One Litre of Tears (редактирование)

Друзья сидели в «Трёх мётлах». Гриффиндорцы все молча добрались до Хогсмида и самого паба, лишь иногда обмениваясь выразительными взглядами. Они заприметив самое отдалённое местечко, устроились. Каждый заказал себе по сливочному пиву. После заказа все взгляды были устремлены на Гермиону. — И что ты нам хотела сказать, Герми? — спросил наконец Гарри, разрушая их тишину. — Ребят, я не знаю, как вам это сказать, — проговорила девушка. Она опустила голову, давая волосам скрыть своё лицо, так как в носу неприятно защипало и на глаза стали наворачиваться слёзы. Грейнджер сильно сжимала под деревянным столом кулачки, пытаясь прийти в себя. — Всё так быстро произошло, что я ещё не успела это принять, — последовал тяжёлый вздох и первая слезинка скатилась на волосы и потерялась там. «Пожалуйста, пусть это будет ничем серьёзным! Пожалуйста!..» — лишь пронеслось в голове у рыжеволосой гриффиндорки. — Это связано с твоими... Странностями? — мрачным тоном спросил Рон. Гермиона быстро вытащила руки из под стола, стёрла тыльной стороной ладони слёзы, размазав их по лицу, и кивнула. «Герми, ты... Ты такая сильная...» — подумала Джинни. Ничего не сказав, девушка встала и подбежала к подруге. Она кинулась на шею Гермионы и зарыдала, произнося лишь: — Скажи, что нет ничего серьёзного... — Джин, кажется это и вправду так... Мне страшно, — обняв Уизли, произнесла Грейнджер. Её заклинания работали превосходно. Никто из посетителей паба не обратил на них внимания. Громкие рыдания гриффиндорок никто и не слышал. — Объясните же нам наконец, что происходит! — воскликнул Гарри. Вид у него был не самый лучший, как и у Рона. Они ничего не понимали или не хотели ничего понимать, но глаза их увлажнились, ведь их любимые и дорогие сердцу девушки плакали так отчаянно и безутешно. Даже после Войны парни не видели их слёз, которые они скрывали, видя тела погибших. Почему эти сильные гриффиндорки, пережившие самое страшное время, но в то же время остававшимися хрупкими и ранимыми, рыдали? — Гарри, Рон, я... Я кажется неизлечимо больна... — оторвавшись от Джинни, прошептала Гермиона. Но этого шёпота хватило на то, чтобы шокировать двух гриффиндорцев. — Что... Что ты сказала? — всё ещё пребывая в шоке, спросил Рон. Парни только начинали воспринимать эти жуткие слова. «Неизлечимо больна» так и крутилось в голове, но не принималось сознанием, которое совсем не понимало этого. Как их подруга детства, самая добрая и светлая девушка, могла неизлечимо заболеть? Это не укладывалось в голове. Это было нереально! Но это было недоказанной правдой! — Гермиона... расскажи нам всё. С самого начала, — потребовал Гарри. — Джин, пожалуйста, расскажи мальчикам о том падении, — попросила девушка, когда рыжеволосая успокоилась. Гриффиндорке не хотелось сейчас говорить, нужно было собраться с мыслями. — Хорошо, — вздохнув, ответила Уизли. — Мальчики, вы помните тот день, когда Герми не пришла на занятия? — Да, забудешь тут. Мы жутко волновались за неё. Тот день имеет отношение к этой... к этому?.. — очухавшись, сказал Рон. Парень не до конца осознал, что его подруга больна. — Самое прямое, — кивнув головой, ответила брату девушка. — На самом деле мы не рассказали вам настоящую причину отсутствия. — Что? Тогда что же произошло в тот день? — нахмурившись, спросил Поттер. — Гермиона упала на каменный пол при беге и ударилась подбородком. После чего отправилась в Больничное крыло. — Но зачем вы скрыли это от нас? — возмущённо произнёс Уизли, всё ещё пытаясь понять, где ложь, а где правда. Произведённый шок смог отбить даже самый элементарный вопрос: «Как можно упасть подбородком на пол?» — Да чтобы вы не волновались, кретин! Подумай головой, а! — набросилась на Рона его сестра. Сейчас девушке нужно было как-то выплеснуть то, что было на душе. Не важно как: слезами, гневом или нервным смехом. Хоть как-то. Чтобы не было так больно и тяжело. — Ребят, я не знаю что мне делать! — отчаявшимся голосом произнесла Гермиона, отстранённым взглядом уставившись на своё ещё не тронутое сливочное пиво. — Ох, Герми, я никак не могу переварить всё сказанное! — Поттер снял очки и стал массировать переносицу. — Это совсем не укладывается в голове! — Я тоже до конца не понял всего, — Рон немного выпил сливочного пива и стал нервно постукивать пальцами по деревянному столу. — И тогда все твои странные действия... из-за этого? — заглянув в глаза подруги, задал вопрос Гарри. — Да, — подтвердила она. — Но, Гермиона, знай, что я всегда буду тебя поддерживать! Ох, я даже не знаю, что сказать!.. — Джинни снова обняв лучшую подругу, поглаживала ту по спине, пытаясь успокоить. Гриффиндорка опять заплакала. От бессилия, несправедливости и благодарности к друзьям. — Герми, мы всегда будем рядом! Ни что не разрушит нашу дружбу! — встав со своего места и подойдя к девушкам, Поттер обнял двух гриффиндорок. — Ты всегда можешь на нас положиться. Я всегда буду поддерживать тебя! — Рон тоже последовал примеру друга. И они стояли так очень долго. Объятия лучших друзей, столь дорогих ей людей, немного успокоили Гермиону. «Я такая дура! Почему я сомневалась в них? Просто полная дура!» — улыбаясь, думала Грейнджер. Она закрыла глаза и пыталась залечить этим мимолётным счастьем, в лице поддержки от друзей, свою боль. Когда все обратно сели на свои места, девушка рассказала им про вчерашний день. Гриффиндорцев очень удивило поведение родителей Драко, кроме Поттера, разумеется. Парень ещё давно наладил с ними отношения, когда помогал в судебных разбирательствах. А вот Джинни и Рон были сбиты с толку, они-то всегда представляли их жуткими и высокомерными. Гермиона заверила, что они хорошие люди, только с другими правилами и принципами. Друзья надолго засели в «Трёх мётлах». На столе уже стояли несколько пустых кружек, а их разговор не хотел кончаться. Так они и сидели почти до вечера. *** В тот же день Гермионе пришло письмо от родителей. В нём размашистым папиным почерком было написано: «Доченька, чтобы ни случилось, мы рядом. Мы договорились с директором. Она разрешила на следующих выходных, через камин отправить тебя домой, чтобы ты могла обследоваться. Ты точно уверена в своей болезни? Расскажи нам о всех своих предположениях. Любящие мама и папа» Гермиона, прочитав письмо, почувствовала облегчение. Ответ она писала довольно долго. Нужно было объяснить им свои мысли, которые не хотели укладываться на пергамент. Закончив писать, гриффиндорка разбудила спящую сову, которая успела выспаться, и прекрепила готовое письмо к лапке птицы. Грейнджер была так благодарна своим родителям, что просто не хватало слов, чтобы это выразить. Они многое сделали для её счастья. Мать была очень ласковой и заботливой, у неё всегда находилось время для любимой дочери и их долгим душевным разговорам. Отец же очень сильно баловал свою единственную «принцессу», позволял делать многие вещи, поэтому в Гермионе была заложена любовь к свободе и выбору. Гриффиндорка с детства росла в заботе. Ей всегда всё разрешали, но она не выросла самовлюблённой и эгоистичной, а, скорее, наоборот. Девушка дарила окружающим любовь и тепло, которые она получила ещё в детстве. Гермиона уже готовилась ко сну. С завтрашнего дня начинались будние дни. Снова будут проходить очередные занятия, которые хоть немного могли отвлечь гриффиндорку от грустных мыслей. Зная, что надо было рано вставать, Грейнджер переоделась в пижаму и легла под одеяло. Сон не приходил, и гриффиндорка стала вспоминать события уходящего дня. Думала о своих друзьях, родителях и о своей болезни. Размышляя о последнем, девушка провалилась в царство Морфея...