер тут же подняла голову, и в её глазах он смог прочесть множество эмоций, на ряду с которыми стояла и боль и разочарование. Старец по-доброму похлопал девочку по ноге под одеялом, словно понимая все её чувства, и поднялся с кровати. — Так вот в чём дело... — пробормотал он, будто бы не к ней обращаясь. — Надеюсь, вы не будете против, если я сообщу им, что вы оказались в больничном крыле? — Он наблюдал, как маленькая волшебница потеряла дар речи, и слёзы на её глазах вмиг высохли. Она что-то хотела возразить, но Дамблдор, усмехнувшись в бороду, не дал ей этого сказать. — Думаю, общение со столь милыми молодыми людьми, будет вам на пользу и вы быстро придёте в себя. Пообщайтесь ними и грусть отступит. Уверяю вас, общение с друзьями поможет справиться с любой бедой. Только стоит им поведать о вашей боли, как вы увидите, что не одиноки больше. — Директор направился к двери из Больничного крыла, не обращая внимания на то, как Гермиона упрямо замотала головой, подбирая правильные слова, чтобы выразить свои отношения с Блэком и Поттером. — Подарите улыбку ближнему и вы увидите, что она обязательно вернётся к вам. — И он вышел, оставляя маленькую гриффиндорку наедине со своими мыслями.       Оставшись сама с собой, девочка с яростью стала кусать свои губы, обдумывая слова профессора Дамблдора. В том, что он говорил, определённо было много смысла, только вот на счёт мальчишек он промахнулся. Конечно, откуда ему знать, что с ними у неё по определению ничего не может быть общего и что уж совсем никак не выйдет дружбы. Гермиона только надеялась, что директор пошутил по поводу того, что позовёт их сюда, к ней. Ведь если такое случится, то ей просто от их глупых шуточек и издевательств не скрыться. А если уж и позовёт, то уж хотя бы не скажет для чего им нужно тут быть, не расскажет, как она одинока, что она вообще не из этого мира, что ей не куда идти, что она тут никому совершенно не нужна. А ведь до Рождества, что приближается быстрыми снежными шагами, осталось чуть меньше двух недель. Боль и обида за свою ненужность сжала маленькое сердечко девочки и она снова чуть не заплакала, укрываясь с головой одеялом. Трудно быть ребёнком, который практически в одночасье стал нужным лишь самому себе. Но подумать о своей нелёгкой судьбе ей не дали, потому, как дверь заскрипела, возвещая о приходе кого-то, кто шумно перешёптывался и топал по полу так, словно был в деревянных ботинках. — Ты идёшь или нет? — раздался задушенный шёпот почти рядом с кроватью Грейнджер, отчего та напряглась и стала вслушиваться, пытаясь понять кто это, хотя подсознательно она всё же уже догадалась, потому как Дамблдор не мог бросить слов просто так и не выполнить их. — Может, она спит... — раздался более тихий шепоток, скорее всего говоривший был гораздо дальше от девочки, нежели первый говоривший. — Нет, ты издеваешься? — уже практически в голос сказал мальчишка и Гермиона безошибочно узнала в нём Сириуса Блэка. — Вообще-то это ты меня сюда притащил, я и идти-то не хотел.       — Кто бы сомневался, — обижено подумала гриффиндорка, надувая губки и продолжая всё так же упрямо лежать под одеялом. Хотя болтовня двух друзей могла уже любого разбудить, но она надеялась, что они поболтают тут и уйдут, оставив её в покое и не придётся краснеть после этого и слушать насмешки. — Ну, хорошо, — отозвался Поттер и голос его прозвучал уже ближе, чем до этого. — Что надо сказать? Может, она и правда спит? — Да не спит она, — хмыкнул Блэк. — Вон как дышит, даже одеяло подлетает... Эй, Грейнджер! — Да, я не сплю! — воскликнула девочка, резко скидывая одеяло и садясь. Весь её вид говорил о том, что она очень зла и в то же время расстроена. — Поспишь тут, когда какие-то ненормальные орут прямо у тебя над ухом. — Она сложила руки на груди и, вздёрнув подбородок, хмуро посмотрела на них. — Я-то думал ты заболела, — пропел Сириус, лохматя свои чёрные волосы и ухмыляясь. — А ты тут просто занятия прогуливаешь. — Я никогда... — задохнулась Гермиона, широко распахивая глаза и всплескивая руками. — Мне такое даже в голову... Чего ты понимаешь? Я бы ни за что по своей воле не пропустила ни одного занятия.       Она так раскраснелась, что Блэк рассмеялся, складываясь пополам, словно ничего смешнее в жизни не слышал. Это ещё сильнее задело Гермиону и она насупилась, глубоко задышав и сильнее задирая нос. В это время Джеймс с улыбкой подошёл к ней с другой стороны и присел на краешек кровати. — Мы пришли проведать тебя, — пожал он плечами, не обращая внимания на хохочущего друга. — Дамблдор сказал, что ты плохо себя чувствуешь и попросил нас проведать тебя.       Гриффиндорка повернулась к нему и более спокойно посмотрела на него. Почему-то в этот момент ей вспомнились слова директора об улыбке, и она не смогла её сдержать. И что-то случилось в этот момент, когда её губы расплылись в тёплой, такой ей несвойственной, как думали мальчишки, улыбке. Поттер подался вперёд и обнял её, похлопывая по спине, поражая своими действиями не только девочку, но и своего друга, который в миг перестал смеяться, закашлявшись. — Ты поправляйся, — сказал мальчишка, наконец отстранившись от неё и продолжая широко улыбаться во все свои белоснежные зубы. — Не унывай, всё у тебя будет хорошо, а то в последние дни ты ходишь сама не своя.       Грейнджер почувствовала, будто в груди что-то оборвалось и по всему телу стало распространяться тепло, такое душевное и нежное, словно эти действия и слова заставили её оттаять. Стало так приятно и так хорошо, что слёзы сами заструились по её щекам, которые она пыталась стереть поспешно ладошками. Поттер смотрел на неё испугано, словно боясь, что чем-то обидел однокурсницу и она вновь сейчас на него накинется. Блэк же поспешно обежал кровать и подлетел к другу, чтобы, если понадобится, встать на его защиту. Но ничего подобного не понадобилось. — Спасибо вам, — слабо улыбнулась Гермиона, шмыгая носом и продолжая смахивать слезинки, что беспрестанно катились из глаз. — Я правда так рада, что вы пришли. Спасибо вам. Спасибо. — Да что ты... — смутился вдруг Сириус, который был настолько поражён этими слезами, что почувствовал вдруг какое-то непреодолимое желание защитить эту маленькую и хрупкую девочку. Сразу же возникли мысли о том, как он раньше мог так задевать её, ведь она такая маленькая и слабая. Зачем он это делал? — Гермиона, — позвал Джеймс, — что случилось? — Скоро Рождество, — шмыгнув носом, пролепетала девочка, безвольно опустив голову и не глядя на однокурсников. — Ну, так это же отлично! — воскликнул Сириус, плюхаясь рядом с другом на кровать Гермионы и задорно ухмыляясь. — Сладостей горы, снег и ёлка. Что может быть лучше? Все поедем на каникулы, не будет нудных занятий! Чем не плюс? — Тут мальчишка немного нахмурился и хитро взглянул на девочку. — Хотя да, некоторым это может не понравится. Но, Грейнджер, разве стоит так унывать из-за того, что не сможешь пару недель не просиживать в библиотеке и не корябать очередной доклад по Трансфигурации? — Он тараторил и даже не замечал, как она кусает губы, чтобы снова не заплакать. Конечно, откуда ему было бы знать. что её не это пугает? А то, что на это Рождество она остаётся совершенно одна, что никто не подарит ей подарка, что никто не поцелует, не прижмёт к себе, не споёт вместе с ней весёлую песенку, никто не порадуется её успехам в школе. — Подожди, Сириус, — отодвигая размахивающего руками лохматого мальчишку, сказал Джеймс. — Гермиона, вот серьезно, что в этом плохого? Ты не хочешь ехать домой? Если это так, то ты можешь в Хогвартсе остаться. Вон Сириус так и хочет поступить, потому что у него дома будут проблемы, если он туда приедет. — Ага, — хохотнул невесело Блэк. — Моя маман меня со свету сживёт, ведь я поступил на Гриффиндор. На Гриффиндор! Это позор для нашей семьи... — Дело не в этом... — понуро пролепетала девочка, нервно заправляя, упавшую на глаза, прядь за ухо. — Мне просто некуда ехать. Мои родители... — Она задохнулась и слёзы снова побежали серебристыми дорожками по и так мокрым щекам. — Их нет у меня больше... — Ох... — Поттер и Блэк переглянулись и первый порывисто схватил гриффиндорку за руку и крепко сжал. — Прости, мы не знали. — Так ты поэтому была так подавлена последние дни? — осторожно спросил Сириус, выглядывая из-за плеча друга. — Простите меня, я не должна была всё вам рассказывать. Навязывать вам свои проблемы, — голос маленькой волшебницы дрожал, но она упрямо смотрела в лица мальчишек, что до недавнего времени изводили её своими издёвками. Рука её всё ещё покоилась в немного влажной ладони гриффиндорца в смешных очках, и это не вызывало неприятных ощущений, наоборот, казалось, что наконец-то душа спокойно может существовать в её теле, что вот так и надо, чтобы было теперь. — За что ты просишь прощения? — изумился Джеймс и ещё сильнее сжал пальчики девочки. — Это мы были бестактными.. и... в общем, мы не должны были так себя с тобой вести. — Он вдруг вскочил на ноги и заходил возле кровати. — Мне теперь стыдно. Тебе было так тяжело, а мы тут... в общем прости нас! — Он резко обернулся к ней и как-то глупо улыбнулся. — Я себя ещё вдвойне чувствую хуже от того, что тогда тут же я обещал, что мы сможем стать друзьями. — Джеймс... — Гермиона вскочила с постели и, подбежав к мальчугану, крепко обняла. Почти так же, как до этого сделал он сам, когда они только пришли навестить её. Блэк в очередной раз поражённо приподнял брови и замер на месте. Поттер же в свою очередь тоже обнял её и погладил по волосам. Вот оно, то, чего ей так не хватало, то что так грело сейчас её сердце. — Спасибо за ваши слова. Мне правда стало легче от этого. — Она отстранилась и попыталась улыбнуться. — Просто там все остались и я... я тут одна... — Бред полнейший, — вдруг заявил, пришедший в себя Сириус и встал рядом с ними. — Как можно быть одной в таком огромном замке, под завязку набитом детьми? — Сириус, — осуждающе цыкнул Джеймс, выпуская наконец из объятий Грейнджер. — Гермиона говорит о друзьях... — Так в чём проблема? — опять пожал плечами сероглазый мальчишка. — Да тут сколько угодно можно завести друзей. Не вижу проблемы. — Сириус, — Поттер грозно глянул на друга, видя, как побледнела однокурсница от слов друга. — Ничего, — пожала плечами девочка. — Сириус прав. Просто я не умею заводить знакомства. — И вот тут она так покраснела, что задохнулась от этого жара и замолчала. — Чего тут уметь? — Опять вступил в разговор Блэк, напрочь игнорируя подмигивания и кивки лучшего друга. — Подходишь, протягиваешь руку и говоришь: "Привет, как дела? Давай дружить?" И всего делов-то... — Я так не смогу... — пролепетала девочка, совсем забыв, что именно так знакомилась в поезде с Римусом, Питером, Лили и Северусом. А еще о том, что была знакома с Андромедой, которая училась на Когтевране. — Давай научу, — хмыкнул Сириус, отодвигая Поттера в сторону. — Привет. — Он лучезарно улыбнулся. — Меня зовут Сириус Блэк. А тебя? — Мм... — захлопала глазами девочка, но Джеймс подбодрил её кивком. — Гермиона Грейнджер. — Очень приятно познакомиться, — галантно кивнув, словно был на балу, ответил Блэк. — Не против, если мы поболтаем? — Гриффиндорка нерешительно кивнула, поражаясь поведению мальчика, но так же отмечая, что вот оно, аристократическое воспитание. — Мне бы очень хотелось с тобой подружиться. Надеюсь, ты ничего не имеешь против этого? — Гермиона помотала головой и даже слегка улыбнулась. На что мальчишка подпрыгнув смачно плюхнулся на кровать. — Всего-то делов. Вот мы и подружились. Ничего сложного в этом нет. — Он пожал плечами и, усмехнувшись, подмигнул другу. — Теперь можешь подружиться с Джеймсом. Я разрешаю... — И он рассмеялся да так задорно, что Гермиона и Джеймс не смогли удержаться и тоже все вместе захохотали, повалившись на кровать.

***

      На следующий день Гермиону отпустили, и она вновь с головой окунулась в учёбу, с той лишь разницей, что делала она это теперь не так рьяно и отвлекалась на своих друзей. Среди них была маленькая рыжая девочка, Лили Эванс, что встретила её крепкими объятиями и с волнением стала интересоваться самочувствием, тараторила о новостях, хотя Грейнджер не было всего один день. Питер вообще потерял дар речи и только держал её за руку и смотрел ей в глаза. Казалось, что если бы её вдруг не стало, то он бы зачах на глазах, как будто она была для него словно воздух. Хотя в чём-то это и было так, он просто боготворил её, превознося её надо всеми, даже о своей матери он не говорил с таким жаром и пылом, как о своей неизменной спасительнице что постоянно прикрывала его ото всех невзгод, в лице студентов Слизерина. Девочка краснела и отмахивалась, уверяя, что на её месте так поступил бы каждый. Но увы она была не права, и убедилась в этом буквально через несколько дней, когда после ужина шла в гостиную своего факультета.       В тупике третьего этажа скопилась группа студентов. Они задорно хохотали, тыкая в кого-то пальцем и размахивая палочками, явно что-то наколдовывая. Грейнджер тут же поспешила к ним, отмечая, что большинство собравшихся — слизеринцы, а там где они, обязательно будут и проблемы. Поэтому-то маленькая гриффиндорка прибавила шагу и почти ворвалась в гущу собравшихся. Оказалось, что эти мальчишки, курса с третьего-четвертого факультета Слизерин издевались над маленьким дрожащим мальчиком, что был почти в два раза меньше их. В нём Гермиона безошибочно узнала Питера Петтигрю, что был даже для своих сверстников слишком маленьким и худым, и от того ещё более беззащитный. Он пытался вырваться и убежать, но мальчишки не пускали его, приправляя его внешность колдовством. Тот уже почти плакал и даже не просил отпустить его, а лишь терпел издевательства. У маленькой храброй гриффиндорки сжалось сердце и она естественно бросилась на его защиту, сверкая глазами и грозясь волшебной палочкой. Отбить Питера у неё, конечно, получилось, но что её поразило в тот момент, так это присутствие в рядах слизеринцев нескольких второкурсников и даже одного пятикурсника из Гриффиндора. Она ужаснулась тому, что они не стали защищать малыша, да не просто не стали, а смеялись над ним вместе со всеми. Она разозлилась тогда на них и в тот же день нажаловалась профессору МакГонагалл, естественно анонимно через письмо. Правда она потом корила себя за это, чувствуя неприятный осадок от того, что ей пришлось наябедничать, но другого способа исправить несправедливость она не могла.       С того дня Петтигрю вообще приклеился к ней намертво, таскаясь с ней всюду, даже просиживая рядом в библиотеке, пока она готовила уроки или же занималась чтением. Это раздражало девочку, но она лишь сокрушённо вздыхала и больше ничего не предпринимала, так как боялась его обидеть. Это создавало порой определённые трудности, например, у неё вообще не было возможности остаться наедине со своими мыслями, кроме как в спальне для девочек, где говорливые кумушки трещали обо всём не переставая, или в туалете для девочек, что естественно никак не нравилось маленькой волшебнице. Так же это сказывалось на зарождающейся дружбе с Джеймсом и Сириусом, ведь им было совсем не интересно находиться рядом с Гермионой, когда рядом глотал каждый её вздох маленький Питер. Сириус наглым образом насмехался над ним, да и над самой девочкой, что безумно не нравилось ей, и ввергало в очередную пучину раздражения и гнева, на неуравновешенного, наглого и самолюбивого Блэка. Грейнджер даже уже начинала думать, что с ним у неё не получится никакой дружбы, ведь, если с Поттером было приятно поболтать и он нормально реагировал на её стремление знать как можно больше, то с Блэком всё это превращалась в невыносимое переваривание друг друга и бесконечные гневные речи со стороны обоих.       И когда уже девочка разуверилась в них, посчитав их такими же, как и все остальные мальчишки, что не гнушались издевательством над студентом своего курса, пусть и немного странным, случилось то, что наоборот расположило её к ним. Случилось это за три дня до начала рождественских каникул. В те дни Грейнджер вновь начала впадать в нервно-отрешённое состояние, которое сопровождалось отсутствующим страдальческим взглядом, усиленным погружением в очередной толстенный фолиант и беспорядочное перекладывание вещей с места на место. Она страдала из-за своего одиночества всё сильнее, а больше всего ей не нравилось то, что фактически она никогда не была одна, находясь постоянно с Питером в двух шагах. Но разговаривать с ним о чём-либо было очень трудно, потому, как он мало что понимал как в Трансфигурации и Чарах, так и Зельеварении с Защитой от Тёмных Искусств. Она всё больше старалась подойти к Римусу и попросить у него чего-нибудь, чтобы поговорить или посоветоваться о домашних заданиях, но тот постоянно отмахивался односложными ответами, оглядываясь на шныряющего между ними Петтигрю.       Так вот, в тот день она была сильно измучена бессонной ночью и пролитыми слезами и хотела побыть одна. Она намеренно сбежала от своего хвостика после урока Защиты от Тёмных Искусств, прикрываясь необходимостью посетить туалет. Он остался один, но ненадолго, так как слизеринцы, словно ждали подобного момента вырулили из-за угла и вновь напали на него с издевательствами и насмешками. Когда Гермиона вышла из туалета для девочек, то не могла не услышать перепалки вперемешку со смехом, что раздавались в непосредственной близости от неё. В сердце маленькой волшебницы что-то кольнуло — она была уверена, что это именно Питер попал в беду и всё из-за того. что она была такой эгоисткой, что думала о своём успокоении и одиночестве, в то время, как этот чувствительный малыш доверился ей и понадеялся на её покровительство. Чувство вины затопило и без того несчастную душу девочки и она опрометью кинулась в ту сторону, в надежде успеть вовремя и помешать более опасным экспериментам над мальчиком.       Она выскочила из-за угла, выхватывая палочку и замирая на месте, поражённая увиденным. В гуще слизеринцев курса с четвёртого или с пятого стояли три мальчишки, недостающие своими головами и до плеча противникам. Но поразило Гермиону не это, а то, кем были эти мальчишки. Нервно и зашуганно озираясь в самой середине стоял Питер Петтигрю, нос которого был удлинён заклинанием, а на его губах росла шерсть. Справа и слева от него, соответственно стояли Сириус Блэк и Джеймс Поттер, в руках которых были волшебные палочки наизготовку. — Ты считаешь себя очень умным, раз нападаешь на того, кто заведомо тебя слабее? — ядовито прошипел Поттер, сверкая своими темными глазами, твёрдо держа палочку, словно его не пугала перспектива того, чтобы сразиться с волшебниками, что были его заведомо сильнее и знали гораздо больше заклинаний. — Не думал, что все слизеринцы только и могут, что утверждаться за счёт побед над маленькими. — Ты бы помалкивал малявка, — фыркнул долговязый паренёк, скаля неровные зубы и подмигивая своим друзьям, что подавляли смешки, поигрывая своими волшебными палочками в руках. — А то что? — огрызнулся Блэк, вздёргивая нос кверху. — Что ты можешь? Снова нападёшь на слабого Питера? Или может выберешь кого-то, кто равен с тобой по силе? — И кто же это? — рассмеялся коренастый парнишка. — Уж не ты ли? — А что если и я? — Сириус крепко сжал палочку в своих пальцах и недобро сверкнул тёмно-серыми, почти чёрными глазами. На что слизернцы противно загоготали хором, сгибаясь пополам и тыча в него пальцами и палочками. — Может, он один и не справится, но я помогу ему, — зло воскликнул Джеймс, делая выпад и взмахивая палочкой. — Harkirvis Machav!       Парни так были погружены в высмеивание способностей маленьких гриффиндорцев, что не успели среагировать на действия Поттера и светло-оранжевый луч из его палочки попал в ближайшего к нему парня, заставив того перестать смеяться и напрячься от неожиданно подступившей к горлу тошноты. Его друзья слизеринцы повернулись к нему и удивлённо уставились, как из его рта с громким рыганием выскочил большой мерзкий слизняк, плюхнувшись на каменный пол с неприятным шлепком. Отходя от увиденного взрослые студенты быстро повыхватывали палочки, направляя их на маленьких волшебников, рассчитывая размазать тех в отместку за своего друга. Но Поттер среагировал быстрее, вообще-то он начал реагировать ещё тогда, когда те отвернулись от них к выплёвывающему слизней парню. — Petrificus Totalus! — закричал он в момент, когда они уже смотрели на него, но ещё не успели произнести свои заклинания.       Теперь и долговязый паренёк оказался поверженным, окаменев и повалившись навзничь. Вот тогда-то слизеринцы оказались не просто разозлены, а просто разъярены, почти плюясь ядом. — Да как вы посмели маленькие уродцы! — заорал один из двоих оставшихся парней. Петтигрю от его крика побледнел сильнее, чем до этого и готов был уже грохнуться в обморок, хватаясь маленькими худенькими ручонками за мантию Сириуса. — Что испугались? — попытался рассмеяться Блэк, но у него это плохо получилось, так как он и сам не ожидал к чему приведут их выкрутасы и, если честно, то ему было несколько не по себе от этого, даже чуточку страшно. — Думали так легко будет справиться с первокурсниками? — Не на тех напали! — закричал Поттер, за свои криком пряча охвативший его страх.       Гермиона видела, что всё близится к развязке, но её очевидное окончание девочку не устраивало, так как вело к явному поражению однокурсников, которые в кои-то веки повели себя благородно и вступились в защиту крохотного Питера, когда старшие гриффиндорцы и не думали этого делать, позволяя вершиться несправедливости. Грейнджер никак не могла позволить, чтобы они пострадали, когда они впервые предстали перед ней в образе эдаких рыцарей, готовых пожертвовать собой, но защитить ближнего. И когда слизеринцы уже хотели что-то ответить, а быть может послать вредное заклинание, она подскочила к ним и гневно заговорил, копируя речь МакГонагалл: — Немедленно прекратите разборки! Опустите палочки, а иначе я доложу деканам ваших факультетов о том, что вы тут вытворяете и вас ждёт наказание и снятие с вас баллов, — голос её на удивление даже не дрожал, хотя все внутренности заледенели. — Немедленно расходитесь! — Да как ты смеешь! Кто ты такая! — зашипел коренастый слизеринец и ткнул палочкой ей в самую грудь. — Мерзким грязнокровкам слова вообще не давали.       И не успела Гермиона ничего из сказанного осмыслить, как все трое маленьких гриффиндорцев кинулись с кулаками на слизеринцев, побросав палочки в стороны. Шоком было ещё то, что малюсенький Петтигрю тоже зарычал и стал кусать и бить своими маленькими кулачками коренастого слизеринца, помогая Поттеру, который тоже на него напал. Сириусу же пришлось пинать и махать кулаками в одиночку со вторым парнем. Завязалась драка, а девочка стояла с открытым ртом, совершенно не понимая из-за чего всё это произошло и как теперь их разнимать. Одно ей стало ясно, что им не понравилось то, как паренёк отозвался о ней.