2 Виртуальный сезон "Историй Южных Морей"

Автор: Мэри Вимси Переводчик: smeka Эпизод: 2х10 Название: Не призрак ночи

Не призрак ночи Часть 2

Частые капли дождя падали на пропитанную влагой землю. Колин, под своим большим черным зонтом, старательно обходил по краю самые глубокие лужи на улице. Он остановился у двери редакции и стал наблюдать за работой Клэр. Она сидела за своим столом с Таймс, развернутой перед ней. С особой тщательностью она обводила истории, которые она вырежет и перепечатает в Вестнике Матаваи. Ее светлые волосы были стянуты на макушке, ее пальчики были в чернилах. Она мурлыкала себе под нос песенку, которую мужчина не знал. - Добрый день, Клэр, - сказал он, складывая зонт и отряхивая его от воды. Клэр подняла глаза и улыбнулась. - Привет, хорошая погода для уток, как сказали бы дома. Колин вернул улыбку. - Как ты? Дэвид рассказал, что ты немного напугалась на причале сегодня утром. Тень скользнула по молодому лицу Клэр. Колин подумал, что она, возможно, была намного больше потрясена, чем сказал капитан. Но ее взгляд быстро прояснился. - Я в порядке, спасибо, - ответила она довольно формально, закрывая эту тему. – Это визит вежливости или у тебя есть что-то для газеты? Колин запнулся на мгновение, обдумывая ее вопрос. - Визит вежливости, касающийся газеты, - наконец решил он, поставив зонт у двери и пройдя в офис. Девушка посмотрела на него озадаченно, отложила карандаш и указала на стул напротив ее стола. Колин сел, снял очки и начал их протирать незаправленным краешком рубашки. Клэр протянула ему сухой платок. Когда этот ритуал был завершен, Колин начал говорить очень серьезным тоном: - Клэр, я весьма ценю поддержку, которую ты оказала мне в вопросе, касающемся смерти Омаи. Но подумай, мудро ли это критиковать миссис Титчмарш в твоем издании? - Я не называла миссис Титчмарш, я просто упомянула, что один из членов церковного общества взялся говорить от лица всего сообщества по вопросу крайней важности, по которому существует несколько разных мнений. - «С типичной властностью самопровозглашенного спикера», - процитировал Колин. – Думаешь, есть хоть малейший шанс, что кто-либо когда-либо посещавший нашу церковь в течение срока, превышающего месяц, не узнает в этом описании миссис Титчмарш? - Думаю, нет, – ответила Клэр. Улыбка самоудовлетворения расплылась по ее хорошенькому личику.- Но видишь ли, Колин, это моя статья, и я вправе высказать свою точку зрения. Я искренне верю, что взгляды миссис Титчмарш недальновидны и нетерпимы. И это в меньшей степени связано с вечным покоем несчастного Омаи, и в большей – с достижением ее собственных целей. На мне лежит прямая ответственность указать, что ни один человек не имеет права на такое влияние в христианском сообществе. Колин внимательно на нее посмотрел. Показалось, что журналистка заготовила свою речь. Он подумал, был ли он первым, кто услышал эту тираду. Заготовленная речь или нет, было очевидным, что она имела в виду именно то, что сказала. Колин всегда восхищался решительными журналистами. Он был согласен, в своих статьях она могла высказывать свое мнение. Но это не уменьшало его беспокойства о последствиях. Как он сам, Клэр жила между двух миров Матаваи, хотя, когда он думал об этом, в Матаваи было больше, чем два мира. «Нет, - сказал он сам себе решительно, - сейчас не время думать о том, насколько сложным может быть общество маленького колониального городка.» - Что об этом всем сказала миссис Рассел? – спросил преподобный. - Она уже сказала тебе, что она думает. - Я знаю, что она верит в то, что я упустил возможность проповедовать Слово Божье, и что это весьма ее опечалило, но о чем я спрашиваю у тебя сейчас, так это как твоя статья повлияла на ваши отношения. Клэр поджала губы. - Она согласна с тобой в том, что я была чересчур прямолинейна. Она думает, что глупо делать своим врагом миссис Титчмарш и, как следствие, ее мужа, от которого зависит моя прибыль от рекламы. Но в принципе она согласна, что миссис Титчмарш никто иная, как подстрекательница, и с моей стороны это не клевета. - И все же тебе придется жить с последствиями этой статьи. Что если миссис Титчмарш заставит мужа убрать рекламу? – спросил Колин, подавшись вперед. То, что Клэр поддержала его точку зрения касательно семьи Омаи, не удивило священника. Ее первоначальная статья о несчастном случае и смерти молодого человека завершалась сообщением, что тело было возвращено семье для похорон. В том же выпуске был напечатан некролог, в котором сообщалось, что Омаи был ценным членом общества и многие люди скорбят о нем. Это было в предыдущем выпуске. А нашумевшая статья появилась уже в последнем выпуске, после того, как миссис Титчмарш объявила, что напишет епископу от имени прихожан. Она объявила о своем намерении после воскресной службы, равно как и в каждом доме, куда она наносила визиты. - Тогда я предложу его конкурентам хорошую цену и заставлю его жалеть о своем решении, - заявила Клэр, в ее карих глазах полыхнула ярость. Колин не уделял особого внимания торговле на островах, но знал, что мистер Титчмарш владел самым крупнейшим предприятием на Матаваи и одним из крупнейших на Таити. Его конкуренты не могли тягаться с ним по расходам на рекламу. - Мне не хотелось бы увидеть, как ты пострадаешь от моих действий. - Если я пострадаю, это будет результатом моих собственных действий, - сказала Клэр, стараясь добавить в голос побольше спокойствия. Она презирала миссис Титчмарш. Только строгое воспитание, в котором особое внимание уделялось хорошим манерам, заставляло ее быть вежливой с этой женщиной, так как та состояла в церковном сообществе. Журналистка написала статью по вполне объективным причинам. Это был лучший способ проиллюстрировать свои взгляды в свете фактов реальной истории. Тем не менее, правдивое описание высокомерного отношения миссис Титчмарш, включая написание письма епископу от лица всех прихожан, словно она была ими избрана на эту роль, принесло Клэр огромное чувство удовлетворения своей работой. - Ты не должен забывать, что Вестник – единственная газета на Таити и она расходится по огромному количеству островов. Если Титчмарш захочет рекламы, ему придется придти ко мне. Несмотря на обеспокоенность, Колин улыбнулся. Это последнее утверждение прозвучало словно из уст Изабелль. Это определенно были слова уверенной в себе бизнес леди. Едва ли он смог бы подумать так при первой встрече с этой смелой, но тогда слегка растерянной молодой девушкой. - Конечно, но даже если так, нельзя не учитывать социальное разделение, когда получаешь во враги миссис Титчмарш. Клэр вскинула голову и уставилась на него. - Социальное разделение? Странно слышать это от тебя. Тебя обычно не волнуют такие вещи. Это было чистой правдой, подумал преподобный. Немногие священники обладали его талантом игнорировать политические трения церковной коммуны и затем находить себя по уши увязшим в неприятностях. Но он был достаточно наблюдательным, чтобы понимать, что для женщины в маленьком сообществе очень важно учитывать влияние социального разделения, этот фактор может очень сильно повлиять на жизнь Клэр, особенно сейчас, когда все слухи крутятся вокруг будущей свадьбы ее и Гилла Брэдфорда. - Я не хочу, чтобы ты попала в неудобное положение. Клэр едва заметно улыбнулась. Ее тронула забота Колина и его манера скрытых намеков. Несколько месяцев назад Клэр не интересовала социальная подоплека ее слов. Она активно участвовала в жизни церкви, помогала Колину настолько, насколько могла. Его теплая, всепринимающая манера общения с коренным населением была для нее поводом для гордости за христиан. У нее были дружеские отношения с некоторыми женами представителей европейского сообщества и установились крепкие рабочие отношения с различными торговцами благодаря газете, но большая часть ее круга общения была сосредоточена вокруг бара Лавинии. С приездом миссис Рассел и похолоданием в отношениях с Лавинией, Клэр все чаще оказывалась в обществе тех, кого Изабелль называла клушами. - Не думаю, что смогу смотреть на себя в зеркало, если буду в удобном положении относительно миссис Титчмарш. Что до всех остальных, что ж, при всем моем уважении, они слишком легко склоняются перед более сильной личностью. - Да, так часто и происходит, - согласился Колин. – Знаешь, у нас с миссис Титчмарш было немало стычек за последние годы. Должен сказать, что с приездом миссис Рассел, заседания дамского совета нравятся мне намного больше. Я заметил, что многие леди чувствуют себя немного сильнее в ее присутствии. Клэр широко улыбнулась, в ее глазах мелькнула гордость. - О да, миссис Титчмарш не смогла запугать миссис Рассел, - радостно сказала она, но вдруг стала серьезной: - Если бы я только смогла убедить миссис Рассел в том, что твои действия были мудрыми, мне было бы намного легче. Колин потянулся и сжал ее руку. - Боюсь, для миссис Рассел мои действия малопонятны, равно как и для многих других, чьим хорошем мнением у тебя есть основания дорожить. - Ты имеешь в виду Брэдфордов? - Да. Клэр встала и прошлась до двери. Несколько мгновений она смотрела на улицу. Несмотря на дождь люди спешили по своим делам. Телеги и экипажи медленно катились по улице, из-за дождя начавшей напоминать болото. Лейтенант Морлей поспешно прошел мимо под большим черным зонтом, который едва ли справлялся со своей задачей - сохранить форму военного сухой. Она увидела миссис Иви, входящую в центральный магазин напротив редакции, ее длинные юбки были тяжелыми из-за грязи. За ней семенила служанка, ее саронг был поднят до колен. Клэр улыбнулась: забавную парочку они из себя представляли. Осознав, что Колин ожидает продолжения разговора, она сказала: - Семейство Брэдфордов непохоже на семейство Титчмарш. Я не имею в виду, что они совершенно различны, но Брэдфорды - разумные люди, они понимают, что мы живем не в Англии. Гилл уже сказал мне быть готовой к лекции, когда мы завтра будем обедать у них. Мистер Брэдфорд очень зол на тебя, потому что ты не послушал его. Но я не думаю, что он воспримет мою статью как личное оскорбление. Он всегда любит поучать, когда не согласен с тем, что я написала. Он пытается направлять меня, точнее, мои мысли. - Что насчет Гилла? – аккуратно спросил Колин. Он хотел видеть Клэр счастливой. Он знал, что должен быть рад, что у нее крепкая дружба с таким достойным молодым человеком, как Гилл Брэдфорд. Колин выкинул из головы мысль об обеспокоенном лице Джека МакГоннигала. Он был не вправе вмешиваться в любовные дела своих друзей. Он понял это давным-давно. Клэр задумалась на мгновение, а затем медленно сказала: - Кажется, он думает, что с твоей стороны было бы разумнее избежать этой проблемы и просто сделать так, как хотел его отец. Но если тебе интересно, вызвало ли это между нами разногласия, то нет. А насчет миссис Брэдфорд, ты же знаешь, как она обеспокоена. Она действительно боится, что тебя заставят уехать. - Она может быть права, Клэр. Я слышал, что епископ планирует приехать сюда в течение месяца. Он бы не приехал, если бы не воспринял всю эту ситуацию всерьез. Когда девушка повернулась к другу, ее взгляд был наполнен болью. - О, Колин, я не могу даже думать о том, что тебя отошлют. - Все в руках Божьих, - ответил Колин в соответствии с саном. Он действительно так думал, но не мог подавить глубокую печаль, которую он чувствовал. Быть отосланным с Таити было словно быть отправленным в ссылку. Клэр прислонилась к дверному проему и несколько мгновений пристально изучала Колина. Было очевидно, что неопределенность касательно будущего сделала свое черное дело. Вокруг рта залегли глубокие морщины, а вокруг его голубых глаз темнели круги. Она почувствовала, что нет смысла продолжать этот разговор. Девушка хотела бы быть такой же уверенной, как Колин, что эта ситуация в руках Божьих, но боялась, что на самом деле все в руках епископа, руках, которые слишком подвержены финансовому влиянию семейства Титчмарш. Журналистка решила сменить тему на более жизнерадостную. - Очевидно, ты слышал что-то обо мне и Гилле, раз интересуешься социальными последствиями моей статьи. - Ну, что касается новостей, твоя газета на первом месте. Но касается слухов, - внезапно улыбнулся преподобный, - самым лучшим местом для их сбора является церковь в то время, когда она украшается цветами перед службой. Это то, что одинаково и для здешних мест и для Эссекса или Блэкпула. Клэр тихо рассмеялась, а затем, не глядя на мужчину спросила: - Лавиния что-нибудь сказала? - Что ж, она упомянула, что Гилл выглядит необычайно счастливым в последние дни. Ты же знаешь, ей нравится Гилл. И ты. Клэр подняла глаза. Колин заметил искру надежды в ее карих глазах. Казалось невозможным, что она издает газету, оставаясь столь наивной. В такие моменты она казалась еще ребенком, ищущим любви и одобрения, старающимся изо всех сил, чтобы угодить всем вокруг нее. Проблема заключалась в том, что она не могла. Она не могла одновременно угодить и миссис Рассел, к которой она испытывала любовь и благодарность за всю ту поддержку, полученную в детстве, и угодить Лавинии, которая помогла ей по приезду на Таити. Лавинии, которая была ее другом и поддержкой, но которая почувствовала себя преданной, когда Клэр съехала с комнаты над баром, чтобы быть ближе к крестной. - Клэр, - мягко заметил он, - Лавиния скучает по тебе. Я надеюсь, ты знаешь это. Я действительно верю, что если бы вы сели вдвоем и поговорили… - Но здесь не о чем говорить, Колин. Колин устал получать этот ответ от обеих упрямиц, когда было очевидно, что накопилось уже множество вещей, требующих обсуждения. Он решил зайти с другой стороны. - Ее очень порадовала твоя публикация. - И удивила? В голосе Клэр прозвучала нотка вызова. - Удивила? – переспросил Колин, сам от удивления округлив глаза. – Чему она должна была удивиться? - Тому, что я выступила на твоей стороне, а не на стороне Европейского сообщества? - Привет, - бросила Изабелль, входя в дверь издательства. Она тряхнула головой, разбрызгивая вокруг себя капельки воды, сорвавшиеся с ее густых волос. Ее белая рубашка прилипла к телу, и сквозь нее просвечивало кружево белья. Изабелль никогда не утруждала себя ношением зонта. - Я прервала важный разговор? Ты выглядишь раздраженным моим появлением, Колин. - Вовсе нет, Изабелль, - ответил Колин, оставаясь вежливым. – Просто то, что только что сказала Клэр, мне кажется тревожным. - Может, мои слова и обеспокоили тебя, Колин, но они имеют смысл, - сказала Клэр, пока доставала большое полотенце с нижней полки и передавала Изабелль. Изабелль накинула полотенце на голову и стала вытирать волосы. - Если вы говорите о ее статье, - ее голос звучал приглушенно из-под полотенца, - надеюсь, не один ты нашел ее беспокоящей и правдивой. - Мы обсудили ее статью раньше, - пробормотал Колин, неохотно оставляя разговор об отношениях Клэр и Лавинии до лучших времен. – Я нашел ее описание ситуации блестящим, но немного излишне язвительным. Я надеюсь, она не пострадает от этого. - Наш вышедший на тропу войны журналист? – широко улыбнулась Изабелль. Она приобняла девушку за плечи и ободряющее их сжала. Хоть она и убедилась, что Клэр цела, когда примчалась к девушке после разговора с Дэвидом, Изабелль почувствовала необходимость придти еще раз, просто чтобы убедиться, что подруга в порядке. – Она промарширует с правдой вместо щита наперевес против всех узкомыслящих людей. Колин улыбнулся, глядя на подруг. Такие разные, они стали так близки. Еще одна причина поблагодарить их маленькое сообщество в Матаваи за открытость. В Англии Клэр могла бы никогда не встретить такую женщину как Изабелль, могла бы никогда не узнать о такой женщине. Но это было бы огромной потерей - не узнать Изабелль со всей ее безудержной энергией. *** - Напомни мне еще раз, почему мы везем Изабелль и Серо на Муреа, - попросил Маурири, слегка повернув штурвал Рэттлера к правому борту и глядя, как главный парус наполняет ветер. Утро в тот день выдалось ясным и ярким, несмотря на то, что ливень продолжался практически всю ночь. Позже, похоже, станет жарко, но именно в тот момент день казался просто идеальным для преодоления узкой полосы воды, отделяющей Муреа от Таити. - Это позволит ей сэкономить на аренде лодки. В конце концов, какая разница, в каком заливе смазывать блоки? - Никакой. Мне просто интересно, будешь ли ты услужлив до такой степени, чтобы приглядывать за этой парочкой, - сказал Маурири, одарив внимательным взглядом своего партнера. - Есть причина, по которой за ними надо приглядывать? – спросил Дэвид. Он прислонился к борту лицом к носу корабля. Изабелль и Генри Серо сидели на крыше каюты в центре палубы. Маурири пожал своими большими плечами. - Я хотел сказать, что наш с ней контракт не обладает эксклюзивностью. Она может заключать сделки с кем пожелает, - упрямо заявил Дэвид. - Конечно, - согласился Маурири, но в его глазах заплясали озорные искорки. - Мо, - застонал Дэвид. - Я не сказал ни слова, Дэвид. Ты абсолютно прав, Изабелль может вести бизнес с кем пожелает, включая привлекательного молодого француза, который выглядит весьма успешным и который определенно положил глаз на многочисленные достоинства Изабелль. Как делового партнера, разумеется. Дэвид немного выпрямил спину и упер руки в бока. - Ладно, ты прав, я не доверяю Серо, - тихо признался капитан. - Так ты просто приглядываешь за соблюдением деловых интересов Изабелль? Дэвид выпрямился во весь свой рост и посмотрел Маурири прямо в глаза. - Я приглядываю за Изабелль, нашим партнером, нашим другом. Мы можем оставить этот вопрос? - Прямо сейчас? Запросто, - не стал возражать Маурири, едва подавляя усмешку. Дэвид прошел вперед, чтобы покрепче завязать канат к главному парусу. Несколько минут спустя он вернулся и спросил: - Что ты думаешь о Серо? Маурири взглянул на друга и понял, что вопрос серьезный. Он подумал несколько мгновений, пока поворачивал штурвал, чтобы словить слегка изменившийся ветер. - Все с ним в порядке, насколько я знаю. Я никогда не слышал жалоб на него в деловом кругу. - Это как о торговце, что ты думаешь о нем как о человеке? Маурири опять пожал плечами. - Я не так хорошо с ним знаком. Иногда он приходит в церковь с Брэдфордами, но он никогда не проявлял особого интереса к религии. Я практически никогда не видел его в таверне. Не думаю, что хоть раз видел его с картами в руках. Он не как Гилл, который всегда с радостью присоединится к компании и оторвется по полной. Не могу представить его принимающим приглашение присоединиться к нам в воскресный полдень, чтобы поиграть в футбол и пообедать. Едва заметная усмешка коснулась губ Дэвида. Такой ответ был похож на Маурири; он отражал то, что островитянин считал важным. Едва ли кто-то в Матаваи смог бы забыть, что Гилл Брэдфорд – сынок богатея, но по мнению Маурири тот факт, что юноша с энтузиазмом бы принял приглашение на воскресный футбол и обед, значил, что он один из своих. Тогда как привычка Серо оставаться в стороне делала в глазах Мо его подозрительным. - То есть он сноб, так? – спросил Дэвид, бросив очередной взгляд на парочку, обосновавшуюся на крыше каюты. - Думаю, да. В смысле, взгляни на него. Он даже пальцем не шевельнул, чтобы помочь с парусами, даже когда Изабелль бросилась на помощь. Джэк рассказывал, что на Малахини Гилл как и все несет вахту штурвала, что, конечно, не то же самое, что скрести палубу, но он показывает свой интерес к кораблю и матросам. Серо же либо работает в каюте, либо читает на палубе. Единственная причина, по которой он может заговорить с кем-нибудь из команды, включая Джека, - это чтобы отдать приказ. Он заинтересован только в деньгах и способен сделать очередное выгодное вложение, такое, как эта идея с ванилью. Я думаю, ты должен впечатлиться его целенаправленностью. Он станет богачем, пока мы будем смазывать блоки. И именно это, подумал Дэвид, может быть той чертой, которую Изабелль любит в мужчинах. - Лавиния была права, когда сказала, что он как его дед? - Он похож на него. Но нет, не думаю, что они похожи как личности. В историях, которые я слышал о старом Серо, тот был похож на ленивого человека. Он любил женщин, он любил заставлять их ждать его. Он с радостью передал менеджеру управление своей плантацией. Он любил азартные игры и драки, особенно на мечах, как говорил мне мой отец. Лавиния всегда называет его старым пиратом, я думаю, что, возможно, он и был им. Я знаю, что у него был корабль. Он собирал команду и пропадал на несколько месяцев. Дэвид задумался над полученной информацией на мгновение. - Я совершенно не вижу этого Серо на борту Веселого Роджера, размахивающего мечом. Друзья помолчали. Дэвид подумал, что разговор окончен. Он уже мыслями был в подготовке парусов, так как корабль уже приблизился к заливу Кука, когда Маурири внезапно продолжил: - Я бы сказал, что он мне напоминает его бабку, Мадам. Я смутно помню, как она приходила в город и все, включая французских чиновников, кланялись ей. Любой сторожил с плантации Брэдфорда скажет тебе, что даже после того, как Том Брэдфорд женился на ее дочери, именно Мадам заправляла на плантации вплоть до момента ее смерти. Она была королевой, ее слово было законом и никто, включая старого Серо, не мог перечить ей. Я думаю, что Генри Серо такой же высокомерный и, возможно, у него такое же стремление к порядку. - Что ты имеешь в виду под стремлением к порядку? Маурири пожал плечами. - Трудно передать это словами, но есть в этом человеке что-то слишком выверенное, слишком идеальное. Зеленые глаза Дэвида прояснились. Он медленно кивнул. - Понимаю, о чем ты. Трудно выразить это словами, потому что это не то, что можно назвать недостатком. Словно все в этом человеке тщательно выверено. Если ты задашь ему вопрос, он ответит на него, и на этом все. Он никогда не добавляет лишней информации или личного мнения. - Возможно, он не считает, что это нужно. Гилл с радостью говорит за них обоих. И сколько бы мне не нравился Гилл, я знаю его достаточно хорошо, чтобы понимать, что если бы он был ответственен за ведение счетов, их бизнес превратился бы в катастрофу. Серьезно, Дэвид, мы не знаем ничего плохого об этом человеке. - Я знаю. Но у меня чувство, что он что-то скрывает. - Возможно, он не скрывает это от Изабелль. Или может быть, - сказал Маурири, притворно округлив глаза от «страшной догадки», - что бы он не скрывал, она находит это интригующим. Дэвид скривился и провел обеими руками по волосам. Маурири глянул на друга и почувствовал мимолетное сочувствие. Ему на самом деле не было дела до Серо. Маурири бы не выбрал его в качестве партнера, но островитянин понимал, что Изабелль способна самостоятельно блюсти свои интересы. С его точки зрения интерес Дэвида к этому человеку был скорее вызван его очевидной заинтересованностью к Изабелль, чем мистическим чем-то, что мог скрывать Серо. Дэвид увидел, как Изабелль соскользнула с крыши каюты и повернулась к ним. Одетая в сапоги для верховой езды, коричневые джодпуры и светло-синюю блузу из тонкого хлопка, она легко передвигалась по палубе, неосознанно приноравливаясь к движениям корабля. Ее темные волосы были заплетены в толстую косу, но несколько вьющихся прядей выскользнули из прически и свободно развевались на ветру. Она улыбалась, ее светлые глаза были полны незамутненным удовольствием от такого идеального утра. - Где ты хочешь меня видеть? Дэвид знал, что вопрос был адресован Маурири. Она предлагала свою помощь с парусами, так как они вошли в залив Кука, но ответ, который пришел ему на ум, был таким отчетливым, что он испугался, что сказал это вслух. *** - Она не пахнет ванилью, - сказала Изабелль, уткнувшись носом в маленький цветок орхидеи. Цветок был зеленовато-кремового цвета, того оттенка, который, по ее представлению, назывался селадон. - У цветов нет запаха, - рассеяно ответил Серо. Он медленно продвигался сквозь густой подлесок, отмеряя расстояние шагами. - Как же понять, что это ваниль? – спросила она, ставя горшок на краю тропинки рядом с местом, где они оставили своих ослов. Она заберет его по дороге назад. С запахом или без него, это был красивый цветок, он украсит ее офис. Стройный, молодой полинезиец шел за Серо, держась на несколько шагов позади. Его звали Пиль. Это он подарил Изабелль глиняный горшок с ванильной орхидеей, который она только что изучала. Он оглянулся на Изабелль, его лицо было обеспокоенным. Он приложил много усилий чтобы показать мистеру Серо, что бизнес по выращиванию ванили будет прибыльным. Он был рад, что Леди будет партнером мистера Серо. Он знал о Леди от ее конюшенного, с которым вырос. Пайку сказал, что Леди всегда справедлива и добра, несмотря на все слухи. - Ты должна быть терпеливой и дождаться плодов, чтобы получить свою награду, - сказал Серо, придерживая плети лозы, чтобы женщина могла пройти. - Как долго? Серо едва заметно пожал плечами. - Если мы купим растения, готовые к пересадке, и если обеспечим за цветами хороший уход - как минимум год. Возможно, два года. - Это долгий срок для окупаемости инвестиций. Леди нахмурилась, и Пиль забеспокоился еще больше. Он устал от работы на жарком солнце на хлопковых полях. Он хотел выращивать ваниль, как его научил его дедушка, когда он был маленьким. Он хотел жить на Муреа со своей прекрасной молодой женой, со всей аккуратностью заботясь о маленьких цветах и собирая ароматные плоды. Пиль затаил дыхание, так как мистер Серо приостановился, обдумывая слова Леди. Он не мог понять ход мыслей француза по его лицу. - Ты так думаешь? – наконец спросил Серо. – Хлопковая плантация по началу требует даже больше времени. Землю необходимо очистить, для этого понадобятся рабочие, поля необходимо засеять и обработать. Намного больше работы при меньшей отдаче, я думаю. Ваниль намного больше цениться, чем хлопок. Так как мир становиться все более цивилизованным, она становиться все более ценной для производства сладостей всех видов. - Ты много знаешь об этом. Изабелль заметила, с каким интересом Пиль следит за их разговором. Она улыбнулась ему и была рада увидеть, что он немного расслабился и улыбнулся в ответ. - Да, - согласно кивнул Серо. – Я разговаривал со многими людьми в этом бизнесе в Папеэте. Первые ванильные орхидеи были завезены сюда много лет назад. Я прочитал все, что смог, об их выращивании. И по счастливой случайности, Пиль кажется как осведомленным в этом деле, так и весьма заинтересованным в нем. Я могу уверить тебя, это не как в торговле - быстрая прибыль от удачного рейса. Понадобиться несколько лет, чтобы мы смогли окупить свои инвестиции. Но зато мы получим гораздо большую отдачу от наших усилий, чем возможно получить от перевозки копры. - Так ты планируешь остаться на Таити на несколько лет? - А ты нет? Изабелль приподняла плечи и развела руками. - Если честно, я не думала об этом. Я уже здесь намного дольше, чем когда-либо планировала быть. - И теперь ты подумываешь об отъезде? – спросил мужчина с неприкрытым интересом в темных глазах. - Нет, - покачала она головой. Она отметила, что опять он не ответил ей прямо на поставленный вопрос. – Не в ближайшее время. - Я счастлив слышать это, - он посмотрел на нее в неровном свете лесной чащи. – Таити бы потеряло львиную долю своего обаяния с твоим отъездом. - Я просто подумала, что тебе надоело на островах, и ты скоро вернешься обратно во Францию. Ты, кажется, скучаешь по цивилизации. - Да, но есть проблема с мой возлюбленной, очень цивилизованной Францией. Намного легче наслаждаться удобствами с деньгами. Чем больше денег, тем лучше. - Правда, - засмеялась Изабелль, - Я заметила это. Серо начал задавать вопросы Пилю, и Изабелль побрела вперед. Участок земли, который они осматривали, был маленькой наклонной долиной на склоне высокой горы в середине острова. Она подошла к краю, где небольшой склон сменялся крутым обрывом, открывая ее взору чудесный вид на голубой залив. Она предполагала, что есть и другие места, столь же прекрасные, как острова Южных морей, но она таких не видела. Перед ней была зелень и чернота горы, синева неба и моря, и сам залив, окаймленный белой кромкой песка береговой линии и пены маленьких волн. В бирюзовых волнах залива лениво покачивался Рэттлер. На борту виднелся мазок красного, единственный в море зелени и синевы. Изабелль знала, что это была красная рубашка Дэвида. Нет, она не уедет в ближайшем будущем. Она останется по той же причине, по которой не уехала с самого начала. Дэвид Гриф. Мужчина с уникальным талантом выводить ее из себя. Были и другие причины остаться. Была Клэр, которая так открылась ей и которая нуждалась в ней. Были и другие, которые стали ей друзьями. Было хорошо иметь друзей, иметь возможность довериться кому-то. Были ее лошади, особенно Данте и молодой жеребенок. И здесь был ее бизнес, конюшня, партнерство с Дэвидом и Маурири в торговле, и даже идея выращивания ванили заинтересовала ее. Но, подумала она со вздохом, наблюдая, как яркое пятно движется по гладкой палубе корабля, главной причиной был Дэвид. И это была довольно глупая причина, потому что в их отношениях было мало оснований для надежды на то, что они когда либо перерастут свой дружеский статус. Но просто вдруг все будет как с очаровательной маленькой орхидеей? Вдруг их отношения смогут дозреть до чего-то редкого и чудесного? Серо позвал ее, и женщина с трудом вынырнула из своего задумчивого настроения. Она пошла назад сквозь буйную растительность. Он спросил, что она теперь думает об инвестировании. Бизнес леди ответила, что ей нужно все обдумать. Ей нравился Серо, она восхищалась его подходом к бизнесу, но в прошлом она уже совершала ошибки при выборе партнеров. Теперь она старалась быть более осторожной. К моменту, когда они спустились с горы на упрямых маленьких осликах и вернулись в Матаваи, день превратился в настоящее пекло. В голове у Изабелль осталась лишь одна мысль: она собиралась вытащить Клэр из ее душной маленькой редакции и уговорить подругу пойти купаться. *** Клэр не сказала миссис Рассел, что идет купаться с Изабелль. Миссис Рассел не стала бы возражать открыто. Она бы просто кивнула, недовольно поджав губы, и напомнила бы Клэр о их вечерних планах: поужинать с Брэдфордами. Когда она вернулась, миссис Рассел своим наметанным глазом сразу заметила, что хлопковое платье подопечной намокло в тех местах, где касалось белья, и что ее волосы были влажными. Она ничего не сказала, и Клэр сбежала в спасительное убежище своей комнаты, чувствуя себя так, словно она совершила нечто весьма скандальное. Ей было знакомо это чувство. Когда она жила со своей тетушкой, девушка на пару с кузиной, бывало, нарушала строгие правила распорядка. Какие глупые поступки они совершали в знак протеста! Но тогда она была девчонкой, а теперь она была женщиной, которая привыкла самостоятельно принимать решения. И все же присутствие крестной снова заставляло ее чувствовать даже такое простое решение - сходить покупаться в жаркий день - как знак протеста. Как и большинство английских женщин ее возраста, миссис Рассел не плавала, но сопровождала Клэр на послеобеденные пикники на пляже. Среди молодых матрон маленького колониального сообщества было популярным проводить жаркие послеобеденные часы со своими детьми на пологом побережье залива. На самом деле, мадам Иви была чемпионкой по плаванию. Она даже переделала купальный костюм таким образом, чтобы было удобнее двигаться в воде. Клэр боялась, что не само купание, а компания стали причиной этого неодобрительного взгляда крестной. Она не ожидала, что миссис Рассел одобрит стиль жизни Изабелль. Если бы только они могли принять друг друга такими, какие они есть, это бы осчастливило Клэр. Она сняла с себя влажную одежду. Ее кожа порозовела от солнца. Изабелль заявила, что воздух стал настолько горячим и влажным, что единственное, что можно сделать – это сдаться и намокнуть по-настоящему. Клэр была вынуждена признать, что во время совместного отдыха с подругой чувствовала себя намного, намного лучше, чем все эти последние дни. Завернувшись в шелковый халат, она застыла, глядя на вечернее платье у нее на кровати. «Надень свое розовое платье. Ты выглядишь так чудесно в том платье, что отец не сможет тебя отчитать слишком сурово». Слова Гилла эхом прозвучали в ее голове. - Просто подожди того момента, как услышишь лекцию, которую я приготовила для него, - улыбнулась журналистка и протянула руку за маленьким флаконом, стоявшим на прикроватной тумбочке. Она открыла его и вылила немного масла на руку. Массажными движениями девушка начала втирать масло в свои длинные, медового цвета волосы. Оно пахло кокосом и, как всегда, напомнило ей о Лавинии. Клэр вздохнула. Могло быть и хуже. По крайней мере они всегда разговаривали, когда встречались на рынке или если Клэр заходила в таверну. Она не часто заходила в бар. Проработав там столько времени, девушка чувствовала себя неловко в качестве клиента. Лавиния была приветливой, всегда спрашивала о миссис Рассел. Возможно, отчуждение, которое Клэр чувствовала, она придумала сама, точнее, его породил ее собственный дискомфорт от их спора. Девушке было некомфортно, потому что она была все еще убеждена, что никогда не оправдает надежд Лавинии просто потому, что она англичанка. Колину легко говорить, что все, что необходимо – это простой разговор. - Я так рада, что ей понравилась моя статья, - тихо пробормотала Клэр, скручивая волосы и закрепляя их на затылке. – По крайней мере, она знает, что я полностью поддерживаю Колина в не зависимости от того, что говорит европейская часть нашего сообщества, в том числе и миссис Рассел. Она подумала о Колине и о том, как мило было с его стороны беспокоится о последствиях ее статьи. Она хотела бы быть более уверенной в его будущем. Но из-за миссис Рассел и этих слишком частых женских собраний на послеобеденный чай на затененной веранде Клэр была в курсе, что были основания опасаться, что епископ отошлет Колина. Никто, кроме миссис Титчмарш, не был особенно счастлив из-за этого. Многие были обеспокоены. Они не понимали, почему он сделал то, что сделал, поэтому предполагали, что ему необходимо на некоторое время уехать с Таити, чтобы все переосмыслить. Журналистка слышала и досужие сплетни о его дружбе с Лавинией, но никто не заговаривал с ней об этом. Все эти кумушки держались с ней довольно сдержанно, словно ее газета и время работы в баре установили вокруг девушки невидимый непреодолимый барьер. Другие же женщины из церковной общины были обеспокоены только своим домашним хозяйством и детьми. Они жили той жизнью, которую она ожидала обрести, когда впервые прибыла на Таити. Девушка подумала о Гилле и планах, которые, она знала, уже строят его мачеха и ее крестная на их счет. Если они осуществятся, возможно, она сможет проявлять не только вежливость, но и искренний интерес к жизни этих женщин. Она снова вздохнула и моргнула в надежде прогнать навернувшиеся слезы. Такие мысли не должны вызывать слезы. Она была готова заплакать не из-за своего будущего, а из-за будущего Колина. Если Колина отошлют, она будет скучать по нему, как по духовному наставнику, которому можно довериться, и как по другу, которого она очень ценит. Она будет скучать по нему сильнее, чем скучает по членам своей семьи, которых оставила в Англии. Несколько минут спустя Клэр рылась в своих вещах, пытаясь найти шелковый китайский веер. Она так быстро собрала свои вещи, когда уходила из комнаты над баром, чтобы переехать в маленький домик с миссис Рассел, что у нее не было возможности сложить все аккуратно. Купание существенно улучшило ее настроение, и она с нетерпением ждала вечера. Гилл сообщил, что получил посылку с новым музыкальным произведением от друзей из Марселя, ей не терпелось услышать, как Генри его сыграет. Мурлыкая мелодию, которую недавно услышала, она сняла верхнюю коробку и опустила ее на пол. Она с головой зарылась в сумбурно сложенную кучу своих вещей, и вдруг замерла. Веер лежал на жестяной коробочке, на которой красовалось яркое название кондитерской фабрики. Девушка подняла веер и положила его рядом с собой на пол. Она уже собралась вернуть картонную коробку с неразобранными вещами обратно на вершину пирамиды, но аляповатая жестянка продолжала притягивать взгляд. - Я должна спалить ее, просто спалить. Ей Богу, я не должна заглядывать вовнутрь, - вслух сказала Клэр, проведя пальцем по краю коробочки. Она медленно подняла ее. Жестянка была тяжелой, такой, какой и должна была быть. Девушка села обратно на пол и несколько минут таращилась на коробку, затем глубоко вдохнула и сняла крышку. Внутри жестянки был сверток, завернутый в несколько слоев промасленной материи. Осторожно она разматывала слой за слоем, пока не показались листы желтоватой бумаги, связанные темно-синей шелковой ленточкой. Наверху, под ленточкой, лежал аккуратно вырезанный квадратик из газеты. Дрожащими пальцами Клэр развязала ленточку и взяла этот кусочек бумаги. На мгновение она очутилась в прошлом, в доме брата ее отца в Лондоне. Ее дядя, журналист, был подписан на по крайней мере дюжину газет. Его вкусы были разнообразны, один журнал был посвящен охоте, другая газета наоборот была полна научными изысканиями и напечатана в Кембридже. Девушка гостила у дяди несколько дней. Рано одевшись к обеду, она решила поискать что-нибудь почитать в ожидании, пока семья спуститься к столу. Она выбрала тот журнал из-за картинки на обложке: рисунка корабля под наполненными ветром парусами. Она хотела почитать заметку, но журнал выпал из рук и открылся на последней странице. Кажется, все журналы отводят последние страницы для частных объявлений. Будучи маленькой, Клэр часто развлекалась, читая эти объявления. Она всегда думала, что это весело, искать друзей через газету. В середине страницы что-то привлекло ее внимание. Джентльмен желает познакомиться по переписке с молодой леди, заинтересованной в Южных морях. Джеймисон Джексон МакГоннигал Административное знание Папеэте, Таити Французская Полинезия Я могу рассказать вам о магическом месте. Весь обед она думала об этой последней строчке, и после того, когда все разошлись на отдых, она поднялась наверх, чтобы аккуратно вырезать объявление. Она смотрела на него каждую ночь в течение трех недель, прежде чем ответить. В качестве своего адреса она указала офис газеты, в которой она работала на полставки. Тихие, хорошо воспитанные девушки, такие как она, никогда бы не предприняли что-то столь рискованное, как ответ на объявление на последней странице журнала. Женщины, которые совершают подобные поступки, которые садятся на корабль и путешествуют через пол мира, чтобы выйти замуж за мужчину, которого ни разу в жизни не видели – она совершенно не была на них похожа. Правда, что она была стеснена в средствах, живя в доме своей тетки, но к ней относились хорошо, и у нее была работа, способ самостоятельно зарабатывать на жизнь. Ее ситуация была не такой уж отчаянной или печальной, чтобы решиться на столь отчаянный шаг. Сидя на полу своей спальни здесь, в Матаваи, она перечитала объявление еще раз. Почему оно привлекло ее внимание? Почему это обещание волшебства нашло такой отклик в ее душе? Это было такое обычное желание почитать журнал, такой маленький клочок бумаги в этом журнале, который перевернул всю ее жизнь. Она посмотрела на первый конверт. Ее имя и адрес были написаны на нем черными чернилами. Ей не нужно было открывать конверт: она знала каждое написанное в письме слово наизусть. Оно начиналось очень официально словами благодарности за ответ на объявление. Оно содержало ответы на ее вопросы о Папеэте и информировало, что его дом на самом деле был ближе к поселению под названием Матаваи, но в Матаваи нет почтового отделения. Ее новый знакомый по переписке описал залив, краски воды, гор и неба. Он спросил о ее интересах, любит ли она музыку и чтение. Он подписался как Джеймисон Джексон МакГоннигал, украсив подпись завитушкой. Ее воображение тут же разыгралось. Оно нарисовало ей образ джентльмена, добившегося всего своим трудом, как… - Клэр невесело рассмеялась и покачала головой. Она придумала себе джентльмена, похожего на Тома Брэдфорда, отца Гилла, но, конечно, с внешностью, больше похожей на Гилла. Она никогда не представляла себе пьяного моряка в полуразвалившейся лачуге. Она верила каждому слову в письмах. Она практически видела дом, который он описал, с широкой верандой, затененной банановыми деревьями. Она практически слышала пение работников, идущих с полей. Ее воображение было таким же развитым, как и его. Между ними возникла иллюзия, такая прекрасная, столь наполненная возможностями, что Клэр ступила на борт корабля, который плыл на другой конец света, без малейшего беспокойства о будущем. Сначала она была зла, даже жестока в своем отказе, но постепенно простила ему его обман. Потому что поняла, что он был не виновен в произошедшем. Это была просто история, рассказанная девушке, живущей на другой стороне планеты. И еще она поняла, что с ней сыграла злую шутку ее собственная романтичная натура. Так почему он наказал ее за тот отказ? Почему обманул ее опять? Он сыграл на ее чувствах, как рыбак с рыбкой, которая попалась на крючок, он… Клэр сделала медленный глубокий дох. Она не будет думать о Джеке. Она не будет думать о том, что это Джек спас ее в доках днем ранее. Она не будет думать о том, каково ей было опять почувствовать его объятия, даже всего на несколько мгновений. - Я должна сжечь их прямо сейчас, - зло пробормотала она. – Я сожгу их, и никогда не буду думать о лжи или о лжеце, который позвал меня сюда. Я буду благодарна Богу, что встретила такого доброго, честного человека, как Гилл. Человека, которому я могу доверять, человека, с которым смогу построить будущее. Клэр положила крошечный клочок бумаги поверх стопки желтоватых конвертов. Она завязала ленточку и опять завернула в промасленную ткань. Она стояла, держа сверток в руке. Спички были на кухне, она могла сжечь письма в печи, и она могла сделать это прямо сейчас, прежде чем карета приедет, чтобы увезти их на ужин с Гиллом и его семьей. - Клэр? – позвала миссис Рассел, появившись в дверном проеме. - Да? - Клэр почувствовала, как кровь бросилась в лицо, словно ее застали за чем-то недостойным. Она отвернулась от двери. - Карета здесь. Ты нашла свой веер? – спросила миссис Рассел, кивнув в сторону распотрошенной коробки с вещами. - Да. Я только поправлю прическу. - Хорошо, дорогая, поторопись, - сказала миссис Рассел, покидая комнату подопечной. Клэр бросила связку писем в стол вместе с расческой и схватила веер. Напоследок глянув в зеркало, она вышла из комнаты. *** Изабелль брела по дороге, уводившей ее от центра маленького городка. Ветру приходилось пробиваться через густые заросли, но все равно он был достаточно силен. Она придерживала свою зеленую юбку у колен и шла медленно в надежде прибыть в место назначения, не покрывшись потом. Послеобеденное купание практически вернуло ее к жизни. Клэр, любопытная, как и всегда, внимательно и восторженно слушала все, что рассказывала ей Изабелль о выращивании ванильной орхидеи. Рассказ подруге позволил Изабелль четче представить всю схему. Она должна будет вложить кругленькую сумму, но по завершении этого внушительного природного процесса она должна будет получить очень хорошее вознаграждение. Женщина запнулась, когда в поле зрения появился маленький домик. Построенный из переплетенных пальмовых листьев, он прилепился к склону горы. Широкое крыльцо было обращено к морю. Генри Серо стоял на крыльце и ждал ее. Он поднял зеленую бутыль с длинным горлышком в приветственном жесте. - Я обещаю, эта длинная прогулка окупит себя. У меня припасено шампанское, чтобы отпраздновать наше партнерство. Изабелль зашагала быстрее и спустя несколько мгновений уже была на крыльце с легким румянцем, залившим ее щеки. Она с готовностью приняла бокал игристого вина. - Ты уверен в себе. Приятно, что ты раздобыл подходящие бокалы. На темном лице Серо тут же расцвела широкая улыбка. - Только на прошлой неделе, вместе с несколькими другими необходимыми предметами домашнего обихода. Но боюсь, у меня нет этих специальных маленьких штучек, которые помогают избавиться от пузырьков в шампанском. Изабелль поднесла свой стакан к носу. Маленькие пузырьки, лопающиеся при соприкосновении с воздухом, забавно щекотались. - Ты в самом деле думаешь, что пузырьки вредны для желудка? Серо пожал своими узкими плечами. - Это здравый смысл. - Мне все равно. Я люблю пузырьки, - заявила она, сделав большой глоток. Он рассмеялся, что было для него редкостью. - Почему-то я не удивлен, - он поднял свой бокал и протянул его вперед. – За совместный успех, - и их бокалы зазвенели. Изабелль на долю секунды заколебалась. Если она поддержит тост, то примет предложение о партнерстве, которое, несомненно, у нее нет причин не принять. «Кто не рискует, тот не пьет шампанское»,- подумала она. Женщина кивнула, одобряя тост, и сделала еще один глоток. Она повернулась, чтобы взглянуть на склон и залив внизу. Тихие краски вечера потихоньку разливались в небе. Нежно розовые и серые тона пронизывали облака, вода превратилась в серебро в угасающем свете. - Тебе идет шампанское. Изабелль оглянулась через плечо, чтобы взглянуть на мужчину. Она увидела неприкрытое восхищение в его глазах. - Почему? - Потому что это замечательное вино, светлое по цвету и вкусу, - ответил он, подняв повыше бокал. – Оно интересное, и сложное, и прекрасное. Изабелль тихо рассмеялась. - Ты можешь очень красиво говорить, когда захочешь. - Это вдохновение. Ты голодна? – спросил мужчина, указав на стол, накрытый на двоих хрусталем и китайским фарфором. - Так бокалы для шампанского – не единственное твое приобретение, - заметила она, глядя на тщательно накрытый стол. Ее шелковая юбка слегка шелестела, когда женщина не спеша подходила к столу. - Матаваи никогда не станут Провансом, но это место тоже можно сделать удобным, - Серо отодвинул для спутницы стул. Слуга-европеец подал на стол суп из креветок, хлеб, салат, цыпленка и манго. Изабелль знала, что Серо нашел в Шанхае человека, какого-то Марко, который испытывал трудности с местными властями из-за большого неоплаченного счета из борделя. Она подумала, что он англичанин, но после ее комментария, что это лучший повар-англичанин, которого она когда-либо встречала, Серо рассмеялся с таким неожиданным задором, что она почувствовала себя жертвой розыгрыша. - Что смешного? – она подозрительно сощурилась. - Сама идея, что англичанин может приготовить что-либо съедобное. - Но я помню, ты говорил, что он называл себя лучшим поваром Лондона. - Он вполне мог быть им, но это не делает его англичанином. Его отец француз, мать итальянка. Они содержали ресторан, в котором он работал. Изабелль нахмурилась. Она не любила оставаться в дураках, даже если это произошло из-за ее собственных допущений. - Мне следует запомнить, что тебе надо задавать много вопросов о нашем совместном предприятии. Ты не делишься информацией по собственной инициативе. - Конечно, нет. Информация имеет цену. Никто не должен отдавать ее просто так. - Даже информацию о том, кто по национальности твой повар? - Никто не знает, когда что может пригодиться. Еще вина? Изабелль глянула на дом. В нем не было ничего особенного, четыре комнаты с кухней. Через открытую дверь она могла видеть тяжелый стол и несколько стульев. На столе лежали аккуратные стопки бумаг, придавленные камнями и длинные свитки, которые, она была уверена, были навигационными картами. Отрезав кусочек куриного филе, она взглянула на своего нового партнера. Он любил комфорт. Она еще раньше заметила, что его одежда была сшита на заказ из льна, хлопка и шелка. Посуда была хорошего качества, хоть и неприхотливого дизайна. Он особенно уважал хорошее вино. - Ты смотришь на меня так внимательно, моя дорогая, что я боюсь, ты увидела во мне какой-то ужасный изъян, - добродушно заметил мужчина. - Конечно же нет, - ответила Изабелль со смешком, который даже ей самой показался слегка натянутым. – Я просто думала, насколько хорошо ты все продумываешь, как эффективны и аккуратны все твои решения. «Ничего общего с Дэвидом, который все еще принимает решения исходя из собственных причуд и направления ветра», - продолжила она свою мысль про себя. - Это замечательная черта для делового партнера, так? - Да, конечно, - ответила бизнес леди, поднимая свой бокал и делая глоток. – Есть кое-то, что мне любопытно. Почему этот дом? - Мм? – он откинулся назад и поджал тонкие губы. Сначала Изабелль решила, что он не собирается отвечать, но спустя несколько мгновений он жестом щедрого хозяина указал на вид, который был перед ними. Теперь, когда на землю опустилась ночь, все, что они могли увидеть – это темное море и звездное небо. Огни города вытянулись вдоль берега, и темные силуэты кораблей тихо покачивались в заливе. - Этот дом не такой удобный, как дом на плантации, который построила моя бабка. Но мне нравится вид. Я люблю смотреть на город, особенно отсюда, из тихого уголка острова. Вот там Малахини, нагруженный хлопком и готовый к отплытию в Китай за хорошей выручкой. Вон там твой Рэттлер. И если чуть повернуть голову, ты увидишь таверну, а чуть дальше – твои конюшни. Изабелль последовала указаниям и поняла, что их маленький мирок на самом деле целиком лежал у его ног. Но, конечно, расстояние было настолько большим, что человек не в состоянии рассмотреть, что там происходит, если только у него нет телескопа. Который, она поняла через мгновение, у Серо несомненно есть. - Я могу понять, что ты хотел свой собственный дом, вдали от суеты семейства Брэдфордов. Но ты мог купить дом на склоне в Папеэте. Этот город больше, более интересный, с большими возможностями. Зачем брать этот дом? - Да, это правда, - признал он, повернувшись к ней лицом. Его темные глаза засияли в свете свечей. –Но в Матаваи есть один прекрасный и желанный актив, которого нет в Папеэте. Изабелль широко улыбнулась. Она обожала комплименты. Серо был щедр на красивые слова. Она знала, что он находит ее красивой и желанной. Очевидно, достаточно красивой и желанной, чтобы приложить определенные усилия для ее завоевания. Но эта мысль обеспокоила ее: она не хотела быть чем-то вроде приза, который надо завоевать. Женщина задумалась, почему именно это слово пришло ей на ум. В конце концов все их деловые сделки были прозрачны, он уважал ее суждения и ее успех. Это не было похоже на начало партнерства с Дэвидом, когда каждую минуту надо было что-то доказывать. *** Дэвид ловко перемешал колоду и раздал карты Маурири и еще двум американским морякам, присоединившимся к игре. Один из американцев травил байку о знаменитом карточном игроке своей страны. Он сказал, что тот игрок был еще и хорошим стрелком, он никогда не садился спиной к двери, но несмотря на это он умер, играя в покер. Наверное, история стала причиной того, что Дэвид так напряженно осматривал каждого, кто входил в переполненный бар. Хотя в последние месяцы он в принципе был очень осторожен с незнакомцами, и его никогда не покидало чувство, что за ним наблюдают. Пока делал ставку, капитан заметил Джека в дверях бара. Его голубые глаза тщательно осматривали помещение. Дэвид понял, что моряк ищет Изабелль. Капитан не мог винить Джека в желании избежать встречи с ее острым языком или тяжелой рукой, и все же эта ситуация была целиком и полностью результатом решений самого Джека. - Здесь безопасно, Джек, - сказал Маурири. Он глянул на Дэвида и сказал с усмешкой: - Насколько я понял, она ужинает со своим другим партнером. Дэвид с кислой миной посмотрел на старого приятеля. Джек подошел к их столику. Он старался не заглядывать в их карты, но его взгляд на мгновение запнулся о кучку французских и американских серебряных монет, которые были на кону. - Как твои ребра? – спросил Мо, ложа две своих карты рубашкой вверх на стол. Дэвид сдал ему две другие. Джэк поморщился. - Болят. Но я переживу. - Хочешь присоединиться? – спросил Дэвид, возвращая свои проигрышные карты обратно на стол. - Нет, спасибо, - покачал головой Джек, и серебряная серьга в мочке его уха закачалась в такт. – Мы отплываем в Шанхай утром. Я пришел, чтобы забрать бочонок с пивом у Лавинии. - Да ладно, сыграй партию, - стал упрашивать Маурири. Он был на раздаче. Он сдал на пять человек. Если Джек откажется играть, карты придется сдавать заново. Мо знал Джека: в душе игрок, он бы захотел узнать, какие карты ему достались. И он бы не поставил под сомнение игру, заставив пересдавать карты. Это была хорошо просчитанная ловушка. Дэвиду понравился трюк Маурири. Было почти невозможно выковырять Джека с Малахини последние несколько месяцев, пока корабль стоял в порту. Дэвид был уверен, что так много времени наедине с собой не могут быть на пользу человеку, особенно человеку со столькими демонами в душе, как у Каннибала Джека. К тому же моряк был хорошим игроком в покер, намного лучшим, чем те двое, с которыми они играли. Он умел так искусно блефовать, что мог выиграть с двумя двойками на руках. Возможно, подумал Дэвид, наблюдая, как его друг здоровается с американцами, именно эту свою способность он использует, чтобы держать дистанцию с Клэр. Джек хмуро посмотрел на Мо, но придвинул себе стул и взял свои карты. Мужчина никогда не был тем, кто любит привлекать к себе внимание. Даже среди моряков никогда не знаешь, как отреагируют на такое прозвище, как Каннибал Джек. Хотя бар был как всегда полным и шумным, Дэвид не особо обращал внимание на что-либо помимо игры. Поэтому внезапно напрягшиеся плечи и напряженно сжатая челюсть Джека подсказали Дэвиду о надвигающихся проблемах. Он оглянулся через плечо и увидел мистера Титчмарш, стоящего в дверях бара и машущего газетой Клэр. - Кто-то должен указать этой девчонке на ее место. Она должна понять, кто здесь главный, - прорычал Титчмарш. Было очевидно, что невнятность его речи была вызвана алкоголем. - Не ее это дело указывать, что правильно, а что нет. Дэвид обменялся понимающим взглядом с Маурири, а потом наклонился к Джеку. - Ты же знаешь, мы поддержим тебя, если ты решишь с ним разобраться, но… - Об этом узнает Клэр и неправильно поймет, - продолжил его фразу Джек внезапно осипшим голосом. Он сидел, сжав перед собой руки в кулаки. – К тому же, как такой, как я, может бросить вызов такому, как Титчмарш? Но я не могу просто сидеть и слушать это. - Равно как и мы, - заверил Маурири, отодвигая свой стул. - Подожди, - сказал Дэвид, положив ладонь на руку друга. Он кивнул на другую сторону зала, где Гилл Брэдфорд пробивал себе дорогу к Титчмаршу. Рядом они смотрелись довольно странно. Титчмарш был высоким и тучным, Гилл был низким и худым. Гилл только пришел из дома Клэр и ее крестной и был одет в вечерний костюм, который не был бы выделяющимся в гостиной какого-нибудь парижского дома. - Возможно, мистер Титчмарш, вы перепутали страницу. Если вы взглянете на газету опять, вы увидите, что эта статья четко обозначена как редакторская. Несомненно, никто не может возражать против того, что редактор выражает свое мнение в своей же газете. Гилл говорил в своей обычной дружественной манере с широкой улыбкой на привлекательном лице. - У нее нет права на мнение. Глупенькая маленькая мисс думает, что размазывание чернил по бумаге делает ее редактором газеты. Она не более чем никчемная воображала, - Титчмарш навис над Гиллом, тыкая парню пальцем в лицо. – Помяни мое слово, парень, если ты планируешь взять ее в жены, лучше тебе поторопиться, прежде чем в ее голову придут еще какие-нибудь новые идеи. Что ее исправить, так это ребенок. Джек вскочил так быстро, что его стул опрокинулся и громко упал на пол. Дэвид, который тоже уже был на ногах, не шевельнулся, чтобы остановить моряка. Лицо Гилла побледнело, и он моргнул несколько раз. Будучи действительно хорошим парнем, у него не было опыта открытого противостояния. Он не мог принять оскорбление любой знакомой ему леди и в особенности Клэр, о которой он был очень высокого мнения, но он не был уверен, что ему теперь делать. В зале установилась тишина. Большинству завсегдатаев было просто любопытно, что произойдет дальше. Очень немногие были согласны с Титчмаршем. Большинство посетителей были простыми моряками, у которых не было особых причин любить Титчмарша и то, что он оскорбил Клэр, не добавляло ему очков. Теплая и по-дружески участливая к каждому, Клэр стала всеобщей любимицей, пока работала в баре. Гилл глянул на Лавинию, которая стояла за барной стойкой с выражением полнейшего шока на лице. У нее было достаточно опыта по предотвращению драк между пьяными моряками, но ей еще не приходилось пускать в ход свой дробовик, чтобы вмешиваться в разборки самых значимых горожан Матаваи. «Такая ситуация просто невозможна, - подумала Лавиния. - Гилл не может драться с Титмаршем, также, как и Джек, Дэвид или Маурири, которые теперь выстраиваются перед ним. Не из-за статуса Титчмарша в обществе, но хотя бы из-за факта, что тот им в отцы годится.» Гилл смутился. Когда он заговорил с Титчмаршем, он ожидал, что тот пересмотрит свои заявления касательно Клэр и извинится. Так поступил бы любой джентльмен. Расправив свои узкие плечи, Гилл сказал: - Думаю, сэр, вы сейчас слишком пьяны. Иначе вы бы не сказали такого о леди. - Леди! – громко захохотал мужчина, в то время как его лицо исказила злоба. – Она потеряла всякое право называться леди, когда согласилась работать здесь и стала якшаться с такими, как они, - презрительный кивок на Дэвида, Мо и Джека. Титчмарш был доволен собой, он знал, что никто из присутствующих не посмеет что-либо сделать ему. Мальчики, такие как Гилл Брэдфорд, чей успех спонсировали их отцы, раздражали Титчмарша, но это было ничто по сравнению с той ненавистью, которую он испытывал к Дэвиду и его партнеру. Его желудок завязывало в узел при мыли, что Гриф взял главный приз в гонке яхт. Победа Рэттлера дорого обошлась Титчмаршу. Он посмотрел сверху вниз на Гилла и увидел ярость в его глазах. «Да ты, мальчик, сражен этой ведьмой. Она обведет тебя вокруг пальца.» Он перевел взгляд на Дэвида и Маурири, которые оба стояли напряженные со сложенными на груди руками. Дэвид вернул ему взгляд, полный холодного презрения. «Только дернись, - подумал Титчмарш, - только махни рукой в моем направлении, и я вам обоим предъявлю обвинения. Вы сядете в тюрьму так надолго, что ваша драгоценная лодка сгниет и затонет.» Только после этого он взглянул на третьего мужчину, занявшего позицию за Гиллом. Он стоял, немного подавшись вперед и сжав руки в кулаки. В пьяном угаре Титчмаршу понадобилось некоторое время, чтобы узнать Каннибала Джека, моряка, которого он знал только заочно по его репутации. Репутация была создана скорее воображением, чем фактами, но Титчмарш этого не знал. Последние проблески здравомыслия заставили Титмарша задаться вопросом, каким образом происходящее может касаться Джека, на что одурманенный мозг выдал информацию, что моряк работает на Гилла. Это показалось слабым объяснением для горящей в глазах Джека ненависти, но тем не менее мужчина почувствовал, как холодок страха пробежался по его спине. Этот моряк был не тем, кого остановит угроза тюрьмы или правила приличия. Гилл сделал глубокий вдох. Он знал, что за его спиной три сильных союзника. Хотя, как и Лавиния, он не мог представить, что кто-либо из них ударит мистера Титчмарша, их присутствие успокаивало. Он почувствовал, что правда на его стороне, и это придало ему смелости. - Сэр, вы знаете, что я уважаю вас, как друга моего отца, но я вынужден требовать извинений. Мисс Девон очаровательная молодая девушка, которая заслуживает уважения. Мистер Титчмарш спал с лица. Он не мог отвести глаза от Каннибала Джека. Его рот исказила злая гримаса, но его взгляд оставался прикованным к моряку. «Бог его знает, что такой человек может вытворить», - наконец пришла здравая мысль. - Что ж, возможно, - медленно промычал мужчина, - я позволил моему праведному негодованию выйти из-под контроля. Я не хотел оскорбить леди. - Рад это слышать, сэр, - ответил Гилл с коротким кивком. Титчмарш повернулся к двери и медленно направился к выходу. Он чувствовал взгляд Джека, острый, словно кинжал, приставленный к горлу. - Молодец, Гилл, - похвалил Маурири, хлопнув парня по плечу. - Да, сэр, хорошая работа, - тихо добавил Джек. Он сделал шаг к двери и продолжил смотреть, как Титчмарш почти бегом удаляется от бара. Его руки все еще были сжаты в кулаки. - Спасибо, джентльмены, я ценю вашу поддержку, - сказал Гилл с озадаченным выражением лица. – Грустно вдвойне, что смерть такого славного парня, как Омаи, смогла вызвать такой раздор. Я надеюсь, все скоро уляжется. Затем его лицо прояснилось, и он повернулся к друзьям. - Давайте выпьем? Лавиния, принеси чего-нибудь моим друзьям, пожалуйста. Гилл и Маурири пошли к барной стойке, где Лавиния похвалила Гилла за хладнокровность и налила четыре рюмки ее лучшего бренди. Дэвид собирался пойти за ними, но притормозил, чтобы взглянуть на Джека. Он все еще наблюдал за отступлением Титчмарша, его плечи все еще были напряжены. - Как насчет выпивки, Джек? – тихо спросил Дэвид. Джек резко повернулся, так, словно голос друга застал его врасплох. - Что? Дэвид кивнул в сторону бара, где Гилл и Маурири мило болтали с Лавинией. Капитан увидел, как напряжение, наконец, отпустило Джека. Но, когда моряк выходил из бара, он не удержался и бросил еще один взгляд на уже опустевшую улицу. *** - Как ты себя чувствуешь, дорогая? – спросила миссис Рассел, зажигая масляную лампу в общей комнате их маленького домика. – Ты всю дорогу молчала. Клэр неэлегантно упала на обитый тканью стул, который миссис Брэдфорд подарила, чтобы сделать их дом уютнее. Она выдохнула сквозь зубы и простонала: - Весьма расстраивает, когда никто тебя не слушает. - Мы слушали, дорогая, - возразила миссис Рассел, аккуратно присаживаясь на стул с высокой спинкой напротив Клэр. – Ты весьма красноречиво выступила в защиту преподобного Трента. - Но вы не согласны, - воскликнула Клэр. - Я согласна, что он сделал то, что сделал, из сострадания. И здесь я не вижу за ним вины, - весомо отметила миссис Рассел. – Но его основная задача здесь - отвращать этих несчастных от их варварских обычаев. Вполне закономерно ожидать, что он будет рассказывать им о христианстве. В конце концов, наша величайшая задача, как христиан, по всему миру приносить благую весть. Клэр закусила губу. Что она могла возразить? Для миссис Рассел это была абсолютная истина. Быть христианином лучше, чем кем-либо другим. Нет, не просто лучше. Быть христианином – единственный правильный выбор. «Когда, - вдруг подумала Клэр, - я сама перестала так думать? И как я могу донести свои мысли и не выглядеть так, словно я утратила веру?» У нее не было ответа, поэтому она продолжила сидеть и смотреть в никуда. - По крайней мере, ты хотя бы пытаешься спорить со мной. Мистер Брэдфорд просто сказал мне, что я не права и тема закрыта. - Мистер Брэдфорд считает, что его слово закон. - Он не возражал против слов Гилла, что Колин просто сделал то, что считал нужным. На самом деле, он был даже доволен, что сын не согласен с ним. Клэр сама слышала в своем голосе нотки обиды, но сейчас ей уже было все равно, если со стороны она выглядела как капризный ребенок. - Думаю, так и было. Том Брэдфорд не монстр. Он хочет, чтобы его сыновья выросли мужчинами со своим собственным мнением. Это означает, что время от времени они будут с ним не согласны, будут делать то, что ему не понравиться. Это вполне закономерно. Когда мой сын Гарри пошел служить на флот, его отец был в ярости. Он считал, что мальчик с такими академическими знаниями, как у Гарри, обязан следовать его примеру и служить в церкви. И в то же время он был горд, что сын сделал свой собственный выбор. - Но если бы у мистера Брэдфорда были дочери, если бы у настоятеля были дочери, они бы гордились, если бы девушки настаивали на своем? - Ты сама знаешь ответ, Клэр, - устало вздохнула крестная. – У дочерей другое предназначение в жизни и в семье. Как их матери, они должны подчиняться воле мужчины. - Мой отец думал иначе. Миссис Рассел не ответила. Она тихо сидела, опустив взгляд на свои сложенные на коленях руки. Однажды она думала, что ее отец тоже думал иначе, но время доказало, что она была не права. Ее молчание обеспокоило Клэр. - Он думал по-другому, - твердо повторила девушка. - Твой отец обожал тебя, Клэр. Он думал, что ты самая красивая и самая умная девочка в мире. Он бы сделал все, что угодно для тебя. - Но? - Что ты хочешь, чтобы я сказала, дорогая? Клэр тут же раскаялась в том, что загнала свою крестную в угол. Она любила своего отца, но девушка видела достаточно отношений отцов и дочерей, чтобы понять, что он скорее старался защитить свою дочь, чем поощрять ее на борьбу со всем миром. Это миссис Рассел взяла ее на первый протест в защиту прав женщин, это миссис Рассел написала дяде и тете, намекнув, что Клэр необходимо позволить найти работу, соответствующую ее интересам и подходящую для раскрытия ее таланта. Правда, что они не сходились во взглядах на многие вещи, в том числе и на то, как Колин должен исполнять свой служебный долг, но это не было причиной забыть, что именно поддержка миссис Рассел часто помогала ей в борьбе за достижение своих целей. - Я не знаю, - грустно сказала Клэр. – Возможно, если бы мой отец был жив, и я бы смогла поступить в колледж, тогда он бы поддержал мое желание стать настоящим репортером. - Вполне возможно, - добродушно согласилась женщина. Так как они никогда не смогут это проверить, Клэр не повредит думать, что ее отец был так прогрессивен в своем отношении к роли женщин в обществе. Клэр помолчала несколько минут, а потом вскочила, зло бросив: - Мне не важно, согласен ли со мной мистер Брэдфорд. Мне важно, что он не воспринимает меня всерьез. Почему он думает, что вправе отчитать меня, а затем отпустить со словами, как это платье мне идет? Разве Рандольфа Херста отчитывают, если он находит в себе смелость поделиться собственным мнением в собственной же газете? Разве редактор Таймс должен одевать красивый галстук, чтобы избежать необходимости оправдываться за свои статьи? Им ничего этого не надо делать, они просто высказывают свое мнение. Я работаю у печатного станка, развожу чернила и верстаю газету. Почему я не заслужила права на серьезное ко мне отношение? - Ты заслужила. И несомненно, внимание, которое оказывал тебе губернатор за ужином - подтверждение того влияния, которым ты обладаешь благодаря твоей работе. Но Клэр, ты должна помнить, что дома… - Я бы до сих пор писала о выставках цветов, и кто вырастил самый большой кабачок к празднику урожая. Миссис Рассел кивнула. - Я не черствый чурбан, дорогая. И Рейчел тоже. Мы можем расходится во взглядах по поводу действий преподобного Трента, но мы поддерживаем тебя в праве иметь собственное мнение. Я надеюсь, ты понимаешь это. - Я понимаю, - теперь настала очередь Клэр устало вздыхать. Девушка нахмурилась, глядя на мягкий блеск своей розовой шелковой юбки. – Гилл подразнил меня несколько дней назад, сказав, что в этом платье я слишком очаровательна и его отец не сможет быть суров ко мне. Полагаю, я восприняла эту шутку серьезнее, чем сама отдавала себе в этом отчет. Мне стоило одеть свою рабочую одежду, возможно тогда меня восприняли бы серьезнее. Миссис Рассел встала, подошла к подопечной и мягко положила руку той на плечо. - Ты защищаешь своего друга, Клэр, это заслуживает уважения. Ты не можешь контролировать то, как Том Брэдфорд слышит твои доводы. Я собираюсь ложиться спать. Тебе помочь с пуговицами? - Да, спасибо, - ответила Клэр, повернувшись, чтобы миссис Рассел смогла достать до длинного ряда пуговок на спине. Внезапно ей в голову пришла мысль, что если бы она жила одна, она бы не смогла носить это платье, так как некому было бы помочь ей с этими пуговицами. Клэр внесла лампу в свою комнату и поставила на прикроватный столик. Аккуратно она сняла платье через голову, отряхнула и внимательно осмотрела. Не вина платья в том, что она почувствовала, словно из нее сделали дурочку. И точно не вина Гилла. Он изо всех сил старался защитить ее точку зрения перед отцом, хотя было понятно, что ему не очень интересен этот вопрос в целом. То, что Том Брэдфорд воспринял комментарии Гилла серьезнее, чем ее доводы, было лишь частью того, что ее уязвило. Медленно она готовилась ко сну. Как только тончайшая ночная рубашка была одета, она взяла свою расческу и провела ею по своим длинным волосам, отметив про себя, что они все еще были влажноваты после обеденного купания. И тут же заметила лежащий сверток с письмами, теми самыми, которые привели ее на Таити, теми самыми письмами, которые дали ей шанс издать собственную газету, в которой она может выражать собственное мнение вне зависимости, согласен с ним Том Брэдфорд или нет. Она знала, что не может их сжечь, по крайней мере, не сейчас. Она вернула их в коробочку из-под печенья, которую затем положила на дно коробки с вещами. Когда она закрыла крышку коробки, ее внимание привлек лунный свет. Девушка подошла к окну. Маленький домик примостился на холме, и из окна перед Клэр раскинулся замечательный вид на залив. Свет почти полной луны отражался в воде. Это напомнило Клэр о знаменитых черных жемчужинах Таити. Она вспомнила, как увидела первую такую. К ее удивлению, она вовсе не была черной, она мерцала серебром, серым, зеленым и розовым, как вода в заливе в лунном свете. Девушка опять подумала о крошечном клочке бумаги, который изменил ее жизнь. Джек наплел ей столько сказок, но сдержал свое самое первое обещание. Он на самом деле рассказал ей о волшебном месте. *** - Наша послеобеденная гроза как раз по расписанию, - отметила Изабелль, забегая в бар через черный вход. В таверне было довольно многолюдно для послеобеденного времени. Дождь оторвал некоторых от их работы, и они зашли сюда в поисках развлечений в виде игры в карты и общения. Лавиния за барной стойкой расставляла бутылки на полки. Она подняла глаза, как только услышала голос Изабелль. - Что тебе предложить? Может, чай? - Было бы неплохо, - ответила Изабелль, хотя в ее голосе почудились нотки удивления собственным ответом. Она взобралась на стул и облокотилась о барную стойку. Она проследила, как Лавиния достала фарфоровую чашку, налила в нее зеленого чая из глиняного заварника и поставила чашку перед Изабелль. Изабелль подумала о черном горьком чае, который она пила, будучи ребенком, и едва сдержала смех. Этот напиток был так непохож на тот чай. - Дождь мешает твоей работе? – Лавиния приподняла свою чашку с чаем. - Немного. Но я напоминаю себе, что если бы я была в Кале, мне бы мешал снег или даже угроза замерзнуть до смерти. Эта мысль делает грозу почти приятным развлечением, - сказала Изабелль с кривой усмешкой. Лавиния поставила на стойку поднос и нагрузила его бутылкой рома и несколькими стаканами. Она отнесла все это к столику, и как только это было сделано, трое мужчин среднего возраста зашли в таверну и поприветствовали хозяйку. Они расселись вокруг стола, один начал разливать ром, другой – тасовать карты. Лавиния взглянула на них со смешанным чувством гостеприимства и раздражения. Хорошо было иметь постоянных клиентов, на которых она могла положиться, но их появление стало наглядным примером того, какой предсказуемой стала ее жизнь. - Вы с Серо купили землю на Муреа? –спросила Лавиния, возвращая поднос под барную стойку. - Подписали документы вчера, - удовлетворенно улыбнулась Изабелль. - Я и не думала, что Гилл и Серо были столь успешны в торговле. - Мм? – вопросительно посмотрела на Лавинию Изабелль поверх своей чашки с чаем. - Гилл сказал, что его отец был негласным партнером в их торговом бизнесе, фактически он предоставил деньги, когда они впервые арендовали Малахини у Лоджа. Но, как я поняла, в ванильную плантацию вкладываетесь только ты и Серо. - Верно, - Изабелль отхлебнула горячего напитка и задумалась на мгновение. – В торговле им сопутствовала удача. Как сказал Маурири, весьма полезно, когда один из крупнейших грузоотправителей на острове заинтересован в твоем успехе, но ты права, Генри сумел отложить кругленькую сумму за небольшой срок. - Это хорошая черта для партнера, я думаю, - улыбнулась Лавиния. Было сложно мысленно не сравнивать партнеров Изабелль. Дэвид, казалось, не способен удержать в руках деньги на генетическом уровне. Лавиния вспомнила свое удивление, когда Маурири сообщил, что выкупил свою долю партнера на деньги, которые накопил Дэвид. Почему-то она не смогла представить Генри Серо, копящего деньги для кого-то другого. - Я думаю, - медленно сказала Изабелль, - что мы так привыкли к морякам, которые пропивают или проигрывают в карты каждый франк, который попадает им в руки, что не ценим человека, который знает, как управлять своими деньгами. - Возможно, ты права, - признала Лавиния. Она подумала, знает ли Изабелль, сколько денег Дэвид сумел накопить, когда у него была действительно хорошая мотивация. И предположила, что Изабелль ничего не знает об этом. Лавиния окинула взглядов своих завсегдатаев. Никто, кажется, не нуждался в ее внимании. - Вчера приятно было услышать, как Колин играет на пианино, - Изабелль стрельнула глазами в сторону старенького инструмента, привалившегося к стене. – Ему надо было положить шляпу для чаевых. Готова поспорить, он бы собрал больше, чем в воскресный сбор пожертвований. Лавиния рассмеялась. - Он говорит, что не стоило играть… ммм, я не могу запомнить эти имена. - Гилберт и Салливан, они написали музыку и слова для театра в Лондоне. - Да, они. В общем, он не думает, что ему пристало играть такие произведения на церковном пианино, но он их любит, они его поддерживают. - Ему нужна поддержка? Англичанин должен воспринимать такую погоду, как родную. - Как и ты, он говорит, что здесь погода намного лучше, чем в Англии в это время года. Я пытаюсь иногда представить себе, как это, когда холодно. Каково это знать, что ночь будет намного длиннее, чем день, и что когда она закончится, солнце не даст много тепла. Но… - Лавиния пожала своими обнаженными шоколадными плечами, чтобы показать, насколько невозможно для нее представить такое. Изабелль ничего не сказала. Она обхватила чашку двумя ладонями и на мгновение потерялась в том времени, когда она готова была продать душу за тепло такой вот чашки с чаем. Ад с огнем и запахом серы, наверное, придумали люди, которые жили в теплых краях. Для нее адом всегда будет сырой, холодный, пробирающий до костей ветер побережья северной Европы. Она посмотрела на ливень снаружи и отбросила от себя эти мысли. Пусть понадобится три дня, чтобы просушить волосы, но по крайней мере, здесь волосы точно никогда не промерзнут до корней. Изабелль знала, что настоящая причина, по которой Колин нуждается в поддержке, совершенно не связана с погодой. Вернув чашку на барную стойку, она спросила: - По мнению Колина что случится, когда приедет епископ? Лавиния отвернулась от Изабелль. Она постояла так молча несколько мгновений, прежде чем обратно повернуться к собеседнице. - Он говорит, что не знает. Все будет зависеть от того, в каком епископ будет настроении, когда приедет. Колин старается избегать этой темы. - По словам Клэр, - начав, Изабелль приостановилась, чтобы увидеть, как Лавиния отреагирует на имя подруги. По мнению Изабелль в разрыве дружеских отношений между Лавинией и Клэр винили не того человека. Комната Клэр над баром была маленькой, душной и очень шумной. Меблированный маленький домик на склоне холма был просторным и полным свежего воздуха. Клэр была бы полной дурочкой, если бы не приняла предложение миссис Рассел жить там. Лавиния должна была понимать это. Но вместо этого она сыграла на руку миссис Рассел, обвинив Клэр в том, что она такая же узкомыслящая, как и остальные в белом сообществе. Что могла сделать Клэр, кроме как защищать себя и любимую крестную? Изабелль считала, что миссис Рассел очень грамотно продумала аргументы. Женщина почувствовала, что Клэр балансировала на краю ада, работая в таверне, и преисполнилась уверенности, что ее обязанность уберечь Клэр, но она никогда не выступала открыто против дружбы подопечной. На самом деле, саму Изабелль в маленьком домике ждал хоть и вежливый, но прохладный прием. Она была уверена, что миссис Руселл не считает ее влияние на подопечную более благоприятным, чем влияние Лавинии. Но судя по всему, именно Лавиния провела на песке черту и заставила Клэр выбирать, на какой она стороне. Чего Изабелль не понимала, так это зачем таитянка повела себя так. Лавиния ждала, пока Изабелль продолжит. Она стояла, сложив руки перед собой на барной стойке и слегка наклонив голову налево. - По словам Клэр судя по разговорам за чаем большинству Колин по-настоящему нравится, но они бояться, что он слишком проникся местной культурой. - Полагаю, они будут просить епископа отослать Колина для его собственного блага, - в голосе таитянки было очень много горечи. - Некоторые будут. Но Клэр не в их числе, - резко отрезала Изабелль. - Нет, думаю, она не будет, - ответила Лавиния, глядя на свои руки. Когда она подняла глаза, Изабелль увидела в них вспышку гнева. – Тем не менее, я уверена, миссис Рассел попросит и именно ее послушает епископ. Она, мистер и миссис Титчмарш, и другие с деньгами. Колин сделал так много хорошего здесь. Мне ненавистна мысль о том, что его накажут за то, что он сделал все правильно. Изабелль задумчиво провела пальцем по краешку своей чашки. Клэр, Дэвид, Маурири, Лиани, они все говорят одно и то же. Словно их всех удивляет, что что-то столь несправедливое происходит с таким хорошим человеком, как Колин. Им придется понять то, что она уже давно знала. Быть хорошим слабая защита от того, чтобы к тебе плохо относились. - Так он думает, что его отошлют. - Он не сказал, что думает об этом. Он утверждает, что бесполезно строить догадки и сразу же начинает жаловаться, что дождь не пускает его в огород. - Возможно, ему легче, когда руки чем-то заняты. Лавиния долила чаю в чашку Изабелль. Мысли отвлекали, и она немного пролила. Дом, дом Виви, внезапно подумала она. Там так много работы. Так много работы, которая нравится Колину. - Здравствуйте, Лавиния, мисс Рид. Поздоровавшийся был высоким темным мужчиной с шикарными черными волосами и удивительно светлыми глазами. Это был капитан шхуны с Самоа, который обычно швартовался возле Папеэте. Изабелль не смогла вспомнить его имени, но улыбнулась в ответ. Важно оставаться в хороших отношениях с другими капитанами. - Могу ли я получить бутылку виски и пару стаканов для моих друзей? На столик возле двери. - Конечно, - ответила Лавиния с широкой, гостеприимной улыбкой. Изабелль опять наблюдала, как владелица бара ставит на поднос бутылку и стаканы и относит к столику. Лавиния постояла там несколько минут, разговаривая с капитаном и его друзьями. Она рассмеялась над чем-то, что он сказал. Изабелль подумала, как чудесно таитянка выглядит в саронге, облегающем ее фигурку, и с распущенными волосами. Конечно, подумала Изабелль, отхлебывая чай, Лавиния готова к новым отношениям. Прошли годы с тех пор, как она порвала с Дэвидом. Жаль, что тот милый французский военный повстречался ей так скоро. Не удивительно, что она была не готова к чему-либо серьезному тогда, но он был хорошим. Чертовски лучше, чем тот ублюдок ДиГер, повезло, что она застрелила его первой. Этот капитан мог быть в ее вкусе, высокий, симпатичный, по крайней мере, наполовину полинезиец. Лавиния вернулась к Изабелль с широкой улыбкой на губах. Изабелль прикончила свой чай и водрузила чашку обратно на блюдце. Она порадовалась, что внимание капитана шхуны так улучшило настроение владелицы бара. Как бы удивилась Изабелль, если бы узнала, что Лавиния в этот момент думала о том, в каком магазине можно подешевле купить побелку. *** Прошло несколько недель. Дождь выдохся и ветры опять стали сильными и постоянными. Дэвид и Маурири совершали короткие вылазки, чтобы доставить товары и забрать копру. Изабелль начала тренировать жеребенка. Она проводила много времени с Серо на Муреа, наблюдая, как их земля превращается в плантацию ванильных орхидей. Клэр с головой ушла в работу в редакции. Она была благодарна миссис Рассел, которая проводила послеобеденное время с ней, вычитывая тексты и выполняя рутинную работу, к которой, как выяснилось, у Клэр не было особого таланта. Клэр нашла отсутствие Гилла приятным, это позволило ей ждать его возвращения и не отвлекаться от работы. Она наслаждалась своими мечтами о жизни, которую они смогут построить вместе. Тем временем Лавиния привлекла Колина к ремонту маленького домика за баром. Она обнаружила, что он с энтузиазмом и вполне сноровисто взялся за плотничные работы. Они провели часы, отскребая и шлифуя широкие планки деревянного пола. С помощью нескольких парней из деревни они подлатали стены и починили крышу. Они работали часто в абсолютном молчании, и Лавиния поняла, что была счастлива, пока не думала о будущем. Но будущее темным облаком нависало над горизонтом. *** Гомон голосов уже заполнил церковь, когда Клэр вместе с миссис Рассел зашли через главный вход на воскресную молитву. Девушка знала, что епископ прибыл в пятницу и собирался прочитать проповедь сегодня. Она склонила голову перед крестом и уже собиралась занять место на скамье, когда маленькая темная ручка коснулась ее руки. Она оглянулась и обнаружила маленького мальчика в белом одеянии. Журналистка узнала в нем одного из алтарных мальчиков. - Пожалуйста, мисс, - прошептал мальчик, протягивая ей сложенный кусочек бумаги, - Это от преподобного. - Спасибо, - Клэр взяла записку и села. Несколько минут она просто смотрела на клочок бумаги, затем, с борясь с плохим предчувствием, все же развернула записку. «Клэр, Пожалуйста, постарайся присоединиться к нам в доме Маурири сегодня. Колин.» - Что-то случилось, дорогая? – спросила сидящая рядом миссис Рассел. - Нет, но, - Клэр слегка заколебалась, - я не смогу пойти с вами к Брэдфордам на ланч. Миссис Рассел быстро повернулась к подопечной. На ее лице, скрытом тенью от широких полей шляпки, застыло удивление. - Но Клэр, там будет епископ. Несомненно, ты… - Прошу прощения, миссис Рассел, но вам придется передать мои искренние извинения. Я должна провести этот день с друзьями. Миссис Рассел была готова поспорить над этим решением, но в этот момент заиграла музыка первого гимна и с беспокойством, застывшим на лице, женщина отвернулась от Клэр. Когда служба подошла к концу, Клэр пожелала крестной приятного дня и ушла прежде, чем миссис Рассел успела что-либо возразить. Она не пошла через главный выход, где Колин и епископ стояли и общались с прихожанами. Ускользнув через боковую дверь, она почувствовала облегчение, когда услышала голос зовущей ее Лиани. - Ты придешь к нам сегодня, правда, – Лиани не спрашивала, а констатировала факт, подхватив блондинку под локоток. - Да, - ответила Клэр, стараясь, чтобы ее голос звучал так же жизнерадостно. Она знала, что записка Колина значила. Что он хочет рассказать что-то им всем. Она постаралась убедить себя, что это хорошие новости. Она знала, что он и епископ провели почти всю субботу вместе. Лиани делала все возможное, чтобы сделать этот воскресный полдень обычным. Она раздала женщинам задания порезать овощи и фрукты, накрыть стол на веранде. Она сказала Маурири и Дэвиду затеять игру в футбол. Они сказали, что только дождутся прихода Колина, но даже после этого в основном они слегка попинали мяч рядом, чтобы Теваки за ним побегал. Обед был подан раньше, чем обычно. Разговор не клеился, он то становился слишком оживленным, то угасал. Колин смотрел на друзей и чувствовал вину. После службы он молился на коленях у алтаря больше часа. Он просил Господа о помощи, не в том, чтобы епископ поменял свое мнение, но в поиске слов для объяснения его решения. Он все еще пытался подобрать эти нужные слова. - Так Колин, что сказал епископ? – напрямик спросила Изабелль. Колин не был удивлен, что этот вопрос задала Изабелль. Он был благодарен, что она подняла эту тему и сберегла его время. Он осмотрелся и понял, что над столом повисло напряженное молчание, что все перестали есть, кроме малыша Теваки. Тани смотрела на родителей с обеспокоенным выражением лица, она знала, что что-то не так. Затем она глянула на Колина, и он улыбнулся малышке. - Епископ считает, что отпуск пойдет мне на пользу. Он хочет отправить меня в Англию, чтобы я побыл в уединении в монастыре в Мидленде. - В монастыре? С монахами? – переспросил Дэвид, его вилка упала на стол с легким стуком. Капитан глянул на Маурири и увидел, как тот нахмурился. - Да, - кивнул Колин, - но с англиканскими монахами, не католическими. Епископу кажется, что я нуждаюсь в обществе и поддержке тех, кто более опытен, чем я, вдали от искушений здешней жизни. Это не необычно. Многие миссионеры берут такие перерывы, чтобы обновить свои духовные силы. - Несомненно, - поддержала Клэр. Она подумала, что это не так уж ужасно. Колину может понравиться такой перерыв для саморазвития, если это всего лишь перерыв, - К нам дома часто приезжали миссионеры, чтобы навестить свою церковь. Это замечательная возможность для них набраться сил для работы, и более того, у тебя будет возможность рассказать о здешней культуре. - Так это не так уж и плохо, - счастливо улыбнулась Лиани. – Ты уедешь в Англию ненадолго. Ты сможешь повидаться с семьей и узнать что-то новое, чтобы научить потом этому нас. И когда ты вернешься обратно, мы закатим шикарную приветственную вечеринку. - Ты же вернешься, Колин? – медленно спросил Маурири. Если бы все было так просто, Колин бы не прятал глаза от друзей. - Я, ммм, я… - Колин посмотрел на Лавинию, которая сидела очень тихо, положив руки возле своей тарелки. Она смотрела прямо перед собой, не на него или кого-то другого. На ее лице застыла маска легкого интереса. Почувствовав его взгляд, она наконец посмотрела на него. Их глаза встретились. Затем Колин продолжил очень медленно. - Не думаю, что епископ считает, что мое возвращение сюда в качестве пастора будет соответствовать интересам церкви. Они все начали говорить одновременно, все вместе, но Лавиния и Колин продолжали смотреть друг на друга. Затем внимания Колина потребовал Маурири, который стал утверждать, что епископ поменяет свое мнение, как только побольше пообщается с другими прихожанами, не только с мистером и миссис Титчмарш. Лавиния встала и стала собирать грязные тарелки. *** Лавиния медленно шагала домой в одиночестве. Они все еще говорили за столом, все еще стараясь понять, что для них будет значить уход Колина. Ей было нечего сказать. Ей надо было сделать много работы в таверне, чтобы быть готовой к завтрашнему дню. «Итак, - подумала она, - он уезжает. Он вернется в Англию, в это холодное, дождливое место, в существование которого мне сложно поверить. Как ужасно, он проделал здесь такую огромную работу. Он стал таким замечательным другом всем нам. Мы будем так скучать. Я буду так скучать.» Она зашла через черный вход в бар. Он был темным и безмолвным. Ее шаги эхом отскакивали от каменного пола. Она взяла льняное полотенце с корзины и сложила его аккуратно, оставив на столе до завтра. Она повесила корзинку на крюк у двери. Затем аккуратно, один за другим, она поставила чистые стаканы на поднос и отнесла их в зал. Она работала в темноте. Она знала это место, ей не нужен был свет. Она поставила поднос на барную стойку, провела рукой по гладкой, уже слегка поношенной поверхности, которая была чистой и сухой. За ее спиной в лунном свете слегка переливалось стекло бутылок, которые были разложены в специальные ячейки. Она могла почувствовать запах пива в бочонке под баром. Все было в порядке, все было вычищено и готово к завтрашнему дню. Это был ее мир, все, что ей нужно. Мужчина вошел в этот мир и покинул его. Ее мир остался, отдельный и все еще целый. В этот раз и вовсе разница не почувствуется. Он был всего лишь другом, хорошим другом. Она будет скучать, но ее мир будет прежним. Она потянулась, чтобы взять с подноса стакан. Он выскользнул из ее рук и упал на пол, разлетевшись на осколки, и этот звон был слишком громким для окружающей тишины. Лавиния посмотрела на острые осколки стекла, почти невидимые в темноте. Горячая слеза капнула на руку, сдавленное рыдание вырвалось из горла, ее колени подкосились, и она сползла по стенке вниз. Здесь, уткнувшись головой в колени, она выплескивала свое горе через рыдания. Она не знала, сколько прошло времени, когда сильные руки подняли ее. *** Изабелль шла домой вместе с Клэр. Никто из них не чувствовал в себе сил разговаривать. Как только Изабелль пожелала доброй ночи, она почувствовала, как с осознанием того факта, что Колин действительно уезжает, приходит чувство беспомощности и собственной ничтожности. Так грустить для нее было совершенно необычным состоянием. Колин же не умер, он просто уезжает. Люди уходят постоянно. Она подумала, куда ушел Дэвид. Обычно в такое позднее время его можно было найти в баре, но сегодня бар был закрыт. Должно быть, он обеспокоен таким поворотом событий. Возможно, он все еще разговаривает с Маурири, все еще ищет другое решение. Или, у нее мелькнула мысль, что возможно, он уже на корабле. Она быстро обдумала вариант пойти в дом к Генри. Он бы предложил ей бокал хорошего бренди и может быть, они бы сыграли в карты. Это бы немного подбодрило ее. Но затем она подумала о том, что сказала Клэр по дороге домой. Она беспокоилась о Лавинии, посчитав, что отъезд Колина сильно ударил по ней. Изабелль обдумала эту мысль. Вполне возможно, что журналистка права. Хотя Лавиния сказала меньше, чем все остальные, после объявления Колина. На самом деле, она восприняла эту новость так, словно знала об этом наперед. Что вполне могло оказаться правдой - они все должны были ожидать чего-то подобного. Изабелль вспомнила разговор, который состоялся, когда Дэвид исчез. Лавиния тогда сильно помогла ей пережить это, возможно, сейчас настал ее черед вернуть оказанную услугу, если, конечно, романтические идеи Клэр по поводу Колина и Лавинии не выдумка. Изабелль повернула к таверне с вполне сформировавшейся целью. Она уже почти взбежала по ступенькам, но замерла, не дойдя до конца. Хоть освещение не было ярким, несомненно, высокий, широкоплечий силуэт возле комнаты Лавинии, принадлежал Дэвиду. Темная головка Лавинии лежала у него на плече, он практически нес ее к кровати. Изабелль развернулась и побежала вниз по лестнице. Ее первое намерение было правильным: ей нужна хорошая порция французского бренди. *** Дэвид сел на плетеное кресло и усадил поудобнее плачущую у него на груди Лавинию. Он не проронил ни слова, пока не стихли ее рыдания. Потом, откинув влажные прядки темных волос с ее щеки, он легко сказал: - Я ревную. Я знаю, что ты никогда не плакала так из-за меня. Она печально улыбнулась и вытерла глаза руками. - Дэвид, мне жаль, что ты стал свидетелем этой безобразной сцены. - Тебе не за что извиняться. Есть целая куча людей, которые должны умолять о прощении за весь этот беспорядок, но не ты. - Я не знаю, что на меня нашло. Это не было неожиданностью. Он часто говорил, что однажды его могут отослать. Задолго до всех этих событий мы все знали, что время его пребывания здесь ограничено. Она говорила быстро, избегая его взгляда. - Лавиния, - мужчина наклонил голову, чтобы заглянуть в ее темные глаза, - это я. Нет надобности притворяться. Давай, скажи это. - Сказать что? – спросила она, опуская взгляд на сплетенные на коленях руки. - Что у тебя на сердце. - Я не могу вынести даже мысли, что он уедет. Действительно больно думать, что он уедет и не вернется, и я проведу остаток своей жизни, не видя его, не говоря с ним, не слыша его голос. Я… я, - она замолчала, закрыв ладонью рот. Ее темные глаза заблестели от непролитых слез, когда она посмотрела на Дэвида. - Попроси его остаться. Она закрыла глаза. - Не говори ерунды. - Почему просьба остаться – это ерунда? Колин сделает для тебя все что угодно, тебе надо только попросить. - Как раз об этом я не могу просить, - зло возразила она. – Он не может остаться, он не может противостоять епископу. Он миссионер, он должен подчиняться приказам церкви. - Он человек, который имеет право на счастье, как и любой другой. - Прекрати, - она вырвалась из его объятий и заметалась по комнате. Дэвид наблюдал за ней, нахмурившись. Она наконец остановилась возле окна и нервно обхватила себя руками. Казалось, ее трясет от гнева. - Лавиния, ты хочешь сказать, что вы двое никогда не говорили об этом? Вы, которые говорили обо всем, от правильного приготовления куска рыбы на огне до теории сотворения мира, никогда не говорили о том, что между вами двумя? - Мы не могли. - Почему, черт побери? Она повернулась и уставилась на собеседника. - Потому что, если мы заговорим об этом, это станет реальностью. И будет утеряно навсегда. - Я не понял и слова из того, что ты сказала. Между тобой и Колином было что-то месяцами или даже годами, что-то настолько реальное, что даже я смог это увидеть. Она вздохнула. Горячая ярость вышла вместе с ее выдохом. Она медленно пересекла комнату и уселась на свою кровать, спрятав ладони между коленей. - Но разве ты не видишь, Дэвид, это что-то так медленно развивалось, что я едва заметила сама. Мы просто были рядом. Когда я нуждалась в ком-то, чтобы поговорить, именно Колин был тем, с кем мне хотелось разговаривать. Именно Колину я доверяла свои чувства и мысли. - И именно Колин отговорил тебя ехать во Францию с Клодом. Она внезапно улыбнулась. - Да, это был он. Но в то время я даже не подозревала, что он, возможно, хотел, чтобы я осталась по той же причине, по которой я хочу, чтобы он остался теперь. - Скажи ему это, - чуть улыбнулся Дэвид. - Нет, - яростно закачала головой Лавиния. – Это не одно и то же. То, что он рассказал мне о Франции было правдой. Меня бы не приняла семья Клода. Я знаю это. Каждое слово Колина было правдой. Даже если его намерения были как-то связаны с желанием оставить меня на Таити, то, что он сказал мне, было для моего собственного блага. - А если ты попросишь его остаться, - нагнулся к ней Дэвид, - это будет не для его блага. - Нет, это будет для моего, - резко отрезала она. Женщина подхватилась и практически побежала к окну, распахнула его и подалась вперед на встречу ночной прохладе. Дэвид смотрел на нее с нарастающим чувством смущения. Минуту назад она так грустила, что, казалось, ее сердце разбито на кусочки, а в следующую минуту она в ярости. Он хотел помочь, но опять он просто не понимал, чего Лавиния хочет. Или, если он прав, и то, чего она хочет - это Колин, тогда почему, черт побери, она не пойдет за ним? Лавиния повернулась и прислонилась к стене. Она смотрела на Дэвида. Каким обеспокоенным он выглядел. На его высоком лбу залегли морщины, его благородные губы были сжаты в узкую линию. Он привычным жестом пригладил волосы назад. Лавиния была так же смущена перепадами своего настроения, как и Дэвид. Она хотела сдержать свой гнев. Она хотела злиться на Колина: если бы она смогла сделать это, она бы смогла держать боль на расстоянии. «Почему мысль об отъезде Колина так болезненна? – спросила она сама себя. – Меня оставляли и раньше. Дэвид ушел, и он прав, я не плакала так, как сегодня. Была грусть, но не было отчаяния, не было желания заползти в нору и спрятаться. Колин мой друг, не возлюбленный. Как его уход может быть настолько тяжелее? Она посмотрела на Дэвида, который с нехарактерным для него терпением ждал, что она заговорит первая. Было бы так легко пересечь комнату, усесться на его колени и обвить руками его шею. Было бы так легко найти утешение в его физической силе, вспомнить, как это было, когда они были счастливы вместе. Когда они были вместе, жизнь была простой, а сейчас все так запуталось. Было бы так легко спрятаться в воспоминаниях о прошлом. В полуосвещенной комнате она увидела вопрос в глазах Дэвида и подумала, неужели ее мысли отразились на лице. Она снова вздохнула. Это было бы так легко и так совершенно неправильно. Красивый, добрый мужчина, сидящий напротив, был только ее другом. Она знала, что утешение, найденное в его объятиях, будет коротким и ложным. Сейчас ей нужен был другой мужчина, мужчина, объятий которого она еще не испытала, поцелуев которого она еще не пробовала. Она тихо сказала: - Минуту назад ты сказал, что между мной и Колином есть что-то настоящее, что даже ты это увидел. Но я никогда не видела этого. Я раньше говорила с ним о тебе. Я говорила с ним о тебе, даже когда думала о том, чтобы уехать с Клодом. И он всегда слушал. Знаешь, я думала, что мне он нравится, потому что он никогда не читает нотации о моей жизни, о сделанном мной выборе. Он никогда не грозил мне христианским адом. Он просто слушал и затем говорил следовать своему сердцу. Так чудесно иметь такого замечательного друга. Эти последние недели, зная, что приедет епископ, зная, что его могут отослать, я почувствовала грусть, я почувствовала злость из-за того, что я потеряю этого друга. И до сегодняшнего вечера я говорила себе, что он просто мой хороший друг, пока вдруг не поняла, кого на самом деле я потеряю. Ее голос был прерван всхлипом. Дэвид встал и сделал несколько шагов навстречу, когда она подняла руку, чтобы остановить его. Она вернула контроль над голосом и продолжила: - Думаю, я отказывалась признавать свои чувства, потому что это всегда было невозможно. Женщине, такой как я, нет места в жизни такого мужчины, как Колин. - Женщина, как ты? Ты имеешь в виду прекрасная, сочувствующая, образованная, независимая женщина, как ты? Лавиния пожала плечами. - Женщина с прошлым. Полинезийская женщина с прошлым, которого я не стыжусь, но которое значит, что я всегда буду изгоем в его мире. Ты знаешь это, Дэвид, ты знаешь, что меня никогда не примут. - Ты хочешь быть принятой? - Нет, - быстро ответила она, зная, что это только половина правды. Потому что на самом деле кто не хочет быть принятым таким, какой он есть? Не то, чтобы она хотела пить чай с миссис Брэдфорд, но получить приглашение было бы приятно. – Но это также означает, что что-то большее, чем дружба между мной и Колином, просто исключено. Если бы я была как Лиани, полинезийкой, но христианкой, возможно тогда был бы какой-то шанс для нас. Но даже наша дружба нанесла ему вред. Ты знаешь, что то, что произошло с Омаи – лишь последняя капля. Люди, такие как миссис Титчмарш, пришли к выводу, что он неприемлем как миссионер из-за того, что он слишком доброжелателен к старым верованиям. Тем старым верованиям, о которых я рассказала ему. - Все эти вещи он хотел узнать, он дорожил этими знаниями. Ты знаешь это. - Да, но если бы не его дружба со мной, он бы смог остаться. Это моя вина, что его отсылают из места, которое он полюбил. Он сделал так много хорошего здесь. Он был так счастлив, он сказал, что здесь был счастлив больше, чем за всю свою жизнь. И теперь частично это моя вина, что его отсылают. Она вытерла набежавшие слезы рукой. - Лавиния, ты должна поговорить с ним, - стал настаивать Дэвид. – Женщина всегда думают, что мужчины знают то, что они не знают. Ставлю свой корабль, что Колин не догадывается, что разбивает тебе сердце. Ты сидела за столом и слушала его, и ни один мускул на твоем лице не дрогнул. Я слышал, как ты пожелала ему спокойной ночи и спросила что-то о завтрашней прогулке за покупками. Каким образом он должен был догадаться, что ты побежала домой плакать? - Не знаю. Я не помню, как вообще прощалась с кем-либо из вас, - она подняла задумчивый взгляд на капитана. – Как ты догадался? Почему пошел за мной? Дэвид задумчиво сжал и разжал кулак. - Если честно, я не знаю. Может, потому что ты была слишком спокойна. Все остальные галдели, требовали ответа от Колина, что он собирается делать, чтобы изменить решение епископа. Но ты хранила молчание. Я просто подумал, что должен проверить, потому что это было на тебя не похоже. На проблемы ты всегда реагируешь построением плана, организовывая всех остальных. Я просто не мог поверить, что ты приняла это известие так спокойно. - Очень мило с твоей стороны так беспокоится обо мне. - Ты имеешь в виду, что на меня не похоже уделять столько внимания кому-то кроме меня самого, - блеснул улыбкой Дэвид. – Пожалуйста, поговори с Колином. Я отведу тебя к нему прямо сейчас. - Нет, - женщина яростно затрясла головой. – Я не поступлю так с ним. - Лавиния, ты не можешь думать, что его чувства к тебе слабее твоих. Боже мой, у него все на лице написано, когда он смотрит на тебя. Послушай, Колин не как другие знакомые тебе мужчины, у которых есть плохая привычка влюблять в себя женщин и ожидать, что те будут у их ног. Он не все понимает, он не знает многое о себе самом. Он недооценивает себя, и люди недооценивают его, но когда это необходимо, он со всем справляется. На мгновение Дэвидом завладело воспоминание, океан вокруг него, боль, и страх, и смятение. И сквозь все это пробивается голос Колина, шепчущего полинезийскую молитву, его рука поддерживает его. Они оба могли погибнуть той ночью. Дэвид знал: он бы умер, если бы Колин не нашел в себе храбрости на этот заплыв. - Ты должна рассказать ему о своих чувствах. Дай ему шанс рассказать тебе о своих. Будьте честны друг с другом. - Нет, нет, так будет только хуже. Я не сомневаюсь в твоих словах. Я знаю, он…,- она запнулась, но продолжила увереннее, - я знаю, он любит меня. Я знаю, что он приходит в таверну, чтобы быть рядом со мной. Но, Дэвид, есть причины, по которым он сдерживает свои чувства. Он тот, кто он есть. Христианский миссионер, чья жизнь посвящена идеалу. Он должен следовать указаниям, его обучение не оставит времени на что-либо еще. Если я попрошу его остаться. Ему придется делать выбор. - Я думаю, Колин выберет тебя, выберет жизнь там, где он счастлив. - Но если он утратит миссию, которой была посвящена его жизнь, будет ли он счастлив? Будет ли он прежним? - Возможно, он увидит себя еще лучшим человеком, более счастливым человеком. Лавиния подалась вперед и коснулась его щеки. Она грустно улыбнулась. - Ты изменился. Ты стал философом. Но думаю, ты ошибаешься. Я думаю, ему лучше не знать, что я чувствую. Для него лучше уехать и сохранить в воспоминаниях красоту нашей дружбы. Он никогда не сможет сделать мне больно. Я не могу позволить ему узнать, как ранит меня его отъезд. Она всмотрелась в его глаза и увидела несогласие. - Не говори ничего ему, Дэвид. Не обо мне. Это будет слишком тяжелым бременем для него. Пожалуйста, не заставляй его беспокоится обо мне. Пообещай. Дэвид глубоко вздохнул. Он все еще сожалел о предыдущем своем таком обещании. Он прижал ее к себе. На этот раз она не сопротивлялась, ей нужна была поддержка ее друга. *** Они скакали по самому краю пляжа, когда утреннее солнце только выглянуло из-за кряжистых верхушек гор, лошадиные подковы утопали во влажном песке. Изабелль заставила Данте притормозить немного и позволила Клэр вырваться вперед, чтобы опытная наездница могла понаблюдать за начинающей на новой лошади. Изабелль удовлетворенно улыбнулась. Клэр, возможно, никогда не будет готова к скачкам с препятствиями, но учитывая, что она во время их первого урока не знала как садиться и слазить с лошади, Изабелль была очень довольна ее успехами. Жеребец был выносливым животным темно-коричневого окраса. Клэр сидела глубоко в седле, ее плечи были расслаблены, а руки низко опущены. Ее длинные, цвета меда волосы развевались за ней подобно флагу. - Он великолепен! – воскликнула Клэр, когда ее конь перешел на шаг вдоль самой кромки воды. - Он твой, - удовлетворенно провозгласила Изабелль. Она искала подходящего для Клэр жеребца почти год. - О, - восхищенно открыла рот журналистка. – О, я бы хотела, чтобы он стал моим, но ты же знаешь, я не смогу оплатить его корм или уход за ним. Прекрасное лицо Изабелль осветила улыбка. - Гилл может. Этот приятель как раз то, что нужно, чтобы объезжать плантации. Клэр захихикала и подалась вперед, чтобы погладить жеребцу шею. - Он еще не сделал мне предложение. - Сделает. Возможно, как только вернется из Китая. - Возможно. Так думает миссис Рассел. Изабелль бросила поводья, чтобы попытаться завязать свои шикарные темные волосы в узел. Данте продолжил медленно идти за другой лошадью. - Спорим, она уже начала шить тебе свадебное платье. - О, нет, это плохая примета: шить платье до предложения. Она бы не стала так рисковать Изабелль вскинула голову, чтобы посмотреть на Клэр. Ее голос был веселым и игривым, но что-то было не так. Изабелль понимала, что что-то было не совсем в порядке с того самого момента, как она увидела девушку, марширующую в сторону от пляжа, после того, как Джек МакГоннигал порвал с ней отношения. Хотя она никогда не сомневалась, что Клэр была сильно ранена его жестокостью, Изабелль верила, что время и внимание симпатичного, подходящего молодого человека, такого, как Гилл Брэдфорд, быстро приведет ее в чувства. Изабелль хотелось винить миссис Рассел и ее абсурдную приверженность правилам приличия в том, что в Клэр поселилась эта грусть. Но она знала, что Клэр все еще делала то, что для нее важно, ее газету, и в этом миссис Рассел ее на удивление поддерживала. - Изабелль, ты бы вышла за Гилла? – спросила Клэр, глядя прямо между ушей своего жеребца. Этот вопрос застал Изабелль врасплох, но она ответила быстро: - Конечно, хлопковая плантация, доля в шахтах и добыче жемчуга, не говоря уж о совместном бизнесе Гилла с Генри. Он бы заказал мне свадебное платье из Парижа за свой счет, - зеленые глаза Изабелль светились от озорства. Она посмотрела на Клэр и не увидела радости на ее лице. Изабелль заговорила более серьезно: - Знаешь, Гилл совершенно не заинтересован в такой женщине, как я. Он действительно слишком хороший парень. Ты можешь представить меня, пьющую чай с миссис Титчмарш? Улыбка скользнула по губам девушки. - Нет, не могу. - Ты думаешь о том, чтобы отказать ему? Клэр покачала головой. - Нет, конечно, нет. Гилл замечательный парень, щедрый и добрый, замечательный собеседник, и есть множество преимуществ, которые ты перечислила. Девушка должна быть полной дурой, чтобы отказать Гиллу. Гилл именно тот тип мужчины, который я искала всю свою жизнь. Мне ужасно повезло встретить его, особенно здесь, на Таити, где я так счастлива. Она говорила очень спокойно, все еще глядя прямо вперед. - Эй, - Изабелль дотянулась до поводьев лошади Клэр и заставила обоих жеребцов остановиться. – Я не нуждаюсь в убедительных доводах по этому поводу, но, похоже, в них нуждаешься ты. Пожалуйста, Клэр, скажи, что не так? - Ничего. - Клэр? - Это глупости, - заявила Клэр, покачав головой. Она слегка коснулась бока жеребца ногой, и он тронулся с места шагом. – Абсолютные глупости. - Хорошо, расскажи, и я смогу посмеяться. Изабелль заставила Данте нагнать беглецов. Легкий румянец расцвел на щеках Клэр, когда она повернулась к Изабелль. - Мне все равно, когда он меня целует. - Что? - Я же говорю, это глупости. - Но что ты имела в виду, ты находишь его… - Изабелль судорожно попыталась подобрать слово. На самом деле, она сама находила Гилл слегка слишком франтоватым, с хорошим чувством юмора, но недостаточно амбициозным, он был не неотразим, но определенно не отталкивающим. - О, пожалуйста, не пойми мои слова превратно, - тут же запротестовала Клэр, ее лицо залилось румянцем еще больше. – Очень мило, когда он меня целует. И я не беспокоюсь о, ну, ты знаешь, о браке и всех его вытекающих. - Тогда что? – брови Изабелль изогнулись. Но затем ее выражение лица сменилось из вопросительного в хмурое. – Черт побери, Клэр, это из-за Джека. - Нет, Изабелль, - мягко заверила Клэр, не сводя взгляда своих карих глаз со старшей подруги. – Это не из-за Джека. Кроме того случая на пристани, я едва ли видела Джека с тех пор, как он, ну, в общем, очень давно. Просто меня удивляет, что я не тоскую по объятиям Гилла, его прикосновениям. Все остальное идеально, поэтому это такие глупости. Клэр подобрала поводья и посмотрела вперед. Сказала тихо: - Пожалуйста, Изабелль, не смотри на меня так. Ты выглядишь такой разочарованной. - Не в тебе, - нахмурилась еще больше Изабелль. –Даже не смей думать так. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. - Я счастлива. Правда. Просто я думала, что, возможно, я чувственная натура в конце концов. Я думала, что жизнь здесь научила меня дорожить моими чувствами, вкусом фрукта, запахом цветов, звуками моря, теплом солнца. Я думала, все это превратило меня в кого-то, кто сможет наслаждаться прикосновением мужчины, который в меня влюблен. Я понимаю теперь, что это была глупая романтическая идея. Я не должна была говорить об этом. Они ехали в молчании несколько минут. Если бы кто-то увидел их, он бы смог насладится прекрасной картинкой: две женщины с развевающимися на утреннем бризе волосами, ухоженные жеребцы бредут по пенной кромке воды, а фоном служит бирюза залива. - Из-за чего все произошло? – спросила Изабелль. – Что на самом деле случилось на пристани? - Джек оттолкнул меня с траектории падения тюков, - безэмоционально ответила Клэр. – Вот и все. - Клэр, послушай, - начала серьезный разговор Изабелль. Она склонилась к шее Данте, ее светлые глаза поймали взгляд Клэр. – Я знаю, что была действительно резка с Джеком. Я ненавижу его за то, как он поступил с тобой. Но я вполне могу разговаривать о нем. Я думаю, это единственный способ, чтобы ты наконец выбросила его из головы. - Но это не из-за Джека, - уперлась Клэр. Она была уверена, что если она сможет убедить Изабелль, она и сама сможет поверить, что это постоянное чувство разочарования просто не может быть из-за Джека МакГоннигала. Она просто не выдержит этого. Изабелль это не убедило. Она по натуре была наблюдательна и замечала не один раз, что хотя Клэр и Гиллу было комфортно вдвоем, они редко дотрагивались друг до друга. Когда Клэр встречалась с Джеком, она часто украдкой целовала его, когда думала, что их никто не видит, что весьма умиляло Изабелль. Было искушение закрыть тему, но она чувствовала ответственность за младшую подругу, чувство, которого она не испытывала уже очень долгое время. - Расскажи мне, что случилось на пристани, что ты почувствовала. Клэр заколебалась. Затем с глубоким вдохом она сказала: - Я ждала Гилла. Он встретил меня у редакции, и мы пошли к ним в дом на ланч. Он сказал, что хочет остановиться и проследить, как продвигается погрузка хлопка. Я ждала на краю пристани, пока он говорил с Джеком. Джек ни разу даже не посмотрел в моем направлении. Гилл шел ко мне, когда я услышала крик Маурири. Гилл сказал мне прыгать за ним, я не поняла почему. Поля моей шляпки были так широки, я не могла ничего увидеть, когда посмотрела вверх. Я слышала, как кричал Дэвид и поняла, что я в какой-то опасности, но я запуталась в юбке, когда попыталась прыгнуть. И потом… - Клэр услышала, как поменялся ее голос. Она начала так спокойно, словно это просто история, но теперь ее голос стал выше, она стала говорить быстрее. Она тяжело сглотнула. – Что-то ударило меня и я начала падать. Следующее, что я помню, что внезапно стало темно, мое лицо было прижато к теплой влажной коже. Я должна была испугаться, но я знала, что я в безопасности. Он крепко обнимал меня, моя голова была напротив его груди. Я ничего не могла видеть, но я знала, что это Джек. - Дорогая, я знаю, это было очень романтично. - Но это ничего не значило, - Клэр порадовалась, что снова обрела контроль над собственным голосом. – Я понимаю это. Я понимаю, что он сделал бы тоже самое для тебя или Гилла, или старого Гарри. Я уверена, даже для незнакомца. Я знаю, это ничего не значит, но… - она вздохнула и покачала головой. Зачем притворяться? По крайней мере, Изабелль можно сказать правду. – На мгновение показалось, что это так правильно. И потом Дэвид и Маурири вытащили нас из-под пристани, а Джек даже не взглянул на меня. Он просто промямлил что-то о том, что надеется, что я не пострадала, когда я попыталась поблагодарить его. Я думала, что все уже позади. Я хочу принять то, что Гилл предлагает мне: чудесную возможность построить жизнь, создать семью. Я действительно дорожу им. - Я знаю. Просто он не Джек. Он не тот мужчина, чье прикосновение заставляет тебя забыть обо всем на свете. Черт побери, Клэр, я не знаю, что сказать. «Я собираюсь убить Джека МакГоннигала голыми руками», - проскользнула шальная мысль. - Потому что у тебя такая же проблема? Изабелль нахмурилась. Она подумала о тепле губ Дэвида, когда он поцеловал ее после победы на гонках. Что ж, да, ей придется признать, что прикосновение ни одного другого мужчины не могли сравниться с его прикосновением, и никто не смог бы обвинить ее в недостатке чувственности. - Послушай, это примитивная реакция. Помнишь книгу, которую я подарила Колину на день рождения, когда мы налетели на риф? Происхождение видов, написанная парнем по имени Дарвин? - Да, конечно. Дарвин верит, что животный мир адаптировался на протяжении тысячелетий, потому что выживали сильнейшие и заводили потомство. Но я не понимаю, что… - Просто подумай над этим, правда в том, что тебе лучше быть с парнем, как Гилл, у которого есть все ресурсы, которые он не пожелает. Но когда стоишь перед жизнью и смертью, чем сильнее мужчина… - Да, - прервала Клэр, закрыв глаза и тяжело сглотнув. Она вспомнила острый запах пота, исходящий от тела Джека. Он должен был быть неприятным, но не был. Вместо этого это был тот самый момент, когда она была абсолютно счастлива, абсолютно уверена, что именно здесь она должна быть. Осознание того, что такая реакция на прикосновение Джека была не только нелогичной, но глупой, не меняла ее чувств. Она открыла глаза и посмотрела на Изабелль. Изабелль передернула своими изящными плечами. Ее светлые серо-зеленые глаза были наполнены сочувствием. - Думаю, ты более чувственная натура, чем ты думаешь. Они опять замолчали. Обе потерялись в своих мыслях. Изабелль смотрела на море и пыталась изгнать из головы видение Дэвида и Лавинии в объятиях друг друга. Злость, разочарование и, если быть честной, ревность гнали ее почти весь путь от таверны до Генри Серо. Она была настолько близко, что видела свет в его окне. Она не сомневалась, что он будет рад ее видеть. Но как только она приблизилась к его дому, чувство самозащиты пересилило другие эмоции. Если она появится на пороге Генри неожиданно, ночью, он очень быстро придет к выводам, зачем она пришла. Выводы, с которыми она была не готова иметь дело. По крайней мере, пока. Поэтому она пошла домой и спала плохо. - Я раздуваю проблему из ничего, - пришла к выводу Клэр. – Я знаю многих женщин, которые, верю, были счастливы в браке и все же ни разу не показали своих чувств к мужьям. Это не значит, что они не испытывают страсти, когда остаются наедине. - Но? - Никаких но, Изабелль, - прохладно заверила Клэр и опять стала смотреть прямо вперед, между ушами своей лошади. – Не то, чтобы я предпочла Гилла Джеку. Они никогда не соревновались. Я едва знала Гилла, когда Джек порвал со мной отношения, если ты помнишь. Мои отношения с Джеком были построены на лжи. Он лгал в письмах, он приложил усилия завоевать меня, заставив верить, что я ему дорога, даже после того, как я его отвергла, и затем, когда я все-таки попалась в его ловушку, он нанес мне сокрушительный удар. Только мазохист продолжит терзать себя из-за мужчины, которому настолько все равно, как Джеймсону Джексону МакГоннигалу наплевать на меня. Изабелль слушала подругу в задумчивости. Она пыталась найти утешение в хладнокровной логике рассуждений Клэр. В конце концов, она гордилась тем, что способна отделить свои чувства от действий, когда того требует ситуация. «Должно быть так же, - она подумала, - как наблюдать за улучшением ее навыков наездницы. Я должна быть рада, что она не барахтается в жалости к самой себе, что она не тратит свою жизнь, грезя о Джеке, но с нетерпением ждет совместной жизни с Гиллом. Я должна быть счастлива за нее, должна ею гордиться. Если бы только это не стоило ей того внутреннего душевного света, который заставлял ее танцевать от счастья на улице, я была бы.» - В конце концов, это не то, как Дэвид и Генри сражаются за тебя. Клэр была рада сменить тему разговора. Не следовало ей думать о Джеке, не было смысла думать, что она может выйти из сложившегося положения по-другому. Все, что было между ними, было ничем иным, как иллюзией. - Что? Не говори ерунды. Дэвид не сражается за меня. - Правда? – спросила Клэр, в ее глазах застыло недоверие. – Дэвид кажется весьма заинтересованным в вашем партнерстве с Генри на ванильной плантации. - Он просто беспокоится, чтобы я уделяла достаточно внимания его бизнесу, - кисло прокомментировала Изабелль. Данте навострил уши, всегда чувствительный к перемене настроения хозяйки. - Понятно, - медленно произнесла Клэр с едва заметной улыбкой на губах. – Так твое согласие на предложение Генри никак не связано с тем, как Дэвид отреагирует на то, что ты будешь проводить больше времени с привлекательным мужчиной? Изабелль так засмеялась, что жеребцы перешли на рысь. Казалось, только один подходящий ответ полностью отвечал на этот вопрос. - Ни черта это мне не помогло. Единственная женщина, в которой заинтересован Дэвид в последние дни - это Лавиния. Клэр открыла рот от удивления. - Ты не всерьез, правда? Ты же не веришь, что Дэвид и Лавиния снова сойдутся? Изабелль пожала плечами и посмотрела на гладкую поверхность бирюзового залива. -Почему нет? Клэр нахмурилась. Она подалась вперед, приноравливаясь к седлу. Дала себе несколько минут подумать. Затем медленно сказала: - Я точно не знаю, но кажется, что они уже преодолели это. Что природа их отношений поменялась на дружбу. - Достаточно близкую дружбу, исходя из виденных мной объятий. - Когда это произошло? – Клэр внимательно наблюдала за лицом Изабелль. Она видела, как напряжены ее губы. Она была действительно расстроена, задета тем, что увидела. - Прошлой ночью, после объявления Колина. - Ты не думаешь, что это все объясняет? – с волнением спросила Клэр. - Что ты имеешь в виду? - Она и Колин очень близки. Она, должно быть, была очень расстроена объявлением, что он уезжает. Ей богу, я сама очень расстроена. На мгновение Клэр почувствовала, что расплачется. Всего лишь пару месяцев назад она знала ответы на все вопросы. Она все еще работала в баре, все еще дружила с Лавинией. Она бы знала, права ли она в своем предположении, что чувства Лавинии к Колину давно переросли понятия дружбы. Она бы знала, поменялось ли что-то между Лавинией и Дэвидом, что объяснило бы то, что видела Изабелль. Но теперь она видела их только с расстояния. «И кроме того, - подумала она, проглатывая комок, который грозился вырваться из ее горла рыданиями, - я плохой советчик в любви, судя по своему собственному опыту». - Так расстроилась, что бросилась в объятия Дэвида? – сердито спросила Изабелль. - Да, возможно, - согласилась Клэр. Она пыталась взять свои эмоции под контроль. На мгновение она сконцентрировалась опять на лошади. Она проверила, чтобы ее руки были опущены, а пятки смотрели вниз. Когда она удостоверилась, что снова спокойна, она продолжила: - Изабелль, нет смысла в том, что они опять стали любовниками. Я думаю, ты просто должна спросить Дэвида, почему он был там. Настала очередь Изабелль ехать с открытым ртом. - Ты это не серьезно. Зачем мне спрашивать о чем-то подобном? Ей не было дела до таких разговоров. Она пыталась в прошлом поговорить с Дэвидом и обнаружила, что он желает быть с ней слишком честным. - Потому что ты хочешь знать, что на самом деле произошло. И пока вы будете говорить, ты сможешь сказать ему, что между тобой и Генри Серо только деловое соглашение. Это ведь так? -Да, - резко ответила Изабелль. Она подобрала поводья и решила закончить этот разговор с помощью галопа. - Даже если Генри открыто ухаживает за тобой? Подобранные Клэр слова застали женщину врасплох. Она опять уронила поводья и повернула голову к подруге. Изумление светилось в ее глазах. - Ухаживает за мной? - Ужин с шампанским при лунном свете. Изабелль рассмеялась. - Разве ухаживания обычно не приводят к свадьбе? Ты же не думаешь, что у Генри это на уме. В конце концов, он не Гилл. Лицо Клэр залила краска смущения. Было бы наивным полагать, что Генри Серо проявляет, как большинство людей бы выразилось, серьезные намерения к Изабелль. - Но очевидно, он заинтересован в тебе. В большей степени, чем в качестве просто партнера, - все же настояла на своем Клэр. - Ну, - все еще посмеиваясь, ответила Изабелль, - если не заинтересован, то я потеряла хватку. Карие глаза Клэр зажглись негодованием. Она пыталась наладить серьезный разговор. Она была уверена, что у Изабелль не было иллюзий насчет намерений Серо. Чего она боялась, так это того, что Серо был тем отвлекающим фактором, который использовала Изабелль, чтобы не думать о Дэвиде. - Но ты ведь не заинтересована в… - В интрижке? Ты можешь сказать это, Клэр, не испытывая угрызений совести. - Тогда ответь на вопрос. Ты хочешь завести интрижку с Генри? - Возможно. - Изабелль! – закричала Клэр так громко, что ее жеребец взял с места в карьер. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы вернуть над ним контроль. Когда она развернулась, Изабелль ждала ее на Данте. - Почему я не должна хотеть завести интрижку с Генри? Он очень привлекательный мужчина. Он относится ко мне хорошо. И когда-нибудь он будет богат. Я бы сказала, что интрижка с Генри вполне имеет смысл. - Но Дэвид… - Единственное, что между мной и Дэвидом – это деловой соглашение, также, как и с Генри. Клэр ехала рядом с подругой несколько минут молча. Изабелль была довольна собой. Она сумела выставить и те, и другие отношения, как строго деловые. - Я знаю, что ты просто дразнишься, – очень мягко отметила Клэр. Изабелль почувствовала, как мурашки побежали по ее спине. Она чувствовала себя близкой к разоблачению. Она посмотрела на подругу и не увидела ничего, кроме симпатии в ее карих глазах. Клэр тем временем продолжила: - Ты действительно расстроена тем, что увидела Дэвида и Лавинию вместе. Ты не убедишь меня, что в твоих глазах Генри и Дэвид равны. Я была с тобой, когда мы услышали, что Дэвид пропал. И я была с тобой, когда мы узнали, что он жив. Твои чувства к Дэвиду выходят далеко за рамки делового партнерства, далеко за рамки дружбы. Лошади продолжали медленно скакать по направлению к городу, но ни одна из женщин не обращала на них внимания. Они смотрели друг на друга и в молчании осознавали глубину своей дружбы. Клэр была с Изабелль, когда она не могла оплакать Дэвида и когда, наконец, она смогла. Было правдой, что Клэр знала, что у Изабелль на сердце. Также как Изабелль знала, что Клэр честно пытается радоваться будущей счастливой, наполненной смыслом жизни с Гиллом Брэдфордом, но какая-то маленькая частичка ее сердца все еще разбита предательством Джека. Изабелль вздохнула и грустно улыбнулась. - Клэр, ты знаешь так же хорошо, как знаю я: человек не может начать отношения сам по себе. Мои чувства к Дэвиду не имеют значения. - Но ты и Дэвид, - начала Клэр. Она надеялась найти слова, которые придадут Изабелль смелости преодолеть преграды, но слова не находились. Ее собственный опыт говорил сам за себя. - Черт побери, - застонала девушка от злости. - Именно, черт побери, - грустно поддержала подругу Изабелль. Затем опять зажглась ее жизнерадостная улыбка и она дерзко заявила: - Я обгоню тебя!