One Litre of Tears (редактирование)

Будильник громко и уныло запел голосом Риты Скитер, разбудив этим девушку. Так она наколдовала нарочно, чтобы быстрее просыпаться. Она недовольно зажмурила уже открывшиеся глаза и натянула одеяло, полностью скрываясь под ним. Этот день был редким случаем, когда Гермионе Грейнджер не хотелось идти на занятия и видеться с друзьями. Бурча что-то неразборчивое, она выключила ненавистный будильник, и тяжело вздыхая, всё равно не хотя, поплелась в ванную. Тело отдавало уже еле заметным напряжением. Долгий отдых подействовал лучше многих зелий, поэтому потягиваться, пытаясь достать до потолка, было очень даже приятно. Девушка приняла холодный душ, чтобы окончательно проснуться, почистила зубы и высушила мокрые волосы заклинанием. Гриффиндорка придирчиво оглядела себя в зеркале. Взяв палочку, стала разбираться со своими волосами, которые опять после душа и сушки, стали подобием птичьего гнезда. Через несколько минут манипуляций на плечи и спину легли красивые локоны, чему Гермиона была очень рада. С каждым разом это заклинание получалось лучше и лучше. В общем, к завтраку она была уже готова. Вчерашний день казался сном или хотя бы тем, что было в прошлой жизни. Хотелось в это верить. Очень. Но мыслей было много, на них не хватало времени, поэтому с утра у Гермионы начинала болеть голова. Ей хотелось просто заснуть, но новый день и занятия, тем более расспросы друзей и преподавателей, никто не отменял. Гриффиндорка была из первых пришедших позавтракать. В Большом зале было мало людей, их можно было даже посчитать пальцами. Присутствовали ранние пташки, которые вставали раньше остальных. Одной из них была Полумна Лавгуд. Улыбнувшись, Гермиона подошла к столу когтевранки. — Привет, Луна. Можно я здесь сяду? — спросила гриффиндорка, оглядывая причудливый бантик подруги. Вместо своих любимых серег-редисок, она предпочла странную луковицу или что-то наподобие этого, которое было незамысловатого серо-жёлтого цвета. Новый образ подруги вызвал у Гермионы умиление, хотя пару лет назад она подумала бы, что это чертовски странно. Теперь та занудная и правильная Гермиона Грейнджер стала чуть менее раздражающей благодаря своим друзьям. — Привет, Гермиона. Конечно, присаживайся, — когтевранка рассеянно улыбнулась и указала на место напротив. — Отлично выглядишь! — Гермиона ярко улыбнулась Лавгуд, вызвав ответную, более тёплую реакцию. Староста между тем села и принялась накладывать на свою тарелку разную еду. Живот отчаянно требовал еды, ведь даже то, что принесла Джинни не помогло надолго. — Ты рано проснулась, — заметила когтевранка, начав тем самым их беседу. — Да. Почему-то будильник прозвенел. Не помню, чтобы ставила на такое раннее время, — ответила девушка и пожала плечами, дожевав кусочки бекона и яичницы. — Вот как, — покачала головой Лавгуд и устремила взгляд на входную дверь. Из любопытства гриффиндорка повернула голову в том направлении. В зал вальяжной походкой вошёл Драко Малфой. На нём, как всегда, был чёрный костюм, мантию он привык не носить, хотя много раз за это получал от подруги-старосты. Волосы были небрежно взлохмачены. У парня появилась привычка запускать в волосы пальцы и взъерошивать их. — Доброе утро, Драко! — первой заговорила Гермиона, подзывая друга сесть рядом. Она заметила, что парень опять не в школьной форме, но на это лишь закатила глаза, пока он не видел. Привыкла уже. Заметив её, слизеринец зашагал к ней. Кивком головы слизеринец поприветствовал девушку, чей цвет волос так сильно напоминал его собственный. Лавгуд тоже кивнула ему. — Как же ты не поймёшь, Гермиона, утро никогда не бывает добрым! — усмехнулся Малфой и сел на скамейку. Гриффиндорка засмеялась и, проговорив: «Опять ты за своё!», несильно ударила его локтем. — Больно же! — повысил голос аристократ и засмеялся. — Ох, простите меня, ваше высочество, — театрально сказала Гермиона и тоже засмеялась. — Вы так хорошо ладите, — тихо пробормотала Полумна и улыбнулась. — Да я сама в шоке, — Грейнджер наигранно посмотрела на Драко и захлопала ресницами. — Да ну тебя, — отмахнулся парень и положил к себе на тарелку бекон. Девушка захохотала, взглянув на его деланное обидевшееся лицо. На что парень показал язык. — Какие аристократы пошли! Ты же Малфой! Малфой! — как ребёнка стала отчитывать гриффиндорка. — Что хочу, то и делаю, — до конца не дожевав еду, сказал Драко. Девушка лишь прыснула из-за его слов. Грейнджер делал счастливой один факт: Драко в её обществе становится свободным от всех предрассудков, которые ему навязывали с пелёнок. Слизеринец же тоже находил в этом своё счастье: он отдыхал от своей «слишком уж аристократичной» жизни. Рядом с Гермионой Грейнджер он забывался и не хотел быть тем, кем не является. Ему хотелось делать то, что приказывает сердце, а не вбитые в голову нравоучения. * * * До урока оставалось десять минут. Первой парой у гриффиндорцев была Трансфигурация. Гермиона очень любила этот предмет. Ей он давался легче, чем другим. Девушка поспешила в кабинет, на ходу поправляя сумку, закинутую на правое плечо. Передняя парта уже была занята, там сидели её друзья. Староста не встретила их на завтраке, так как, сразу закончив есть, она поспешила к себе в комнату, чтобы собрать сумку. Грейнджер села на втором ряду, хотя предпочла бы, конечно же, первую парту. На позапрошлом уроке профессор МакГонагалл наказала её друзей за то, что они шушукались на задних партах. Теперь Гарри и Рону приходилось сидеть перед директором школы, что сильно их нервировало. — Гермиона, наконец-то ты пришла, мы ещё подумали, что ты пропустишь и этот учебный день. Джинни нам коротко рассказала о произошедшем, — сказал Гарри. — Мы волновались, хотели пойти к тебе, но Джинни нас не пустила. Ты ведь знаешь, что она очень упёртая, — продолжил Рон. — Не надо было волноваться. Я в порядке, — и гриффиндорка искренне улыбнулась парням. Те успокоились и стали бурно обсуждать предстоящую игру в квиддич. А Гермиона, про себя облегчённо вздохнув, опять погрузилась в тяжёлые думы. Прозвенел колокол, оповещая всех о начале урока. Грейнджер встрепенулась, прогоняя ненужные мысли. Профессор МакГонагалл вошла в класс ровно в нужное время и нарочито строгим голосом поприветствовала учащихся. Заметив Гермиону, она незаметно для всех улыбнулась ей уголками губ, тем самым приветствуя. Вчерашнее отсутствие лучшей ученицы, кажется, было очень заметным. Да и новости от мадам Помфри дали ей много поводов для раздумий. Конечно, профессор была серьёзной и иногда жёсткой, но для неё Гермиона была особенной ученицей, хоть женщина это никак при других не показывала. За годы учёбы гриффиндорка сильно привязалась к учителям, но больше всех она уважала Северуса Снегга. В войне он погиб как герой, а не Пожиратель смерти. Вечно недовольный, грубый и циничный человек — вот как ученики думали о нём. Но то, что за этим пряталось, смогло переубедить всех людей. Любовь, которую он сохранил даже после смерти любимой, невозможно было убить. Он умер и, наконец, смог её увидеть и быть там, с ней. Гарри, просмотрев воспоминания в Омуте, сделал его настоящим героем на весь магический Лондон, рассказав настоящие цели Снегга... После уроков, которые, как ни странно, тянулись очень медленно, Гермиона встретилась с Драко. Они пошли в Выручай-комнату, так как с недавнего времени это место считалось их штабом. После войны её восстановили. Нелегко пришлось: Адский огонь сжёг всё, что было внутри волшебной комнаты. Но работники Министерства магии смогли воссоздать точно такое же помещение, на том же самом месте. Гриффиндорка и слизеринец вошли в неё, и комната предстала перед ними в виде гостиной с двумя креслами и камином. Они сели в кресла друг напротив друга. — Теперь рассказывай. От А до Я. Без утайки. Я узнаю, когда ты что-то не договоришь, — по взгляду и уверенному голосу стало понятно, что Драко не потерпит возражений. Слизеринец действительно волновался за девушку и хотел всё выяснить. — Драко, ну почему ты такой проницательный, а? — Грейнджер заныла, как ребёнок. — Волнуюсь я, волнуюсь! Что не понятно? Давай, колись уже! — Вот поэтому то я и не хочу что-либо говорить! Не хочу, чтобы ты волновался за меня, — девушка положила ноги на кресло и обхватила рукой. Нервно кусая губы, она отвела взгляд на камин. Выручай-комната действительно поражала своими возможностями! Огонь был настоящим, он спокойно горел в камине. Яркие язычки пламени медленно сжигали поленья. — Ты меня что, игнорировать начала? — Драко начинал беситься. Он хотел узнать, что творится в голове у подруги и помочь, если это понадобится, ведь её странное поведение мог не заметить только слепой. — Нет. Просто я не хочу говорить об этом. Думаю, что ничего серьёзного нет. Надеюсь... — Грейнджер немного помолчала, перед тем как рассказать. — Хорошо. Начнём с того, что я проспала Зельеварение. Я бежала по подземелью и упала. Поранила коленки и подбородок, — Гермиона начала и закончила непринуждённо, как будто рассказывала о погоде. Почему-то девушка никогда не врала Драко после того, как поняла, что он ей дорог. Всегда ему рассказывала про свои проблемы и мысли. Тот всегда выслушивал и давал ценные советы. — Подбородок? Но как? — удивился слизеринец. — Ты точно, как Джинни, она также удивилась и вопрос у вас одинаковый, — Гермиона рассмеялась. А Драко закатил глаза, но промолчал. — Ладно, продолжай. — Я сама не знаю, как это случилось, Драко. Просто бежала и упала на ровном месте. Но самое ненормальное то, что на руке у меня не было ни синяков, ни ссадин. А люди ведь падают на руки. Я хотела сегодня пойти в библиотеку, но вот встретилась с тобой. После падения я еле-еле добралась до Больничного крыла. Я была почти вся в крови, из подбородка шло очень много. Было больно. Мадам Помфри вылечила всё и дала обезболивающее со справкой, а дальше я пошла в свою комнату и уснула. Джинни меня разбудила, и я ей всё рассказала. А потом опять уснула. Как-то так. Драко внимательно слушал, что говорила его подруга. Гермиона не забыла упомянуть и мысли Уизли-младшей. И тогда Малфой сказал: — Не лучше ли на выходных отправиться в моё поместье? Там у нас множество книг о магических и маггловских болезнях, — парень тоже наблюдал за подругой и замечал странные действия. Наблюдения Джиневры были для него не открытием, хотя теперь его грызла совесть: он не пытался остановить лучшую подругу, которая изощрённо пыталась забыться. Слизеринец ничего не понимал в медицине, но всё равно ему было не по себе. Что-то было не так. — Знаю-знаю. Только, пожалуйста, не начинай хвастаться, — девушка сложила руки, как при сказании молитвы. — И да, я согласна пойти в твоё поместье. Давно не навещала твоих родителей. Не забудь им написать, а то упадём как снег на голову. Надо только взять разрешение у профессора МакГонагалл. — Будем надеяться, что она сразу же разрешит, Мио. — Не укорачивай моё имя, Дракоша, — пропела Гермиона, но в голосе можно было уловить злые нотки. Малфой искренне засмеялся, ведь она совмещала в себе и маленького ребёнка со своими причудами, но в то же время и мудрую девушку со многими ранами и душевной болью. Гермиона тоже засмеялась, лёгкая злость растворилась вместе со смехом. Они ещё долго разговаривали, им было уютно в обществе друг друга. Драко и Гермиона могли часами обсуждать любую прочитанную обоими книгу. Но незаметно для них подкралось время комендантского часа. Им пришлось разойтись по комнатам. Для старосты это не было помехой, но вот Малфою каждый раз приходилось быть начеку, чтобы не попасться патрулирующим и не потерять баллы своего факультета. И да, Гермиона Грейнджер ещё ни разу за это не отбирала у друга баллы. Она и являлась причиной его ночных походов. Ответственность старосты в этом случае далеко упорхала на долгое время. Гермиона вошла в свою комнату и закрыла за собой дверь. Сил осталось лишь на то, чтобы переодеться в пижаму и попытаться заснуть. Она слишком устала, чтобы провести вечерние процедуры. Грейнджер думала о Драко. Все мысли опять заполонил он, так как её ситуации оставалось лишь ждать выходных. Горько это осознавать, но, кажется, у него была девушка, о которой он не хотел ей говорить. Видимо, такими секретами слизеринец не хотел с ней делиться, а спрашивать было стыдно, да и слышать ответ было бы больно. Не хотелось портить и ломать то, что строилось очень долго. Гриффиндорка видела Драко со слизеринкой. И не только один раз, а много — на переменах, в гостиной Слизерина, в Большом зале. Чувство между злостью и болью терзало сердце гриффиндорки. Грейнджер лишь недавно осознала, что влюбилась в Драко, но поклялась сохранить дружбу, не приставая к нему с признаниями в любви. Она понимала, что грязнокровка и чистокровный не могут быть вместе. Сколько же слёз было из-за этого пролито! Даже если никто не будет осуждать, есть законы в семьях аристократов, где нет места грязнокровным волшебникам. Гермиона пыталась с этим смириться и не рушить их отношения. Пусть лучше страдает один человек, чем несколько. Та девушка была младше их, и Грейнджер не знала, кто она. Слизеринка была красива, истинная аристократка с головы до пят, хоть Гермиона и не слышала о ней. Спросить у других слизеринцев или преподавателей она не решалась, наверное, боялась выдать себя. Староста совершенно не умела врать и уходить от ответа, поэтому друзья считали её чуть ли не святой. Конечно, ей очень хотелось узнать о той слизеринке, об их отношениях с Драко, но рассудительная Грейнджер внутри её головы шептала оставить всё, как есть. И приходилось мириться с ревностью, и с болью, и с тоской. Каждый день улыбаться причине этих терзаний и видеть их встречи. Гриффиндорка сотый раз представила образ той девушки. Она казалась такой совершенной, что Гермиона накручивала и сравнивала себя с ней. И по её мнению, Грейнджер уступала по всем параметрам, беря первенство лишь высоким интеллектом. Тягучее чувство в сердце заставляло Гермиону хотеть измениться. Стать более сдержанной и спокойной; поменять имидж; уделить время не только учебникам, но и внешнему виду. Но всё каждый раз разбивалось вдребезги. Все желания и мечты...