Все для тебя

Прошло полторы недели с того дня, как я узнала о смерти Эрика. Папа вернулся в Висконсин – опять эта чертова работа. Теперь мои близкие люди в моем родном городе, а я здесь одна. Ну не совсем одна – Питер прилетел и заботится обо мне, но я его словно не замечаю. На душе пустота. Операция помогла, я буду жить, только мне не хочется. Сейчас я думаю: "Зачем я выжила? Для чего?". Я цеплялась за жизнь, потому что в ней был он, а сейчас... Сейчас его нет. И он никогда не вернется. Теперь я понимаю, что все мои прежние "страдания и печали" были просто ерундой. Я плакала из-за того, что меня бросил парень, сломала ноготь, получила два. Боже, какой же я была дурой. Теперь я понимаю, каково это - терять любимого человека. Терять навсегда. Вы знаете, каково это осознавать, что человека, который был для тебя всем, больше нет. И никогда не будет рядом. Ты больше никогда не обнимешь его, не прикоснешься к его волосам, не почувствуешь тепло его кожи и сладковатый запах его духов. Осознавать, что больше никогда не услышишь его голоса, и тех тоненьких ноток в его пении, когда он берет высокие ноты. Понимать, что он больше никогда не позвонит тебе рано утром и не скажет: «Доброе утро, малыш». Что вы больше никогда не поругаетесь и не помиритесь. Что никогда больше не сможешь почувствовать его губы на своих губах. Эти мысли меня добивают. Я лежу на кровати, свернувшись калачиком, и смотрю в одну точку. Слез уже нет – все выплакала. В первые два дня я просто плакала. Воспоминания убивали. Я умоляла врачей вколоть мне дозу яда, чтобы не мучиться. Чтобы быть рядом с ним. Но они лишь отпаивали меня успокоительным, так что я лишь плакала и спала. Плакала и спала. Я не помню, когда ела в последний раз. Пью лишь воду, чтобы не было обезвоживания. Я мельком слышала, что врачи «кормят» меня внутривенно. Как это – я не знаю. Наверное, пока я сплю. А, неважно. Аппетита нет совсем. Я сильно похудела за это время – сбросила, наверное, килограммов 5. Врачи ругаются. Ну и ладно. Питер рядом со мной каждую минуту. Старается успокоить. То обнимет, то прижмет к себе. Черт, мне так хочется его оттолкнуть, выгнать, закричать, но сил нет, так что я, молча, сижу, уткнувшись в его шею. Терпкий запах его парфюма щекочет нос. Он мне не нравится. Никогда не заменит тот сладковатый запах Эрика. Эрик. От мысли о нем становится больнее, и я сильно сжимаю лацканы пиджака Питера. Зажмуриваю глаза от боли и, скрипя зубами, всхлипываю. Питер кладет ладонь мне за затылок и еще ближе прижимает к себе. -Скоро мы вернемся домой, и все будет хорошо. Обещаю, - нежно шепчет он, но я словно его не слышу. Мне хочется закричать: «Ничего не будет хорошо. Ничего и никогда», но нет сил даже вздохнуть. На следующий день меня выписывают, а радости ноль. Я стою и смотрю в окно, пока Питер собирает мои вещи. Смотрю на то, как маленькая девочка радостно выбегает из больницы и бросается на шею к маме. Папа обнимает обеих, и они садятся в такси. Крепко зажмуриваю глаза, чтобы остановить слезы и открываю. -Готова вернуться домой? – Питер подходит ко мне сзади. Он не ждет ответа – знает, что я все равно ничего не скажу. За полторы недели никто не слышал от меня ни слова. Только крики по ночам – мне рассказывала медсестра, а я лишь молча смотрела в пустоту. Сейчас я решила нарушить свои принципы: -Нет. Я не хочу домой, - я говорю еле слышно. Голос слаб от голода. Питер подходит ближе и разворачивает меня к себе. Потом берет мое лицо в свои руки и смотрит в глаза: -Наконец то, а я то думал, что никогда не услышу твоего голоса, - он нежно улыбается, а потом крепко меня обнимает. – А куда ты хочешь? -В Лондон, - шепчу я. -Лондон, - говорит Питер на выдохе. Я киваю в ответ. -Анна, если мы поедем туда, то ты поешь? Я пожимаю плечами. Мне не до еды сейчас, тупая ты башка. -Ты должна поесть, иначе умрешь от голода. -Ну и пусть, - я снова пожимаю плечами. -Идем, нас ждет машина, - Питер приобнимает меня за талию, и ведет вниз. Он открывает передо мной входную дверь, и я выхожу на улицу. Свежий осенний воздух ударяет мне в лицо. Питер быстро открывает дверь в машину, и я сажусь внутрь. Он садится рядом, и машина трогается с места. Питер достает из кармана телефон и кому-то звонит: -Стефан, отмени рейс до Висконсина. Да-да. Ну, обстоятельства поменялись. Мне нужно два билета до Лондона бизнес - классом. Все, до связи. Я смотрю в окно, а за ним, словно слайдами, пролетают картины деревьев, полей, домов. *** Самолет приземляется в Лондоне, и мы выходим на посадочную полосу. Там нас уже ждет автомобиль. Я не удивлена, что у Питера в каждом городе есть охрана. Я снова молчу, да и говорить нечего. В самолете я просто смотрела на облака, и старалась заснуть. Но в пустую. Когда я закрывала глаза, то передо мной появлялось улыбчивое лицо Эрика. -Куда хочешь поехать? – прерывает мои мысли Питер. Я объясняю ему место, и через полчаса мы съезжаем с дороги и заезжаем в лес. Да, именно на тот обрыв, на котором нам когда-то было так хорошо и спокойно. Мы были счастливы. Я выхожу из машины и иду к краю. Питер наблюдает за мной, слегка присев на капот. Я сажусь на самый край обрыва и вдыхаю. Становится так спокойно и легко. Наверное, это единственное место, где я чувствую себя легко. Смотрю вниз, и я вижу там счастливых ребят. Словно я переместилась в тот день, и наблюдаю со стороны. Они плещутся, смеются. Но там нет меня и Эрика. Я оборачиваюсь, и вижу, как мы спорим с ним, кто прыгнет первым. Я встаю с места и отхожу. Снимаю с себя балетки, джинсы и футболку. Питер подбегает ко мне: -Ты что задумала? -Уйди, - шиплю я. Он испуганно отходит. Я снова смотрю вперед. На обрыве стоит один Эрик и, улыбаясь, смотрит вниз. Потом поворачивается ко мне настоящей, да-да, именно ко мне, я не ошибаюсь, и спрашивает: -Вместе? – он протягивает мне руку. Я понимаю, что это все галлюцинации, но все же, я делаю шаг к нему и шепчу: -Вместе. Потом разбегаюсь и прыгаю вниз. Через несколько секунд я ударяюсь о поверхность воды и ухожу на дно. Мамочки мои, вода ледяная! Я ударяюсь о камни копчиком, но почему-то не спешу подниматься на поверхность. Потом я приглушенно слышу второй удар, и у меня сразу дежавю – прыгнул Эрик. Но нет. Это Питер. Он обнимает меня за талию и вместе со мной поднимается наверх. Мы жадно глотаем воздух. -Ты что делаешь, глупенькая? – говорит Питер, с одышкой. -Стараюсь жить, - тихо произношу я. Он прижимает меня к своему мокрому телу, и мы дрожим от холода в ледяной воде. -Пошли на берег, а то не хватало, чтоб ты опять в больницу свалилась с воспалением легких. Да лучше я загнусь от пневмонии и уйду из этого бренного мира, чем буду страдать, и мучиться здесь. Без него. К нам уже спустился водитель Питера и протягивает мне полотенце. Я многозначительно смотрю на Питера. -В машине есть все, - он улыбается, поняв мой немой вопрос. – Стефан заказал нам номера в отеле, в котором мы жили. Нам нужно здесь переночевать, обсохнуть, выпить горячего чаю. А вот завтра мы вернемся домой. Я прошу Питера посидеть здесь еще немного, но через час он сказал, что нужно ехать, иначе я могу серьезно заболеть, что мне ни к чему. Номера прежние. Те, в которых мы жили. Я прошу Питера снять мне другой номер, потому что в этих мне находиться просто невыносимо. Я выбираю самый простой номер, в которых живут люди с обычным бюджетом, а не толстым кошельком, как у Питера. Кровать не такая мягкая, но спать можно. Хотя как тут уснешь, когда на душе так погано, и слезы так и норовят политься с новой силой. Я лежу, свернувшись калачиком, и смотрю на стену. Там, словно слайдами, то появляются, то исчезают картинки – воспоминания. Я вспоминаю обрыв. Что это было? Галлюцинация? Видение? Эрик подал мне руку, чтобы я прыгнула за ним. Он звал меня к себе. Да, кажется, я конкретно схожу с ума. В комнату, постучавшись, заглядывает Питер с подносом в руках. -Ты обещала, что когда мы приедем в Лондон, то ты поешь. -Я не хочу, - говорю я, словно робот. -Тогда я буду кормить тебя, как маленькую, - он улыбается. -Лучше бы дочь свою так кормил, - грублю в ответ я, и тут же жалею об этом. Питер пихает мне в рот ложку с супом. Я проглатываю теплый бульон, и меня сразу же начинает тошнить. Наверное, из-за того, что я так долго не ела. А мне в рот летит очередная ложка. И так я съедаю аж целую тарелку! Ничего себе. У Питера на лице улыбка чеширского кота – рад, зараза, что я поела. Я ловлю себя на том, что у меня в голове пролетают немного повеселевшие мысли. После того, как я прыгнула в ледяную воду с «обрыва памяти», то мне стало немного легче. И Питер, по-видимому, от меня не отстанет. Эх.