One Litre of Tears (редактирование)

В воскресенье Гермиона решила послать родителям письмо. В нём говорилось: «Мама, папа, я должна вам сказать очень шокирующую новость! Лучше вам присесть! Сели? Только не волнуйтесь — это лишь предположение, но чтобы думать именно так, у меня много поводов! Я предполагаю, что у меня неизлечимая болезнь. Маггловская. Я даже уверена в этом, хотя хотелось бы верить в лучшее. Я должна убедиться в этом. Хочу обследоваться, чтобы окончательно поставить точку в своих размышлениях. Надеюсь, вы не будете сейчас впадать в отчаяние, ведь это пока точно не выяснено. Я так по вам соскучилась! Мамочка, как там тётя Лиззи? У неё будет сын или дочь? Так интересно узнать! Я так давно не ела её фирменные яблочные пироги. Они у неё самые вкусные! Папочка, как там у тебя на работе? Надеюсь, ты пьёшь свои таблетки и не нагружаешь себя! Мама, хорошенько следи за ним! Папа часто забывает пить таблетки. Жутко скучаю по вам! Скоро увидимся! С любовью, Гермиона». «Коротко и ясно. Всё равно, они, рано или поздно, узнали бы. Лучше рано, чем поздно, чтобы боль была меньше. Надеюсь, они поймут»,— думала девушка. Грейнджер, свернув письмо, пошла в совятню. В коридорах Хогвартса ранним утром совсем не было людей: ни студентов, ни профессоров, даже школьных привидений, любивших погулять в одиночестве. Быстро взобравшись по лестнице на Башню, девушка поймала на себе любопытные взгляды птиц. Подозвав одну из них и привязав школьной сове на лапку письмо, она выпустила её в небо. Гриффиндорка стояла, прищурив из-за солнца глаза, пока сова не скрылась из виду. Гермиона ещё немного посмотрев на восхитительный пейзаж, отправилась в Большой зал, чтобы позавтракать. Было воскресенье, и девушка решила посвятить себя только друзьям и учёбе. Никаких больше грустных мыслей о будущем. Она будет жить настоящим, а не придуманным будущим. Только расскажет друзьям о болезни. Они имеют право знать. Морально Герми была совсем не готова к такой беседе, но ею управляла мысль о том, что друзья тоже имеют право выбора в такой ситуации. Девушка не хотела быть тяжёлым грузом, обузой для столь дорогих ей людей, но в душе желала поддержки и опору, которые бы помогли снова улыбаться и искренне радоваться жизни. Грейнджер увидела Гарри и Джинни, сидящих рядом друг с другом за столом Гриффиндора. Они увлечённо о чём-то разговаривали. Уже поев, они просто сидели, смеялись и беседовали. Наверное, опять о квиддиче, ведь на следующей неделе намечался матч между Гриффиндором и Когтевраном. Герми села рядом с ними. Гарри и Джинни прекратили разговаривать и поздоровались с подругой, с широкой улыбкой на лицах. Друзья так и светились от счастья, что совсем не хотелось омрачать их своей новостью. Но... Они должны узнать. Именно перед тем, как всё по-настоящему разъяснится. Уизли изучающе смотрела на Грейнджер, пытаясь найти хоть намёки о вчерашнем дне. Джинни ещё не знала, что произошло в Малфой-мэноре и она хотела верить, что все тревоги были напрасны. Но всё же в глубине души понимала, что у её лучшей подруги действительно что-то есть. Болезнь, проклятие, сглаз... Кто знает. Рыжеволосая девушка была лучшей в колдомедицине на своём курсе и все её знания превращались не в самые лучшие выводы. Наблюдая за Гермионой, Джинни заметила, что у неё ухудшалась не только координация, но и речь, почерк. Всё это Грейнджер скрывала за неуклюжестью или очередными шутками в свой адрес. — Ребят, сегодня, я скажу то, что повергнет вас в шок. Давайте пойдём в Хогсмид, там мне легче будет рассказать. Гарри, предупреди, пожалуйста, Рона. Сейчас я ничего вам не скажу, мне нужно собраться с мыслями. Встретимся через полчаса, в холле школы, — выпалила Гермиона. Её серьёзность встревожила Джинни. Поттер же совсем ничего не понял. Парень замечал, что с его подругой детства творится что-то неладное, но скрепить все эти странности в единое целое не мог. И это не потому, что он был туповат, а просто не наблюдателен. «Ох, Герми, что же вчера произошло? Я боюсь за тебя!» — пронеслось в голове рыжеволосой девушки. — Хорошо. Как скажешь, — нахмурившись и кивнув головой, сказал Гарри. — Я пойду, сообщу Рону и если надо, разбужу его. Он всё ещё спал, когда я выходил из комнаты, — с этими словами, парень ушёл. — Герми, что случилось в мэноре? — Уизли сразу набросилась на подругу, когда Гарри скрылся за поворотом и стала нервно прикусывать нижнюю губу. — Джин, не сейчас. Давай поговорим в Хогсмиде. — Ладно, Герми, как хочешь. Я пойду, переоденусь, — услышав упрямый и твёрдый тон голоса гриффиндорки, Уизли поняла, что лучше потерпеть. Гермиона лишь кивнула и пробубнила: «Хорошо». Рыжеволосая быстро побежала к выходу. Грейнджер уже почти покончила с завтраком. Наевшись, девушка тоже решила переодеться. Еда дала ей энергию для этого дня. Можно было лишь надеяться, что разговор с друзьями не выжмет из неё все силы. Рон только зашёл в зал, чтобы поесть, когда она направилась к дверям. — Привет, Рон. Через двадцать минут, в холле. Идём в Хогсмид. Не опаздывай, пожалуйста, — скороговоркой произнесла Гермиона другу, уходя из Большого зала. — Привет, Герми. Да, Гарри уже сказал. Я приду во время, не беспокойся. Девушка ушла в свою комнату. Она недолго выбирала одежду и уже через десять минут была в назначенном месте. Гриффиндорка нервно ходила по холлу, накручивая на палец прядь своих волос. Гермионе было страшно, волнительно и немного грустно. Её сковало напряжение и не позволяло вздохнуть полной грудью. В голове пробегали ужасные мысли, но она настойчиво их гнала подальше. Друзья не дали себя долго ждать. И небольшой компанией из четырёх гриффиндорцев, они пошли в Хогсмид. На выходе из школы стоял завхоз Хогвартса — Аргус Филч, опять недовольно бормотавший всякие ругательства. Друзья поспешили пройти проверку и быстрее скрыться от наблюдательного взгляда старика и его кошки. Ребята ещё не знали, что расскажет Гермиона. Этот день им точно запомнится надолго...