Дружить с демоном, однако, плохо!

Я всегда знала, что спать после шести вечера крайне неправильно, а также то, что если проснёшься при этом посреди ночи, то уснуть снова у тебя вряд ли получится. У меня всё так и получилось: проснувшись в час, я долго ворочалась в постели, но, ничего этим не добившись, рассудила, что перебравшись поближе к Эмили мне будет легче снова уснуть. В идеале я собиралась провести остаток ночи у неё в комнате, однако дверь в её покои была закрыта. Приуныв, я шмыгнула в соседнюю с её комнату и, не осматриваясь, избавила постель от покрывала и залезла под одеяло. И когда я, наконец, начала засыпать, началось это. Сначала я слышала из-за стены тихие голоса Эмили и мистера Себастьяна, что действовало на меня убаюкивающе, но потом тихий говор сменился весьма неоднозначными стонами. Сонливость как рукой сняло, стоило мне услышать первый вскрик своей сестры. Здорово перепугавшись спросонья, — казалось, что её убивают, — я подскочила на постели и начала лихорадочно вертеть головой по сторонам в поисках источника шума. Из-за спины вновь послышался стон, и я, нахмурившись, приложила ухо к стене, чтобы тут же от неё отпрянуть с глубокомысленным «Фу!». В тот момент я поняла, почему мистер Себастьян поселил меня в самую дальнюю комнату по коридору. Я думала передвинуть кровать к противоположной стене, но та оказалась слишком тяжёлой, а после, закутавшись в одеяло как в кокон, я перебралась на так удачно подвернувшуюся софу, предварительно оттащив её как можно дальше от кровати к окну. Чёртовы кролики в брачный период, вовремя же они начали встречаться, — негодовала я, для верности зажав уши подушками. Моё лицо, должно быть, выражало убойную дозу отвращения в этот момент. Вскоре я устала дожидаться прихода сонливости в таком положении и решила проверить обстановку, открыв одно ухо. Тишина, ни единого шороха, только звук моего дыхания. Из моей груди вырвался вздох облегчения, после чего я потянулась и, поправив подушки, плюхнулась на спину в надежде на спокойный сон. Полежав так минут десять, я перебралась обратно на кровать и, повторив ту же процедуру с подушками, улеглась лицом к окну. Поглядела на небо, послушала тишину, устало вздохнула и встала с постели, решив проветрить помещение. — Привет! — услышала я снизу, стоило только выглянуть в окно. Что? Я прищурила глаза, силясь разглядеть в темноте говорившего. В свете звёзд угадывался силуэт человека с ребёнком на руках. Голос казался смутно знакомым, только поэтому я до сих пор не спросила имени гостя. Опасности с ним не ассоциировалось, и потому я без сомнений вывесилась по пояс из окна, когда ко мне потянулся ребёнок. Стопы малышки Люси были зажаты в вытянутых вверх руках Джеймса, а её ладошки силились уцепиться за мои собственные. Затащив девочку в комнату, я усадила её поверх одеяла, в это же время в створку окна протискивался Джеймс. — Бог ты мой, — возмущённо прохрипел он, — чего ж это окно такое маленькое? — почесав затылок, он обратился ко мне. Проигнорировав заданный вопрос, я стала разглядывать своих нежданных гостей. Джеймс был одет в белую рубашку с клетчатым пиджаком, верхняя пуговица которого была расстёгнута, а также штаны и лакированные туфли. Элегантный джентльмен — был мой вердикт. На Люси же было надето милое чёрное платье, туфельки того же цвета и белые чулочки. Волосы девочки были собраны в аккуратный пучок, в то время как шевелюра парня напоминало больше птичье гнездо. Не принимая во внимание последнее, казалось очевидным, что эти двое собрались на званый вечер. — Ладно, — начала я, обращаясь к Люси, — говорю сразу: игрушек нет, так что если… — А я в молчанку играю! — воскликнула она. — Тише! — резко прошипела я, — не то разбудишь всех. — А почему сама не спишь? — спросил меня Джеймс. — Неважно, — закатила я глаза, с тоской думая о бессоннице, — скажи лучше, зачем пожаловали. — Тобой жнецы заинтересовались, — прямо заявил он, пожав плечами, отчего я с сомнением взглянула на него. — Что? Какие ещё жнецы? — Боги смерти, если тебе так будет легче. — И, — новость о том, что меня ищут боги смерти, было довольно просто воспринимать, если не задумываться над ней всерьёз, — что им от меня нужно? — Чтобы ты «осознала себя и поняла, что тебе здесь не место», — процитировал он сухим тоном. А затем продолжил серьёзно, но мягко, — тебе нужно вернуться в своё время. Эти слова буквально прошили меня насквозь, отчего я заметно вздрогнула и резко замерла. — Н-но, почему? — единственное, что я смогла выдавить из себя неожиданно онемевшими губами. — Понимаешь, какая штука, — он медленно опустился на кровать рядом с Люси, одну руку держа в кармане брюк, другой же приобняв девочку, — ты родилась не в этом времени, а жнецы следят не только за датами смерти людей, но и за датами их рождения. Твоё появление в этом времени вызвал переполох в их конторе. Напомни, сколько тебе лет? — Шестнадцать, — на автомате выдала я. — Ну, значит тебе… — он слегка запрокинул голову, не иначе смотря в потолок, — минус двести с чем-то лет. Поэтому жнецы через неделю или даже… — УЖЕ ПРИШЛИ!!! — послышался голос, звонкий и грубый одновременно. Волосы на всём моём теле встали в постройку смирно, а сама я от неожиданности поперхнулась воздухом и едва сдержалась от того, чтобы не закричать. Обернувшись, я наткнулась взглядом на нечто — нечто среднее между мужчиной и женщиной. Длинные волосы этого существа, вольготно расположившегося на подоконнике, давно не встречались с расчёской и были настолько алого цвета, что резали мне глаз даже в темноте. Глаза его тоже будто сияли, но не красного, а ядовито-зелёного цвета. На носу сидели очки-половинки, мерцавшие тусклыми бликами в свете звёзд. Но больше всего в его лице меня привлекли зубы — в них было что-то абсолютно неправильное, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы осознать: все они торчали кольями, подобно клыкам диких зверей. — Настоящее ваше имя вовсе не Натали Рэйсард, — сказало существо, покачав пальцем, глядя в какую-то книженцию в руке, — так-с, посмотрим… Да, верно, ваша дата рождения не определена, и из этого я могу сделать два вывода: либо вы из прошлого, либо из будущего. У меня к вам только один вопрос, — аловолосое существо картинно запрокинуло голову с приложенной ко лбу ладонью назад, выдерживая драматическую паузу, — какого черта вы здесь забыли? — А что? — начала я разъяснять существу, которое наверняка являлось жнецом, — я имею право на своё личное счастье… — Ты называешь счастьем служить у малолетки? — спросил меня этот жнец. — А откуда вы… — Они тоже следили за тобой, — отозвался Джеймс откуда-то из-за спины. — Оу! А ты же тот самый юноша, что уже давно должен был умереть, — похоже, Джеймс был известной личностью в кругу жнецов. — Смерть тоже можно обмануть, — ответил Джеймс с самодовольной ухмылкой. — Ай, ладно, ты не моя забота, — махнул на него рукой жнец, — у меня другая миссия. — Если вы хотите, чтобы я вернулась обратно, то перебьётесь, господа хорошие. Я тут и полгода не прожила, а вы меня обратно отсылаете. — Ну, раз уж вы такая упрямая дурочка… — Алое убожество, — перебила я его, скрестив руки на груди. — Что?! — взвизгнул он, моментально вынимая откуда-то из складок своего алого плаща бензопилу, и понёсся с ней ко мне. «Он не убьет меня, » — подумала я про себя. Закрыв глаза, я стояла на месте и ждала. Звук бензопилы резко оборвался. Я открыла глаза и увидела, что лезвие было прямо у моего горла, и если бы мне вздумалось пошевелиться, то… Я впечатлённо присвистнула и подняла взгляд на жнеца. Он лишь пристально смотрел на меня со страшной улыбкой «Чешира». Джеймс закрыл Люси глаза и уши, уберегая её от потрясений. — Упрямая, но стойкая, — произнёс жнец, растягивая гласные, — мне это нравится, — он убрал от меня оружие, — позволь представиться, я - Грелль, — он отвесил мне театральный поклон и продолжил серьёзным тоном, — я здесь, чтобы помочь тебе. То, что ты попала в это время, большая ошибка. Если ты застрянешь в этом времени, то случится большой кавардак. Давай-ка я тебе объясню: вот ты останешься на всю свою жизнь здесь, потом тебя же здесь похоронят. Но пройдёт время, ты снова родишься в своём времени и в свои шестнадцать попадешь сюда. Родители будут оплакивать тебя, когда им ты будешь далёкой прапрабабушкой. Вскоре жнецы из твоего времени действительно задумаются, как так вышло, что ты пропала из их поля зрения и до них только потом дойдёт, что ты сюда попала. Сколько же из-за этого у нас у всех будет проблем… — Значит, я изначально сюда не должна была врываться? — Вот именно! — ответил мне на этот раз Джеймс, — я же пытался тебе это только что объяснить. Я стояла и ничего не понимала: проблемы грозили жнецам, а не мне, так какое же мне до всего этого дело? — У меня всего лишь два способа, как помочь тебе… — сказал Грелль и я, невзирая на своё непонимание, стала внимательно его слушать. *** В доме помимо нас, оказалось, гостил индийский принц Сома, и ему я, похоже, понравилась. Его дворецкий, Агни, был первым, кого я увидела утром. Он сообщил мне о том, что юный граф и мистер Себастьян ушли по делам, стоило только первому немного поправиться. Меня немного расстроила эта новость, ведь я собиралась поговорить с мистером Себастьяном о недавнем происшествии. Как же не вовремя у них появились дела! — О чём думаешь? — бодрая, как и всегда, Эмили вырвала меня из размышлений, и присела у меня в ногах на диван. Приближалось обеденное время, сквозь кружевные тюли лился свет полуденного солнца, делать было нечего — все мои сегодняшние обязанности на себя взял пышущий добром Агни. — Думаю о том, что вы с ним делали этой ночью, — лениво пробурчала я. Стоило мне взглянуть на неё, как она тут же залилась краской и стала похожа на спелую помидорку. — Так, — смущённо начала она, — ты что, всё слышала? — Слава Богу, что не видела, — с усмешкой ответила я. Тут же она подорвалась, взяла подушку с дивана и начала меня ею лупить. Я схватила другую подушку, принимая игру, и защищалась всеми силами, что были в ней, не переставая смеяться. Наверное, в такие моменты у меня получается по-настоящему улыбаться. Пока она меня «била», я уже не успевала обращать внимания на все её причитания. Минут пять мы гонялись друг за дружкой, бегая вокруг дивана, и дважды ловили норовившие упасть высокие антикварные вазы, стоявшие по обе стороны от него. А потом мы были прерваны принцем Сомой, не собиравшимся обедать без нас. Агни в очередной раз порадовал прелестными блюдами своей родной кухни, а после я решила вздремнуть. Никуда не хотелось идти, и этот тихий час был для меня весьма кстати. *** Что это, море? Нет, — вода пахнет тиной, — река. Уши улавливают шелест листьев. Лес. Ноги соприкасаются с водой, она холодная, и я неловко переступаю на гальке. Перекатываю древко удочки из одной руки в другую, краем глаза проверяя наличие ведёрка. Всё настолько реально и фантомно одновременно, что мне не составляет особого труда догадаться, что это сон, и я тихо радуюсь спокойствию, царящему вокруг. В этот момент удочка резко дёргается вперёд и вниз, и я, едва не выпустив её из рук, тяну её на себя, задирая конец вертикально вверх. Поймала! В лицо что-то брызнуло, стоило мне сжать рыбёшку в руках. Рефлекторно зажмурившись, я не смогла обратить внимания на неё. Открыв глаза, я подняла взгляд на улов, чтобы тут же закинуть его в ведро. Однако, в моих руках была не рыба, а живое, настоящее сердце. И только после этого меня осенило. В ужасе я повернулась к улову. Удочка выпала из моих рук, а к горлу подступила тошнота. Ведро было всё заполнено человеческими сердцами, мерзко алевшими на свету. Не в моих силах было глядеть на это, и я отвернулась к реке. Меня передёрнуло — вода в ней была полностью окрашена насыщенным алым. Мои руки сильно тряслись, однако были абсолютно чисты. «Что происходит? — думала я, — неужто… я…» *** — Нет! — просипела я, проснувшись. Отдышавшись, я бросила взгляд на часы. Половина одиннадцатого. Долго же я спала. — Проснулась? — услышала я со стороны входа. На пороге стоял ни кто иной, как мистер Себастьян. — Видно, ты не спала всю ночь, — продолжил дворецкий, — Можно из любопытства узнать, почему? — он повернулся ко мне лицом, на котором выделялись непонятные мне странные улыбочка и взгляд. — Если ты на меня так смотришь, то знаешь причину. Я слегка смутилась и хмуро опустила голову. — А ты хитра, ничего не скажешь, — продолжил он, — я проверял тебя несколько раз, а ты всё же смогла найти момент для того, чтобы перейти в другую комнату. Я уж думал, что ты… — Нет! — Я даже не договорил. — Я не подслушивала, не подсматривала и даже, прости Господи, не ревновала! — Ты хотела, чтобы я остался, — не обращая внимания на резкость, прозвучавшую в моих словах, допытывался он, — с тобой, пока ты не уснёшь? Я тяжело вздохнула, признавая его правоту: — Мне было страшно. Ты отделил меня от Эмили, лишив тем самым чувства защищённости. — Ты могла бы попросить меня остаться. — Я была уставшей. — Ты боялась, — склонив голову, констатировал он. — У меня был стресс, — тихо возразила я. — Ты смущалась. — Ты всегда такой? — спросила я, не выдержав этой пытки. — Какой? — Как танк. — Извини? — дворецкий приподнял брови, видимо не поняв, о чём я. — Идёшь напролом, нанося удар за ударом, пока твой противник не обессилит. — Я не пытаюсь сломать тебя. — Тогда почему так много вопросов? — Я хочу узнать ответ. — Мало ли, чего ты хочешь?! — выкрикнула я, подорвавшись с кровати. — Даже не хочу, — добавил он спокойно, — а желаю… Его игнорирование меня разозлило, и я влепила ему пощечину настолько сильную, что ладонь заболела. Он отреагировал не сразу, но когда в следующий раз посмотрел на меня, его взгляд показался мне обжигающим. Его губы искривились в жуткой улыбке, а в следующее мгновение ладонь, которой я его ударила, оказалась зажата пальцами его руки, и он скрутил мою руку за спиной, отчего я вскрикнула, испугавшись. — Ещё мне хочется знать, сколько времени я буду тебя так держать, — нарочито тихо заговорил он, однако я услышала в его голосе угрозу, — и кем ты себя возомнила. — А мне хочется знать, — выплюнула я, — кем ты себя возомнил? Зачем ты задаёшь мне вопросы, на которые и так знаешь ответ? Я думала, что ты особенный, что мы будем друзьями, а ты, оказывается, такой же, как и все люди, что делали мне больно всю жизнь! Я не плакала, я была действительно зла, и не только от боли, которую я перестала ощущать после сказанного мной. Внезапно для меня он отпустил мою руку, и я гордо выпрямилась, стоя при этом спиной к Себастьяну. — Почему? — спросил он меня. — Что почему? — буркнула я, потирая запястье. — Почему ты считаешь меня своим другом? Я закатила глаза и повернулась к нему: — А кем мне ещё тебя считать? Ты же спас меня. Выручил. Дал пищу и тепло. — Ты сама себя этим обеспечила, согласившись работать на юного господина. — Да, но ты… Ты первый, кого я увидела в этом времени, ты первый, кто заставил меня улыбнуться в первый день нашей встречи. Ты первый, кто впустил меня в дом Фантомхайв… — А почему я должен считать тебя другом? Это было сказано с таким холодным равнодушием в голосе, что я дёрнулась как от удара. Удар. Не физический, моральный. Удар, задевший мою душу. Меня затрясло, краска отхлынула от лица, губы занемели. А Себастьян продолжал смотреть на меня серьёзным взглядом. Почему? Что я ему сделала? Что я сказала? Не став это спрашивать, я выбежала из комнаты. Я бросилась к выходу из дома, желая выйти. Из этого дома. Из этой жизни. Из жизни тех, кто мне стал дорог. Они - моя семья. Моя другая семья, с которой я была более счастлива. Теперь я поняла, не могу быть членом их семьи. Я не имею права к ним лезть. Больше не имею. Я выбежала из дома, ночной холод тут же пробрался под кожу, заставляя двигаться ещё быстрее, не оглядываясь по сторонам и не думая о том, куда бежать. Мне было всё равно. Убили бы, ограбили бы, изнасиловали бы... Мне хотелось, чтобы всё закончилось. Потому что я не чувствовала себя человеком. Потому что мне казалось, что у меня нет прав. Никаких. Абсолютно. И потому... Меня не стало.