Вечный

      На подготовку возвращения истинных хозяев школы ушел почти месяц. Каждый из участвующих в штурме школы должен был четко знать свою роль. Никто из угнездившихся в их доме ублюдков не должен был уйти.       Штурм начался в самый темный предрассветный час. Сигнал к нему дал Али, убедившийся в том, что все ученики надежно заперты в своих казармах и выпустивший вверх зажженную стрелу. Нападение шло с трех сторон: от главных ворот группу специально нанятых по этому случаю наемников (врагов у новых хозяев школы, порвавших все прежние договора о сотрудничестве хватало), вел Сараб, взявший на себя роль приманки. Вторая группа, состоявшая из трех десятков бывших мастеров, спустилась со скалы, нависавшей над школой. Они должны были занять крыши и с помощью луков предотвратить подход подкрепления к охране ворот.       Третью группу, самую малочисленную, вел сам Асад. Их задачей было подняться по отвесной скале и добраться до комнат главарей и захватить их, по возможности живыми (им нужно было за многое ответить), но и вид их свежих трупов никого бы особо не расстроил.       Первая часть плана прошла успешно, Али ждал их на верху.       - Учитель! - обрадовался он, выходя из тени одного из навесов и подавая руку, помогая выбраться на край обрыва. - Вы вовремя.       - Тревогу ещё не подняли? - деловито спросил Асад, оглядываясь по сторонам. Он был рад видеть этого парня здесь. Не то, чтобы он опасался предательства - Асад не видел в нем подлости, - но задание было очень опасным, а по закону подлости, что-то всегда идет не так. - Бардак!       - Не будьте к ним так строги, учитель, - со смехом в голосе сказал Али. - Я им подсыпал в воду одну травку, замедляющую реакцию. Сейчас для них даже скальные улитки - грозные противники.       Асад хотел было отчитать его за самоуправство и детские шалости, но потом вспомнил, что Али, несмотря на все, что ему пришлось пережить, всего шестнадцать и сейчас самое время для таких вот "шалостей". Тем более, что они им как раз на руку.       - Али, возьми с собой двоих и проводи до комнат Арифа и его прихлебателей. Бывших мастеров, по возможности брать живыми, остальных - в расход. - Все кивнули, соглашаясь с планом действий. Асад и оставшиеся двое его людей отправились к Асафу.       Едва они отошли от края, как услышали бой колокола, собиравший защитников к воротам.       "Опомнились!" - недовольно фыркнул про себя Асад, прислушиваясь к звону оружия.

***

      Путь до бывших покоев мастера Ли был знаком каждому из тех, кто учился здесь пять лет назад и навевал воспоминания. Когда здесь жил Ли Бо любой, даже самый младший из учеников, мог прийти к нему за советом и утешением. В те времена стены коридоров были украшены гравюрами, свитками с цитатами известных мудрецов и картинами с изображением природы. Все было просто и со вкусом.       Новый хозяин этих покоев, Асаф, больше тяготел к роскоши: уже на подходе к комнатам, изрядно разросшимся со времен прошлого хозяина, на стенах появилась богатая золотая отделка, дорогие ковры и шелковые шторы на окнах, в которые, между прочим, были вставлены настоящие стекла.       Всё это разительно контрастировало с убогостью казарм младших учеников, в окнах которых не было не то что стекол, но и просто ставен, только решетки, которых не было раньше, установленные, чтобы не дать мальчишкам слинять из школы.       "А все по тому, что Мастер видел в учениках будущее школы, а не средство для добывания денег и личного обогащения", - зло подумал Асад, глядя на окружающее великолепие. Хотя он не мог не отметить, что густой ворс ковров просто потрясающе гасит звук шагов. Просто мечта наемного убийцы.       Охраны у дверей не оказалось. Весьма неосмотрительно с его стороны.       - Мне одному кажется, что там засада? - одними губами, спросил Ганим, когда они подошли к двери так и не встретив серьезного сопротивления.       Рафик, второй сопровождающий Асада, жестом приказал ему заткнуться и не умничать. Ганим когда-то был младшим учеником в группе, где Рафик был помощником наставника, поэтому у них были несколько странные отношения: с одной стороны, они готовы были передраться из-за старых обид, а с другой, убили бы любого, кто посмел бы прицепиться к одному из них, ведь после событий пятилетней давности, из их учебной группы остались лишь они.       - Заходим! - скомандовал Асад, прерывая их пререкания, готовые затянуться надолго. Он резко рванул на себя дверь и тут же пригнулся, пропуская над собой рой стрел и арбалетных болтов.       - Интересное у вас гостеприимство! - крикнул Ганим, пересчитывая стрелы и болты, воткнувшиеся в стену рядом с ним. - Пятнадцать, - шепнул он и покачал головой: - Многовато.       - Сейчас станет меньше, - фыркнул Рафик, поджег фитиль у небольшой пороховой бомбы и швырнул её в комнату.       После взрыва, в комнату первым ворвался Асад. Быстро работая мечом, он отбил несколько стрел, сорвавшихся с тетивы у незадачливых охранников и смял первый ряд. Пара взмахов и те, кто еще был в состоянии драться, стали безнадежно мертвы. Асад бросил быстрый взгляд на них, но не узнал в них никого из знакомых. Может оно и к лучшему.       Не теряя больше времени, он пошел вперед к двери в следующую комнату. Выбив дверь ногой, он крутанулся на месте, уклоняясь от стрелы, пущенной из лука хозяином комнаты. Следующую стрелу он отбил мечом, а третью стрелок уже выпустить не успел, с разрубленным горлом повалившись на пол и заливая своей кровью дорогой ковер.       Следующая комната оказалась пуста, лишь дорогие шелковые шторы развивались на ветру. Асад подошел к открытому окну и посмотрел вниз. Асаф был уже почти внизу и у него были все шансы уйти: звук битвы слышался далеко в стороне и приближался слишком медленно.       На глаз примерив расстояние (было метров пятнадцать), Асад разогнался и прыгнул.       - Да он псих... - Успел услышать он во время полета, а потом слушать уже стало некогда.       Приземление вышло, мягко говоря, не слишком мягким, но вполне удачным в плане целостности костей. Ему даже удалось не выронить меч, когда он ушел в перекат, чтобы погасить силу удара о землю.       - Асад?! - Услышал он удивленный возглас Асафа. - Жив значит?       Судя по голосу, бывшего соратника вовсе не радовал сей факт. Асад внимательно присмотрелся к нему. Последние пять лет явно не пошли Асафу на пользу, он отрастил брюшко и явно запустил тренировки. Неудивительно, что он так боялся конкуренции со стороны более молодых воинов. Да и выглядел он лет на пятьдесят.       "А ведь ему ещё нет и сорока", - подумал Асад, припомнив такую подробность. - "И как такое ничтожество могло победить Мастера?" - с презрением подумал он.       - Ничего, мы это сейчас исправим.       Он рванул из ножен меч. Очень знакомый меч.       - Ты не достоин этого оружия, - почти прорычал Асад, глядя как рука убийцы сжимает рукоять меча его учителя.       - Проверим? - с насмешкой спросил Асаф. - Мальчишка, да что ты можешь знать о достоинстве? Как уличный оборвыш может рассуждать о благородстве?       - Да уж по-больше человека, предавшего клятву своему учителю и разрушившего все, что тот создал, - ответил Асад, глубоко дыша и готовясь к предстоящей битве. Что бы там ни было, но Асаф в свое время был одним из лучших мечников школы и мог серьезно подпортить ему жизнь даже в таком состоянии. - Я обвиняю тебя в предательстве...       - Ты? Да как ты можешь меня обвинять, сопляк? Ты хоть знаешь, кто перед тобой?       -...и вызываю на поединок, - не стал поддаваться на провокацию Асад. - Мастера Ганим и Рафик будут свидетелями.       - Отлично, - усмехнулся Асаф. - Сегодня ты умрешь, щенок. Отправишься вслед за нашим идиотом-учителем.       Он рванул с себя широкий халат и отбросил в сторону ножны. Асад последовал его примеру, жестом велев не вмешиваться подоспевшим бойцам. Из проемов между зданиями начали показываться люди Асада, но они все ещё были очень далеко.       Понимая, что времени остается мало и шансы на спасение тают с каждым мгновением, Асаф бросился в атаку.       Видимо он не пил воду из того колодца, куда Али подсыпал свои волшебные травки, потому что Асад не заметил, чтобы его движения были уж слишком замедленными, он двигался ничуть не медленней, чем на спаррингах, которые учитель устраивал им несколько лет назад. Может он и манкировал тренировками, но желание выжить придало ему сил.       И все же, он не был айри, а значит, заранее проиграл этот бой.       Внезапно Асад почувствовал страх, волнами исходящий от Асафа и возбуждение со стороны своих друзей и соратников, страх детей-послушников, запертых в своих казармах и боль умирающих бойцов по всей территории школы. Впервые с момента, когда он сбросил шкуру и стал айри, он сумел расслышать мысли и чувства других существ. Это было настолько ошеломляюще, что он чуть не пропустил удар, успев лишь поднять руку и заблокировать удар меча, который должен был снести ему голову.       Не будь у него когтей, спрятанных в карманах между пальцами и он бы остался без руки, а так, заработал только сольный порез на ладони.       Дальше, действуя как на тренировках, он отбросил меч и, выпустив когти, рубанул ими по руке противника. Раздался противный хруст, в небо взметнулся фонтан крови и рука, все ещё сжимающая рукоять меча, отделилась от тела на уровне чуть ниже локтя. От неожиданности, Асаф пару секунд смотрел на обрубок, а потом закричал.       Не мешкая, Асад нанес второй удар, но этот раз вспоров противнику живот. Кишки лишившись преграды, отделявшей их от внешнего мира, вывалились наружу и медленно разматываясь упали на песок, усыпавший место поединка.       Асаф больше не кричал, не было сил, он осел не землю и баюкал обрубок руки, одновременно пытаясь собрать свои внутренности с пола. Он поднял взгляд на Асада и в нем больше не было злости, ненависти или насмешки, только боль и мольба о милости.       Вот только сострадания в Асаде не осталось. Он сумел прочитать в душе Асафа все, увидеть зло, которым он был. И это зло не было достойно легкой смерти.       И все же, оно его получило.       Внезапно, перед глазами у него возник образ Учителя.       "Асад, ты должен научиться прощать зло", - сказал он как-то раз, когда они беседовали о том, стоит ли прощать тех, кто причинил тебе зло.       "Почему, учитель?"       "Если простить зло, то его путь в загробный мир будет куда легче. И оно уберется из мира куда быстрее", - рассмеялся мастер Ли.       Тогда Асад не совсем понял, что хотел сказать ему учитель, но сейчас, глядя на корчащегося в конвульсиях противника, которые не доставляли ему абсолютно никакого морального удовлетворения, он понял: порой зло надо просто отпустить, а там оно и само найдет дорогу.       - Прости и смилуйся над ним... - начал он молитву, которой научил его Амин в те далекие времена, когда он жил в тихой горной деревушке. - Даруй ему прощение, прими его с честью... - Насчет наличия чести у Асафа Асад сильно сомневался, но слова не он сочинил, так что не ему их и выкидывать. - Защити его от могильной кары и мучений в огне... - С последним тоже были некоторые сложности, но в последний путь принять провожать с наилучшими пожеланиями.       Произнеся последние слова, он размахнулся и провел когтями по шее Асафа.       На этот раз фонтан крови был гораздо меньше, видать в теле её оставалось уже не так-то много.       Не смотря больше на тело, из которого с толчками выходили последние капли жизни, Асад наклонился, освободил рукоять меча мастера Ли от мертвых пальцев, осторожно отер его лезвие от случайных брызг крови, попавших на него и повернулся, чтобы найти ножны в окружающих предрассветных сумерках.       Лишь после этого, он повернулся и бросил взгляд на своих бойцов, закончивших со штурмом и медленно собирающихся вокруг. С легкой грустью, он отметил, что их было меньше, чем собиралось на штурм вечером предыдущего дня. Все они были в пыли, многие были ранены, на лицах у всех была написана усталость. И все-таки, они победили.       Внезапно, до нюха Асада донесся запах гари и он повернулся в сторону, откуда долетел порыв ветра, там уже начал разгораться пожар.       - Если никто не хочет владеть пепелищем, нужно ещё поработать, - устало произнес он, указывая в сторону пожара.       Первый луч нового дня они встретили тяжело привалившись к стене одной из казарм охраны, до которой смогли доползти, потушив пожар. Ночь закончилась. Начинался новый день.