Mockingbird

— Анджи? Удивленный голос Пабло заставил девушку вздрогнуть. Кофе, до того момента мирно покоившийся в кружке, чуть было не расплескался на идеально белую блузку. Русоволосая вздохнула. — Доброе утро, Пабло, — улыбнулась другу Анджи. Утро действительно было добрым, впервые за долгое время Сарамего проснулась, ощущая на своей коже косые солнечные лучи. Но не только в солнце было дело — впервые девушка чувствовала, будто какой-то тяжкий, уносящий на дно груз наконец покинул ее. Было ли это вызвано ее вчерашним визитом в дом Кастильо? Она не знала. Тем не менее, жизнерадостность вновь проснулось в девушке, и казалось, что она даже может вернуть прежнюю Анджи — ту, что бегала по утрам, заваривала себе и своему верному другу Пабло наивкуснейший во всем городе кофе, а потом улыбалась своим ученикам и начинала занятие. Да, это казалось немыслимым после того, через что она прошла. Но Анхелес не теряла веры. — Ты сегодня подозрительно рано, неужели опять трубу дома прорвало? — усмехнулся директор, внимательно изучая свое сегодняшнее расписание встреч и занятий. — Ха-ха, Пабло, очень смешно, — скорчила рожу девушка. — Нет, труба жива и здорова, просто я рано проснулась. Кажется, во мне вновь заговорил европейский режим. — Что ж, тогда придержи коней. Круассанов и свежих французских булочек ты тут не найдешь. Все, что получишь — это мое невыспавшееся лицо и ворчание Григорио с самого утра. Наконец допив свой кофе, Анджи принялась разбирать завал из бумаг на столе, тщательно игнорируя то и дело проскальзывающий взгляд Галиндо. Кажется, он хотел что-то спросить, но никак не решался. — Ты ведь вчера ходила к Герману? — наконец нарушил тишину его голос. — Да, наконец отдала ему ключи. А то чувствовала себя воровкой, пока они лежали в моей сумке, — пожала она плечами. — Понимаю, ты правильно поступила. Надеюсь, теперь тебе станет легче, но если что, — Анджи почувствовала, как теплая и мягкая рука друга легла ей на плечо. — Я всегда рядом, ты же знаешь. Она уже и не помнила, как давно держала Пабло за руку. Кажется, это было, когда они еще вели этот не имеющий счастливого конца роман? И правда. После их расставания, словно толстая стена встала между ними — они редко обнимались, да даже прикасались друг к другу. Но сейчас было время перемен, а следовательно пора было вернуть себе своего лучшего друга. Пабло, казалось, слегка дрогнул, когда чуть прохладная, бледная рука Анджи накрыла его, чуть сжимая. Розовые губы растянулись в легкой улыбке. — Знаю, Пабло.

***

Герман Еремиас торопился в студию, как мог. Еще в прошлый раз Анджи любезно попросила его приходить как минимум за 15 минут до занятий, дабы ситуация, что была на прошлом занятии, не повторилась. Но Ромальо, как назло, пристал к нему с расспросами о том, куда же его друг направляется в такую рань, и поэтому Герман вновь опаздывал. Миновав толпу студентов на входе, мужчина наконец приблизился к учительской, в последний раз поправляя свои кое-как приклеенные усы и парик, как… Знакомый голос, доносившийся из-за двери, буквально заставил его замереть. Благо, дверь учительской никогда не закрывалась до конца из-за стараний Григорио в свое время, так что Герман как можно тише приблизился к щели, стараясь рассмотреть хоть что-то. Анджи. И Пабло, конечно же. Они стояли там, держась за руки, как новоиспеченные голубки, мило улыбаясь друг другу. Обладай Герман большим воображением, он смог бы представить, как Галиндо наклоняется к Анджи, чтобы украсть поцелуй. Но, к счастью, Герман был на это не способен. Знакомое чувство, давно, казалось, забытое, вновь закипело в крови, ком встал в горле. Он ревновал. — Помимо ключей, Анджи… Как все прошло? — спросил Пабло, неохотно освобождая свою руку. Девушка пожала плечами. — Не очень. Я думала, что справлюсь, долго репетировала, что же скажу, но… Я увидела Виолетту, Пабло, и все пошло, как пошло. Пабло провел рукой по затылку, наблюдая за подругой. Сейчас он видел перед собой ту Анджи, старую ее версию, в которую когда-то влюбился. И это радовало бы его, если не эти проблемы, которые Сарамего сама же себе и создала. В учительской вновь наступила тишина. По лицу Анджи было видно, что она вспоминает детали той встречи, безумно огорчающие ее. — Мне кажется, Виолетта думает, что я улечу обратно, Пабло, — наконец проговорила русоволосая. — По ней это было видно. По ее глазам. Она хочет простить меня, ведь несмотря на все то, что я сделала, она любит меня. Но она думает, что я вернусь во Францию, поэтому и боится прощать. Боится вновь оказаться преданной мной. — Ее можно понять, Анджи, ведь еще пару дней назад ты так и планировала. А может, и планируешь… — Сейчас? Взгляд изумрудных глаз будто бы врезался в сознание Пабло. Он явно сказал лишнее. — Нет, я не поступлю так. Никогда больше, Пабло. Я уже совершила ошибку, не собираюсь повторять. Я собираюсь вернуть Виолетту, чего бы мне это не стоило. — Только ее? А как же… Тем временем Герман, стоявший за дверью, внимательно вслушивался в слова Анджи. Конечно, новость о том, что она никуда не улетает, не могла не радовать его, но тем не менее он все ожидал услышать и свое имя, как вдруг… Внезапный звонок мобильного телефона прервал разговор, глаза беседующих мгновенно направились на дверь, дабы определить источник шума.  — Простите, простите, не хотел напугать, — смеясь, поспешил оправдаться Герман, на этот раз полностью открывая дверь. — Я только пришел, честное слово, но подумал, что вы чем-то важном тут говорите, поэтому решил сразу не заходить, а… — Подслушать, — мягко закончила за него Пабло. Сейчас, после этого разговора с Анджи, он был не готов раздражаться на какого-то там преподавателя студии, которого и знал-то всего пару дней. — Нет, нет, — замахал руками мужчина, смотря на Пабло и ища поддержки у него. — Что вы! Я ничего не слышал! Речь Германа прервал первый из трех звонков, звонко прозвеневший по всей студии. Пабло постучал по часам, обращаясь явно к Анджи, а не к Еремиасу. — Пора готовить класс. И если встретишь Григорио, то передай, чтобы зашел ко мне. Анджи видимо вовсе не смутило столь внезапное появление ее ассистента, она сразу же принялась искать нужные ее файлы и папки и, найдя, поспешила выйти из учительской, кивнув Еремиасу. Это означало, что она ждала его в аудитории.

***

Занятие закончилось. На этот раз и Анджи, и ее верный помощник успели сделать все, что требовалось для отличного и плодотворного занятия, поэтому именно таким оно и получилось. В глубине души Герман радовался, что Виолетта больше не состояла в классе Анджи, ведь увидев племянницу, Сарамего здорово подпортила себе свой же урок. — Замечательно, ребята, не забудьте тренировать дыхание во время пения! — лишь выкрикивала девушка ученикам, покидавших класс. Дети улыбались. Анджи была одной из немногих, на чьи уроки шли с огромным удовольствием — ребята знали, что после занятия останется этакий приятный, сладкий осадок на душе. Кажется, это было взаимно. Герман и раньше знал, как все ученики восхищаются и любят Анджи, но стоило ему попасть в студию, хоть на пару деньков влиться в эту атмосферу — он был удивлен. Какой бы не была Анхелес, каким бы не было ее настроение на грядущий день, учеников она всегда слушала с улыбкой, что шла от чистого сердца, он не сомневался. Если призвания и существовали в этой вселенной, то Анджи бесспорно нашла свое. — Так откуда вы? Герман обернулся. Анджи стояла там, возле преподавательского стола, в очередной раз перебирая какие-то ноты и бумаги. Она не смотрела на него, но было итак ясно к кому она обращается. — Вы говорили, что недавно прилетели в Буэнос-Айрес. Так откуда вы? — вновь заговорила девушка, на этот раз направляя взгляд на мужчину. Герман знал свою свояченицу не первый год, но каждый раз при разговоре или случайной встрече глазами с ней через него будто проходил удар молнии. Бесконечно зеленой молнии. — Много откуда, если честно, — проговорил мужчина. Он был рад, что отрепетировал свою легенду заранее и сейчас не стопорился перед самым банальным вопросом в его адрес. — Я много где жил, бывал. А в Аргентину прибыл из Севильи. Бывали там? — К сожалению, нет, — усмехнулась русоволосая. — Но я хотела бы путешествовать. — Никогда не поздно начать, тем более, что во Франции вы уже были… Герман поздно спохватился — слова уже слетели с его губ. Конечно, следовало подумать дважды, а то и трижды, прежде чем говорить что-то, о чем Еремиас знать попросту не мог. Он прокололся. А внимательные, чуть прищуренные глаза Анджи уже вовсю изучали его. — Кто вам это сказал? Рука машинально потянулась к затылку, но Герман вовремя одернул себя, вспомнив, что на нем ненадежно держащийся парик. — По вам это видно. Вы похожи на француженку, — глупость, и как только это могло прийти в голову ему? Во взгляде Анджи еще читалась подозрительность, но все же она утвердительно кивнула головой, а на губах расплылась обворожительная улыбка. — Все мои старые друзья и знакомые так шутят. Честно, не знаю, в чем это выражается, но все это замечают. Видимо, и вы не исключение. Герман облегченно выдохнул. Конечно, когда Анджи только покинула Буэнос-Айрес и отправилась в Париж, воображение его (которого хоть немного, да существовало) рисовало картины, на которых Анджи, облаченная в легкое пальто и с беретом на голове стоит возле Эйфелевой башни или задумчиво смотрит на Лувр. — И не хотите вернуться? — Может, когда-нибудь., но не сейчас. Я нужна своей семье. — Им повезло с вами, — сказал Герман и улыбнулся. Ирония собственных слов не ускользнула от него. Зазвонил мобильный, и девушка поспешно потянулась к своему столу. Это был Пабло. Он всегда звонил подруге на обеденном перерыве, если не заставал ее в учительской — такое уж у них было правило. Обычно, они договаривались о походе в ближайшую кафетерию, прихватив с собой Бето и, если получалось, Григорио, или же на часок превращали учительскую студии в подобие пикника, но в этот раз голос Пабло был каким-то извиняющимся, немного виноватым. — Ничего страшного, Пабло, не раздувай из мухи слона. Я за тебя рада, удачно провести время! Анджи положила телефон на месте. На губах ее виднелась улыбка. Такую улыбку Герман уже видел, и видел не раз. Раньше, когда Виолетта достигала определенных успехов в учебе или музыке, когда Ольга и Ромальо мило беседовали на кухне, не припираясь и не ссорясь из-за очередного пустяка, когда Герман сообщал семье об удачной сделке. Именно тогда эту улыбку можно было увидеть на лице девушки. Когда Анджи была счастлива за кого-то, кто был ей дорог. Поймав на себе немного удивленный взгляд ассистента, та лишь мотнула головой, не прекращая улыбаться. — Это Пабло. Он пригласил Бренду на обед. Так что сегодня я обедаю в одиночестве. В сердце что-то кольнуло, отдаваясь эхом в голове. Если это и было его шансом, его последней попыткой, то Герман попросту не мог ее упустить. — Не хотите перекусить со мной? Я знаю тут вегетарианский ресторанчик недалеко, у них отличный зеленый салат. Зеленые глаза с удивлением обратились на него. Мгновенно искра узнавания, подозрения промелькнула там. Или ему показалось? — Только не говорите, что вы — вегетарианец. Я в жизни не поверю, — засмеялась русоволосая, заставляя Германа смутиться. Да, он был закоренелым мясоедом и в обычной обстановке ни за что не скрыл бы это, но раз уж он решил вести эту хитрую игру, то следовало перенять привычки и вкусы Анджи. Хотя бы ненадолго. — Я много времени уделяю физическим упражнениям, — пробормотал мужчина, когда понял, что собеседница намекает на его мышцы. — Что ж, отличная идея. Я только захвачу свои вещи из учительской, и мы отправимся, — мягко улыбнулась ему Анджи. — Надо же мне все-таки узнать побольше о своем новом ассистенте. Герман почувствовал, как у него захватывает дыхание, когда Анджи, выходя, намеренно коснулась своей ладонью его плеча. Казалось, что кожа на этом месте мгновенно расплавится. Сердце бешено забилось в груди. И все же, как сильно он был влюблен в нее?

***

Звонкий смех разносился по залу кафе, от чего обедавшие посетители невольно оборачивались, но не могли сдержать улыбки, наблюдая за милой беседой парочки за крайним столиком. Мужчина рассказывал своей спутнице какие-то истории из жизни, от чего та постоянно заливалась хохотом. Конечно, ведь легко придумать смешную ситуацию, которой никогда и не было? Герман был прекрасным лжецом. — Неужели это и правда с вами произошло? Поверить не могу! — удивленно качала головой Анджи, пережевывая листья салата, который она заказала. Ассистент не обманул ее, тут и правда подавали прекрасные салаты. Правда, сам Еремиас, казалось, не был доволен своей пищей, неохотно отправляя в рот очередной кусок фасолевой котлеты. — Ну, а вы? Как долго работаете тут, если не секрет? Беседа уже давно приняла доверительный характер, и теперь Герман не боялся вести себя более естественно в присутствии русоволосой. — Сколько себя помню. Сначала была школа, потом музыкальное училище. Там я познакомилась с Пабло, и мы сразу же сдружились. Как будто были рождены для этого, понимаете? Потом нас нашел Антонио и пригласил преподавать в своей школе для талантливых ребят. Мы, не долго думая, согласились. И я считаю, это было самым правильным решением в моей жизни. Улыбка не сходила с лица Анджи, пока та говорила. Медленно, но искренне. Забавно, но Герман никогда толком и не знал историю Анджи. Как она стала той, кем восхищалась его дочь и ученики студии. Но какой бы путь она не прошла, Герман не сомневался, — она оказалась там, где должна была. — Ученики очень любят вас, это видно сразу. Я встречал многих людей, делающих свою работу, но вы… — замолчал он, подбирая нужные слова. — Вы не просто делаете ее. Вы делаете намного больше. Улыбка Анджи сменилась на смущенную, а на щеках, похоже, проступил легкий румянец. Глаза смотрели на него с благодарностью. Это было безмолвное спасибо. — Ну, а вы? Я ничего не знаю про вас. Почему так много путешествуете? Неужели никто не ждет вас дома? За столиком повисла тишина. Но прежде, чем Анджи уже хотела было извиниться за свою бестактность, Герман заговорил. — Была женщина, которую я любил, — рука его теперь задумчиво вертела стакан с яблочным соком. — И она любила меня. Но я совершил ошибку, ужасную ошибку, и она… уехала. Анджи молча наблюдала за Еремиасом, бесцельно водя вилкой по тарелке, явно не зная, как реагировать на столь откровенный ответ. Ей казалось, что она встретила давно знакомого человека, и вот он, тут, сидит прямо перед ней. Ей была знакома эта боль, с которой он говорил, слишком хорошо знакома. — А почему не попытались вернуть ее? Герман горько улыбнулся. — Она вернулась, но я опять все испортил. Я так и не перестал ее любить, а все в ней так и просило об этом. Чтобы я отпустил. Возможно, я бы спас ее тогда. — Поверьте мне, — вздохнула Анджи. — Не так уж это и просто — забыть кого-то. Если бы это было так, возможно, и я была бы счастлива. Очередной звонок мобильного прервал их расслабленную беседу. Анджи поспешно взяла трубку, потирая переносицу. — Да, Пабло… да… нет, конечно же нет! Я уже бегу. Рука потянулась к сумке. Идиллия была прервана. — Простите меня, Еремиас, но мне срочно нужно в студию. Кажется, какие-то проблемы с учениками. Спасибо за обед! И, слабо улыбнувшись мужчине, Анджи скрылась за дверью кафе, оставляя Германа наедине со своими мыслями. Не так уж это и просто — забыть кого-то. Если бы это было так, возможно, и я была бы счастлива. Слова Сарамего засели глубоко в голове. Герман мог бы вечно играть с их смыслом, анализируя, размышляя, но ведь послание итак было очевидно. Анджи до сих пор не смогла разлюбить его.