Скрипач

Откупорив старую бутылку вина, молодые люди расположились в гостиной перед камином. Ганс присел на диван, закинув руки на невысокую спинку, а Тесса, положив голову ему на колени, продолжала рассказ о своей жизни, начатый по просьбе скрипача. - … получив вашу записку, я пыталась вас найти… Мне было так страшно, но я должна была это сделать и хотела этого… Но было поздно – поезд уже отбыл… Ганс сильнее натянул плед на плечи девушки. - … а через полгода бабушка заболела и скончалась… Доктора сказали, что она была неизлечимо больна… Эта болезнь, я не скажу сейчас, как она называется... Она ещё не изучена. Многие ученые и доктора пытаются найти причины её и разработать лечение, но пока эти попытки не увенчались успехом. Я очень тяжело переживала эту потерю… Вы знаете, что бабушка была последним родным человеком и… Девушка всхлипнула. Ганс потянулся за бумагой, оставленной на небольшом чайном столике рядом с диваном. «Если вам тяжело, не продолжайте», - написал он и протянул ей листок. - Нет, я все же закончу, - сказала девушка, вытерев слезы, - Я долгое время бездвижно пролежала на кровати в своей комнате, не выходя и ни с кем не разговаривая. А потом пришли из театра… Боже, если бы меня чуть ли не силой не заставили вернуться на работу, я бы умерла через несколько дней без сна, еды и воды! Я так благодарна этим людям! Ганс понимающе кивнул, когда девушка поглядела ему в лицо, ожидая его реакции. - Через несколько дней в театре я схватила сильную простуду. По крайней мере, сначала казалось, будто бы это простуда… С каждым днем становилось все хуже, и вскоре доктора поставили мне тот же диагноз, что и бабушке… Девушка на секунду замолчала, подавляя очередной приступ кашля, затем хрипловатым голосом продолжила: - Мне дали чуть больше года жизни, и большая часть этого времени уже прошла. Весь этот год я провела в театре, но потом стало тяжело петь из-за кашля. Уже несколько недель я пыталась уговорить начальство, чтобы меня отпустили… Но мне кажется теперь, когда до конца остался один день, что я умру, как только останусь дома одна. Вы знаете, я долго думала о смерти… С этими словами девушка перевернулась на спину и подобрала ноги на диван, чтобы видеть глаза своего собеседника. - В учении масонов говорится: «Возлюби смерть», но я ужасно боюсь её. Человеческое сознание ограничено узким кругом понимания действительности – всего осязаемого, слышимого, видимого… В силу этого я не могу представить себе, что есть смерть. Я боюсь перестать видеть, слышать этот мир… Я пытаюсь понять, что будет после, и порой мне кажется, что я начинаю понимать, но это все не более, чем предрассудки. Мне страшно покидать этот мир, но меня не держит тут ни что. Сейчас, когда осталось совсем немного, мне кажется, что во всей жизни, которую я прошла не было ничего важного, ничего, чтобы оправдало мою смерть и позволило думать, что я жила не зря. Ганс, зачем мы в этом мире? Ведь это существование ради существования. Бессмыслица… Ганс не пошевелился, чтобы написать ответ. - Ладно, пожалуй хватит глупых размышлений, - усмехнулась Тесса, поднимаясь, - уже поздно, пора бы и спать… Если вы не против, я постелю вам здесь. Ганс кивнул. Как только девушка ушла, Ганс подошел к окну и задумался, глядя на улицу сквозь тонкую занавеску. Он не думал о вечном, а пытался вспомнить известных докторов и ученых, которые могли бы вылечить девушку. - Все готово, - раздался через некоторое время за спиной голос девушки. Ганс обернулся, по прежнему сжимая в руке бокал с вином, и кивнул в знак благодарности. - Доброй ночи, - сказала Тесса, уходя. Ганс улыбнулся ей в ответ. Дом окутала темнота. Угли в камине тихонько догорали, отбрасывая красноватые отблески. Тишину не нарушало ничто. Несмотря на кажущееся безмолвие, в доме никто не спал. Бездвижно замерев у окна, Ганс смотрел на звездное небо, открывшееся среди разошедшихся в сторону туч. Тесса беззвучно шевелила губами, проговаривая слова молитвы, единственно утишавшей её теперь. Одинокая слеза стекала порой по щеке девушки, но Тесса тут же улыбалась. Вспоминая о своем госте, она думала, что его появление – подарок свыше, и что теперь все будет хорошо. Ночь тянулась медленно. Окутывая мир пеленой тьмы, ночь навевала страх и размышления. Таинственные тени скользили в тишине, будто бы обретая действительную форму и ясные очертания. Нечто потустороннее, загадочное чудилось повсюду. Резные черные тени, отбрасываемые листвой деревьев казались бестелесными демонами, распахнувшими свои хищные объятия в поисках жертвы; ровные линии, рисуемые фонарными столбами, становились похожими на высеченные в камне указатели или дороги… Но вот, наконец, забрезжили лучи первого утреннего солнца. Будто бы очнувшись от дремоты, Ганс отошел от окна и глянул на часы. Секундная стрелка, ритмично двигаясь, отмеряла срок жизней. Время двигается независимо ни от чего, и чем далее, тем быстрее приближает конец. Как только пробило восемь, Ганс осторожно поднялся на второй этаж и заглянул в комнату девушки. Тесса только что забылась сном и тяжело, с хрипом вдыхала холодный утренний воздух. Бесшумно прикрыв дверь, Ганс спустился по ступенькам, надел плащ и, захлопнув дверь, быстрым шагом направился к театру. Рабочий день здесь уже начался. В холле Ганс повернул налево и постучал в дверь, ведущую в кабинет директора. За стеной послышался глуховатый голос, приглашающий войти. Ганс открыл дверь и, не без труда различив в царящем в комнате полумраке очертания, прошел и присел за стол. Директор развернулся и тут же ахнул от удивления. - Ганс? – спросил он. Скрипач улыбнулся и, достав бумагу, привычно быстро начал писать. «Я бы хотел забрать вещи госпожи Айхенвальд. Сегодня она не сможет прийти», - написал юноша и протянул бумагу мужчине. - Ах, Тесса… Как она? Она была совсем плоха последнее время… Но… Какими судьбами, мосье Сотрэль? До меня дошел слух, что вы пропали в Париже после… убийства мосье Ришаля. Ганс злобно взглянул на директора, затем мысленно укорив себя за этот взгляд, написал: «Мы с мосье Ришалем давно не могли найти общего языка… А после этого ужасного события я стал бояться того, что убийца может иметь что-то против меня тоже, поэтому решил вернуться». - Ну, что ж… - проговорил директор, настороженно глядя на юношу, - Пройдемте за вещами. Проводив Ганса в знакомую до боли гримерную, мужчина подождал, пока юноша заберет вещи, затем запер за ним дверь. - Ну что ж… - повторил мужчина, - удачи, Ганс. Сказав это, он быстрыми шагами направился прочь по коридору. Ганс вышел из театра, затем, убедившись, что его никто не видит, обошел здание сбоку и через парк зашел в скрытую от чужих глаз дверь. Спустившись в подвал, он забрал скрипку, оставленную здесь прошлой ночью, а также некоторые бумаги и письма. Проделав эти нехитрые действия, юноша вернулся в дом Тессы. Как только захлопнулась входная дверь, со второго этажа послышался голос девушки: - Ганс, вы куда-то уходите? Гансу пришлось подняться по лестнице вверх и войти в комнату девушки. Она лежала на кровати, натянув одеяло до подбородка. Привычно взяв карандаш, юноша написал что-то на обрывке бумаги и протянул девушке. - А, вам нужно на работу… Мне бы тоже пора подниматься в театр, но я что-то совсем плохо себя чувствую… «Сегодня вам не нужно в театр. Я уже был там и забрал ваши вещи», - написал Ганс. - Как? – удивилась Тесса, - Почему же вы ничего не сказали? «Не хотел вас будить», - ответил юноша. На бледном лице девушки появилась едва заметная улыбка. Ганс склонился над ней и поцеловал в лоб, показавшийся ему горячим. - Спасибо вам… - прошептала девушка, улыбнувшись, - Я немного отдохну, а вы… возвращайтесь скорее. Ещё раз улыбнувшись, Ганс ушел.