One Litre of Tears (редактирование)

Гермиона проснулась от того, что кто-то громко стучался в её комнату. Точнее даже не так, дверь ещё и пинали, судя по звукам. Гермиона, конечно, знала, что её тяжело разбудить, но чтобы портить школьное имущество... Она же не такая соня! Вообще-то сложно быть старостой школы, благо хоть ей предоставили личную комнату. Ещё летом ей поступило предложение с просьбой взяться за эту роль. Решение стать старостой было не самым лёгким выбором. Профессор МакГонагалл, а точнее уже директор, дала достаточно времени на обдумывание, не давя на свою любимую ученицу, зная, что она отходит от ужасных событий. Да и тогда у неё совсем не было времени, чтобы всё взвесить: приходилось участвовать в судах, как Героиня Войны, и помогать нуждающимся. Гриффиндорка всегда хотела быть старостой, но такая ответственность в последний год… Но всё же перед началом учебного года она отправила директору письмо с согласием, решив, что работа старостой поможет ей иногда не вспоминать жуткие картины прошлого. Всё ещё сонная, девушка, громко зевая и потягиваясь, встала и подошла к двери. — Кто там? — спросила гриффиндорка, пытаясь разлепить глаза. — Герми, это я, Джинни. Быстро собирайся, ты опаздываешь. Осталось десять минут до урока, — послышалось с другой стороны двери. — Что? Десять минут? Спасибо, Джин, я у тебя в долгу! Это невозможно! Чёрт, чёрт, чёрт, — взглянув на часы, висевшие над кроватью, Грейнджер ужаснулась и пулей побежала в ванную комнату. Сон как рукой сняло. Только через пять минут отражение в зеркале стало более-менее лучше выглядеть. С помощью заклинаний, гриффиндорка убрала мешки под глазами и собрала непослушные волосы в хвост. Она бегала по своей комнате, как угорелая, пытаясь найти учебники и прочие принадлежности, такие как перо и пергаменты, забыв даже использовать самое элементарное «Акцио». Проклиная всех и всё, гриффиндорка надела школьную форму. Девушка уже опоздала, но всё равно решила идти на урок. Пропускать занятие было для примерной ученицы немыслимым поступком. Схватив сумку, она поспешила в подземелье. Первым уроком было Зельеварение со слизеринцами. День был уже безвозвратно испорчен. Девушка мысленно проклинала себя за то, что так поздно заснула, делая эссе по Защите от Тёмных Искусств. И самое страшное то, что забыла поставить будильник! В последние недели с ней творилось что-то неладное. Стала слишком неуклюжей, часто спотыкалась просто так. Конечно, она ссылалась на то, что просто перегружает себя работой старосты, делая списки и расписания, помогая старостам факультетов, каждый вечер патрулируя по коридорам школы. И в рутине обязанностей гриффиндорка совсем забывалась, не жалея себя, не думая о здоровье. Лишь упрёки по этому поводу от друзей могли хоть как-то образумить слишком ответственную старосту. И вот теперь Гермиона была благодарна Джинни за то, что она сбегала ради неё в Башню Старост, которая находилась далеко от Гриффиндорской. Ну, а Гарри и Рон всегда сами опаздывали, поэтому надеяться на них было бы смешно. Слизеринские подземелья находились в другой части школы, поэтому про Драко и говорить не стоило. Гермиона бежала изо всех сил, боясь сильно опоздать, но вдруг… мгновение… всё происходит, как в замедленной съёмке: она упала на каменный пол. Да так, что ободрала себе коленки и подбородок. Крови становилось всё больше, она уже просто струйками стекала на каменный пол, образуя небольшие лужицы. Она не могла понять, как так упала на ровном месте. Твердя в мыслях, что у неё «запутались» ноги при беге, девушка зажмурила глаза и сжала пальцы в кулак. Из глаз полились слёзы, боль была очень сильной. Но гриффиндорка смогла взять себя в руки и кое-как успокоиться. Вытащив из кармана мантии чистый платок, Грейнджер осторожно поднесла его к подбородку. Стало нестерпимо щипать и Гермиона одёрнула руку с платком от подбородка. Взглянув на некогда чистый белый платок, девушка широко распахнула глаза: он был весь в крови. Тёмно-красный оттенок крови особо выделялся на белой ткани. Сложив платок, гриффиндорка положила его в карман. Всё равно надо было стирать одежду, хуже быть уже не могло. Снова трогать рану Гермиона не решилась: сильная боль и жжение, да и страх занести инфекцию — брали своё. Элементарные оказания первой помощи совсем вылетели из головы, как-будто кто-то нажал кнопку «Удалить информацию». Зато вертелось: «Мне срочно нужно к мадам Помфри». Она еле-еле встала и, прихрамывая, отправилась в Больничное крыло. Всё равно в таком виде староста не могла предстать перед друзьями и учителями. Дойдя до дверей лазарета, девушка постучалась. Мадам Помфри была в своём кабинете, но, услышав стук посетителя, вышла оттуда. Увидев её, работница Больничного крыла ахнула, помогла Гермионе дойти до стула. Потом колдомедик начала залечивать раны, но маленькие еле заметные шрамы всё равно остались, настолько сильно было разодрано. Помфри дала Гермионе обезболевающее и справку, о том, что она не могла пойти на уроки из-за несчастного случая, в котором она пострадала. Заверив, что обо всём доложит директору, женщина, всё ещё охая и вздыхая, вернулась в кабинет. С облегчением вздохнув от того, что она не расспрашивала об инциденте, Грейнджер поблагодарила про себя Мерлина, хотя он тут явно был совсем ни причём. Постояв пару секунд и приняв обезболевающее, Гермиона пошла к себе. Она вошла в свою комнату и улеглась на кровать. Сил совсем не осталось, но пришлось сменить одежду на футболку и шорты. Хорошо, что мадам Помфри стёрла кровь с участков тела и ей не пришлось стоять под душем. Девушка укрылась тёплым одеялом и отдалась размышлениям. Все её мысли были о собственном падении. Это было ненормально. Почему она ударилась подбородком? Люди так не падают. Они падают на руки. Вспомнив какие-то медицинские книги, которыми она увлекалась до учёбы в Хогвартсе, Гермиона стала накручивать себя строками из них. На руке ни единой царапинки... А ведь у людей всегда инстинктивно срабатывают рефлексы, защитные реакции, чёрт побери! А тут пострадали только коленки и подбородок. Пытаясь унять свои мысли, девушка придумывала много оправданий, большая половина которой звучала глупо. «Я просто слишком быстро бежала. Конечно, я упала на идеально ровном месте. С кем не бывает! И если вспомнить меня, то я очень неуклюжая. Да! Именно так! В этом нет ничего сверхъестественного. Я долго нагружала себя работой, и вот во что это вылилось», — повторяла Грейнджер. Немного ещё подумав, она решила, что обратится к своим неодушевлённым друзьям — книгам — чтобы удостовериться в том, что в этом нет ничего странного. И затем провалилась в тревожный сон... * * * — Гермиона Джин Грейнджер, если ты сейчас не откроешь эту дверь, честное слово, я её вышибу! — Гермиона, словно через беруши, услышала голос разъярённой Джинни. Она еле-еле открыла свои тяжёлые веки, кое-как встала и направилась к двери, без слов открыв её. Гриффиндорка увидела злое выражение лица Джинни и уже приготовилась слушать целую лекцию. Гермиона попыталась выдавить из себя улыбку, но у неё ничего не получилось. Обезболевающее прекратило действовать. Всё её тело болело, хоть она поранила лишь определённые места, а не всё тело. Уизли, увидев подругу не в самом лучшем виде, сразу смягчилась. Сунув ей в руки свёрток, рыжеволосая гриффиндорка вошла в комнату. — Почему тебя не было на занятиях? Мне Гарри и Рон сказали, что ты не присутствовала. Они хотели прийти к тебе после ужина, ну, а я сразу помчалась к тебе. Я же утром тебя разбудила. Что-то случилось? Или ты просто обратно легла спать? Хотя, это на тебя совсем не похоже, — затараторила Джинни, пристально глядя на Гермиону. — Я опоздала... — Мерлин, невероятно! Герми, ты впервые в жизни пропустила уроки! Кому скажу, что Гермиона Грейнджер не пришла на занятия, не поверят! — Уизли была немного в шоке. Это не было похоже на её подругу. — Но почему не пошла на другие занятия? Ты бы точно пошла на другие. Ох, что-то ты не договариваешь. Рассказывай! — От тебя ничего не скроешь. Ладно, я расскажу, — Гермиона тяжело вздохнула и, положив свёрток с едой на стол, присела на кресло, которое стояло рядом с кроватью. Джиневра села на соседнее и требовательно посмотрела на старосту, требуя узнать о произошедшем. Грейнджер решила выслушать мысли подруги, ведь та была очень хороша в колдомедицине, но ещё она просто нуждалась в простом объективном мнении со стороны. — Когда я уже бежала в подземелья, так как сильно опаздывала, упала, да так, что разодрала до крови коленки и... подбородок. — Подбородка? Как я знаю, на них не падают. Невозможно так упасть, Герми. Можно поранить руки или ноги, но никак не подбородок. Ведь есть защитные рефлексы, которые дают человеку сильно не пораниться. Например, в таких случаях, падаешь на руки или точнее, на ладони. Они, как у робота, автоматически выставляются, чтобы смягчить удар, а то можно сломать себе нос или удариться головой, — сказала Джинни. Девушка с пятого курса интересовалась медициной и даже успела побывать помощницей мадам Помфри, которая очень хвалила её способности. — Точно, ты же в этом разбираешься! Хочешь стать колдомедиком? — Грейнджер хотела незаметно сменить тему, хотя поняла, что вышло очень глупо. Конечно, она знала, что подруга хочет стать колдомедиком! Но воспользоваться мизерным шансом уйти от допроса очень даже хотелось, ведь весь пыл сразу же сошёл на нет, но, взглянув на Джинни, поняла, что та не отстанет. Это можно было понять по её выражению лица и приподнятой брови с вопросом: «Ты серьёзно?». Вздохнув, девушка продолжила. — В том то и дело, что я вообще никак не повредила руки. Никаких синяков или ссадин, — и в доказательство своих слов девушка показала руки, на которых не было даже маленьких царапин. — Но как? — Я не знаю. Ну, а потом, встав, я пошла к мадам Помфри, — закончила Грейнджер своё повествование. — Может, она, пока ты не видела, заодно и твои руки залечила. А? — Нет. Это невозможно. Я смотрела на свои руки после падения. Там была кровь из моего подбородка. Не было там никаких ран. Ты что, мне не веришь? — Нет-нет, верю. Просто не могу понять, как это могло произойти. — Я тоже. Кстати, я хотела взглянуть на такие случаи в книгах. Что-то мне не даёт покоя. — Хорошая идея, — подмигнула рыжеволосая. Вдруг её лицо стало очень серьёзным. — Герми... ты замечала за собой странности? — Какие? — староста насторожилась. — Я помню, как ты стала спотыкаться на ровных местах... ах да, ещё твой почерк изменился. Я заметила это, когда взглянула на твои конспекты. И если хорошо прислушаться, твоё произношение еле заметно становится другим. Ты говорила, что всё нормально, и я верила этому. Да и ты себя перенагружала работой, но я как могла закрывала на это глаза, ведь знала, что так ты пытаешься забыть во… — Уизли запнулась. Глубоко вздохнув, продолжила. — Но теперь мне становится жутковато. Если объединить всё это, то твоя координация движений ухудшается. И это точно не от стресса и нагрузки… «Боже! Она заметила всё это! Я не хотела замечать этого! Так что же это получается?..» — в мыслях ужаснулась Грейнджер. Девушка отмечала за собой такие действия, но пыталась забыться в повседневном потоке жизни. — Да ничего страшного. С кем не бывает, — лишь проговорила Гермиона. Гриффиндорка не хотела волновать подругу. Она выдавила из себя улыбку. — Я беспокоюсь за тебя, Гермиона! Пожалуйста, будь благоразумней! Сходи сразу в больницу! — Спасибо за беспокойство, Джин! — гриффиндорка действительно была благодарна. — Не переживай, я наведаюсь в библиотеку, а потом, будь что будет. — Я могу рассказать об этом мальчикам? Они волнуются за тебя, кое-как отговорила их прийти к тебе, сказав, что хочу поговорить «о девчачьем». — Нет, лучше не говорить об этом, скажи, что у меня просто сильно заболела голова или живот, и поэтому не пришла на занятия. Пусть они не беспокоятся обо мне, итак мальчики всегда рассеянные на уроках, не хватало ещё и переживаний обо мне. — Хорошо, я поняла. Тогда я пойду? Тебе нужно хорошенько выспаться! — Да, конечно. Спасибо, что пришла! Гермиона сильно обняла Уизли, выражая благодарность. Та, ласково улыбнувшись, вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь. Грейнджер снова рухнула на кровать. Она опять осталась наедине со своими мыслями… Гриффиндорка была вся измотана. Тело ныло, и каждое движение отдавалось тупой неприятной болью. Кое-как сев, девушка уныло провела взглядом свою комнату: ничего не поменялось. Но внутри неё как будто что-то надорвалось. Она осознала для себя только одну вещь: ничто не будет как прежде. Этот день стал толчком для осмысления прошедших месяцев, ведь что-то было не так, и это не давало покоя. Решив оставить всё как есть хотя бы сегодня, гриффиндорка осторожно встала с постели, пытаясь как можно меньше резко двигаться. Взяв полотенце, Гермиона пошла в ванную комнату. Тёплые струи воды расслабили тело, но не мысли. Она нехотя вышла из душа, обернулась полотенцем и высушила волосы волшебством. И всё-таки ей пришлось согласиться с тем, что запах лаванды — любимого мыла — чуть-чуть утихомерил гул в голове от разнообразных идей. Грейнджер поймала себя на мысли, что ей стало легче воспринимать новость, что с ней творится что-то очень странное. По-другому оценить это было невозможно! Староста была жутко голодной, живот напоминал о себе каждые пять минут, и, выйдя из ванной, она сразу же набросилась на еду, которую ей принесла Джинни. Девушка за целый день ничего не съела, не сходив ни на завтрак, ни на обед, ни на ужин, так как почти весь день прошёл в царстве Морфея. Просидев на кресле некоторое время за вновь нахлынувшими размышлениями, Гермиона всё же решила отвлечься от них, почитав книгу. На ближайшей полке виднелась её любимая книга. Она взяла в руки маггловский сборник сказок, который ей подарили родители на Рождество. Лицо озарила улыбка: книга была источником самых светлых воспоминаний детства. Гермиона провела кончиками пальцев по потрёпанной за много лет обложке книги: по буквам, по яркой картинке и по корешку. И вдруг её осенило. А если у неё не магическая болезнь или проклятье, а маггловская? Из-за этой жуткой идеи ей стало не по себе. Она решила, что посмотрит в книгах, о том, могут ли магглорождённые волшебники иметь маггловскую болезнь. Казалось, что это просто бред полнейший, но в голове с быстротой молнии закрутились шестерёнки, ставя всё на свои места. И мысль, что у неё болезнь, уже не казалась глупой и взятой из ниоткуда. Девушка не могла объяснить себе этот случай. Её чутьё подсказывало ей, что это не просто так, а оно никогда её не подводило и не обманывало. И это не шутки, это уже серьёзно. Другие бы сказали, что она ненормальная, если её беспокоит то падение. Ну, упала разок, и что? Да и какие-то симптомы нарушения координации. Не впадать же в панику. И правильно сказали бы. Но чутьё не отпускало её. Чувство беспокойства и страха всё росли и росли. Гермиона очень хотела, чтобы шестое чувство хоть раз ошиблось.