2 Виртуальный сезон "Историй Южных Морей"

Автор: Мэри Вимси Переводчик: smeka Эпизод: 2х10 Название: Не призрак ночи

Не призрак ночи Часть 3

Рынок был оживленным несмотря на ранний час. Продавцы расставляли свой товар на затененных прилавках. Они укладывали фрукты в красивые пирамиды. На других прилавках лежали свежевыловленные моллюски, прикрытые влажными водорослями. Маурири целенаправленно продвигался к источнику богатого аромата свежесваренного кофе. Продавец, крошечная старушка с искусной татуировкой на щеке, увидела его издалека. Она налила в кружку густой темный напиток и протянула мужчине с беззубой улыбкой. - Тяжелая ночь? – спросила она на местном наречии. Маурири кивнул и сжал чашку обеими руками. Действительно, тяжелая ночь. Лиани, расстроенная объявлением Колина, вымыла дом от пола до потолка. Темнота не остановила ее. Она вымыла каждую тарелку и продолжала выгонять пыль из углов даже после полуночи. Маурири и дети сбились в кучку на краешке крыльца и наблюдали за ней. - Ты выглядишь чертовски ужасно, - провозгласил Дэвид, хлопнув друга по плечу. Он улыбнулся продавцу кофе, которая уже протягивала чашку капитану. - Чувствую себя так же, - пожаловался Мо. - Лиани уже угомонилась? Маурири недоверчиво приподнял брови. - Ты, должно быть, шутишь. Она так расстроена, что в обед будет на Рэттлере полировать палубу. Слушай, - устало сказал Мо, - я обещал ей, что разыщу епископа и поговорю с ним. Я не думаю, что от этого будет польза, но я должен попробовать. Мы можем отложить наше отправление? Дэвид глотнул горячего напитка и кивнул. - Хорошо. Я хотел поговорить с Колином. - В это время он в школе, - оглянулся по сторонам Маурири. Он ответил на приветствия других покупателей и затем сказал: - Полегче с ним, Дэвид. Я думаю, он намного больше расстроен, чем хочет это показать. Ты знаешь, какой он, всегда беспокоится о других. - Я знаю. И поэтому хочу с ним поговорить. Хочу посмотреть, что он на самом деле чувствует в связи с его высылкой. - Если бы спросили меня, в Англии он будет больше скучать по Таити, чем я в свое время. Они постояли молча, отдавая дань ароматному напитку. Мужчинам не надо было рассказывать друг другу, насколько они расстроены сложившейся ситуацией. Дэвид и Маурири были из тех мужчин, которые меняют ситуации, которые им не нравятся. По натуре они были слабо связаны узами правил, из того сорта мужчин, которые в конце концов находят себя в работе на самих себя. Они просто не могли понять, как Колин может принять тот факт, что епископ контролирует его жизнь, его счастье. Маурири осушил свою чашку. Он повернулся к Дэвиду и спросил: - Куда ты ушел прошлой ночью? - К Лавинии, она… - Кофе, пожалуйста. Дэвид прервался, услышав голос Изабелль. Он отметил, что женщина была одета для верховой езды, и этот наряд ей очень шел. Ее волосы были завязаны в растрепавшийся узел, из-за чего волосы словно обрамляли ее прекрасное личико. Она смотрела не на него, а на старушку, которой протягивала большую кружку. - Доброе утро, Изабелль. Прогулка прошла удачно? – улыбнулся своему второму партнеру Дэвид. Она наградила капитана долгим взглядом, словно оценивала его. - Да. Разве вы не должны были уже отчалить с грузом копры? - Мы как раз обсуждали, что отложим отправление до обеда, - ответил Маурири. – Это не сильно собьет нас с графика. - Полагаю, не собьет, - подтвердила она, поворачиваясь, чтобы забрать свою большую кружку с кофе и вложить в ладошку старушки монету. Затем она повернулась к партнерам и, окинув их еще одним продолжительным внимательным взглядом, резко заявила: - Я еду с вами. Кружка Дэвида зависла, не добравшись до рта. Теперь настал его черед внимательно всматриваться в партнера. Почему она в таких растрепанных чувствах? Он никогда не думал, что она и Колин особо близки, его отъезд не должен был так расстроить. - Хорошо, - выдавил он, вкладывая в свой голос столько радушия, сколько был способен вложить. Он был счастлив, когда она отправлялась в поездки с ними, особенно, если она готовила. На самом деле, если быть честным с самим собой, он скучал, когда Изабелль оставалась в Матаваи. - Тогда увидимся на корабле. Она развернулась и быстро пошла в сторону конюшен. - Тебе не кажется, что она… - О да, - кивнул Маурири с широкой улыбкой на лице. – Что ты натворил? В глазах Мо загорелись озорные искорки. - Не знаю, - Дэвид проводил задумчивым взглядом Изабелль. «Я ничего не сделал, - подумал он. – У меня не было времени натворить что-либо со всеми этими волнениями вокруг Колина.» Он продолжил следить за ее фигуркой со слишком прямой спиной до тех пор, пока она не исчезла из виду возле входа в конюшни. - Она что-нибудь говорила о том дне, когда мы отдали ее вождю? – поинтересовался Маурири, проследив направление взгляда друга. – Может, она все еще злиться по этому поводу. Дэвид покачал головой. - Я поднимал эту тему несколько раз. Она только одаривала меня этой своей загадочной улыбочкой. Она отомстит нам за нашу выходку, когда мы меньше всего будем ожидать. Это что-то другое, но будь я проклят, если знаю, что, - Дэвид задумчиво прикусил нижнюю губу. – Возможно, ты захочешь запастись дополнительным мешком кофейных зерен. Думаю, они нам понадобятся. *** - Скоро я смогу читать, дядя Колин, - похвастался Теваки. Он сидел рядом с Колином на узкой лавке. Преподобный держал в руках грифельную доску, на которой только что аккуратно вывел большую букву М. - Да, очень скоро. Ты помнишь, как это читается? - Ммм, Маурири, как папа. Я уже знаю все буквы и как их читать. Я прочитаю тебе всю Библию. Каждую станицу. Глядя в широко открытые темные глаза маленького мальчика под копной непослушных волос, Колин тяжело сглотнул. - Я жду не дождусь. Думаю, на сегодня достаточно. Иди к остальным детям. Мальчик вскочил и было направился к своему учителю, но внезапно притормозил и оглянулся. Широкая улыбка сияла на его круглом личике, и он помахал преподобному рукой. Колин вернул жест и сделал все возможное, чтобы ободряюще улыбнуться в ответ. Мужчина постоял несколько минут около беседки, которая служила школой. Он наблюдал за детьми от пяти до двенадцати лет, которые окружили своего учителя, молодого полинезийского мужчину. Тани заметила его, но ее улыбка была не такой широкой, как у брата. Она поняла разговор за столом, который состоялся днем ранее. Она знала, почему ее мама выбивала ковры при свете звезд. Школа была достижением, которым он больше всего гордился. Раньше в Матаваи не было школы. Несколько лет назад детей забирали и учили вместе с детьми со всего острова в школе при монастыре в Папеэте. Это было время почетного обучения молодежи путем отделения их от семей и их культуры в возрасте, когда они еще были открыты новым идеям. Равно тяжело было и семьям, и детям. Школа, которая позволяла детям из Матаваи оставаться дома, стала популярной среди местного населения, но Колину часто приходилось доказывать ее пользу своему начальству. Он знал каждого ребенка. Он знал их имена, возраст, семьи. Он знал, кому из них легко дается изучение английского и французского, кому больше нравятся цифры, а кто обожает рисовать. Они были, в каком-то смысле, и его детьми. И они его забудут. Даже Теваки забудет его. Возможно, Тани уже достаточно взрослая, чтобы сохранить о нем какие-то воспоминания. Может, песню, которой он научил ее. Да, ему хотелось верить, что она не забудет хотя бы одну из их песен. Но Теваки слишком мал, для него дядя Колин станет просто именем кого-то, кто уехал. Колин прижал руку ко лбу. Голова болела. Он медленно брел к своему дому. Он знал, что не должно иметь значения, забудут его дети или нет. То, чему он научил их, останется. И только это важно. Он посмотрел вперед и увидел Дэвида, идущего навстречу уверенным целенаправленным шагом. Колин грустно улыбнулся. Он ожидал его прихода. Колин был благодарен за то, что его друг не хочет, чтобы он уезжал, но он знал: все понимали его беспомощность в данной ситуации. Даже Лавиния восприняла его объявление как необходимость подчиниться распоряжению епископа. Но Дэвид, Дэвид просто не понял. Для Дэвида мир был часто поделен на то, что он хочет делать, и то, что не хочет. Только очень сильное чувство долга могло заставить Дэвида сделать то, что он не хочет. «Как любопытно, - подумал Колин, - что я считаю такого человека, как Дэвид Гриф, одним из моих самых близких друзей.» Он подумал о мальчиках, его одноклассниках, которые могли вырасти в мужчин, похожих на Дэвида. Они не были друзьями. Лучшие из них, хорошо сложенные и уверенные в себе, игнорировали маленького Колина. Он был школьником по благотворительной программе, маленьким, усердным и бедным, ему не было места в их мире, разве что им надо было перевести несколько страниц с латыни. Худшие делали его жизнь сущим наказанием. - Доброе утро, Дэвид, - осторожно поздоровался Колин. - Почему ты позволяешь епископу делать такое? – вместо приветствия Дэвид рванул сразу с места в карьер. Лицо Колина исказилось, он ссутулил плечи. - Я не позволяю епископу делать что-либо. Он принял решение. Он делает то, что по его представлению лучше для меня и церкви, единственное, что я могу сделать – это подчиниться. - Ерунда, - воскликнул Дэвид, в сердцах хлопнув рукой по бедру. - Дэвид, - строго сказал Колин, заглянув в злое лицо друга. Он был благодарен за привязанность, которая заставляет Дэвида так остро реагировать на эти события, но в то же время такая горячая поддержка со стороны друга сделает еще более сложным выполнение его долга. – Это то же самое, что подчиняться приказу капитана на корабле. Ты был простым моряком, ты знаешь, что это такое. - Конечно, - мрачно согласился Дэвид, - но когда поездка завершалась, я уходил с кораблей, чьи капитаны давали бесполезные или опасные приказы. Лицо Колина вспыхнуло от эмоций, но Дэвид не понял, от каких. - Но пока я здесь, это середина путешествия. Церковь послала меня сюда, они дали мне крышу над головой, одежду на моем теле и пищу в моем желудке. У меня нет выбора. - Есть. Я знаю, тебе это не нравится, но ты можешь делать то, что чего от тебя хотят. Поначалу тобой были довольны. Дэвид знал, что Колин никогда не поступил бы так, это был бы обман, но Дэвид должен был предложить. - Ты имеешь в виду, проводить время в месте, где мне надлежит быть: в стенах церкви или в школе. Стоять перед прихожанами и проповедовать им, словно мы в Блэкпуле или в Лондоне. Да, даже миссис и мистер Титчмарш будут тогда довольны мной. Если бы я мог, - устало вздохнул Колин. - Почему нет? Если это значит остаться здесь, где ты счастлив, почему бы не уступить? - Думаю, потому что я буду чувствовать себя обманщиком. Это не Блэкпул и не Лондон. Это правда, что некоторые из моих прихожан были бы очень довольны, если бы я притворился, что это не так. Нет, - он покачал своей светловолосой головой, - я не могу смириться с этим, я не могу игнорировать свои новые знания. Колин пошел вперед, и Дэвиду пришлось последовать за ним. Они несколько минут шли молча. Дэвид искал повод заговорить о Лавинии и не предать при этом ее доверия. Тропа вела мужчин вдоль кромки песка пляжа. Колин взглянул на залив. - Ты знаешь, что сказал Кук об этих островах, когда впервые увидел их? – его голос был очень тих. - Нет. – нахмурился Дэвид. Вопрос казался неподходящим, сейчас было не время для поучительных историй. - Он сказал, что это рай, - грустно улыбнулся Колин. – Он сказал, что европейцы не могут предложить ничего такого, что пойдет на пользу полинезийцам. Он был благодарен местным жителям за их гостеприимность и надеялся, что они никогда не пожалеют, что он заплыл в их воды. На протяжении двадцати лет миссионеры привозили им то, в чем, по мнению Кука, они не нуждались. Я вырос на историях таких миссионеров. Какими храбрыми они были, преодолевая опасности моря и неизведанных земель ради просвещения тех, кто обретается во мраке. Я был польщен, что церковь сочла меня достойным быть одним из них. Я никогда и не мечтал, что открою для себя так много красоты, так много доброты, так много света. Колин все еще задумчиво созерцал лагуну. Белое песчаное дно практически светилось. Большой скат плыл, едва двигая своими огромными плавниками-крыльями. - Я знаю, ты любишь это место, - тихо заверил Дэвид. – Чего я не понимаю, так это почему ты не борешься за то, чтобы остаться. Ты говорил, что епископ благоразумный человек. Если ты не можешь поступать так, как хотят другие, тогда убеди их, что то, что ты делаешь, правильно. Колин рассмеялся. Это был горький смех. Вспышка ярости блеснула в его обычно таких спокойных голубых глазах. - Ты не подумал, что я провел всю субботу, пытаясь сделать это? Объясняя обычаи, показывая ему детские истории. Несчастный ужаснулся, словно я предложил ему суп из человечины на обед. Вот почему он хочет отослать меня в монастырь. Он хочет, чтобы я слушал, молился, ушел с головой в наши традиции. Он согласился с теми, кто думает, что я был соблазнен раем. Он думает, что вернувшись в Англию, назад к моим корням, я найду то, что потерял. Дэвид задумчиво посмотрел на преподобного. В голосе Колина было столько страсти. - Колин, ты хочешь сказать, что ты потерял свою… Дэвид не был религиозным. Мать научила его основам христианской веры, и он верил в какой-то мере. Когда он был напуган, как и большинство людей, он начинал молиться, но большую часть времени он не задумывался над вопросами веры. И все же мысль, что Колин потерял свою веру, произвела на него гнетущее впечатление. Колин вгляделся в лицо друга. Он спросил себя, какое чувство он увидел в его глазах. Понимание? Страх? - Мою веру? Нет, - покачал головой святой отец. – Но именно этого боится епископ. Он махнул рукой в сторону скалистых гор, которые возвышались в стороне от мужчин. - Как я могу утратить веру здесь, где божьи творения столь прекрасны, где я узнал так много людей, которые имеют врожденное чувство братской любви? Нет, я верю, что я всегда буду верить. Наоборот, моя признательность за жертву Христа сейчас сильнее, чем когда бы ни было ранее. - Тогда что ты имел в виду, когда говорит, что ты что-то потерял? – напряженно сузил глаза Дэвид. Колин слегка пожал плечами, словно ответ был очевиден. - Мое рвение, рвение миссионера. Неистовую веру, что я знаю правду и что те, кто не верит в то же, что и я, неправы. Это рвение - мощная вещь, она отправляет в джунгли, в пустыню, в места, возможность вернуться из которых маловероятна. Оно дает смелость встретиться с любым врагом, не важно, насколько он влиятельный или опасный. Именно это, я думал, у меня было, когда я отправился сюда, именно это, я думал, то, что мне нужно. Но меня встретили люди, которые вешают тебе венок из цветов на шею, когда ты приезжаешь, которые приглашают тебя разделить с ними трапезу. Люди, которые вежливо слушают то, что им говорят и затем рассказывают свою историю. Что я понял здесь, так это как мало я знаю о божьих творениях. - Епископ думает, и ты думаешь, что время, проведенное в каком-то холодном монастыре на коленях, вернет тебе это рвение? - Епископ, наверное, надеется на это. Но я знаю. Я знаю, что оно ушло безвозвратно. - Тогда почему ты… - Дэвид осекся и внимательно присмотрелся к другу. – Ты собираешься уйти. Ты же не собираешься позволить им услать тебя куда-то еще в качестве миссионера? Колин отвел взгляд. Почему-то он забыл, каким проницательным может быть Дэвид, если это было ему необходимо. Он взвесил возможность солгать. Он знал, что честный ответ приведет к необходимости долгих объяснений. Колин мог кое-что недоговаривать в разговорах с друзьями, но он никогда не лгал им. - Нет. Дэвид схватил Колина за руку и заставил его остановиться. Он спросил, стоя с преподобным лицом к лицу: - Но ты уезжаешь? - Да, я должен сделать то, что от меня требуют, - честно сказал Колин. – Возможно, я даже проведу какое-то время в монастыре. Время, проведенное в молитве никогда не будет потраченным впустую, но я никогда не смогу говорить людям о том, во что они должны верить. «Он тот, кто он есть. Христианский миссионер, вся его жизнь посвящена идеалу» - вспомнились Дэвиду слова Лавинии. Он спорил с ней, и все же его собственное представление о Колине было таким же. Так кто он был такой, чтобы говорить Колину, что делать? Кем, если не христианским миссионером, видел себя Колин? - Что ты будешь делать? – поинтересовался Дэвид, наблюдая за лицом друга. - Ну, в Англии много приходских церквей. В больших городах очень нуждаются в священниках. Много всего можно сделать для христиан. - Они позволят тебе так поступить? В твоих устах церковь звучит как армия, тебе надо идти туда, куда тебя отправят. - Если они не позволят мне быть там, где, я думаю, я мог бы сделать что-то полезное, тогда я пойду учить, - сказал Колин, напуская в голос намного больше уверенности, чем он чувствовал на самом деле. Он хотел уверить Дэвида, что с ним будет все хорошо. – Я хороший учитель, в Англии без работы не останусь. Дэвид упер руки в бока и посмотрел на Колина сверху вниз с недоверием. - Ты шутишь, верно? Ты не можешь всерьез говорить, что позволишь епископу отослать тебя и потом покинешь церковь. В этом нет смысла. Ты хочешь остаться здесь. У них не будет права выслать тебя, если ты не будешь работать на них. - Дэвид, мне придется уехать, - терпеливо попытался опять втолковать другу этот постулат Колин. – Если я останусь здесь в Матаваи, но не как представитель церкви, это подорвет миссионерскую деятельность. Меня ценят слишком многие прихожане, я боюсь, они не примут нового миссионера, если я останусь здесь. - Так ты собираешься сдаться ради блага церкви, - подвел итоги Дэвид, - ради блага миссии, в которую ты больше не веришь. Колин принялся рассматривать свои ботинки. - Все не так просто, - тихо пробормотал он. - Мне так не кажется. - Это не так, - Колин поднял глаза на Дэвида. В них горел вызов. – Пожалуйста, не говори никому о моих планах. Боюсь, ты подловил меня. Я не собирался никому рассказывать, что не продолжу миссионерскую деятельность. - Почему, - потребовал объяснения капитан. Все еще упираясь руками в бока, он навис над другом. – Потому что кто-нибудь чувствительный, например, Маурири, выскажет тебе все, не стесняясь? - Я знаю, что так правильно, - тихо возразил Колин. – Никто не будет отчитывать меня. Дэвид отвернулся к морю. - За что ты наказываешь себя? Ты ни в чем не виноват. - Не все согласятся с тобой, - потер лоб Колин. Его голова раскалывалась. Все, чего он хотел, - оказаться дома и полежать в тишине. Но он не мог этого сделать. У него еще столько дел. Он опять посмотрел на Дэвида. - Послушай, Дэвид, для меня остаться означает начать мятеж. Капитан закусил губу, его пальцы забарабанили по бокам. Он понял метафору, но не согласился с этим заявлением. Он решил зайти к проблеме с другой стороны. - Колин, что насчет нас, что насчет твоих друзей? - Разве ты не понимаешь, что именно поэтому я хочу провести оставшиеся недели не в спорах о моем будущем? Я хочу оставить о себе хорошие воспоминания, чтобы добавить их к тем, что уже есть, потому что я буду скучать по вам, по всем вам. - Включая Лавинию? - Ла-Лавинию? – запнулся Колин, украдкой взглянув на собеседника. – Лавиния мой друг. Очень… очень хороший друг. Дэвид, ты… ты… мое уважение к тебе, к ней… Дэвид чуть не уронил нижнюю челюсть. Он наклонил голову на бок и нахмурился. - Уважение ко мне? И что мне с ним делать? Колин прошелся рукой по своим светлым волосам и уставился на ботинки. - Я просто имел в виду, что я надеюсь, что ты знаешь, как я ценю всех своих друзей. Дэвид замер, обдумывая слова Колина. Тот продолжал прятать глаза. Он снял свои очки и аккуратно начал вытирать их платком. - Я не позволю тебе прятаться за мной, - пригрозил Дэвид низким угрожающим голосом. - Что? – вздрогнул преподобный. - Я не позволю тебе сделать это, Колин, - зеленые глаза Дэвида буквально буравили Колина. - Дэвид, я не понимаю, о чем ты говоришь. - О, думаю, ты все отлично понимаешь. Есть даже такая заповедь, что-то про жену ближнего. Конечно, Лавиния никогда не была моей женой, но это не мешает тебе относится к нашим отношениям с такой же степенью уважения. Немного трусливо с твоей стороны, тебе не нужно рисковать и выяснять отношения с Лавинией, ты просто можешь притвориться, что уважаешь мои чувства. - Лавиния и я просто друзья, Дэвид, - аккуратно повторил Колин. Он вернул Дэвиду упрямый взгляд. – Я не хочу покидать ее также, как и всех вас, но в этом вопросе на мне лежит обязанность подчиняться решениям епископа Джеймсона. Церковь прислала меня сюда и в ее праве отослать меня отсюда. - Но что если… - Никаких что если, Дэвид. Лавиния - мой дорогой друг. Я не знаю, почему ты думаешь, что у меня могут быть другие мысли на этот счет. Мне жаль, но епископ ждет меня. Дэвид понял, что разговор окончен. Он опять посмотрел на тихие воды залива и выдохнул сквозь сжатые зубы. - Понятно. Послушай, нас не будет около недели, - Капитан повернул голову к собеседнику. – Пообещай, что не исчезнешь, пока нас не будет. - Я бы никогда не уехал, как следует не попрощавшись с тобой и Маурири. Это я могу обещать. Колин зашагал по мягкому песку, его ноги оставляли в нем маленькие воронки. - Колин, всего один вопрос. - Да. - Хорошие вещи в наших жизнях приходят от Бога? Заслуживаем мы того или нет, но хорошие вещи – это всегда подарки Всевышнего? - Несомненно, - улыбнулся преподобный. - Тогда почему, черт побери, ты бросаешь Лавинию обратно в лицо Бога? Дэвид развернулся и пошагал в другую сторону широкой целеустремленной походкой. *** Дэвид шагал по пляжу без особой цели. Он был зол, зол на епископа за то, что он такой дурак, что послушал парочку вздорных женщин, зол на Колина за то, что он отказывался бороться за желаемое, зол на себя за неспособность помочь. Он поднял глаза и присмотрелся к местности, в которой оказался: пещера морской звезды, чудное уютное местечко. Чуть в стороне стояла хижина Джека в тени нескольких высоких пальм. Капитан подозревал, что он сможет просто зайти туда. Джеку не было резона запирать хижину. У него нечего было воровать. «И Джек такой же, - подумал он, пнув валяющийся рядом камень. – Джек и Колин – парочка добровольно страдающих идиотов. И Лавиния тоже.» Он посмотрел вперед, туда, где море пробовало на прочность скалы. Там виднелась женская фигурка. Это открытие удивило Дэвида. Клэр стояла у края, легкий бриз развевал ее длинную юбку. Ее широкая шляпа с ленточками рвалась из рук. Она смотрела на море. - Боюсь, слишком рано высматривать Малахини. В это время года поездка в Китай будет долгой, - сообщил капитан, подойдя к девушке. Вздрогнув, она обернулась. Оступившись на неровной скале, она едва удержалась на ногах. Дэвид схватил ее за локоть, чтобы помочь. Клэр покраснела до корней волос. - Спасибо. Я наслаждалась бризом. Не важно, насколько жарко в городе, здесь всегда хорошо. - Да, чудное местечко, - согласился Дэвид. Он улыбнулся ей, задумавшись, почему она ведет себя так, словно он поймал ее за чем-то, что ей делать не стоило. Теперь, когда она не работала в таверне, Дэвид редко видел девушку. Раньше она приходила по воскресеньям к Маурири, но в последнее время это случалось лишь дважды, и то потому что Маурири также пригласил Гилла Брэдфорда прийти и поиграть в футбол. Вчера она пришла, потому что Колин позвал ее, чтобы сделать свое заявление. - Вообще-то я рад, что наткнулся на тебя. Ты виделась сегодня с Изабелль? - Мы ездили на верховую прогулку сегодня утром, - сказала Клэр, отвечая улыбкой на улыбку. Он остался стоять достаточно близко, чтобы помочь, если она опять потеряет равновесие. - Мне просто интересно, какой она тебе показалась? Когда я увидел ее, она была не в духе. Я подумал, что ты можешь знать причину. Клэр прокрутила в голове разговор с Изабелль и задумалась над тем, что ответить, чтобы не сболтнуть лишнего. Девушке было любопытно, что же Изабелль увидела в таверне накануне вечером, но пришла к выводу, что нельзя идти напрямик и спрашивать у Дэвида, почему он пошел в спальню Лавинии. - О, да, мы все расстроены из-за Колина, - пролепетала она уклончиво. - Несомненно, но… я понимаю, что редко можно услышать от меня подобное, - сказал капитан с обезоруживающей улыбкой, - но в случившемся с Колином нет моей вины. «И можно добавить, что если бы этот идиот послушал бы меня, я мог бы чертовски улучшить его положение». - Действительно. - Так почему Изабелль жаждала моей крови этим утром? – Дэвид внимательно всматривался в лицо девушки. – Я надеюсь, у нее нет проблем с Серо? Клэр встретилась с ним взглядом и поспешила отвести глаза. Она водрузила шляпку на голову и очень медленно начала завязывать ленточки под подбородком. Наконец она поинтересовалась: - Тебе не нравится ее партнерство с Серо? Дэвид пожал своими широкими плечами. - Это не мое дело. Она может сотрудничать с кем угодно. - Да, конечно, - тихо согласилась Клэр и развернулась в сторону города. Дэвид пошел рядом с девушкой. Он понял, что основное различие между Клэр и Изабелль или Лавинией в том, что у девушки, если она не прикладывала усилий, все эмоции были буквально на лице написаны. И даже прилагая усилия, у нее не всегда выходило прятать свои чувства. Изабелль и Лавиния были достаточно искусны в округлении глаз в ответ на вопросы, совершенно при этом не выдавая собственных мыслей. Хоть эта способность была полезна, и часто пригождалась, когда дамы должны были сохранить в том числе и его секреты, иногда Дэвид находил ее раздражающей. Было что-то милое в открытости лица Клэр, в том, как близко ее чувства были к поверхности, если кто-либо даст себе труд приглядеться к ней. Слишком милая для него, подумал капитан с сожалением, он питал слабость к загадочным женщинам. - Тебе не нравиться Серо, не так ли, Клэр? Клэр стрельнула глазками из-под густых ресниц. Она забеспокоилась. В ее представлении не было ничего милого в том, насколько легко ее чувства можно было понять по выражению лица и по голосу. Ее открытость причиняла ей массу проблем среди более консервативных членов общества. Иногда она прибегала к тому, чтобы повторять себе снова и снова «если ты не можешь сказать что-нибудь приятное, ничего не говори» на протяжении всего послеобеденного чаепития. Иногда все ее силы уходили на пресечение попыток своих мыслей уходить по каким-нибудь запрещенным направлениям, чтобы это не отразилось у нее на лице. - Почему ты так подумал? - Ну, не знаю. Некоторый недостаток энтузиазма в твоем голосе. На тебя не похоже. Когда тебе кто-то нравится, ты за него горой. - Ты не должен прислушиваться к моему мнению, Дэвид. Я не очень хорошо разбираюсь в характерах, - сообщила она, приподнимая свою юбку, чтобы ее не замочила набежавшая волна. – Гиллу он очень нравится, а он знает Серо намного дольше, чем я. Он мне не не нравится. Он всегда ведет себя как джентльмен по отношению ко мне, но, возможно, я нахожу его излишне холодным. Что важно, так то, что Изабелль он нравится, а иначе она бы не вложила деньги вместе с ним. На самом деле, я думаю, ее очень захватила идея с ванильной плантацией. - Что ж, если она готова ждать возвращения своих инвестиций, дело должно выгореть. - Знаешь, действительно весьма важно, что она готова ждать возврата своих инвестиций, - охотно поддержала Клэр. Где-то на задворках ее разума притаился навязчивый страх, что однажды Изабелль решит покинуть Таити. Клэр нравилось абсолютно все, что привязывало Изабелль к острову. – Это означает, что она счастлива здесь, собирается здесь укоренится и построить свою жизнь. Я думаю, в прошлом она всегда сидела на чемоданах, образно выражаясь. Дэвид тихо рассмеялся. - Если я все правильно понял про ее прошлое, то это было потому, что полицейский мог постучать в ее дверь в любой момент. Так она ничего не говорила тебе о том, почему разозлилась на меня? На нее не похоже не рассказывать мне, что я сделал не так. Клэр глубоко вздохнула и выкинула из головы все домыслы о его отношениях с Лавинией. - Дэвид, я думаю, что на этот вопрос лучше ответит сама Изабелль, но есть кое-что, что я бы хотела тебе сказать. Надеюсь, ты не расценишь это, как вмешательство. - Честно говоря, мне пригодится даже небольшая помощь в вопросе понимания Изабелль. И если кто-либо и способен был оказать такую помощь, то это была Клэр. - Но ты хочешь понять ее? – девушка глянула на капитана украдкой. Она увидела интерес в его зеленых глазах. - Да, - ответил Дэвид и тут же решил уточнить: - Полезно понимать собственного делового партнера. - Делового партнера, - эхом повторила Клэр. – Это все, что значит для тебя Изабелль? Дэвид неосознанно повел плечами, привычный жест, когда ему становилось эмоционально некомфортно. - Ну, мы друзья, конечно. Клэр остановилась и посмотрела на бирюзовую воду залива. - Все всегда говорят мне, что я слишком романтична. Возможно, я вижу романические отношения там, где их нет. Дэвид посмотрел на девушку с задумчиво сжатыми губами. «Всегда ли она так сомневалась, прежде чем высказать свое мнение?» – спросил он себя. - Клэр, я не успеваю за твоими мыслями. Она повернула голову, чтобы сказать ему в лицо: - Тогда позволь мне сказать напрямую. Дэвид, если ты хочешь, чтобы Изабелль упала, тогда заставь ее поверить, что ты ее поймаешь. - Упала, - медленно повторил Дэвид. На его лбу залегли складки. – Под этим ты имеешь в виду… - Смотри, - быстро перебила Клэр, теребя ленточки от шляпки, яркий румянец опять вернулся на ее щеки. – Я не пытаюсь примерить роль свахи. Честно. Моя история доказывает, насколько ошибочны мои суждения в делах сердечных. Но несмотря на всю ее браваду, сердце Изабелль такое же хрупкое, как и у любого другого. - Да, конечно. Клэр… - Я просто хочу, чтобы она была счастлива, - надавила Клэр. Дэвиду пришлось наклониться, чтобы заглянуть под широкие поля ее шляпки. В ее больших карих глазах стояли слезы. - Эй, конечно ты хочешь ей счастья. Ты в порядке? – он протянул руку, чтобы мягко дотронуться до щеки расстроенной девушки. - Да, прости, Дэвид, - она шмыгнула носом и слабо улыбнулась. – Эта ситуация с Колином так расстраивает. - Конечно, она расстраивает всех нас, - согласился Дэвид. - Я немного чересчур эмоциональна сегодня, - извиняющимся голосом сообщила Клэр. – Все, что я хотела сказать, это то, что только потому что Изабелль очень храбрая, только потому что она может дать отпор в драке, не значит, что ее чувства… о, я не знаю, как правильно выразится. Девушка приложила руку ко лбу. «Это важно. Почему я не могу найти слов» - Клэр, ты пытаешься мне сказать, что Изабелль… - Я не пытаюсь сказать ничего такого, - честно призналась она. –Это не мое дело, но я бы хотела, чтобы вы дали шанс. - Шанс? - Друг другу. - О, - Дэвид тяжело сглотнул. В этом и заключалась проблема при разговорах с женщинами. Они не чураются поднимать вопросы дел сердечных. Маурири намекал, что, возможно, он ревнует к Серо. Колин настаивал, что видел, какая Изабелль на самом деле. Но именно Клэр, с наполненными слезами глазами и дрожащим голосом назвала его трусом. - Что ж, Клэр, я использовал несколько шансов в свое время. Из этого ничего хорошего не вышло. Клэр сочувствовала ему. Она подумала, что возможно, она может понять, почему он колебался, прежде чем рискнуть своим сердцем опять. Дэвид был высоким, сильным, симпатичным мужчиной, но его сердце, так же как и сердце Изабелль, было уязвимым. - И теперь ты не хочешь рисковать с Изабелль? - Ну, - он отвел взгляд к морю, - если есть что-то, что ты хочешь рассказать мне о ней… - Нет! – воскликнула Клэр в расстройстве. – Я хочу, чтобы ты рискнул. Господи, вы с Изабелль рискуете своими жизнями по воле случая, по воле погоды каждый раз, когда отплываете на Рэттлере в море. Все, что я предлагаю – это немного больше открыться друг другу. Дэвид постарался выбросить из головы внезапно вспомнившийся разговор сначала с Лавинией, затем с Колином. Разве он не предлагал им сделать тоже самое? Он молча смотрел на Клэр, нервно потирая подбородок. Клэр вздохнула. - Смотри, Дэвид. Изабелль очень красивая женщина, помимо этого она умна и добросердечна. Она не будет ждать долго. Я не говорю, что она заинтересована в чем-то большем, чем деловые отношения с Серо, но однажды кто-то появиться в ее жизни. Дэвид не смог придумать ответ и продолжал хранить молчание. Клэр, казалось, и не ждет ответа. И так все понятно. Если он хочет чего-то большего, чем дружба, ему нужно что-то предпринять, чтобы их отношения с Изабелль продвинулись дальше. Хотел ли он чего-то большего, чем дружба? Сотни воспоминаний нахлынули разом. Изабелль, прикусившая кончик языка, вытаскивая пулю из его плеча. Надежда в ее глазах, когда пришло осознание, что он пришел за ней, когда она была в тюрьме. Ее желание выиграть в гонке и радость после победы. И одно воспоминание, самое четкое из всех, воспоминание о ночи, когда его спасли из ада. Он помнил ясно, словно это было вчера, как она стояла на палубе Рэттлера, и с ее одежды и волос капала вода. Он помнил, как сильно ему хотелось ее обнять. Он понял, что ответ на этот вопрос уже был известен очень давно. Клэр шла довольно быстро вдоль берега, но следовать за ней не представляло сложности для капитана. Потерянный в своих мыслях, он не заметил, что ее глаза были прикованы к хижине Джека, когда они проходили мимо нее. Почти все расстояние до города они прошли в молчании. Но прежде чем Дэвид успел попрощаться, Клэр тихо сказала, не глядя на собеседника: - Ты видел его? С ним все в порядке? Все еще занятый собственными мыслями, Дэвиду понадобилось время, чтобы сообразить, о чем она спрашивает. «Так, - он подумал, - она все еще волнуется о Джеке». - Да, его пришлось перевязать, но он крепкий орешек. - Спасибо, Дэвид. Она повернулась, чтобы уйти. - Клэр? Она оглянулась с неуверенной улыбкой на симпатичном личике. - Да? Что он мог сказать ей? Он обещал Джеку не выдавать его. В конце концов, возможно, Джек прав, что Клэр заслуживает большего, чем он может предложить ей. Даже Дэвид понимал, что Гилл Брэдфорд – хорошая пара для любой девушки. «Не пытайся влезть в их жизни, у тебя своих проблем хватает». Он покачал головой и улыбнулся. - Ничего. Береги себя. Увидимся, когда мы вернемся из поездки. - Безопасного путешествия. Потерев рукой свою заросшую щетиной щеку, он посмотрел ей вслед. Ему показалось, что по мере того, как она приближалась к оживленной улице, она расправляла плечи и все выше поднимала подбородок, словно готовила себя к тому, что ее ждет. Дэвид покачал головой и выбросил из головы мысли о Клэр. Он развернулся по направлению к дому Маурири. Им надо подумать вместе, готовы ли они отплыть с приливом. *** Изабелль закончила мыть тарелки после обеда и положила их аккуратно в кофр на камбузе. На корабле все по очереди готовили и убирали. Она была не против делать все это, пока все остальные члены команды делали тоже самое. Она выбралась на палубу и замерла на мгновение, наслаждаясь ночным бризом. Это был устойчивый ветер, благоприятный для плавания. Хорошо было в море. Изабелль не собиралась ехать в эту короткую поездку, но была рада, что поддалась импульсу присоединиться к команде. Совместная работа на корабле приносила удовлетворение. Еще с гонок они выработали свой собственный ритм, который она чувствовала, находясь на борту. Та-Мей был у руля. Воробей сидел на перилах и курил трубку. Сладкий запах табака защекотал нос. Маурири сидел на крыше каюты и смотрел вдаль. Дэвид развалился рядом. Изабелль увидела, как он отхлебнул из бутылки с бренди. Она молча присоединилась к мужчинам, села, подтянув к себе колени и пристроив подбородок на сплетенных руках. Это было то мгновение, когда все было сделано, все могли отдохнуть и насладиться тишиной. Дэвид коснулся руки Мо бутылкой бренди. Маурири чуть повернулся, взял бутылку и приложился к ней. Затем передал эстафету Изабелль. - Ты в порядке, Мо? – спросил Дэвид. – Ты сегодня ужасно молчалив. Маурири пожал своими широкими плечами. - Я думал о том, что нам действительно надо уделять больше внимания хорошим временам. - Что ты имеешь в виду? Маурири не ответил сразу. А когда собрался с мыслями, его голос был тихим и грустным: - Однажды, не так давно, не намного позже после твоего спасения, было воскресение. Атара только получил футбольный мяч от друга из Франции. Мы все играли на пляже. Атара, другие мальчики из деревни, ты, я, Колин, Джек. Женщины накрывали на стол. Дети наблюдали за игрой, смеялись и подбадривали нас. Все были здоровы и все были вместе. - Да, я помню тот день, еще неделю после этого у меня шишка сходила. Я помню, как Джек забрал у меня мяч, использовав удар головой. - Это был такой замечательный день. Я никогда не видел Джека таким спокойным, счастливым. Я подумал, что они с Клэр поженятся к Рождеству. - Да…, - невесело протянул Дэвид. Он и Маурири оба знали, что у Джека были причины порвать с Клэр. Не имело значения, считали ли они эти причины достаточными или нет. – Но это не последний наш хороший день. Будут и еще. - Без Колина, - тихо возразил Маурири. - Да. Дэвид поднял бутылку, стоявшую между ними и сделал несколько глотков. Изабелль сидела тихо, положив щеку на колено. Ветер поднимал ее густые волосы, ласково поглаживал по шее и приятно холодил кожу. Она слушала разговор, немного убаюканная их голосами. Она была слегка удивлена тем, сколько грусти в них было. - Когда я встретил Колина, я думал, что он такой же, как и все остальные миссионеры. Полные добродетели и книжных знаний, - сказал Дэвид, вытягивая свои длинные ноги. Его нога оказалась рядом с ее спиной. - Ты встретил его у нас за обедом, так? - Ммм, да, я определенно встретил его не в церкви. - Ты и Лавиния практически… - Маурири запнулся и рассмеялся. - Ну, ты же знаешь, это было любимое развлечение Лавинии – шокировать миссионеров. Если прекрасная женщина хочет обедать, сидя у меня на коленях, кто я такой, чтобы возражать? – заявил Дэвид, едва сдерживая смех. «Что еще в его голосе, - спросила себя Изабелль. – Он скучает по Лавинии? Он хочет ее вернуть?» - Он был шокирован. - Еще бы, - хмыкнул Дэвид и посмотрел на ночное небо. Он подумал о том дне почти пять лет назад, когда они встретились. Невысокий и в очках, Колин был одет в темный костюм и белый воротничок священника. Он был таким вежливым, называл Лиани и Лавинию миссис Лепау и мисс Темуто. От него прямо разило искренностью, равно как и запахом пота. Он был именно таким, каким представлял себе Дэвид священника, и совершенно не представлял интереса. - Я помню, как он задавал вопросы, - сказал Маурири. – Возможно поэтому мне он понравился с самого начала. Я знавал много миссионеров за свою жизнь. Не помню, чтобы хоть кто-то из них задавал вопросы или слушал кого-то из нас. - Странно, как все меняется. Я уходил тем вечером, даже не утруждаясь запоминанием его имени. Какая мне была разница, кто стал местным миссионером? Теперь мне ненавистна мысль о том, что его не будет в местной церкви. Это словно ставит весь мой мир под удар. - Мы должны что-то сделать, Дэвид. Дэвид выдохнул через стиснутые зубы. - Я знаю, но не знаю, что. Из его уст это звучит словно армия: ему дан приказ, и он обязан подчиниться. Они продолжили сидеть в молчании, пока наконец Изабелль не услышала удар босых ног Маурири о палубу. - Ты первый на дежурстве, - заявил Мо Дэвиду. – Спокойной ночи, Изабелль. - Спокойной ночи, Маурири, - вяло ответила она. После того, как тихий шум шагов Маурири потерялся в звуках ветра в парусах и скрипа корабельных снастей, Дэвид сказал: - Ты очень молчалива. Все в порядке? - Я просто слушала, размышляла. -Размышляла о чем? Все еще не поднимая голову с колен, она слегка ее повернула, чтобы видеть собеседника. Капитан лежал, опираясь на локоть. Было слишком темно, чтобы рассмотреть выражение его лица, но она чувствовала его заинтересованность. - Я размышляла о твоей дружбе с Колином. Что сделало ее такой важной для тебя? Дэвид немного подобрался. Он посмотрел на ночное небо. Темные синевато-серые облака проносились по сияющей звездами темноте неба, как лоскуты разорванной ткани. - Почему это не может быть для меня важным? – ответил вопросом на вопрос Дэвид. – Колин хороший человек. Мне повезло стать его другом. - Да, но у вас так мало общего. Для Маурири это церковь, к которой с такой страстью относится Лиани, и тот факт, что Колин учит его детей. Они также разделяют интерес друг друга в литературе и музыке. - О, в отличие от такого невежественного животного, как я. - Прекрати, Дэвид, ты понял, что я имею в виду. - Да, но я могу сказать тоже самое о тебе и Клэр. Что у вас общего? Изабелль рассмеялась. - Я подозреваю, именно этим вопросом мучается миссис Рассел каждый божий день. Но на самом деле, у нас довольно много общего. Мы обе молодые, прекрасные – начала перечислять плутовка, специально расставляя нужные ударения, – белые женщины, пытающиеся вести свой собственный бизнес. - О, - в его голосе сквозило неприкрытым весельем, - так мне стоит заводить друзей среди других привлекательных капитанов? Изабелль блеснула белыми зубами, но ответила задумчиво: - Конечно, ты прав. Есть кое-что, гораздо большее. Клэр не боится проявлять обо мне заботу, не боится мне доверять. Мне это нравится. И мне нравится, что она всем интересуется. Даже если ей страшно, она остается верной себе. Я восхищаюсь ею, ее смелостью и упорством. - Думается мне, что она восхищается тобой примерно за те же качества, - заметил Дэвид, потянувшись за бутылкой. Он отпил глоток и передал ей. Слова очаровательного второго партнера эхом звучали в его ушах. «Клэр не боится проявлять обо мне заботу, не боится мне доверять.» Было ли это подходящее время сказать: «Я не боюсь проявлять заботу о тебе, Изабелль, и я не боюсь тебе доверять»? Если он это произнесет, это будет правдой? И будет ли правдой другое: сможет ли она доверять ему? - Возможно, я просто хочу, чтобы она была счастлива. И я уверена, она будет. Ее будущее выглядит многообещающим. Изабелль выпрямилась и взяла бутылку. Она повела плечами, прежде чем приложить бутылку к губам. - Кажется, тебя беспокоят плечи. - Ну, кто-то настоял, чтобы я помогала загружать копру сегодня. - Да, прости за это. Просто был такой хороший ветер, не хотелось его пропустить, – Он подвинулся к ней ближе, - Давай сюда. Позволь мне посмотреть, смогу ли я чем-то быть тебе полезным. Изабелль позволила усадить себя между его коленей. Она наклонила голову, почувствовав, как его длинные пальцы заскользили по ее шее. Она слегка поморщилась, когда он надавил на зажатые мышцы плеч. - Ты не ответил на мой вопрос о Колине, - пробурчала она, так как ее голова все еще была низко опущена. - О том, что у нас общего? Не так уж много. На самом деле, полагаю, правильнее сказать, что наша дружба основана на том, что мы совершенно не похожи. Тогда как я тороплюсь вляпаться во что-нибудь этакое, как полный дурак, Колин десять раз все обдумает и спланирует. Тогда как я думаю только о себе, он думает обо всех окружающих. - Ты слишком суров к себе, Дэвид. - Возможно, - согласился он, массируя ее плечи. Она была так близко, что он мог чувствовать запах кокосового масла, смешанного с запахом моря. Он глубоко вдохнул этот особый аромат. – Если это так, то в основном благодаря Колину. Он всегда слушает. Он редко делает какие-либо суждения, но когда делает, они всегда добрые. Думаю, можно сказать, что она всегда был моей совестью. И знаешь, я даже не знаю, как это вышло. Почему или когда я решил пойти к Колину, чтобы выговорится, чтобы послушать какое-то иное мнение, отличное от моего или Мо. Я знаю только, что это стало привычкой, которую я хотел бы сохранить. Изабелль почувствовала, как ее тело расслабилось от мягких прикосновений Дэвида и под действием бренди. Она продолжила говорить, надеясь отвлечься от своих ощущений. - Я не понимаю всю эту суету вокруг смерти бедняги. Колин наивен, но не дурак. Он должен был понимать, что будут проблемы, когда отдавал тело для погребения не Брэдфорду, а родне погибшего. Он сам выдал старой ведьме Титчмарш палку, которой она ударила ему по голове. - Но будучи Колином, он не мог поступить иначе. Он должен был сделать то, что было лучшим для семьи Омаи. - Что насчет событий потом? – спросила Изабелль. – Он был недальновиден в общении с белой частью своего прихода. По словам Клэр даже миссис Рассел жаль смотреть, как он уходит. Если бы он сделал то, что от него хотели, сказал бы, что был тронут горем семьи Омаи… - Ты права, - согласился Дэвид, пока его сильные пальцы массировали мышцы у основания шеи Изабелль. – Все, что ему надо было сделать, чтобы остаться здесь, это прекратить дергать этих клуш за перья. На самом деле, если бы он был более благоразумным, он бы мог заполучить желание своего сердца. Изабелль нашла подбор слов в последней фразе довольно странным. Она не представляла, каким может быть желание сердца Колина, хотя это прозвучало так, словно Дэвид был в курсе этого вопроса. - Так почему он не поступил так? - Потому что… - медленно произнес Дэвид, так как он наконец начал понимать то, что Колин пытался ему донести. – Потому что он достаточно смел, чтобы отстаивать свои убеждения. Он действительно верит, что поступил правильно с телом Омаи. Он уважает культуру местных и думает, что на берегу моря столько же работы Божьей, сколько и в церкви. Думаю, это именно то, что меня восхищает в нем. Его смелость и его сострадание. - Черт, от этого нет пользы ни ему, ни нам. Он отправится в Англию до конца этого месяца. - Слишком верно, - вздохнул Дэвид. Внезапно он понял, насколько белой была ее грациозная шейка в темноте ночи. Промелькнула мысль, что он бы мог притянуть эту женщину поближе. Он мог бы опустить руки и обнять ее за талию, затем мог бы усадить на колени. Он мог бы… Дэвид заставил свои мысли сменить направление. Не здесь, не сейчас, когда Та-Мей так близко - стоит у руля. Она заслуживает, они заслуживают большего, чем неловкие объятия под пологом темноты. На мгновение Изабелль поддалась иллюзии, что притяжение, которое она почувствовала, было взаимным. Она почувствовала тепло его дыхания на своей коже, когда он придвинулся ближе. Она почувствовала, как изменились его прикосновения, становясь более легкими. Она практически повернула голову, чтобы коснуться губами его губ, чтобы позволить теплу ночи и бренди разрушить те несколько барьеров, которые все еще были между ними. Затем он отодвинулся, и его руки больше не касались ее кожи. Она вспомнила другой случай, когда она поддалась страсти. Его отказ был решительным. Она не пойдет на этот риск снова, и то, что она видела у двери спальни Лавинии, было наглядной иллюстрацией, насколько этот риск велик. - Как твое плечо сегодня? – прервала паузу она, потянувшись за бутылкой с бренди. Там еще оставалось на несколько глотков. Она подумала, что заслужила их. - Побаливает время от времени. Не так уж плохо, - неосознанно он потянулся правой рукой к левому плечу. Он увидел, как она сдерживает зевок, и сказал: -Тебе надо поспать. Ты выглядишь измотанной. - В каюте так жарко. - Оставайся здесь. Просто ложись, смотри на звезды и засыпай. Ему вспомнились слова Клэр: «Она должна быть уверена, что ты ее поймаешь» Изабелль сказала себе, что следует его совету только потому, что слишком хлопотно искать дорогу к своей койке. Но она знала, что на самом деле поступает так, потому что не хочет уходит от него. Уже проваливаясь в сон, ей показалось, что она чувствует, как его пальцы нежно убирают волосы с ее лица. Показалось, что он сказал: - Ты можешь быть уверена, что я тебя поймаю. *** - Здесь довольно крутой подъем, но я обещаю, маленький уступ на вершине стоит наших усилий, - жизнерадостно заявила Лавиния, оглядываясь через плечо на Колина. Уже прошло две недели с объявления Колина. Через три дня он уедет. Его книги были упакованы, он провел свою последнюю службу. Женское сообщество организовало в его честь прощальный прием, который посетили и белые, и полинезийцы. Все были вежливы, желали всего доброго. Миссис и мистер Титчмарш не пытались скрыть удовлетворенные ухмылки на своих лицах. Миссис Брэдфорд приложила огромное усилие, чтобы скрыть, как ей больно, пока благодарила его за всю проделанную работу. Миссис Рассел, как всегда рядом с Клэр, с грустным лицом говорила, как, по ее мнению, хорошо, что он поедет домой. Его дух восстановится, сказала она. Весь вечер Колин улыбался, пожимал руки и благодарил всех за добрые пожелания. Он обошел с визитами все семьи детей, которые учились в школе. Он постарался убедить их, что новый миссионер поддержит школу по прибытии. Он сказал им, что всегда будет молится за них. Он принимал с благодарностью маленькие сувениры, которые, по их словам, уберегут его в путешествии. Колин провел дни, беседуя с Маурири и Лиани. Он пообещал прислать Лиани музыку для церкви и книги для Маурири. Он часами ходил вдоль пляжа, слушая, как Тани и Теваки разговаривают о будущем. Они пообещали приехать навестить его. Они хотели увидеть деревья, которые меняют цвет. Они хотели попробовать снег и пройтись по лондонскому мосту. Дэвид пытался поговорить с ним, но Колин вежливо завершал такой разговор в самом его начале. Он знал, что Дэвид был разочарован его отношением, но у него просто не было другого выхода. Завуалированное предположение, которое Дэвид пытался высказать по поводу Лавинии, было чем-то, о чем он не мог позволить себе думать. Если хоть на мгновение он допустит, что Лавиния будет скучать по нему не просто как по другу, определенно его тут же покинет все его самообладание. Они с Лавинией не говорили о его отъезде. Они просто ели вместе на террасе таверны. Колин читал письма и писал ответы для моряков, как делал это всегда. После обеда они около часа молча работали бок о бок в маленьком домике за таверной. Медленно он становился чистым и светлым благодаря их усилиям. Он пах лаком, побелкой и сандаловым деревом. Лавиния повесила веселые хлопковые занавески в дверных проемах. Колин починил насос на кухне, поэтому прохладная вода текла практически от одного прикосновения. Лавиния не рассказала, что планирует делать с домом, Колин не спрашивал. Сегодня они с Лавинией сложили немного хлеба, сыра, фруктов и бутылку вина в заплечный мешок. Они прошли по краю сияющей бухты, вверх мимо толстых стволов деревьев. Она сказала, что отведет его в место, куда ходила, будучи ребенком. Она не бывала там много лет, но это место было очень красивым, и она хочет, чтобы он его увидел. Ему же хотелось одного. День наедине, воспоминание, которое он будет хранить вечно. Он посмотрел на свою прекрасную спутницу и пожалел, что у него нет камеры, или что он не художник, способный запечатлеть ее красоту и красоту окружающих их джунглей. Роскошные темные волосы Лавинии были заплетены в свободную косу, перехваченную красной лентой. Она была в сине-зеленом саронге, концы которого были завязаны на талии. Она сняла сандалии и карабкалась по практически вертикальной тропе. Он никогда не смог бы ответить, почему, но нечаянный взгляд на ее стройную ножку и ступню с сильными смуглыми пальцами на черном камне практически поменял его решение. Внезапно ему захотелось дотронуться до нее и никогда не отпускать. - Колин, ты идешь? – спросила она с широкой улыбкой на смуглом лице. - Да, конечно, - он поправил мешок за плечами и продолжил подниматься за ней по крутой тропе. Маленький уступ был прекрасен. Поток падал водопадом с соседнего уступа, на земле лежал толстый слой изумрудной травы. Это был самое идеальное и уютное место для пикника, которое он только мог себе представить. Ели они в основном молча. Колин был рад просто быть с ней рядом. - Кажется, Лиани осталась довольна прощальным приемом. Сказала, что пришло много людей, - заметила Лавиния, наливая красное вино в бокал. Колин принял бокал с улыбкой. - Дамы хорошо поработали, чтобы сделать вечер приятным. Мне бы хотелось, чтобы и ты пришла. - Я подумала, что будет лучше держаться в стороне. Лиани хотела, чтобы это стало чествованием твоей работы здесь. Если бы я была там, уверена, таким леди как миссис Титчмарш и миссис Рассел я бы не сдержалась и сказала пару ласковых. Колин нахмурился. Ему хотелось, чтобы это был идеальный день без пререканий и обсуждения расхождений во мнениях. Но он не мог пойти против собственной природы. - Лавиния, - мягко упрекнул мужчина, - они не одинаковы. Миссис Титчмарш малодушна. Ты права в том, что она хотела избавиться от меня, потому что я, с ее точки зрения, не подходил. Но миссис Рассел верит, что мне пойдет на пользу отстранение. Ты и я можем быть не согласны с ней, но ее побуждения не эгоистичны. Лавиния сжала губы и посмотрела на него в упор. Сердце Колина пропустило удар. - Я знаю, что тебе трудно понять миссис Рассел. - Тоже самое говорит Клэр. Бедняжка миссис Рассел так далеко от дома, - в голосе Лавинии была горечь. – Почему она просто не осталась дома? Колин опустил взгляд на бокал в его руке. Красное вино сияло рубином в лучах солнца. Если бы они могли просто допить эту бутылку вина вдвоем. Если бы он мог попросить ее рассказать ему какой-нибудь старый миф этих островов. Он бы хотел, чтобы этот день был таким, идеальным. Он опять поглядел на нее и увидел настороженность в ее взгляде. В линии ее плеч чувствовалось напряжение, словно она ждала, что он скажет что-то, с чем она точно не сможет согласиться. «Нет, - подумал он, - нет причин портить этот день разговорами на темы, по которым мы не придем к согласию.» Он сделал глоток вина и постарался придумать безобидную тему, о которой они могли бы поговорить. Все вдруг показалось фальшивым. Они с Лавинией никогда не уклонялись от дискуссии. Ее первые слова, обращенные к нему, были вызовом. За прошедшие годы они спорили о многих вещах и благодаря этим дискуссиям он многому научился. Он полагал, что она тоже многое приобрела благодаря их обсуждениям. Лавиния была одной из тех, кто приходит к лучшим выводам во время разговора. Ей необходимо было высказать свои мысли, чтобы их еще раз взвесить. Он осознал, что они по-настоящему не разговаривали о миссис Рассел, в конце концов, никто не ожидал, что у миссис Рассел и Лавинии найдется что-то общее. Они разговаривали о Клэр, или скорее, они говорили о разочаровании Лавинии в Клэр. Колин в задумчивости сжал губы. Они уже пытались обговорить эту проблему. В прошлом их либо прерывали, либо Лавиния завершала разговор словами о том, что Клэр сделала свой выбор и больше не о чем говорить. Это был его последний шанс помочь. Разрыв между Клэр и Лавинией приносил боль им обеим. Если в этот раз они смогли бы все обсудить, если Лавиния смогла бы сказать, что чувствует, и выслушать его мнение о тех причинах, по которым Клэр поступила так, как поступила, возможно, он смог бы заложить фундамент для их примирения в будущем. Эта возможность к примирению будет его последним и самым лучшим подарком ей, ведь он знал, как она горюет об утраченной дружбе с Клэр. - У визита миссис Рассел есть и светлые стороны, - мягко заметил Колин. Ее плечи еще больше напряглись. Лавиния пристально посмотрела на собеседника. Он сидел, скрестив ноги, точно так же, как и она. Их ланч был разложен на земле между ними. Его белобрысая голова была наклонена, мужчина внимательно смотрел на свой бокал вина. Она знала, мягкость в его голосе означала, что он готов отстаивать свою точку зрения. Так было с самого начала. Колин никогда не кричал на нее, никогда не стучал кулаком по столу, высказывая свое мнение. Он совершенно не напоминал ей строгих монашек и миссионеров из ее детства, которые повышением голоса пытались доказать свое превосходство над ней. Превосходство, которое она никогда не признавала. «Итак, -подумала она, - мы закончим так же, как начали, споря друг с другом». - Светлые стороны? Как ты можешь говорить такое, когда она приложила руку к твоей высылке отсюда? - Ее вклад был небольшим. Мое положение здесь было весьма шатким. Я говорю о ее поддержке миссис Брэдфорд в условиях стремительно ухудшающегося здоровья. Она помогает детям в школе, она оказалась хорошим учителем. И она много помогает Клэр с газетой. Ты однажды сказала, что Клэр слишком выкладывается на работе. По крайней мере, с миссис Рассел, приглядывающей за девушкой, Клэр выглядит не такой изможденной. - Слушай, Колин, - резко сказала Лавиния, - я понимаю, что Клэр любит миссис Рассел, и по определенной причине миссис Рассел относится к ней как к собственному ребенку. Ты можешь быть прав, что она очень помогает Клэр с работой, но ты должен признать, что с первого дня миссис Рассел преследовала две цели. Одна из них: убрать Клэр подальше от таверны и того влияния, которое, по ее мнению, мы с Изабелль оказываем на бедную девочку. И вторая: вышвырнуть Каннибала Джека из жизни Клэр. Она добилась обеих. Колин подумал, стоит ли упоминать, что Изабелль все еще была важной частью жизни Клэр. Он решил, что Лавния может воспринять такое замечание как критику, как предположение, что Изабелль оказалась лучшим другом для журналистки. Хотя его намерением было вызвать Лавинию на откровенный разговор о ее отношениях с Клэр, он решил начать со второго пункта. - Ты действительно думаешь, что Джек прекратил их отношения из-за какого-то вмешательства миссис Рассел? - О, Колин, ты же не можешь всерьез думать, что миссис Рассел стояла бы в стороне и спокойно смотрела, как Джек и Клэр становятся ближе друг к другу. Клэр, - Лавиния запнулась, взмахнув рукой. – Как звучит эта глупая фраза про облака? - Витать в облаках от любви. - Да, - кивнула женщина. – Клэр уже говорила о свадьбе с Джеком. Думаю, она прекрасно понимала, какую жизнь он может ей предложить, и ее это устраивало. Она хотела выйти за Каннибала Джека. Миссис Рассел избавилась от него, так как он был даже более неприемлем, чем я. Колин наклонил голову набок и задумчиво спросил: - Ты знаешь это наверняка? Лавиния перевела взгляд на водопад. - Наверняка – нет, - тихо призналась она. Но затем она опять посмотрела на Колина уверенно сказала: - Но только такое объяснение имеет смысл. Ты видел Джека после случая на пристани. Все, что его заботило - это здоровье Клэр. Он бы никогда не ранил Клэр разрывом отношений, если бы миссис Рассел не подтолкнула его к этому. Колин глубоко вздохнул и стал вслух обдумывать ее слова. - И это было не сложно, – грустно вынужден был признать мужчина. - Я помню, как приглашал Джека на день рождения Изабелль. Он вел себя так, словно я оказал ему высочайшую честь. Он был бы податлив, словно пластилин, в руках миссис Рассел, если бы она сказала ему, что он должен отпустить Клэр для ее собственного блага. Полагаю, я должен был понять, что произошло. Опять миссис Рассел сделала все так, как, по ее мнению, было бы лучше для другого. Лавиния отчетливо помнила разговор, который состоялся у нее с Клэр, пока молодые люди еще встречались. В нем Клэр откровенно говорила о своих чувствах к Джеку и о своем доверии к нему. Если бы Клэр пришла к ней после расставания с Джеком, Лавиния бы рассказала о своих подозрениях об участии миссис Рассел в их разрыве. Но Клэр не пришла к ней, потому что к тому времени они уже не разговаривали. Она поняла, что Джек глубоко ранил девушку своими грубыми словами. И хотя Лавиния считала, что ее злость на Клэр абсолютно оправдана, ей все же было тяжело видеть бывшую подругу так сильно расстроенной. Колин посидел в молчании несколько минут. Он с отсутствующим видом складывал свою салфетку, превращая ее во все меньший квадратик. Наконец он выдохнул и подвел итог: - Вот что я думаю обо всем этом. Ты права насчет миссис Рассел. Когда она приехала сюда и увидела таверну, услышала рассказы о тебе, об Изабелль и о Джеке, она запаниковала. Она почувствовала, что Клэр оказалась в опасности, моральной опасности. По ее собственному мнению она спасает Клэр. В каком-то смысле Клэр уступила ей в определенной мере, в манере одеваться, в чуть большем количестве послеобеденных чаепитий и общественных событий, которые организовывает белое сообщество. Клэр как-то рассказала о своей уверенности в том, что миссис Рассел удостоверится, что ее бессмертная душа не находится в опасности здесь и тогда поймет и примет друзей Клэр. - Как она могла подумать, что эта женщина будет столь толерантной? - Она думала, что ты сможешь быть такой толерантной, - осторожно упрекнул Колин. -Ты обвиняешь меня в нетерпимости? – потребовала объяснений Лавиния. Ее темные глаза блестели от гнева. Колин подавил вздох. То, что среди прочего нравилось ему в Лавинии, - это ее свободная демонстрация эмоций. Правда, только в случаях, когда она пыталась выразить эмоции, отличные от ныне демонстрируемых. Но он должен был продолжить. Нельзя было бросать этот разговор сейчас, прежде чем они придут к какого-либо рода согласию. - Я думаю, что Клэр могла верить в то, что ты, Джек и все остальные понимают, что миссис Рассел не говорит за нее. Она думала, что миссис Рассел научится чему-то новому. Нет смысла ожидать, что ты будешь относиться к крестной Клэр также, как относится сама Клэр. Но миссис Рассел хорошая женщина. Она желает только добра. Лавиния, я наблюдал, как эта женщина работала с детьми. Я разговаривал с ней. Я знаю, что ее намерения чисты. Я понимаю, ты находишь ее поведение спорным. Но с моей точки зрения, Клэр была словно между двух огней: что бы она не сделала, она расстроила бы одну из вас. Лавинии хотелось крикнуть Колину, что Клэр должна была расстроить миссис Рассел, но поняла, насколько по-детски это звучит. Она закрыла глаза и сказала более спокойно: - Сейчас это не имеет значения. Когда в последний раз я видела Гилла, он был полон планов на будущее, планов, которые включают в себя и Клэр. Даже если бы я захотела восстановить нашу дружбу, теперь это невозможно. Как только она станет миссис Брэдфорд, она будет переходить на другую сторону улицы, чтобы избежать встречи со мной, как это делала мать Гилла, чтобы избежать встречи с моей крестной - ее сводной сестрой. Колин внимательно посмотрел и увидел грусть в ее глазах. Он видел также тени прошлого. Это, внезапно подумал он, и есть кусочек пазла, которого не хватало. Злость Лавинии на Клэр за съезд из таверны ради крестной казалась преувеличенной. Но в некотором роде это обретало смысл, если было отражением прошлых обид. - Ты и Гилл друзья. Почему ты не сможешь дружить с его женой? - Знаешь, для женщин это работает по-другому. Нас судят гораздо суровее. - Да, но я о другом. Клэр не такая, она не будет груба с тобой только потому что такая ограниченная особа, как миссис Титчмарш будет ожидать от нее этого. Жизнь Клэр в Англии была строго регламентированной. Для девочки, у которой семья придерживается таких строгих моральных принципов, есть правила поведения для любой ситуации. Уверен, они были бы не в восторге от ее работы в маленькой провинциальной газете. И все же она последовала за своими амбициями. Не важно, насколько красивым было описание Джека Таити, потребовалось немало смелости со стороны Клэр, чтобы сесть на корабль. И даже еще больше, чтобы остаться, после того, как она поняла, что человек, к которому она ехала, не существует. - Человек может и не существовал, но жизнь, которую она искала, существует. Когда она выйдет замуж за Гилла, она получит ее. Она сможет позволить себе нанять кого-то для черной работы в газете. - Да, это верно. Теперь настал черед Лавинии внимательно вглядываться в лицо собеседника. Мужчина смотрел вниз на бокал вина в руке, его указательный палец скользил по кругу стеклянного ободка. Было что-то странное в его голосе, что-то похожее на сомнение, что эта самая желанная жизнь не самая подходящая для Клэр. - Ты не думаешь, что она обретет счастье? Но я думала, тебе нравится Гилл. «Да, - подумал Колин, - несмотря на гнев и разочарование, глубоко в сердце Лавиния все еще волнуется за Клэр. Она хочет, чтобы подруга была счастлива». - Мне нравится Гилл, - медленно произнес он, - но я думаю, что жизнь в, так скажем, королевстве Тома Брэдфорда не будет легкой для Клэр. Надеюсь, они будут счастливы, я буду молится за это. Но Брэдфорды успешно держат оборону устоев своей жизни в колониальном сообществе. Клэр знает слишком много, чтобы довольствоваться жизнью колониальной женщины согласно установленным миссис Титчмарш правилам. Понимаю, что тебе трудно поверить, но появление миссис Рассел на самом деле благоприятно сказалось на церковной общине. Ее подход намного более прогрессивен, чем миссис Титчмарш. Учитывая ухудшающееся здоровье миссис Брэдфорд, с отъездом миссис Рассел миссис Титчмарш получит слишком большую власть в этом маленьком мирке. Клэр точно поссорится с ней, на самом деле, подозреваю, что она обязательно сделает это, причем нарочно. Когда это случится, ей будут нужны ее друзья. Я не сомневаюсь, что Гилл любит ее, но этого не достаточно. Лавиния ничего не ответила. Она поняла, что он хотел сказать. Клэр была одной из них, маленькой группы людей, застрявших между двух миров. Лавиния поняла, что для Клэр не намного проще будет жить в маленьком мире, ограниченном правилами миссис Титчмарш, чем для нее самой вернуться в родную деревню ее матери и жить, подчиняясь табу племени. Медленно она складывала остатки их ланча в заплечный мешок. Она почувствовала на себе взгляд Колина. - Разве ты не скучаешь по ней? – мягко спросил мужчина. Лавиния застыла. Немигающим взглядом она смотрела на бокал в своей руке. Вспомнилось целое небольшое состояние, в которое обошлись ей битые стаканы за время работы Клэр официанткой. Наконец Лавиния подняла глаза на Колина и ответила: - Да, я скучаю. Затем она отвернулась и завязала мешок. Колин глубоко вздохнул и произнес про себя молитву, благодаря за то, что женщина наконец поняла суть своей проблемы. Затем он сказал: - Лавиния, вам с Клэр не предначертано судьбой играть роли твоей крестной и ее сестры. Вы можете выбрать встречу на середине улицы. На некоторое время Лавиния затихла. Когда спустя пару минут она посмотрела на него, у нее в глазах блестели слезы. Она медленно кивнула. «Слава Богу», - подумал Колин. У них получилось докопаться до сути проблемы, и, он надеялся, найти решение, которое позволит Лавинии двигаться дальше. У них получилось, несмотря на различия, остаться честными друг с другом. Она приняла его подарок. Колин потянулся, чтобы прикоснуться к ее руке. Лавиния посмотрела на их руки. Темная и светлая. Сколько раз она касалась руки Колина, когда ей было страшно, грустно или одиноко? Сколько раз они обсуждали важные проблемы и приходили к пониманию? Неужели действительно она ничего не могла сделать, чтобы удержать что-то столь драгоценное? Медленно она подняла его руку. Посмотрев на него, она увидела вопрос в его голубых глазах. Она никогда не использовала женское обаяние, когда дело касалось Колина. Не было нужды. Он был ее другом, их дружба основывалась на других вещах. Лавиния была научена понимать мужчин, знать, когда ее желают. Его желание всегда было, также как и понимание, что оно разрушит тонкую грань их дружбы. Она хотела стать ближе. Она хотела показать ему, что топливом для их дружбы всегда было нечто большее, чем интеллектуальное противостояние в теоретических дискуссиях. Лавиния ощутила холодок страха. Если она предложит ему себя, позволит ли ему его природное желание принять ее? Или он предпочтет безопасность моральных устоев и отвергнет ее? Как странно, что этот тихий мужчина, в чьей любви она никогда не сомневалась, теперь представляет самый большой риск, на который она когда-либо отваживалась. Она повернула его руку ладонью вверх и поцеловала грубоватую кожу. Она почувствовала трепет его пальцев, касающихся ее щеки. Колин тяжело сглотнул. Ее красота была невероятной. Ее темная кожа светилась теплотой тропического солнца. Она отпустила его руку, и он мягко проследовал пальцами по линии ее шеи и плеча. Шикарные темные волосы были откинуты назад. -Лавиния, - хрипло прошептал он. - Тихо, - мягко перебила она, - Мы с тобой слишком долго жили в мире слов. «Заслуживаем мы их или нет, хорошие вещи - подарки Бога. Тогда почему, черт побери, ты бросаешь Лавинию обратно в лицо Бога?». Впервые слова друга обрели смысл. Все хорошие вещи – подарки Всевышнего, нет подарка прекраснее, чем тот, что Колин видел в глазах Лавинии. Он наклонился, чтобы коснуться поцелуем ее шеи. Ее кожа была мягкой и немного влажной, на вкус она была как кокос и имбирь. Он почувствовал биение ее пульса под своими губами. Они оба встали на колени. Он обхватил ее лицо руками и заглянул в бездну ее глаз. Осторожно она сняла его очки и коснулась его губ губами. Не было необходимости торопиться, для них время остановилось. В мире не осталось ничего, кроме бегущей сияющей воды, мягкой благоухающей травы и их двоих. Поцелуй стал глубже, мягкий и сладкий, полный обещаний. Когда поцелуй прервался, Колин посмотрел на нее опять. Она была настоящей, не сном. Едва ли он мог осознать это. Осторожно касаясь, он провел рукой по ее волосам. Он развязал ленту, позволив волосам рассыпаться по ее точеным плечикам. Он заглянул в ее лицо с благоговением. Она закрыла глаза и прильнула к его рукам. Колин легкими поцелуями покрыл ее шею. Его губы изучали на вкус кожу ее шеи и плеч медленно и с той осторожностью, которая была присуща его характеру. Лавиния почувствовала себя опьяненной от наплыва чувств, она тихонько застонала. Нащупав узел на своем саронге, она развязала его, позволяя мягкой ткани соскользнуть к ногам. На зарылась пальцами в его волосы, направляя его поцелуи ниже, к своей обнажившейся груди. - Даруй нам великую милость и счастливую судьбу. Он говорил на местном наречии. Только спустя мгновение Лавиния поняла, что он повторяет слова традиционного свадебного обряда. Медленно она откланялась назад, пока они оба не оказались лежащими среди травы и цветов. Он снова поцеловал ее в губы, а она сбросила подтяжки с его плеч. *** Позже они лежали рядом, два переплетенных тела, светлое и смуглое, на изумрудной зелени травы. Ее голова покоилась на его груди, ее волосы укрывали любовников покрывалом. Она продолжала вспоминать момент их высочайшего наслаждения. Они смотрели друг другу в глаза. Его глаза ни разу не стали пустыми от собственного удовлетворения. Каждый момент он помнил, кто она и чего желает. И ее имя он выкрикнул, а затем шептал снова и снова, как молитву благодарения. - Не оставляй меня, - прошептала Лавиния на его груди. Она не собиралась говорить это. Не оставлять ее была единственная просьба, которую она никогда не озвучивала мужчине. Она всегда гордилась своей независимостью. Когда что-то заканчивалось, оно заканчивалось, и она могла отпустить этого мужчину. Она никогда не умоляла. Когда она предложила себя Колину, это было желание. Для мужчины и женщины, настолько эмоционально связанных друг с другом, было закономерно воссоединиться и физически. Этот жест не был чем-то вроде шантажа, чтобы заставить его остаться. И все же она поняла, что впервые в своей жизни она сделает все, что угодно, только чтобы удержать этого мужчину. Его пальцы, нежно гладящие ее волосы, застыли. Она зажмурилась и сказала громче: - Я могу поехать с тобой. Колин приподнялся на локтях. Его зрение было таким слабым, что без очков ее прекрасное лицо было единственным в мире, что он мог видеть четко. - Я никогда не попрошу тебя об этом. Ты будешь несчастна. Я не могу вынести мысли о том, как ты будешь страдать от холодного ветра, скрытая от солнца в каком-нибудь уродливом доме. - Мы будем вместе, - искренне заверила она, прикусив нижнюю губу. - Сердце мое, - мягко сказал он, - ты и я оба знаем, что даже самой великой любви не достаточно, когда все остальное против тебя. Англия –не место для тебя. - Потому что я не белая, - горько продолжила она. - Нет, - он слегка покачал головой. – Вина не в цвете кожи, твоей или моей, но в мире, который так зациклен сам на себе, что отказывается признавать красоту, доброту, которая есть во всех творениях Божьих. Я бы никогда не позволил тебе стать частью этого мира, также как никогда не мог даже помыслить отрезать тебя от твоих корней. Твоя жизнь здесь. Я знаю тебя, Лавиния, ты никогда не станешь счастливой где-то еще. - Но Колин, - начала она, и слезы полились из ее глаз. Он был прав. Она знала, что она был прав, но перспектива жизни без него представлялась ей безжизненным островом. Он потянулся и поцеловал ее щеку, почувствовав соль ее слез на губах. Он молился о мудрости. Казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой, что она смогла полюбить его так сильно, чтобы сделать такое предложение. Но если она отважилась на такое, она согласиться выйти за него замуж и их жизнь может стать такой, о какой он запрещал себе даже мечтать. Он отклонился, чтобы потеряться в бездне ее темных глаз. - Человек не может жить без сердца, и раз уж ты мое сердце, у меня нет другого выбора, кроме как остаться. Она обхватила ладонями его лицо и притянула поближе. - Ты серьезно? Ты проигнорируешь приказ и останешься здесь? Останешься со мной? - Я, кажется, помню, как кто-то говорил, что я смотрюсь вполне органично за стойкой бара. Ее темные глаза внимательно всматривались в его лицо. Она видела только любовь и искренность в его светлых глазах. Он останется и разделит с ней жизнь, неужели он действительно это имел в виду? - Но Колин, что с твоим, - ох, как же это слово? – призванием? Что со всем этим? Ты всю жизнь посвятил служению христианскому Богу. Он широко улыбнулся, почувствовав, как разбитые кусочки его жизни собираются вместе. - И благодаря тебе, продолжу служить. - Но ты сказал, что тебе не позволят. Ты сказал, что епископ может отослать тебя, и ты ничего не можешь сделать, чтобы противостоять ему. - Это так. Церковь, само строение, и маленький домик возле нее, где я был так счастлив, принадлежит им, большой организации, которая формирует английскую церковь. Как священник, принадлежащий Английской Церкви, я был простым солдатом, которому суждено следовать туда, куда его отправляют. - Ты «был» простым солдатом, прошлое время. Что ты хочешь этим сказать? - Что ж, я решил покинуть церковь. Я собирался позволить отправить меня обратно в Англию и затем уйти, потому что думал, что я потерял свое призвание, потерял поддержку вышестоящих чинов. Я думал, что церковь вправе сделать выбор за меня, потому что они прислали меня сюда. Но я ошибался. - Я не понимаю, - она слегка потрясла головой. –Ты собирался уехать, но прекратить свою работу? - По крайней мере, прекратить миссионерскую деятельность. Что касается церкви в общем, я не был уверен, - его знакомая улыбка мелькнула на лице. – Теперь я вижу, каким дураком я был. Я наказывал себя за то, что делал правильные вещи, вместо того, чтобы прислушаться к собственному сердцу и принять Божий подарок. Выражение лица Лавинии все еще выдавало смятение. Колин попытался опять разложить по полочкам его сложную мыслительную конструкцию. - Бог послал меня сюда. Я продолжал думать, что это церковь, но церковь была только его инструментом. Человеку не обязательно носить неудобный воротничок и стоять за кафедрой, чтобы служить Богу. На самом деле, думаю, каждый был бы более успешен в этом, если бы потерял эти вещи как можно раньше. Бог создал это прекрасное место, не церковь. Бог дал мне самый великий дар, больший, чем я мог себе представить. Ты любишь меня. - Да, - кивнула она, - всем сердцем. - Тогда Библия научила меня, что я должен взять эту любовь и вернуть десятикратно. Я люблю тебя. Я люблю твой остров и твою жизнь. Как грубо было бы выбросить такой прекрасный дар. Лавиния притянула его лицо к себе. Ее губы впились в его с новым чувством голода. Колин обхватил ее руками, его ладони нежно гладили ее обнаженную спину. Он притянул ее к себе. В их наготе не было ничего постыдного. *** Последний луч солнца только что скрылся. Дэвид держал в руках бокал с лучшим виски Лавинии. Он сидел на верху перевернутой шлюпки на пляже недалеко от крыльца бара, выходящего к морю. Глотнув янтарной жидкости, он посмотрел на толпу, которая собралась, чтобы попрощаться с Колином. Большинство было моряками, несколько женщин сомнительного поведения, также были полинезийцы, как мужчины, так и женщины. Маурири подпирал эту же шлюпку и в его руке тоже блестел бокал. Лиани стояла рядом с мужем. Изабелль стояла с другого бока и держала их бутылку за горлышко. Крыльцо и зал были заполнены. Дэвид мог видеть Лавинию за барной стойкой. Она работала со спокойным профессионализмом, и он отказывался верить, что это действительно то, что она чувствует. Колин пробрался через толпу со своей теплой улыбкой на слегка мальчишечьем лице. Дэвид подумал, что должен бы был восхититься тем, как его друзья могут сохранять лицо, когда на самом деле их сердца разбиты. Но все, что он чувствовал, это злость и разочарование. Чертовы идиоты, если бы ему было не наплевать на них, он бы сказал, что они оба заслужили свое гордое одиночество. - Кто этот старик? – спросила Изабелль, указывая на огромного, похожего на медведя, мужчину с копной серебристо-черных волос. - Капитан Мак? – переспросил Дэвид, выныривая из своих хмурых размышлений и проследив за взглядом партнера до крыльца. – Он легенда. Ах, да, он не появлялся здесь за время, пока ты была на Матаваи. Его зовут Ангус МакФерсон, та старая развалина на причале его. Он бороздит воды Тихого океана со времен чайных клиперов, и у него есть множество увлекательных историй. Я плавал с ним, должно быть, лет двенадцать назад. Попал на его корабль в Сиднее и, прежде чем покинуть, я побывал в Вальпарисо, Сан-Франциско, Шанхае, - капитал легонько пихнул Маурири ногой. – Как ты думаешь, Мо, примерно половина всех мужчин здесь плавала с ним? Маурири бросил взгляд в том же направлении. - По крайней мере. Ты знал, что именно он спас Джека с того острова много лет назад? Дэвид замер со стаканом, недонесенным до рта. «Джек еще один чертов идиот» Неосознанно он начал искать фигуру Джека среди толпы, собравшейся вокруг МакФерсона. - Так это и есть капитан Мак? Никогда не задумывался над этим. - Возможно, это было плавание как раз прежде, чем ты попал на борт. Говорят, он проплывал мимо и увидел столб дыма с острова, на котором никогда не было признаков пребывания человека. Поэтому он пришвартовался и обнаружил Джека, парень уже наполовину спятил. Он забрал его сюда, к Виви, чтобы она выходила бедолагу. Ты и Лавиния тогда ходили в школу, так? – спросил Маурири жену, которая держалась за его руку. - Да, - кивнула Лиани. – Это было давно. Помнишь, Изабелль, я рассказывала тебе о Виви, крестной Лавинии. - Капитан Мак был величайшей любовью ее жизни. Или так он говорит. Когда у меня появился Рэттлер, я приехал на Таити из-за его историй об этом острове, - с улыбкой сказал Дэвид. Изабелль взглянула на Дэвида. Это была первая улыбка, которую она видела на его лице за последнюю неделю. Ей было жаль, что Колин уезжает, но ей хотелось понять, неужели это было единственной причиной, почему Дэвид был в плохом настроении. Ее взгляд переместился в сторону бара на Лавинию, но Изабелль постаралась не дать этой мысли окончательно сформироваться. - О, - Лиани послала Изабелль многозначительный взгляд, - все могло быть как раз наоборот, но это правда, что Виви всегда окружало мужское внимание, когда он приплывал в нашу бухту. - Он великий старик, - благодушно заявил Дэвид, снова обратив свое внимание туда, где капитан стоял на крыльце в окружении своей команды и старых друзей. - Джек, парень, спой нам песню. Старую добрую песню, - скомандовал старый капитан, положив на плечо Джека свою огромную руку. *** Миссис Рассел ждала на открытой веранде, пока Клэр поворачивала ключ в замке на двери ее офиса. - Этим вечером какая-то необычная оживленность вокруг бара. - Эта прощальная вечеринка для Колина, - сказала Клэр, украдкой глядя на шумную толпу. - Правда? Я думала, она уже состоялась после церковной службы в воскресенье. - Колин общается с огромным количеством людей здесь. Полагаю, моряки и некоторые полинезийцы почувствовали бы себя неуютно за чаем и пирожными в церковном зале. - Нет, полагаю, они бы предпочли пальмовое вино и пиво вокруг костра, - сухо согласилась миссис Рассел. – Я знаю, ты расстроена из-за его отъезда, Клэр, но ты должна признать, что это для его собственного блага. Он действительно потерял чувство ответственности, которое необходимо иметь, чтобы быть примером. Несколько месяцев в тихом монастыре пойдет ему на пользу. Клэр не могла с этим согласиться, поэтому промолчала. Она предложила руку, чтобы крестная могла опереться на нее, и они пошли в сторону их дома. Девушка еще раз оглянулась через плечо на бар. Она хотела быть там, где ее друзья. Изабелль уговаривала ее пойти, аргументируя тем, что это будет почти респектабельное событие, раз уж Лиани тоже будет там. Клэр взвесила возможность пойти и отвергла эту идею. Изабелль сделала вывод, что это из-за того, что миссис Рассел не одобрит подобное. Но Клэр думала о Лавинии. Она не хотела, чтобы их разногласия испортили последний вечер Лавинии с Колином. - Я видела прелестные ленты сегодня, дорогая. Они подойдут к твоему голубому платью. Я хочу украсить такой лентой твою шляпку. Это будет то, что надо, для садовой вечеринки у Рейчел завтра. Я знаю, Гилл оценит, что ты принарядишься, чтобы поприветствовать его после путешествия. Клэр улыбнулась и подумала о Гилле. Малахини пришвартовалась сегодня ближе к вечеру. Гилл пришел сразу же в редакцию. Он был взбудоражен и все время намекал на подарки, которые он подарит ей на следующий день. После восторженного поцелуя, он оставил ее, чтобы поехать на плантацию и предоставить отчет своему отцу. Она знала, что миссис Рассел надеется, что завтра он сделает Клэр предложение. Также она знала, что Гилл не особо торопится звать ее под венец. Он видел это как естественное продолжение их дружбы. Но девушка надеялась, что чаяния ее тетушки сбудутся. Клэр хотела перейти к новой ступеньке в своей жизни. - Чудесно, что какое-то время он побудет дома. Я соскучилась. Кажется, он очень доволен поездкой. - О, послушай, - перебила миссис Рассел, остановившись и повернувшись обратно к толпе возле таверны. Звуки мужского красивого голоса витали над людьми в прохладном ночном воздухе. Oh, a wan cloud was drawn o'ver the dim weeping dawn As to Shannon's side I return'd at last. And the heart in my breast for the girl I lov'd best Was beating, ah, beating, how loud end fast! While the doubts end the fears of the long aching years. Seem'd mingling their voices with the moaning flood. Till full in my path, like a wild water wraith, My true love's shadow lamenting stood. But the sudden sun kiss'd the cold, cruel mist Into dancing show'rs of diamond dew, And the dark flowing stream laugh'd back to his beam, And the lark soared aloft in the blue; While no phantom of night but a form of delight Ran with arms outspread to her darling boy, And the girl I love best on my wild throbbing breast Hid her thousand treasures with cry of joy. - О, я несколько лет не слышала этой песни, - вздохнула миссис Рассел. – Какой замечательный голос у того мужчины, кто бы это ни был. Ты согласна, дорогая? Клэр стояла, словно громом пораженная, пытаясь выровнять дыхание. Голос Джека не должен был так ее удивить. В конце концов, она знала, что он вернулся, и было вполне закономерно, что он пошел на вечеринку в таверне в честь Колина. Она попыталась сделать глубокий вдох и немного успокоится. Она собиралась прекратить реагировать на Джека так, словно он был ее настоящей давно утраченной любовью. Наблюдая за ней, кто-нибудь может решить, что она героиня мелодрамы. Клэр закрыла глаза и опять вздохнула. «Ах, но у мужчины может быть красивый голос вне зависимости от широты его духовного мира. Интересно, кто попросил его спеть. Я всегда думала, что он слишком застенчив, чтобы петь перед такой толпой людей, но это всего лишь еще одна вещь, в которой я ошибалась насчет него. Без сомнения, его попросила спеть какая-нибудь красивая официантка. Ну и дура!». - Клэр, тебе нехорошо? – обеспокоенно спросила миссис Рассел. Она взяла свою подопечную за руку и внимательно стала вглядываться в побледневшее девичье лицо. - Нет, нет, все в порядке, - выдавила из себя Клэр, пытаясь предать своему голосу хоть немного беззаботности. Она отвернулась от таверны пошла к своему дому с высоко поднятой головой. Пытаясь сморгнуть набежавшие слезы, не оглядываясь, она спросила: - Достаточно ли длинная та лента, чтобы пришить ее еще и по подолу платья? Миссис Рассел несколько мгновений стояла, отмечая про себя необычно прямую спину девушки. «Так, у мистера МакГоннигала прекрасный голос наряду с остальными романтическими достоинствами». Миссис Рассел продолжала внимательно следить за Клэр. Она знала, что отказ Джека сильно ранил ее. Женщине было сложно видеть, как девочка, которая так дорога ей, страдает, но она верила, что разрыв с таким мужчиной – единственный способ уберечь Клэр. Она питала большие надежды и с удовольствием следила за прогрессом в отношениях между Клэр и Гиллом Брэдфордом. Жизнь, которую может предложить Гилл, даст Клэр защиту, каждодневный комфорт и стабильность семейной жизни. Миссис Рассел верила, что Клэр будет очень счастлива как миссис Брэдфорд. И все же, с тяжелым сердцем подумала она, какая-то часть сердца Клэр все еще принадлежит этому гнусному Каннибалу Джеку, раз она бледнеет от одного звука его голоса. Матрона оглянулась через плечо на таверну. - Я не желаю ему зла, но разве не может этот мужчина просто исчезнуть, - пробормотала она зло. *** - Ах, Джек, парень, ты заставил наши сердца кровоточить в груди при мысли о девушках, которых мы оставили позади, - прогрохотал старый капитан, вытирая слезы ярко красным платком. – Дай нам свое благословение, преподобный, и позволь нам тихо расползтись по своим могилам. - Что ж, капитан, возможно, не благословение, - отчасти согласился Колин, вставая под аркой двери, ведущей в бар, - но я хочу кое-что сказать. Толпа замолчала и обернулась к Колину. - Мои дорогие друзья, вы проявили ко мне так много доброты сегодня вечером, что я чувствую себя виноватым за то, что вы собрались здесь под ложным предлогом. Изабелль и Дэвид напряглись. Она глянула на него. Капитан соскользнул со шлюпки и встал на ноги. Он внимательно смотрел, но не на Колина, а на Лавинию, которая встала за Колином в дверях. - Я знаю, что многие из вас пришли сюда, чтобы попрощаться, но вместо прощания я хочу кое-кого представить. Дамы и господа, дорогие друзья, имею честь представить вам мою жену, Лавинию Темуто Трент, - провозгласил Колин, протягивая руку к Лавинии и притягивая ее к себе. - Да, - завопил Дэвид. – Гип, гип, ура!- кричал он, пробиваясь сквозь толпу. Изабелль следила за капитаном Грифом, удивленная и оглушенная. Она видела, как он обнял Лавинию и с энтузиазмом затряс руку Колина. - Вы действительно женаты? – спросила Лиани, обнимая Лавинию. - Ну да, спасибо губернатору, мы женаты согласно законам Франции, хоть и не в глазах христианской церкви, - ответила Лавиния. - Мы женаты в глазах Божьих, это единственное, что имеет значение, - поправил Колин, притягивая жену для поцелуя, который она тут же вернула к радости всех собравшихся. Довольно грустное собрание превратилось в веселый праздник. Звучали тосты, пелись песни. Лавиния и Колин стояли, держась за руки, и принимали поздравления с широкими улыбками на лицах. Вечеринка затянулась до ночи, пока двое не исчезли в маленьком доме за баром. Гуляющие расходились по домам, все еще распевая песни. Изабелль пришлось поднять свою зеленую шелковую юбку, чтобы ее ноги не путались в ткани, так как она старалась поспеть за длинными шагами Дэвида, когда они шли по пляжу. Она не была уверена, куда именно они идут, возможно, никуда конкретно, просто внезапно у Дэвида оказался переизбыток энергии. - Ты действительно в порядке? – спросила она, повернув голову, чтобы заглянуть в его лицо. Ее темные кудри укрывали плечи. - По поводу Колина и Лавинии? – переспросил он. – Я на седьмом небе от счастья. Я должен был больше верить в Колина, но он казался так серьезно настроенным упасть на собственный меч ради блага чертовой церкви, что я действительно поверил, что он уедет в Англию. Дьявол, я почти решился похитить его и держать до тех пор, пока он не придет в чувства. Я просто не мог поверить, что ничего не могу сделать для того, чтобы уберечь Лавинию от боли. Он оглянулся через плечо на маленький домик. Его пьяная улыбка стала шире. Изабелль наблюдала за ним с тихим обожанием. Она никогда не видела его таким радостным и довольным, любой бы решил, что он собственноручно организовал свадьбу этой парочке. - Ты видела ее лицо? – спросил капитал, внезапно переключившись на Изабелль. – Она так счастлива. Так прекрасна. Я никогда не видел ее такой красивой. - Да, - тихо подтвердила Изабелль голосом, изменившимся до неузнаваемости. Это не было поведением мужчины, который только что потерял желанную женщину из-за лучшего друга. - Да, я чувствую себя так, словно могу вплавь добраться до Китая, - заявил он со смехом и без предупреждения он подошел к ней и подхватил за талию. Он притянул ее к себе, его губы накрыли ее. Поначалу она сопротивлялась, но словно сами по себе, ее губы ответили на поцелуй. Ее руки, прижатые к его груди, скользнули вокруг шеи, и пальцы запутались в его волосах. Поцелуй был долгим и страстным. - Боже, женщина, ты притягательна, как опиум, и в два раза опаснее него, - осипшим голосом пробормотал Дэвид. Он голодными поцелуями впивался ей в шею, его рука все еще удерживала ее за талию. У Изабелль сбилось дыхание. Она отпихнула его голову от себя и заглянула в его лихорадочно блестящие глаза. - Ты пьян, - резко выдохнула она. «Конечно, он пьян, - зло подумала она, - он целует меня, только когда напьется» - Да, - подтвердил он с жизнерадостной прямотой. – Но не настолько, чтобы не знать, что это Изабелль Рид, моего оглушающее прекрасного, бесстрашного партнера, я держу сейчас в своих руках. С пляжа кто-то прокричал имя Дэвида. Он посмотрел в том направлении, а затем опять глянул на Изабелль. Он одарил ее безрассудной улыбкой победителя и сказал: - Нас прервали. Когда-нибудь помех не будет. - О, так ты до сих пор думаешь, что неотразим, не так ли? Он рассмеялся и наклонился, чтобы поцеловать ее нижнюю губу, но вместо этого аккуратно словил ее зубами и легонько потянул. Затем он откинул волосы Изабелль с ее лица и убрал руку с талии. Капитан Гриф шел по пляжу и пел. Изабелль наблюдала за ним. Она облизала свою губу и почувствовала вкус виски. Она вздохнула, тряхнула головой и улыбнулась. - Черт меня побери, если это не так, - тихо прошептала она. КОНЕЦ