Stardust.

«Я люблю тебя» срывается неосторожно. Ты дышишь глубоко, на вдох-задержать в легких воздух-выдох, но все равно мечтаешь раз и навсегда перестать. Ты не хотел говорить этого ей/сейчас/вообще, но вот заветные слова сорвались с твоего языка, и что взамен? Девушка, в которую ты влюблен, говорит «нет». Разбивает тебя этим «нет» на части, рушит на атомы и раскидывает межгалактическим дождем куда-то туда, в далекое небытие. У нее прекрасные зеленые глаза и идеальные локоны цвета клубничный блонд. Ты, черт возьми, не помнишь ни минуты, когда бы не был в нее влюблен. Но она отвергает тебя. И, возможно, не потому, что ты далеко не самым популярный парень в школе, не капитан команды по лакроссу, не потому, что ты Стайлз Стилински, нет. В ее взгляде тебе видно это чувство — отражение твоего собственного. Просто это неправильно. Это не так, как должно было быть. Для этого слишком поздно. Быть может, где-то в параллельной Вселенной вы безумно счастливы вместе, но здесь, в этом сером-пресером мире, вы всего лишь два человека, пропустивших зеленый свет: когда загорается ее, твой уже потух. *** Девушка, в которую ты влюблен, выходит замуж. Присылает тебе красивое приглашение с витиеватыми вензелями на обложке конверта. Синими чернилами, теми же, что в школе пачкали ее пальцы, выведено: «Джордан Пэрриш и Лидия Мартин приглашают Вас разделить с ними их самый счастливый день» Внутри что-то рвется (хотя кажется, ничего ведь уже не осталось), когда ты пытаешься понять, вникнуть в суть слов, поверить, черт возьми, что это правда. Что не твоя фамилия будет украшать ее имя, не ты будешь просыпаться рядом с ней до конца жизни, не твоим детям она будет матерью. И ты теряешься сам, чтобы найтись другим человеком. Потому что девушка, в которую ты влюблен, звонит и просит своим чуть хрипловатым голосом: — Стайлз, скажи, что ты приедешь. Пожалуйста. *** Ты опускаешь руки. Не потому, что привык сдаваться, не потому, что не видишь, за что стоит бороться. Просто у девушки, в которую ты влюблен, уже двое детей, Рик и Эллисон, а твой старший сын в следующем году пойдет в школу. Жена недовольно поджимает губы, когда ты опять возвращаешься с дежурства поздно ночью, и напоминает, что завтра, между прочим, твой день рождения, и гости — старые школьные друзья — начнут собираться к полудню, так что тебе придется помочь ей с готовкой, ну, или хотя бы с детьми. Тебе тридцать два, и давно уже пора позабыть, что волосы у нее пахнут дорогими духами от Dolce & Gabbana, а на левом запястье старый шрам, почти такой же, как у тебя на сердце. Она шепчет тихое «с днем рождения» куда-то в ключицы, и тебя, словно в шестнадцать, пробирает дрожь наряду с потоком хлещущих воспоминаний, накатывающих вместе с терпким ароматом ее рыжих волос. Девушка, в которую ты влюблен, улыбается мягко, почти ласково, и ты думаешь: вот он, твой главный подарок. *** В душной комнате дешевого мотеля ее губы кажутся втрое слаще твоих самых личных воспоминаний. Сцеловывая соленые дорожки с ее щек, ты шепчешь что-то, что и сам разобрать не можешь. Она прикладывает прохладный палец к твоим губам и тихо просит молчать, выпутывая тебя из оков служебной рубашки, оставляя запах персиков на твоих ключицах. Ты куришь Мальборо Лайт, выпуская дым в черную пустоту потолка, пока девушка, в которую ты влюблен, лежит на твоем плече, водя тонкими пальчиками по теплой коже. Тебе хочется сказать, что это все полнейшее безумие, что ты не можешь так, не хочешь в тайне, но потом ты перехватываешь взгляд ее глаз, укрытых тонкой пеленой слез, и слышишь хриплое: — Мы все потеряли, Стайлз. Как мы могли все потерять? Девушка, которую ты любишь, плачет, а ты не в силах ничего изменить. *** Человек создан, чтобы отпускать. Эта мысль не покидает тебя всю дорогу по пути домой. Ты прокручиваешь в голове ее образ, ее слова раз за разом, пытаясь понять, было ли так надо: отпускать ее снова и снова? Был ли у вас шанс, или никаких «вас» и вовсе не существовало? Машина притормаживает у въезда на городскую стоянку, ты выходишь из салона и опираешься на дверь, прикуривая сигарету. Твою голову не покидает мысль, что все это, все вокруг (твоя жизнь, ее жизнь, вся Вселенная) неправильна, нелогична, искусственна. Ты стоишь так не минуту и не две, пока в конце концов понимаешь: ты ее упустил. Тогда, в семнадцать, разжал пальцы, перестав ощущать ее тепло рядом. Тогда, в двадцать четыре, принял приглашение на ее свадьбу. Сейчас, в тридцать-уже-восемь, посадил в заказанное такси и назвал адрес ее дома в Сан-Франциско. Это все до судорог больно, до скрежета неприятно. Но девушка, которую ты любил, никогда не была твоей. Просто ты привык ее отпускать.