One Litre of Tears (редактирование)

«Где я? — пронеслось в голове у Грейнджер. Она вытянула правую руку, но не смогла ни на что опереться. Её глаза ничего не видели, будто кто-то туго завязал чёрную ленту вокруг головы. Руки непроизвольно сами потянулись к лицу, но ничего не нашли. Было холодно и зябко, хотелось бежать подальше отсюда, лишь бы не бездействовать. Фантазия мрачно подкидывала изображения в голову гриффиндорки: лапы, тянущиеся к ней. Первые шаги заставили поёжиться: пол был гладким, но ледяным, будто Гермиона пребывала в чёрной коробке, стоявшей где-то в глубине холодильника. Паника нарастала с каждой секундой, готовая вырваться в любое мгновение. Девушка уже просто шла, надеясь наткнуться хоть на что-нибудь. Лёгкая ходьба ничуть не помогала от холода, и всё тело уже начинало терять чувствительность. Сжимая зубы, Грейнджер отчаянно пыталась найти проблески света, находясь в кромешней тьме. — «Почему здесь так темно? Мне страшно», — подумала Гермиона и затем почувствовала лёгкий тёплый ветерок, щекочущий её кожу, который придал ей немного уверенности. — Я умерла? — громко спросила гриффиндорка у тьмы. Хотя она задала по большей части этот вопрос самой себе. — Где я? — девушке казалось, что в этом месте был кто-то ещё. И он слышал её. Присутствие чего-то другого появилось лишь тогда, когда подул ветерок. «Мне страшно!» — Я не хочу умирать, — прошептала Гермиона. Она чувствовала, как начинает плакать, как её сердце сжимается. Паника плавно перетекла в отчаяние. «Не бойся», — услышала Грейнджер знакомый голос, которому она не могла припомнить обладателя. И затем перед глазами во тьме стал расползаться свет. За считанные секунды он поглотил всю тьму и саму Гермиону, которая даже не успела понять, что происходит. * * * Девушка очнулась, резко открыв глаза. Её голова жутко болела, как будто она хорошенько врезалась ею об стену. Перед глазами стали отчётливее виднеться разные цвета. «Это был всего лишь кошмар», — облегчённо подумала Грейнджер. Теперь спешить некуда. Она потянулась, сминая накрытое на неё одеяло. Последние события до отключки стали с болью в голове складываться в целую картину. Хотелось пить, да и низкая температура в комнате давала о себе знать. Приподнявшись на локтях, Гермиона наконец рассмотрела помещение. Всё было подобрано в нежных пастельных и белых тонах: огромная кровать с надголовьем и балдахинами, платяной шкаф, туалетный столик, кресла и ковёр. Но больше всего запоминались панорамные окна с видом на другую часть сада. Девушка засмотрелась на такую красоту, что не сразу заметила: одна из форточек была открыта. Потом всё же пришлось вставать с постели, то и дело сетуя на помятое платье. Она заметила, что её туфли заботливо были уложены на полу, но предпочла удобные тапочки. Гермиона быстро засеменила к окну и закрыла форточку. Так было намного лучше. Головная боль отступала с дикой скоростью. «Вот поэтому мне во сне было холодно! Но чтобы значил тот сон?» — додумать мысль Гермионе не дали, так как дверь открылась, и вошёл Драко вместе с матерью. Их лица сразу переменились: из обеспокоенного до выражения с улыбкой. — Ох, дорогая, ты очнулась! Заставила же ты нас побеспокоиться! — Нарцисса грациозно подошла к девушке, беря ту за руку. После того разговора миссис Малфой не хотела показывать, что то известие хоть как-то поменяло её отношение к гриффиндорке. Женщине казалось, что так будет правильнее, и Грейнджер не будет чувствовать себя обременённой ещё и её переживаниями. — Искренне за это извиняюсь! — девушка виновато взглянула на Нарциссу, а затем и на своего друга. — Мио, лучше присядь. Наверное, у тебя голова кружится, — подал голос Драко, предлагая сесть на кресла, стоявшие рядом с окном. Грейнджер кивнула, благодарно взглянув на слизеринца. — В комнате прохладно, прости, моя оплошность. Чуть-чуть приоткрыл форточку, чтобы обеспечить свежий воздух, но, кажется, переборщил. — Ничего страшного, Драко, правда. Это даже хорошо, я быстрее пришла в себя, — кресло сохранило прохладу, поэтому нещадно холодило кожу через платье. По телу побежали муражки. И Малфой, будто прочитав её мысли, взял с кровати одеяло и накрыл им девушку. — Спасибо! — Скоро время ужина. Давай тут поедим и только потом отправимся в Хогвартс? — предложил Драко. — Да-да, поужинайте здесь! Гермиона, дорогая, ты ведь не против? Ты чувствуешь себя лучше? — Нарцисса всячески пыталась скрыть своё беспокойство, но это плохо получалось. — Конечно, я не против! Буду рада остаться, да и я уже чувствую себя получше. Этот взгляд всё напомнил. Жалостливый и встревоженный. Да, Гермиона осознала всё то, что случилось в библиотеке. Всё поняла, но... Девушка не хотела принимать эту информацию, словно это случилось с человеком в фильме, который она недавно посмотрела. Будто всё это не касается Гермионы Грейнджер. Так вело себя отторжение нового внутри неё. Нового? Того, чего гриффиндорка никогда бы не представила в обычной жизни. Но теперь жизнь уже не та. Она другая, поделённая на «тогда» и «сейчас». Если и будет новое завтра, то девушка пообещала себе держаться непринуждённой и весёлой. Внутри ещё жила надежда, хотевшая, чтобы всё это было кошмаром. Всего лишь нужно притворяться сильной, ведь тогда родным и близким не будет так больно. Улыбаться, видя их, и делать всё, что делала до этого дня. С этой субботы можно было считать, что началась другая жизнь, которая, видимо, принесёт Грейнджер немало страданий... * * * Ужин пока шёл в молчании. Драко чувствовал, каких усилий требует у подруги способность казаться беззаботной. Его самого ещё не до конца отпустило, но ради неё он тоже отчаянно делал вид, что ничего не произошло. Нарцисса незаметно бросала на двух молодых, сидящих перед ней, грустные взгляды. Все они знали, что каждый разыгрывает тут свою роль, чтобы продолжать спектакль. Эти улыбки стоили огромных душевных усилий, но нужно было продолжать, чтобы не начать плакать. Люциус отсутствовал, что не придавало радости, так как его срочно вызвали на работу. Даже на выходных ему приходилось работать, чтобы очистить свой род от грязи. Общественное мнение было разным, даже после суда, поэтому его работа дарила аристократу возможность всё поменять в лучшую сторону. — Нарцисса, я знаю, что вы будете сильно беспокоиться, поэтому даю честное слово, что буду отправлять письма, — после долгого молчания заговорила гриффиндорка. Они уже приступили к десерту, что значило одно — скоро им придётся вернуться в школу. — Ох, дорогая, спасибо. Ты ведь знаешь, что это для меня очень важно, — у женщины защемило сердце от нежности к этой девушке, пытающейся казаться сильной. На глаза навернулись слёзы: всё накопившееся за сегодня хотело вырваться именно сейчас. Миссис Малфой наигранно закашляла в кулачок и начала легонько бить себя по груди, в то же время часто-часто моргая, чтобы скрыть непрошеные слёзы. — Мама, всё хорошо? — Нарцисса, вы в порядке? — О, всё хорошо, спасибо. Думаете, Гермиона ничего не заметила? Нет, она видела, как миссис Малфой чуть не заплакала. Душа опять начала ныть из-за вины, поэтому девушка пыталась продолжать улыбаться. Но за улыбкой скрывалась лишь боль. Нарцисса вызывала в ней очень нежные чувства. Внутренняя сила гриффиндорки была в хранении у аристократки. И, когда женщина была рядом, Грейнджер испытывала подъём. Так и хотелось её обнять в благодарность. Когда это пронеслось в мыслях девушки, она осознала тот факт, что ей именно сейчас не хватает родителей, очень сильно хотелось ощутить тепло матери и отца. Так они и сидели в столовой, иногда находя темы для беседы. Драко всячески пытался развеселить двух дорогих ему людей, рассказывая школьные случаи. Те смеялись, но печальные глаза выдавали их с головой. И с этими внутренними переживаниями слизеринец ничего поделать не мог. * * * Гермиона и Драко вернулись в Хогвартс где-то в восемь вечера. Девушка решила для себя, что поговорит с друзьями завтра. Такое дело не могло долго лежать в ящике, ожидая подтверждения. Либо завтра, либо никогда. Ей предстояло морально к этому подготовиться и, может быть, ожидать худшего. Хотя, друзья гриффиндорки настолько стали ей близки, что уже считались её семьёй. Они бы поняли все страхи и опасения, смогли поддержать и никогда бы не бросили подругу на произвол судьбы. Успокоив себя этим, девушка попыталась себя не накручивать страшными и печальными мыслями. Она слишком устала, чтобы над чем-то думать. Ещё раз поблагодарив и попрощавшись с МакГонагалл, которая всё ещё сидела в кабинете, перебирая важные документы и разные бумаги, ребята направились в свои комнаты, пожелав друг другу спокойной ночи. Но оба знали, что не смогут нормально выспаться, хотя всё же усталость давала о себе знать. И может тяжёлые веки смогут победить рой мыслей в голове? Надо было набраться сил, завтрашний день обещал быть для Гермионы насыщенным.