Пятая шляпка для Марты

      Как Хаул ни просил Софи пощадить хрупкие основы мироздания, она не вняла его мольбам и все-таки села шить новую шляпку. Мешочек с хрустальными бусинами жег ее карман, или, вернее, корзиночку для шитья.       Софи купила их еще летом. Когда Морган нечаянно уменьшил замок, большая часть ее принадлежностей для рукоделий, не считая тех, с которыми она уже успела побеседовать, приказала долго жить, так что пришлось идти в лавку и заново покупать нитки, крючки да спицы с иголками. Тогда-то ей бусины и приглянулись. Сначала она хотела украсить ими шелковую сумочку для Летти, но до сумочки руки так и не дошли, а вот шляпка требовалась Марте немедленно.       - Поженятся, как миленькие, – ворчала Софи себе под нос, решительно орудуя иглой. – Я их разлучила, я и помирю!       В дверь просунулся кончик длинного носа, но владелец его входить не спешил.       - Подслушиваешь? – Софи повысила голос, и нос тут же испуганно исчез. – Я не хочу их заставлять, – вернулась она к разговору со шляпкой, – только немного подтолкнуть. Им просто нужен шанс.       - Что? – переспросил из-за двери Хаул. Он не расслышал последнюю фразу. – «…мужем Ханс…»? Софи, ты что, и Богомола решила женить? Даже не пытайся! Это тебе не Майкл и не Марта, он – маг, причем хороший. Твои заклятья отскочат от него и неизвестно, в кого ударят.       Софи задохнулась от возмущения. Слова Хаула прозвучали так, словно она какая-то ненастоящая ведьма, и ей не стоит и браться за что-то серьезное.       - Не отскочат! – выпалила она в сердцах. Захочу – и его женю! Ему давно пора жениться на хорошей серьезной девушке. У него там во дворце просто нет подходящей невесты, вот он и не женится.       Во дворце короля Дальнии невесты ходили за Богомолом большими организованными группами, причем одна краше другой. Хаул искренне не мог понять, чем насекомоподобный маг так их привлекал, и даже немного ему завидовал.       - Хотя… – протянул он, – пусть и правда женится. – Ему вдруг пришло в голову, что как только у Богомола появится собственная жена, она привнесет в его жизнь столько проблем, что ему уже не будет дела до чужих, а конкретно до его, Хаула, жены. – Пусть вкусит тягот супружества, – добавил он не без злорадства.       Софи недовольно хмыкнула.       - Особенно если ему достанется такая же жена, как и мне…       Одна из вышитых подушечек полетела в дверь, но длинный нос успел скрыться, а донесшийся из-за стены почти демонический смех сообщил Софи, что к огромному ее сожалению чародей Пендрагон не пострадал.              Шляпка вышла роскошная.       - Какая прелесть! – воскликнула Фанни, когда Софи вытащила ее из коробки и попыталась водрузить Марте на голову. Марта сопротивлялась. – Такую и герцогине не стыдно надеть. Ах, да в ней даже уборщица будет выглядеть, как королева. Марта, да не крутись ты.       Марта сдалась, и Софи тут же натянула свое творение ей до самых ушей.       Губы у Марты как всегда были обкусаны, а неподкрашенные русые брови как-то совсем не гармонировали с золотистой тафтой. К тому же оказалось, что шляпка ей велика. Стоило Марте тряхнуть головой, как она съехала на бок, а кусочек жесткой сетки, украшенной хрустальными бусинками, ткнулся ей в нос.       Марта чихнула.       - Да… – протянула Фанни, – пожалуй, первое впечатление было обманчивым.       Софи с досадой сняла шляпку с головы сестры.       - Ничего не понимаю, – проворчала она, – я ведь очень точно все измерила.       - Дай-ка мне, – Фанни выхватила у Софи шляпку и надела на себя, но ей шляпка оказалась катастрофически мала. – Проклятье! – воскликнула она. – Ты не могла бы немножко ее расставить, Софи?              Такое у Софи вышло впервые. Пусть в последнее время она и не часто возилась со шляпками и уже разучилась делать шелковые цветы с закрытыми глазами, но так ошибиться с размером она не могла. У Марты она шляпку не оставила, а забрала ее домой, чтобы довести до ума, но, вернувшись в ходячий замок, совсем о ней позабыла, потому что сразу на пороге столкнулась с кудесником Салиманом.       - Летти пропала, – сказал он.       Хаул рылся в куче магических артефактов на своем столе, выуживая из глубины какие-то мешочки и рассовывая их по карманам.       - Ты только не волнуйся, Софи, – не оборачиваясь, бросил он любимую салимановскую фразу. – Найдем.       Коробка с золотистой шляпкой выпала из рук Софи и грохнулась на пол в дюйме от Васи. Крыс от неожиданности подскочил на полметра вверх. Обычно при виде таких кульбитов кудесник бледнел и отступал к двери, но сейчас бледнеть ему было уже некуда, а об отступлении он и не подумал.       - Она ушла прямо в домашнем платье, Софи. – Голос кудесника дрожал.       Летти никогда не выходила на улицу в домашнем платье. Она всегда наряжалась и красиво причесывалась, даже чтобы прогуляться до ближайшей булочной за любимыми крендельками с корицей.       - Это значит… – начала Софи в ужасе.       - Это значит, что когда мы ее найдем, она будет в домашнем платье, – отрезал Хаул. Он так основательно запасся заклятьями, что даже его волшебные карманы начали оттопыриваться. Софи всхлипнула. – И не ной, Софи, а напеки лучше пирогов с капустой. А то что же это за безобразие – во всем доме ни кусочка пирога.       В любое другое время Хаул немедленно поплатился бы за такие оскорбления, но сейчас Софи только еще два раза всхлипнула, глядя как маги решительно выходят за порог, а потом перешагнула через шляпную коробку и поплелась на кухню, чтобы успокоить себя приготовлением пирогов.       

***

      Самым страшным было то, что ушла Летти не сама. Ее увели. Кто-то постучал в дверь, а так как госпожа Салиман как раз находилась в прихожей, она и поспешила ее открыть.       Хаул с кудесником поняли это, наведя чары на каждый предмет в прихожей и отследив движение каждой тени. Рюши на леттином платье вздрагивали, когда она сделала несколько энергичных шагов, а потом замерли, загораживая от света большое пятно на полу возле самого порога. Осеннее солнце светило вдоль улицы Толстых кошек, и тень гостя падала на самый краешек дверного косяка. По ней трудно было что-то разглядеть. Видно было лишь то, что пришедший не высок, и что Летти он не хватал и не тащил – он что-то сказал ей, и она сама выбежала из дома, в чем была.       Поисковые заклятья ее не брали. Кудесник высыпал на ладонь самую свежую порцию поисковика.       - Моя жена Летти, – произнес он и подбросил в воздух горсточку лилового порошка.       Мелкие легкие частички подлетели вверх, а потом собрались в небольшую тонкую стрелку. Маги приготовились бежать за ней следом, но стрелка сделала два круга по прихожей и осыпалась, даже не попытавшись вылететь в открытую дверь. Новый, недавно изобретенный Хаулом поисковик, которым они с Софи пользовались в Дальнии, когда искали покои старушенции, прятавшей у себя сыроежечный чепчик, тоже не смог показать направление. Он спал, словно предмета его поисков не существовало.       Хаул нервно вышагивал кругами по прихожей.       - Я-то думал, все прекратилось, – бормотал он.       Кудесник не ответил.       - Защитных заклятий мы здесь понавешали больше, чем во дворце.       Кудесник снова промолчал.       - Все было спокойно.       Хаул ожидал от Салимана хоть какого-нибудь хмыканья в знак согласия, но когда он опять не издал ни звука, резко остановился и повернулся к нему всем телом.       - Или нет? – уточнил он с напором.       Кудесник стоял и смотрел на свои сплетенные пальцы.       - Кто-то пытался пробиться в дом, – признался он, наконец, не поднимая глаз. – Два раза. Один раз ночью и один раз после обеда, когда Летти прилегла поспать.       - Что?! – вспылил Хаул. – И ты молчал?       Кудесник никому об этом не рассказывал. Он боялся. Ему казалось, что как только об этом кто-нибудь узнает, он потеряет Летти навсегда. Она уснет, как когда-то века назад в храме Спящих засыпали девушки, чтобы общаться с древними существами, для которых вся жизнь этого мира – лишь мгновенье их сна. Вот только те не хотели общаться с людьми, а уснувшие умирали, так и не проснувшись. Салиман отказывался верить, что это случится с его женой.              После того, как Хаул отвел душу, наорав на Первого придворного мага, они снова позвали Даэгмара, и он нашел Летти в два счета.       - Госпожа Салиман недалеко, примерно в двух кварталах отсюда, – объявил он.       Кудесник Салиман весь раздулся от негодования. Его всегда жутко раздражало, когда другим удавалось что-нибудь сделать лучше, чем ему, а спокойный и уверенный тон мага подстегнул его еще больше.       - И почему же тогда мы ее сами не обнаружили, если все так просто? – проскрипел он с максимальным сарказмом на который только был способен.       - Наверное, потому, – ответил Даэгмар все с той же спокойной уверенностью, – что вы не догадались использовать заклинание "Корпус морт".       Хаул застыл, а кудесник стал белее кружев на манжетах чародея. Им действительно и в голову не пришло использовать это заклинание. И не потому, что оно было плохим. Нет, это было очень старое и очень сильное заклятье. Вот только сфера его действия была совсем невелика. Оно искало лишь одно – мертвые тела.              К простенькому дому на бульваре шли не быстро. Кудесник еле волочил ноги, а Хаул с Марком его не подгоняли. Дверь оказалась не заперта. Вошедшие маги ожидали какого-то сопротивления, засады, или хотя бы просто возмущения, но небольшая комната, служившая обитателям и прихожей и гостиной одновременно, была пуста.       - О, боги, – пробормотал Марк и снова распахнул закрывшуюся за ними дверь, а Хаул бросился открывать окно, чтобы впустить воздух – дом наполнял плотный до тошноты запах макового сока с травами. Валериана, мята, хмель, пасифлора... такой смесью можно усыпить и быка. Хаул зажал рукавом нос, а кудесник Салиман, казалось, не дышал вовсе. Он сам выглядел неживым с того момента, как оказалось, что Летти может обнаружить лишь заклинание для поиска трупов.       С помертвевшим серым лицом он оглядывал следы борьбы – опрокинутые стулья, сдвинутый с места стол, валяющуюся на полу скатерть с длинными шелковыми кистями по углам, смятый, скрученный коврик, втиснутый под закрытую дверь, и... человека. Маги даже не заметили его вначале. Худощавый, не молодой уже мужчина стоял в углу с неподвижностью памятника. На щеке у него вздулись и горели алым три глубоких царапины. Хаул едва успел разглядеть несколько таких же на шее, как рука кудесника выстрелила вперед, и костистые, сильные, как крабьи клешни, пальцы до хруста сжали тощее горло.       Удивительно, но незнакомец не сопротивлялся. С глухим шипящим звуком он попытался втянуть в легкие воздух и задергался, но как-то вяло и неосознанно. Он даже не поднял рук, в инстинктивном стремлении отцепить от себя душащие клешни.       - Стой! – завопил Хаул, – Ты что, не видишь, он спит, он лунатик.       Глаза человека были открыты, но во взгляде светилось не больше разума, чем в пуговицах на камзоле чародея.       - Да отцепись ты! Он может что-то знать.       Марк помог Хаулу разжать пальцы кудесника и все четверо замерли, тяжело дыша.       - Кто? – Голос кудесника прозвучал так, будто это его горло только что хрустело под чужой рукой. Он, не отрываясь, смотрел на царапины.       Не нужно было обладать талантом детектива, чтобы увидеть, словно наяву, как незнакомец тащил Летти, а она сопротивлялась – царапалась, цеплялась за стулья и угол стола со скатертью. Летти никогда не сдавалась без боя. Она дралась отчаянно, не смотря на то, что ей приходилось вдыхать густой дым сонного заклятья. Но в конце концов зельем и силой ее одолели и затащили туда, за ту закрытую дверь, под которой застрял коврик.       Салиман развернулся и встал перед ней, не спеша открывать. Там, за непроницаемыми для взгляда досками, была Летти, или, вернее, как показало заклятье, ее мертвое тело.       - Господи, да сколько можно, – не вытерпел Хаул. Он выдернул из щели коврик и пинком отшвырнул его в сторону. – Заходим.       Ручка подалась вниз легче, чем ожидалось и дверь начала открываться слишком резко, но, к счастью, Хаул ее придержал, иначе она ударила бы Летти по ногам.       Она лежала прямо на полу, вся сжавшись в маленький трогательный комочек, а ее длинные черные волосы, разметались вокруг, испачкавшись в пыли.       - Летти, – выдохнул кудесник и, шатаясь, вошел в комнату.       Он рухнул перед ней, глухо ударившись коленями о деревянные доски, и прикоснулся к ее щеке, но тут же отдернул руку.       - Она жива! – воскликнул он.       Марк шагнул следом.       - Ну, разумеется. О, боги, Салиман, а вы что подумали?!       Летти была неподвижна и не очнулась от прикосновения, но дышала ровно и глубоко, а над ней разливалось точно такое же сияние, как в тот день, когда она спала в своей комнате, и никто не мог ее разбудить. Она была не здесь.       - Марк, верни ее! – взмолился Салиман.       Темный маг молча присел на корточки и всмотрелся в легкое подрагивание век.       - Нет, – сказал он, поднимаясь.       - Что? – Салиман попытался схватить его за грудки, но Хаул утянул его в сторону.       - Кто бы и о чем бы с ней сейчас не разговаривал, нужно позволить ему договорить и подождать, пока она проснется сама, иначе она снова все забудет.       Салиман зарычал что-то нечленораздельное и рванулся к магу, но Хаул, хоть и с трудом, удержал его.       - С вашей женой все в порядке – она просто спит. Нам лишь нужно подождать.       - Сколько? – рыкнул Салиман.       - Сколько потребуется! – вспылил Хаул. – Да уймись ты, черт возьми! – он хорошенько встряхнул кудесника, и тот перестал вырываться.       - А если она не проснется, как и все остальные?       - Проснется, – Марк не сомневался. – Другие не просыпались, потому что Спящим было нечего нам сказать, а сейчас есть. Они пробивались так долго и так настойчиво чтобы сообщить что-то важное. Ваша жена проснется, не сомневайтесь.       Маги огляделись, куда бы присесть, и только сейчас увидел еще двух спящих людей. Сосредоточенные на Летти, войдя, они их даже не заметили. Женщина и ребенок лежали на кровати полностью одетые и неестественно прямо, вытянув вдоль тела руки и чуть запрокинув головы.       Хаул присел на краешек кровати, стараясь их не коснуться, а Салиман снова опустился на пол и стал собирать леттины волосы и вынимать запутавшиеся в них шпильки.       Марк остался стоять.       Ждать пришлось не долго, хотя, наверное, Салиману так и не показалось. Наконец Летти зашевелилась.       Кудесник бросился к ней.       - Летти, – позвал он тихо, – возвращайся.       Длинные изогнутые ресницы задрожали.       - Бен? – Голос прозвучал хрипло и сонно, но Летти тут же встрепенулась и откашлялась. – Ой, Бен, я говорила со Спящими, представляешь! То есть это они говорили со мной. Ой, Хаул, ты тоже здесь, – она заметила маячившие за широкими печами мужа физиономии остальных магов, – и Марк.       Летти попыталась встать, но кудесник позволил ей лишь сесть на коврике, нежно придерживая за плечи.       - Не надо так резко, подожди, – велел он, – а то у тебя опять голова закружится.       - И что они сказали? – Хаул был в нетерпении.       - Ох, – Летти дрожащей рукой заправила за ухо выбившуюся прядь и заговорила быстро и сбивчиво. – Я забыла все умные слова. Они рассказывали про Драконий хребет… Они сказали, что земля, она не целая, понимаете? Что две огромных плиты движутся навстречу друг другу, и в том месте, где они соединяются, поднимается Драконий хребет. Ой, Марк… – испуганные синие глаза обратились к тихо стоящему рядом магу, – вам тогда не нужно было драться на хребте. Теперь из-за этого… когда в тебя бросили разрывающее заклятье, а ты исчез, оно-то ведь не исчезло, понимаешь! Оно сжалось, стало маленьким, как пылинка, и упало в разлом. Тогда от удара ведь и земля раскололась, Марк, оно упало так глубоко и спало там шестьсот лет, а теперь, когда ты вернулся, оно почуяло тебя и проснулось. И… и там что-то треснуло в глубине. А там огонь и жар такой, что камни становятся жидкими. Я и не знала. Ой, Бен, а ты знал об этом? – Она схватила мужа за руку. – И теперь земля вот-вот расколется, и Спящие сказали, что все тепло их колыбели вырвется наружу, и они погибнут, а мы… – губы Летти задрожали, – мы тоже погибнем – все люди. Мне так страшно, Бен. Марк, тебе нельзя было возвращаться!       Хаул с Марком молча переглянулись.       Летти начала энергично вставать, и кудеснику ничего не оставалось, как помочь ей.       - Ну вот, ноготь сломала, – она с досадой рассматривала надломленный ноготок на среднем пальце. Правда рука ее при этом так тряслась, что вряд ли ей удалось что-то рассмотреть.       - Успокойся! – приказал ей кудесник, но Летти в ответ только раздраженно хмыкнула.- Немедленно прекрати волноваться!       - Не указывай мне, – привычно отмахнулась она. – Хочу волноваться и буду.       Проснувшиеся одновременно с Летти обитатели дома в изумлении проводили взглядами удаляющуюся компанию, но кудесник их даже не заметил. Он нежно придерживал Летти и все продолжал что-то ей приказывать и запрещать. Впрочем, как всегда, безуспешно.       

***

      Когда Роберту Кристоферу наконец вернули мать, он еще немного покричал, рассказывая, как ему было без нее плохо, а потом поел, срыгнул воздух, в общем сделал все, что обычно делают порядочные младенцы, и заснул у нее на руках. Летти и сама была без сил, но все никак не могла выпустить из рук теплое детское тельце. Она уселась с ним в огромное кресло мужа в спальне и так и сидела, когда кудесник, разделавшись с самыми срочными делами, пришел поговорить с женой.       - Объясни мне, пожалуйста, – начал он, – что это был за приступ идиотизма?       Говорил он тихо и очень ласково, чтобы интонациями не встревожить спящего ребенка.       - Надеюсь, это был разовый случай по причине безумия, которое находит на женщин после родов. Потому что если ты только попробуешь вытворить что-то подобное еще раз, предупреждаю, я оторву обе твои ноги и закрою их в шкафу, чтобы ты точно не могла никуда уйти.       - Ха! – только и сказала Летти. В отличие от половины жителей Кингсберри, она не боялась Первого придворного мага. – Попробуй! Он сказал, что ты в беде, Бен, и что мне нужно срочно бежать к тебе, выручать тебя. Конечно, я побежала.       - Летти, – тон кудесника изменился. Он устало потер руками лицо и ссутулился, присев на краешек кровати, – я чуть с ума не сошел. Ты ведь умная женщина, как ты могла поверить непонятно кому? Ушла, оставила детей совершенно одних…       - И ничего не одних, – перебила его Летти, – а с двумя нянями, не считая слуг. К тому же, я ведь не знала, что все так затянется. Думала, отлучусь на пять минуточек, быстренько спасу тебя и домой.       - О, боги... – выдохнул Салиман. – За что мне это все.       - Ха!       - И чем ты думала вообще? Как ты не поняла, что это ловушка?       Летти слегка обиделась.       - Конечно, я поняла, – проворчала она, – я что, по-твоему, дурочка что ли?       - А если поняла, то зачем пошла? – Салиман так вспылил, что даже повысил голос.       - А за тем, – разъяренно прошипела Летти в ответ, – что оставалась вероятность, пусть и совсем крошечная, что ты и правда в беде! Что тебе нужная моя помощь, и медлить нельзя. И сразу предупреждаю, если это повторится, я пойду снова! Всегда! Каким бы маленьким ни был риск, я не отмахнусь от него, потому что я люблю тебя, болван ты несчастный!       - Правда? – голос кудесника сначала сорвался на писк, а к концу слова и вовсе пропал.       - Точно болван, – припечатала Летти. – Думаешь, почему я вышла за тебя замуж?       - Потому что я давил на тебя и манипулировал.       - Ну да, именно это ты и делал, разумеется. Хорошо хоть я была достаточно умна, чтобы влюбиться в тебя по уши. А то, что я родила тебе двоих детей, ни о чем не говорит, а?       Говорило ли это Салиману о чем-то или нет, осталось неизвестным. Он не мог ничего ответить. Лицо его не слушалось.       Немного понаблюдав за его терзаниями, Летти смилостивилась. Она осторожно перехватила маленький живой сверток, лежащий головкой на сгибе ее руки, и протянула его мужу.       - Хочешь подержать? – щедро предложила она.       - Хочу, – ответил Салиман, издав звук, подозрительно напоминающий всхлип.       Он вытер рукавом мантии мокрое лицо и бережно взял в руки своего маленького сына.