Ударенная на всю голову, или Как применить дракона?

      — Всё, меня не кантовать, при пожаре выносить первой!.. — простонала я, распластавшись на прибрежных камнях во всю свою тридцатиметровую длину в позе морской звезды.       Мне всё же пришлось перекидываться обратно в дракона, когда во время перевязки Кили ветер донёс до моего, ставшего вдруг невероятно чувствительным, носа специфический запах псины и нечистот. Орки на своих скакунах-варгах вряд ли когда-либо в жизни задумывались о личной гигиене.       Пробежавшись в сторону запаха, я для острастки подпалила пару куцых хвостов и тощих задниц. Благословила, так сказать, на дальнюю дорогу. А потом пошлёпала ловить рыбу. Плавала я не хуже плезиозавра. И рыбку ловила соответствующую своим габаритам. В общем, чтобы пожарить выловленные мною экземпляры, меня ещё и дрова ломать заставили. Правду в армии говорят — инициатива имеет инициатора. Причём имеет в плохом смысле слова. Но, чёрт возьми, оно того стоило! Наелись до отвала все, включая меня, хоббита и приплывшего не пойми откуда усатого мужика на шаланде. Звали его ни разу не Костей, но меня это не смутило. Сыто рыгнув, я запела:       — «Шаланды, полные кефали, в Одессу Костя приводил. И все биндюжники вставали, когда в пивную он входил… Синеет море за бульваром, каштан над городом цветёт… И Константин берёт гитару, и тихим голосом поёт. Пам, пам, пам, пам! Я вам не скажу за всю Одессу — вся Одесса очень велика-а, но и Молдаванка и Пересыпь обожают Костю-моряка…»       Песня Барду Лучнику (так на самом деле звали «Костю») очень понравилась. Он даже дослушал до конца и подпел. Но везти нас на своём корыте в Озёрный город всё равно наотрез отказался, хоть и было заметно, что денег ему охота:       — Даже если мне удастся протащить в Озёрный город всех твоих гномов, избежав глаз и ушей бургомистра, — кипятился Бард, размахивая руками у Торина перед носом, — куда, в какую дыру прикажете пихать вашу ручную ящерицу?!       Мы с Бильбо переглянулись, и я тяжело вздохнула.       — Нет, ну ты представляешь, каков мудак?.. Пятак есть? — меланхолично спросила моя светлость, примериваясь к ближайшему булыжнику покрупнее.       — Есть, а тебе зачем? — Беггинс рассеянно похлопал себя по карманам сюртука.       — Ко лбу приложить, — я покрепче зажмурилась и треснулась об камень. — Ай, мля-а!.. Уже вся голова в шишках от этих превращений!..       Не ожидавший такого развития событий усач застыл с отвисшей челюстью. Остальные гномы понимающе захмыкали. И никто, кроме Бильбо, меня не додумался пожалеть и утешить! А у меня, между прочим, в голове гудит и ноги дрожат! И очи в кучу, никак не разойдутся.       — На, — Беггинс протянул мне серебряный кругляш. — Скажи, неужели нет… менее болезненного способа превращения?       — Может и есть, только я его не знаю, — пожала я плечами, направляясь к лодке.       — Интересно, а другие драконы тоже могут оборачиваться людьми? — не унимался кудрявый.       — Могут, наверное, — хмыкнула я, запрыгивая на борт. — Только не любят.       — Почему? — удивился хоббит, вскарабкиваясь на борт следом за мной.       — Ты знаешь? — я посмотрела на Беггинса таким выразительным взглядом, что бедолага побледнел и попятился. — Не имею ни малейшего представления!       — Ваш дракон превратился в девку?! — наконец выпал из нирваны хозяин шаланды.       — Блин, я убью тебя, лодочник! — раздражённо буркнула я себе под нос. — Спокойно, Маша, я Дубровский… Зато тебе теперь нас с вот этим парнем прятать не придётся, — я ласково взъерошила хоббиту волосы.       Кили почему-то грозно нахмурился и громко засопел. Интересно, чего это он?..       — И в качестве кого вы собираетесь попасть в Эсгарот? — скептически приподнял бровь усач.       — В качестве бродячих певцов, — невозмутимо ответила моя светлость. — У вас же такие водятся?       — У нас-то водятся, — согласился Бард. — Но у них, как правило, с собой музыкальные инструменты имеются.       — Да вон у тебя груша со струнами валяется, — кивнула я в сторону носа. — Не одолжишь на время?       — Это не груша, а мандолина, — недовольно поправил меня мужик, подавая мне инструмент. — И я на ней давно уже не играл, так что она расстроена.       — Ничего, пока доплывём, я настрою, — пообещала моя музыкальность.       Дальше сюжет развивался классически: Бард заплыл к рыбакам, гномов усадили в эльфийские бочки и присыпали сверху рыбой, после чего наш отважный капитан встал у весла-штурвала. А мы с Беггинсом с комфортом расположились на носу.       Мандолина оказалась грёбаной личинкой гитары с тринадцатью, сука, струнами! Но я всё равно её настроила! Лишние струны частью обрезала под возмущённое сопение усача, а частью переплела по две, добиваясь басового звучания. В общем, через полтора часа я вдарила первыми аккордами и запела:       — Песен ещё ненаписанных сколько, скажи кукушка?.. Пропой. В городе мне жить или на выселках, камнем лежать или гореть звездой?.. Звездой. Солнце моё, взгляни на меня!.. Моя ладонь превратилась в кулак. И если есть порох — дай огня!.. Вот так.       Кто пойдёт по следу одинокому? Сильные да смелые головы сложили в поле, в бою. Мало кто остался в светлой памяти, в трезвом уме, да с твёрдой рукой в строю… В строю. Солнце моё, взгляни на меня!.. Моя ладонь превратилась в кулак. И если есть порох — дай огня!.. Вот так.       Е! Цой — наше всё!       — Где ты выучила эту песню? — потрясёнными глазами уставился на меня Бильбо, судорожно стискивая рукоять своего меча.       Капитан нашего судёнышка тоже как-то подозрительно пристально буравил меня тяжёлым взглядом.       — О, автору этой песни у меня дома некоторые до сих пор поклоняются почти как богу, — усмехнулась я. — И это притом, что он уже четверть века покойник. Однако самое частое высказывание в его адрес звучит как — «Цой жив!»       — Наверное, он был великим воином или правителем?.. — благоговейно прошептал Бильбо.       — Да не был он ни тем, ни другим, — фыркнула я. — Просто песни хорошие писал.       — А твой дом далеко? — тихо спросил Бильбо. — Просто я никогда нигде не читал… Ну… про драконов-оборотней.       — Далеко, Бильбо, — вздохнула я. — Мой дом настолько далеко, что и всеми кораблями Арды до него не добраться. Ни одна лодка не плавает в другие миры…       — Значит, ты никогда не вернёшься домой? — совсем расстроился хоббит. — И где же ты собираешься жить?       — Да где угодно, вон, сколько места! — улыбнулась я. — А вообще есть одна народная мудрость, которая гласит — твой дом там, где твоё сердце.       — И где же твоё… сердце? — Беггинс совсем понизил голос, настороженно косясь на Барда.       Я заговорщицки наклонилась к хоббиту и прошептала ему в ухо:       — Оно здесь. Слышишь? Стучит.       А потом снова взялась за, прости Господи, мандАлину.       — Слепой судьбы случайный жребий нам выпадает всякий раз. Сегодня мы — любимцы неба, а завтра небо против нас. Согласно выпавшим билетам нас принимает этот мир, а я бреду по белу свету, как безбилетный пассажир…       Короче, когда мы подплыли к причалу Эсгарота, нас встречала делегация из «зам-мэра» и толпы любопытных горожан. Оказывается, звук над водой распространяется гораздо лучше, чем над сушей, и мой импровизированный концерт услышали издалека. Бродячим музыкантам народ обрадовался и на вялые вяки какого-то придурка в бабском чепчике насчёт контрабандной рыбы внимания никто не обратил. Не в меру назойливого «таможенника» попросту вежливо попросили заткнуться и оттёрли куда-то в дальний переулок.       Наш лодочник тем временем отогнал шаланду подальше от любопытных глаз, вытряхнул гномов из бочек и отволок к себе домой… Чтобы затем снова припереться на главную площадь, где мы с Бильбо надрывали глотки, распевая уже слышанную хоббитом песню про Костю-моряка. У Беггинса в его бездонных карманах нашлась губная гармошка, так что он теперь гордо мне подыгрывал, на равных правах вписавшись в наш импровизированный ансамбль.       Разоряться пришлось ещё часа полтора. Всё это время усатый лодочник торчал на виду и сверлил меня сердитым взглядом. Да когда ж я ему успела в борщ-то плюнуть, что он на меня так вызверился?! В конце концов, мне надоело развлекать народ, а в шапку-ушанку, одолженную мною у Бофура ещё до процесса утрамбовывания в бочку с рыбой, монетки уже не помещались… Хм, я, пожалуй, заделаюсь бардом, буду бродить по городам и сёлам, давать концерты… А надоест — пристроюсь к какому-нибудь мелкопоместному феодалу из людей на хлебную должность придворного певца. А то уже подзадолбалась без конца лупиться головой, перекидываясь туда — обратно!..       Вежливо раскланявшись после очередного хита, я объявила, что на сегодня концерт окончен и пообещала продолжить завтра в ближайшей таверне. Горожане тут же наперебой принялись предлагать нам с Бильбо ужин и ночлег, что для меня, честно говоря, было несколько диковато — в наш продвинутый двадцать первый век подобная щедрость кажется едва ли не идиотизмом… Но тут опять вылез Бард, растолкав толпу благодарных слушателей, и ухватил меня за локоть, а Бильбо за шиворот.       — Гости нашего города пообещали, что переночуют у меня, — глядя мне в глаза, прорычал он. — Идёмте, стол уже накрыт.       Я покосилась на румяную тётку, секунду назад обещавшую мне рыбный пирог и пуховую перину. От неё пахло сдобой и топлёным молоком… А от Барда воняло рыбой, потом и немытыми гномами!       — Конечно, мы уже идём, — тоскливо согласилась я, в очередной раз подчиняясь грубой мужской силе.       В доме у Барда нас ждали мои гномы, паренёк-подросток, девушка, примерно его ровесница и совсем мелкая девчушка. Вручив Бофуру его шапку вместе с мелочью, я озабоченно оглядела помятые уставшие физиономии.       — Ребята, я, конечно, всё понимаю… — вздохнула моя светлость. — Но вот смотрю на вас, и в голове вертится одна-единственная мысль.       — Какая? — мрачно уставился на меня Торин.       — Краше в гроб кладут, — хмуро припечатала я.       — И что ты предлагаешь? — заинтересованно хмыкнул Оин.       — Хорошо бы вам помыться в горячей воде, переодеться и поспать часиков восемь, — высказала я свою мысль. — Бард, не организуете бочечку кипяточка, пару кусков мыла и хороших мочалок?..       — Нам некогда заниматься ерундой! — сердито возразил Торин. — Нужно ещё найти оружие, припасы и снаряжение. Уже завтра до захода солнца мы должны найти потайной вход под Гору, а всякая приблудная дракониха будет мне тут советы раздавать!       — Ну, вообще-то совет дельный, — смущённо почесал затылок качок Двалин.       — Да, от корытца горяченькой водички я бы тоже не отказался… — мечтательно протянул Балин. — А то скоро мыши в бороде гнёзда вить начнут.       Остальные гномы одобрительно загудели. Торин поджал губы, но промолчал. Зато решил высказаться Бард. Видимо уже под кадык у мужика накипело.       — Ну, хорошо, я понимаю — гномы. Но ты-то с чего так рвёшься в Эребор, а, дракон? — нехорошо усмехнулся он. — Решила прибрать к лапам сокровища, если так станется, что старый Смауг издох? В этом случае горстка гномов тебе не помеха. А если ящер ещё жив, так примажешься к нему в качестве подружки и всё равно отхватишь свой кусок…       Хлясь! Это я с размаху залепила мужику пощёчину. Хорошо так, от души, даже ладонь покраснела. Не ожидавший от меня столь бабской подлости Лучник сначала отшатнулся, схватившись за щеку, а потом кинулся на меня, хватаясь уже за кинжал на поясе. Я же просто спокойно стояла, ожидая, когда он подойдёт поближе. Всё-таки всего полтора месяца как курсы женской самообороны закончила — охота проверить, не забыла ли я ещё те подлые приёмчики?.. Но от разъярённого мужика меня неожиданно загородил… сам Торин.       — Отойди от неё, лодочник, — угрожающе набычился гном. — Может она и дракон, но это не даёт тебе права её бить.       — Да она вас использует!.. — попытался возразить Бард.       — До сих пор она нам помогала, — перебил его Ори, но тут же добавил: — Хотя одно другому не мешает… Наверное.       — Я и не утверждаю, что мы доверяем драконихе, — Торин повернулся ко мне. — Я просто не допущу, чтобы при мне поднимали руку на женщину. И кстати, ты обещал нам оружие. Ты получил плату. Так где оружие?       Бард смерил меня ещё одним прожигающим взглядом и вышел. А я и гномы остались.       — Итак, — Торин и скрестил руки на груди, — что ты можешь сказать в своё оправдание?       Я пожала плечами и предложила:       — Могу присягнуть тебе на верность. Как королю или как хозяину — мне без разницы. Поклянусь служить и защищать… Я не знаю… На загривке катать, рыбу ловить… — я задумчиво подёргала себя за кончик косы, так и оставшейся крепко заплетенной. — Так, что ещё я умею?.. Огнём во врагов плевать… Но интим не предлагать!       Торин выглядел растерянным. Как и остальные гномы. По всему было видно, что на такое лёгкое решение они не рассчитывали.       — А какая гарантия, что ты не обманешь? — немного смущённо посмотрел на меня Дубощит.       — Вы можете скрепить клятву кровью! — не дав мне рта открыть, влезла в разговор младшая дочка Барда.       — Отличная идея! — радостно похвалила я малявку. — Ещё б я знала, что нужно делать — вообще было бы замечательно!       — Ну, это же просто! — бойко застрекотала малышка, обрадованная всеобщим вниманием. — Ты должна поклясться ему, а потом порезать руку. Он в свою очередь тоже что-нибудь обещает и режет руку себе. А потом вы смешиваете кровь, закрепляя тем самым клятву.       — К… какая… умная девочка, — я посмотрела на Торина, теперь он выглядел ещё и слегка напуганным. — Главное — добрая. Хотя вообще мысль действительно дельная. Как будем реализовывать?       — Ну… — вместо зависшего начальства протянул Балин. — Для начала нужен нож. Бильбо, не одолжишь свой меч? От эльфийской стали порезы не воспаляются.       — Ага, от неё сразу помирают, — нервно хихикнула я.       И тут вошёл секс. Шучу. Вернулся Бард с длинным мокрым свёртком, который и вывалил на стол, бесцеремонно отодвинув меня в сторону локтем. И только потом обратил внимание на странно напряжённую атмостферу.       — Что тут происходит? — подозрительно прищурился усач, обводя взглядом притихших гостей.       — Пап, дракониха собирается клясться этому гному на крови! — тут же сдал нас пацан.       — Правда? — Бард скептически выгнул бровь и, бросив выразительный взгляд на меч в руке хоббита, улыбнулся мне. — Помочь?       — Спасибо, но мы уж как-нибудь сами управимся, — ответила ему вежливым оскалом. — Бильбо, не одолжишь инструмент?       — А ты уверена?.. — Беггинс протянул мне рукоять меча.       — Я — да, — хмыкнула моя решительность, принимая оружие и аккуратно надрезая указательный палец. — А как насчёт виновника торжества?       Торин под моим любопытным взглядом гордо расправил плечи, взял у меня меч и щедро полоснул себя по левой ладони. Идийот…       — Блин, чуть руку себе не отфигачил, экстремал, — поморщилась я. — Ну что, начнём?.. Итак, я, виверна Алессия, дочь Таисии (да, мою маму действительно звали Тая, а чего они все — сын того, да внук этого?!), приношу клятву верности Торину Дубощиту. Клянусь служить ему, хранить и защищать его и его команду в пределах своих сил и возможностей в обеих своих формах. Никогда, прямо или косвенно, не причиню ему и его команде физического вреда, не предам, не солгу ему… в неличных вопросах… Мнэ, мнэ… А! И ничего не буду клянчить у него взамен!.. Так, чего бы ещё этакого пафосного ляпнуть?..       — Ты знаешь, я думаю, что и уже сказанного тобой более чем достаточно! — поспешно прервал меня Балин. — Торин, теперь твоя очередь.       Торин ещё больше выпятил грудь и, гордо вскинув бороду, провозгласил:       — Я, Торин Дубощит, сын Траина, принимаю клятву драконихи…       — Я — виверна, — тихонько поправила я гнома.       -…Виверны (страшно пучит глаза) Алессии, клянусь быть достойным её служения и доверия (от торжественности момента закатывает глаза к потолку)! И никогда не оставлю её без соответственной её деяниям награды (громко и категорично сопит носом).       Закончив свою речь, Торин протянул мне окровавленную ладонь, и я стыдливо ткнула в неё пальчиком. Послышалось лёгкое шипение и выступившая на порезе кровь сама собой втянулась, а рана на глазах зажила, не оставив даже шрама. Мой палец, кстати, тоже зажил, только не так эффектно. Я даже лизнула его, убеждаясь в чуде мгновенного исцеления.       — Ваша клятва услышана вашей кровью и ею же скреплена! — громко объявил Балин.       — Можете поцеловать невесту, — не удержавшись, схохмила я.       — Что?! — опешив, уставились на меня присутствующие.       — Нет, ну правда, — хохотнула моя светлость, — у меня сейчас такое ощущение, что я замуж вышла!..       Входная дверь внезапно распахнулась от сильного пинка. На пороге, в ореоле вечерних сумерек стоял…       — А вот и тёща! — радостно взвыла я. — Привет, Леголас! Ты чего сюда припёрся?