Сон наяву 2. Право на оправдание.

Я быстро добралась до дома и, войдя через окно, остолбенела, увидев происходящее в собственной квартире. Моя кровать была завалена розами всех цветов и оттенков, начиная от нежно белого, заканчивая мрачновато бардовыми. Тонкие запахи смешивались, создавая в комнате удивительный аромат. Я растеряно замерла посреди комнаты, пытаясь допереть: кто же это меня так одарил? Я порылась среди роз, надеясь найти хоть какое-нибудь послание, но мои надежды не оправдались. Я вздохнула, собрала все розы в охапку (их оказалось около 23, +- 2) и понесла их в ванную. Там сунула их всех в большое ведро, наполнила его ледяной водой и выставила это новшество на балкон. Посмотрела на часы: половина шестого. Вздохнула, подумав, что скоро с тренировки прискачет ужасно голодная Настя. Надо что-нибудь приготовить. Оказалось, что и по поводу готовки можно было не париться. На плите стоял еще горячий, очень вкусно пахнущий мисо-суп. - Да кого ж так понесло? – пробурчала я и, раздевшись, пошла принимать душ. Горячая вода отлично помогла разобраться в мыслях. В голову пришел ответ на вопрос «кто же это так расстарался». – Неужели Учиха? – бормотала я, высушивая волосы феном. – Правильно, гад… Сначала накуролесил, а теперь пытается загладить вину. Только блин… Зачем ему это все? Ну наорала, ну послала… Знает же, гад, что сама пришла бы на следующий день… Хлопнула входная дверь. - Эй, Крис, ты дома? Я пришла! – заорала сестра с порога. - Дома, - крикнула я, пытаясь заглушить фен. Настена выскочила из коридора и предстала перед моими очами. Вся грязная, как чертенок, вымотанная, но жутко довольная. Голубые глаза сверкали. - Ну, как дела у моего любимого кота? – промурлыкала я, чмокнув девушку в лоб. - У нас есть лед? – спросила она, и я сразу поняла: бедное мое дитя! Лед очень помогал после тренировок. Когда все тело болело, руки и ноги покрывались мозолями, на которых потом появлялись новые мозоли… Все нещадно болело, кровоточило, стреляло и свербило. Наверное, ей посоветовал Киба. Нужно было насыпать в ванную льда, залить холодной водой и влезть туда в одежде. Холод заставлял боль застыть, поэтому на время о ней можно было забыть. - Не дам лед, - заявила я. – Давай резче в душ. Горячий. Потом ко мне. И все это очень быстро. Настя опешила от такой наглости. - Да я же свихнусь от боли. - Чем быстрее ты чистой вернешься ко мне, тем быстрее твоя боль пройдет. Быстрее, пока я еще дома. Доверься мне, я медик, - сказала я, не кривя душой. Настя кивнула и быстро ретировалась. Вскоре в ванной послышался плеск воды, зашипел душ. - А куда ты намылилась? – послышался ее голос из ванной. - У меня встреча, - прокричала я, переодеваясь. – Как твой день? - Это было нечто… Киба-сэнсэй учил бегать по деревьям без рук, ходить по воде и метать… э-э-э… курикенаи… - Шюрикены и кунаи? – поправила я. - Да, точно… - крикнула Настя. – Это так трудно. Пока у меня не получается ходить по воде и бегать по деревьям. Сэнсэй просил передать, чтобы ты быстрее дала мне базу. - А дополнительные занятия? - Я должна теперь каждый день тренироваться с сэнсеем утром. Днем мы будем ходить на простенькие задания, а вечером моим учителем по идее должна быть ты, - Настюха появилась из ванной, завернутая в большое мягкое полотенце. Она шлепала по полу голыми ногами, оставляя за собой разводы из воды и крови. Делая шаг, она кривилась и морщилась. - Садись, - я пододвинула стул и быстро сбегала на кухню за аптечкой. Села напротив и, взяв сестринскую ногу, положила ее себе на колени. Собрала чакру в правой руке и принялась аккуратно поглаживать расцарапанные ноги, кровоточащие пятки и носки. Настя подпрыгивала на стуле и закусывала губы. Когда ранки почти затянулись, я смазала их мятным охлаждающим гелем и крепко забинтовала. – Руки давай, - сказала я. Настя протянула руки. Я вздохнула и покачала головой. Костяшки пальцев были разбиты и кровоточили, на крепких ладошках появились надутые и болючие мозоли. Я проделала с руками ту же процедуру, что и с ногами, погладила задумчивое открытое лицо с грустноватыми голубыми глазами. – Слушай, - тихо сказала я, зная, что меня сейчас по стенке размажут, если не хуже. – Может это все слишком тяжело для тебя? Настя резко подняла глаза и впялилась в меня сумасшедшим взглядом. Выражение лица было такое, как будто ее только что обсмеяли или ударили. - Не гони пургу! – прошипела она. – По-твоему, я чем-то хуже тебя? Думаешь, я не справлюсь? Она всегда волновалась за свои способности. По идее, она была, наверное, даже более творческим человеком, чем я. У нее было определенное терпение на те вещи, на которые у меня его никогда не хватит. Она всегда была гордячкой и задавакой, любила покомандовать и вызвериться… Но она была сестрой, моей сестрой. Я давно уже принимала ее только такой, а она пыталась никогда от меня не отставать. Каждое мое сомнение относительно ее возможностей и способностей причиняло ей боль. Сначала она падала с огромной высоты, пугаясь и плача до дрожи в коленках. А потом рвала на себе волосы и, скрипя зубами, лезла еще выше. Лезла и лезла, беспощадно сдирая шкуру со всех, и с себя прежде всего. - Нет, не думаю, - я редко говорила ей о своих опасениях. Но сейчас, пока еще не поздно, пока у нее еще есть выбор… - Я просто боюсь за тебя. Я знаю, как тяжело тебе будет. Эта ежедневная боль и усталость, паническое чувство неуверенности в себе… Просто пока все не зашло слишком далеко, и я могу стереть тебе память и вернуть обратно… - Замолчи! – Настя вскочила и, сжав кулак, гневно посмотрела на меня. Она сверлила меня глазами и скрипела зубами, словно сдерживая себя от желания ударить. – Как ты смеешь мне такое говорить! Да я превзойду тебя, стану лучше, чем ты, я буду одним из самых знаменитых шиноби Конохи! И вообще страны Огня! - Не сомневаюсь, - ответила я, глядя на нее бесстрастно и даже прохладно. Мы были двумя сторонами одной монеты. Она могла распалиться и поджечь, что угодно. Чтобы распалить меня требовались нечеловеческие усилия. Я могла охладить пыл практически любого. – Это твой выбор. Едва ли найдутся сестры, подобные нам. Для тебя я всегда буду стенкой, которую надо преодолеть и перелезть. Пусть даже тебе придется ненавидеть меня иногда. Я не приму слабость моей сестры. Если это твое окончательное решение, то знай: с этого дня я тебе не спущу. Я так сказала и пошла в комнату переодеваться. И крайне удивилась, но не подала виду, услышав тихое и счастливое «спасибо». Возможно, она когда-нибудь пожалеет о выборе, который только что сделала окончательно. Возможно, это будет скоро. Но не сейчас, пока она твердо уверенна, что я готова быть препятствием для нее. Я одевалась по погоде. Это единственное, что мне оставалось, так как я не знала, куда поведет меня Гаара. Одна мысль о том, что мы с ним пойдем куда-то на свидание, вызывала в моем теле крупную дрожь. Волнение или предвкушение… Не знаю. Я надела просторные джинсы, длинную майку и свои кеды на шнуровке. Распустила свои длинные шикарные волосы и очень понадеялась, что Гаара не придет в костюме. Иначе я буду чувствовать себя неуютно. Надо сказать, выглядела я довольно мило. - Скажи, а с кем встречаешься? – крикнула Настя из кухни. Видимо, она уже сидела над тарелкой супа. - С Казекаге, если тебе это о чем-то говорит, - усмехнулась я, брызгая на себя любимыми духами Blue Seduction от Антонио Бандераса. К моему удивлению из кухни послышался оглушительный кашель. Настя, наверное, подавилась… - С Казекаге? С тем самым песчаным Гаарой? – Настя выбежала из кухни и удивленно уставилась на меня. – Э-э-э, - только и выдавила она, увидев мой внешний вид. - Что? – осведомилась я. – Плохо? Настя покачала головой, пробормотала что-то вроде «совсем наоборот» и, опомнившись, твердо сказала: - Я не пущу тебя к нему. Я приподняла бровь, выражая этим свое недоумение. - Что за заявление? – спросила я, нахмурившись. - Кристин, послушай, - Настя старательно подбирала слова, - он симпатичный и к тому же Казекаге… Встречаться с правителем целой страны, конечно, выгодно… - она несла кукую-то дребедень, даже не подбираясь к главному. Я молчаливо ее слушала, и мои губы против воли раздвигались в ухмылке. – Но это того не стоит… Уж поверь мне, у меня глаз-алмаз. У него такая странная аура, а когда он смотрит, то у меня мурашки на спине гопак танцуют. Он на вид такой… опасный, - выдохнула сестра и, схватив меня за локоть, умоляюще прошептала, - пожалуйста, не ходи… Он сделает тебе больно… - Успокойся, дурочка, - фыркнула я, высвобождая свой локоть. – Мы с ним знакомы очень давно, доверяем друг другу все свои секреты, понимаем друг друга. Он просто восхитителен, тебе не стоит опасаться его. Да, он немного странный… Но у него было совсем другое детство, чем у нас с тобой. Скажи, какой бы ты стала, если бы мама умерла при родах, а папа пытался бы собственноручно избавиться от тебя? – осведомилась я. Настя открыла рот и снова закрыла его. Она стояла и смотрела на меня с сомнением. – Вот и я так думаю, - хмыкнула я. Бросила взгляд на часы, висевшие на стенке, увидела, что уже без 3 минут семь. – Не бойся за меня, все будет в порядке. Я пошла. Когда вернусь – не знаю. Не сиди допоздна. Пройдись на ночь, почитай что-нибудь… Все. Пока, - я чмокнула сестренку в светлую шевелюру и, подмигнув ей, вышла. - Удачи, - выдавила Настя мне вслед. Гаара был потрясающе пунктуален. Он ждал меня внизу, возле лестницы, как и обещал. Вероятно, мы чувствовали друг друга, потому что оба оделись совершенно не представительно. На мне и на нем была одежда, в которой гуляют на улице. Такая же неофициальная. В светлой майке, черных бриджах с цепочками и напульсниками, в высоких черных ботинках на шнуровке, Гаара выглядел потрясающе. Он был самой непринужденностью и уверенностью в себе. Стоял возле моего дома, скрываясь от взглядов прохожих в тени подъезда. Он смотрел куда-то, думая о чем-то своем, глубоком и удивительном. Он не смотрел на часы, не считал минуты до моего прихода. Он терпеливо ждал, не шевелясь лишнего раза, словно искусно сотворенная неизвестным мастером статуя. Такой же прекрасный, практически безупречный. Я невольно залюбовалась им, остановившись на лестнице. Да, Гаара был особенным. Я поняла это уже давно, но каждый раз, когда эта мысль вновь и вновь появлялась в моей голове, она казалась мне чем-то новым, неведомым ранее. Гаара вдруг закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Он несколько десятков секунд не выпускал из себя этот глоток воздуха, словно наслаждаясь чем-то. Потом с явной неохотой выдохнул и сказал, не поворачиваясь ко мне: - Потрясающие духи, Кристина-сан. - Спасибо, - изумившись, пробормотала я, идя вниз по лестнице. Казекаге повернулся в мою сторону и протянул руку, помогая спускаться. Когда мы оказались друг напротив друга, я, поднявшись на носочки, аккуратно чмокнула юношу в щеку. – Привет, - сказала я после, чувствуя, что это нелепость. Гаара так не считал. - Здравствуй, - негромко ответил он, слегка улыбнувшись. Улыбка преображала его до неузнаваемости каждый раз, и я никогда, наверное, к этому не привыкну. – Ты замечательно выглядишь. - До тебя далеко, как до луны, - усмехнулась я, оценив комплимент. Гаара сначала смутился, потом улыбнулся чуть шире. - Ну что ты, - улыбнулся он. – До нее не так уж и далеко. - Прощу тебе эту большую ложь, - хмыкнула я. – Куда мы идем? - Подальше отсюда… Надо сказать, меня крайне поразило отсутствие тыквы с песком, которую Гаара всегда носил с собой. Когда я спросила, неужели он посмел оставить ее, Казекаге приподнял бровь и сказал, что он и без тыквы на многое способен. - Например? – спросила я. Гаара заговорщицки усмехнулся, словно ожидая этого вопроса, сделал печати. Я затаила дыхание, ожидая чего угодно: брызг песка, знаменитого песчаного гроба, императорских похорон или песчаной башни. Вместо этого меня кто-то легко тронул за плечо. Я повернулась назад и увидела копию Гаары. Настоящий улыбался, продолжая управлять печатью, а копия из песка протянула мне руку, в которой оказалась маленькая бархатная розочка бардового цвета. Живая и благоухающая. Стоило розочке оказаться в моих руках, как клон рассыпался, и ветер развеял песок. Казекаге перестал делать печать и, вздернув бровь, осведомился: - Почему у тебя был такой удивленный вид? Я замерла, разглядывая кроху, лежащую на моей ладони. Даже те 23 или 25 роз, хоть убей, не помню точно, не вызвали во мне даже одной десятой тех эмоций, которые вызвала во мне крохотная бархатная розочка, подаренная клоном Казекаге. - Я, - промямлила я, не зная, куда деть глаза, руки и что сказать. – Спасибо, - прошептала я, благодарно взглянув на Гаару. Он был поражен моей реакцией не меньше, чем я – его подарком. Он аккуратно взял розочку у меня из рук и, повертев некоторое время в руках, каким-то неизвестным мне образом присобачил розу к моим волосам. Довольно кивнул, оглядев свои труды. - Да, - пробормотала я. – Сегодня у меня на голове вырастают розы, а завтра что? Гаара нежно улыбнулся и, взяв меня за руку, сделал печать. - Закрой глаза, - шепнул он. Я послушно зажмурилась, чувствуя, как Казекаге прижимает меня к себе. Нас замело чем-то рассыпчатым и горячим, наверное, песком. Гаара прижимал меня к груди, оберегая мое лицо от песчинок, а я слышала его ровное и спокойное сердцебиение, и весь мир утопал, а время существовало только тогда, когда я насчитывала нужное количество ударов. В то время мне казалось, что удары этого сердца, эти звуки – единственное, что мне нужно. Он был теплый. Такой теплый и мягкий, надежный и спокойный, его сердце билось так ровно и приятно, что я забыла обо всем, прижимаясь к Гааре. Его голос вывел меня из транса и я, проклиная все на свете, неохотно открыла глаза. - Спишь? – тихо спросил Гаара. Он все еще прижимал меня к себе, но, увидев, что я зашевелилась, аккуратно разжал руки. - Я видела нечто… чудесное, - ответила я, все еще сомневаясь в реальности происходящего. – А ты разбудил меня… - Извини, - искренне извинился Гаара. Похоже, ему стало неловко, что песок меня усыпил. Юноша тряхнул бардово-рыжей шевелюрой, открывая лоб с иероглифом «любовь». Улыбнулся, глядя на мою сонную физиономию. – Могу компенсировать потерю этого чудесного… чем-то более чудесным, - сказал он и развернул меня спиной к себе. – Смотри, Кристина-тян… У меня отвисла челюсть и упала на землю, раскидывая повсюду шарики и ролики, которые уже давно заехали друг за друга. Такого прекрасного места я никогда не видела. Оно возникло, словно из сна, появилось из ниоткуда. Гаара легко и непринужденно, с чистыми помыслами дарил мне сказку. Мы стояли посреди огромной поляны, заросшей высокой мягкой травой и луговыми яркими цветами. Неподалеку от нас парила в воздухе огромная скала с заснеженной вершиной. Со скалы тек огромный и мощный водный поток, ниспадал самым великолепным водопадом, образуя под скалой и ее пределами озеро, самое прозрачное, чистое и блестящее. На берегу этого озера лежало большое покрывало. Я стояла спиной к Казекаге, во все глаза глядя на чудеса природной красоты, слушая щебет невидимых мне птиц, замечая своим кошачьим глазом едва уловимые взмахи крыльев бабочек, вольготно парящих неподалеку от нас. Я не могла поверить в то, что во вселенной вообще существует такое потрясающее место. Я не могла даже подумать, что эта сказка будет подарена мне сегодня, преподнесена и буквально положена к ногам. - Господи… - наконец выдохнула я, очнувшись от этого долгого оцепенения. Все звуки: щебет птиц, шелест ветра в траве, всхлипы падающей воды, скрип кузнечиков в цветах – свалились на меня в одночасье. Я улыбнулась. – Господи, - снова повторила я, чувствуя в голосе ликование. Резко повернулась и повисла у опешившего Гаары на шее. – Гаара! – вопила я, захлебываясь радостным, совершенно сумасшедшим смехом. – Спасибо! Я… Я так счастлива, Гаара! Это лучшее, что я когда-либо видела! Спасибо! Я отстранилась от Казекаге, на миг увидев его легкую улыбку, и побежала по траве. Тело действовало само: не прошло и секунды, как вместо меня по полю носилась, счастливо болтая в воздухе тяжелыми лапами и клацая зубами, пытаясь поймать бабочек, большая черная кошка. Я растеклась по этому полю огромной кляксой, была повсюду, чувствовала все запахи, слышала все звуки и жила, жила тем, что бежала. Каждое мое приземление в траву сопровождалось взрывом цветов и иного разнотравья. Кузнечики прыскали в разные стороны, бабочки разлетались великолепным цветастым фейерверком. А я носилась по пахучей траве, чувствуя себя обезумевшей от внезапно навалившегося на меня в таком количестве счастья. Это был один из самых восхитительных дней в моей жизни. Я затормозила и глупо села в траве. Долго сидела там и тяжело дышала, высунув язык на бок, пытаясь восстановить дыхание после сумасшедшего бега. Сердце до сих пор ходило ходуном, а радость переполняла до краев. Я видела Гаару, подходившего к покрывалу. Казекаге остановился и повертел головой, пытаясь найти меня взглядом. Я быстро бухнулась на траву, скрывая себя в тени трав. Выровняв дыхание, я опустила голову, прижалась животом к земле и по-пластунски поползла в сторону Казекаге. Мною завладела мысль поохотиться на него, запрыгнуть из западни, удивить… Я медленно ползла, идеально скрываясь в траве. Мягкие упругие подушечки лап скользили по земле, не издавая ни звука. Один единственный момент, когда спина и лапы напоминают пружину, готовую вот-вот распрямиться. - Кристина-сан? – Гаара повернулся ко мне лицом и я прыгнула. Тело выпросталось и метнулось длинной тенью. Когти, спрятанные внутри подушечек, не причинили боли. Я свалила Казекаге на траву и приземлилась сверху. Он, вероятно, ожидал чего-то подобного, поэтому не особо удивился. Просто протянул руку и, смущенно порозовев, осторожно провел рукой по моей лапе, которая стояла у него на груди. - Такая мягкая, - удивился Гаара. Я зажмурилась на миг. Едва слышный хлопок – и я лежу на юноше вместо пантеры. Я долго смотрела в зелено-бирюзовые глаза, не смущаясь, не краснея, но, чувствуя, как сперло внутри дыхание от этого его потрясающего взгляда. В нем не было особой нежности или умиления. Гаара смотрел на меня как на нечто необыкновенное, как на чудо какое-то. Взгляд человека, который не знает, чем обернется для него это чудо. Я тоже не знала. Единственное, что я осознавала в этот момент, было то потрясающее чувство. Ощущение полного и безбрежного счастья. Казалось, что из-за спины с громким хлопком вырвались огромные белоснежные крылья, сверкающие алмазной отделкой чувств и бриллиантами слез радости. Мое сердце билось медленно, полностью погружаясь в бездну его глаз. Гаара, сам того не осознавая, уже давно приручил пантеру. А я только сегодня, наверное, осмелюсь разрушить барьер, поставленный мною же самой. Правильно ли делаю – не знаю. Но лучше сделать, чем пожалеть о том, что не сделала, когда был шанс. - Кристина-сан… - выдавил Гаара, все это время смотревший на мое лицо и, по-видимому, видевший все, о чем я думала. – Ты… - Ш-ш-ш… - тихо сказала я, и все вокруг умолкло, как бы послушавшись меня. Все, что я слышала, это биение двух сердец и наше дыхание. Я лежала на Казекаге, но не меня, ни его это не смущало. Я долго собиралась с мыслями, прижавшись лбом ко лбу Гаары. То, что я хотела сказать и считала нужным сделать, просто не могло стать одним целым. Я открыла глаза. – Гаара, послушай, - тихо сказала я, скатившись с Казекаге, и улеглась уютным комочком, прижавшись к юноше боком. Песчаный повернулся в мою сторону и, приподняв мою голову, подложил под нее свою руку. – Спасибо, - пробормотала я. – Я не знаю, как люди поступают в такой сложной ситуации. И не знаю, как поступила бы другая девушка, будь она на моем месте. Я… Понимаешь… Ох, я не знаю, как объяснить, - прошептала я и зажмурилась. Я действительно не знала, а Гаара, как назло, только слушал и даже не пытался вставить хоть что-нибудь в мой монолог. Мы молчали долго, минут десять. - Кристина-сан, - тихо позвал меня Казекаге. Я открыла глаза и аккуратно посмотрела на него. Он молча скользил взглядом по моему лицу, задерживаясь на глазах. – Скажи мне, если страдаешь. - Не могу, - ответила я, как и в прошлый раз. Но на этот раз у меня была другая причина. – Как может страдать абсолютно счастливый человек? У Гаары округлились глаза. Некоторое время Казекаге озадаченно смотрел на меня, прежде чем выдавить хоть слово. Потом он спросил: - Ты абсолютно счастлива? Тебе для этого нужно так немного? Я усмехнулась. - Это много, очень много. Едва ли кто-то даст мне больше, чем дал сегодня ты. И… Я безумно счастлива. Скажи, а для тебя – что счастье? – спросила я немного погодя. Гаара честно подумал над моим вопросом некоторое время. Потом посмотрел на меня и слегка улыбнулся. - Должен тебе сказать, что счастье, как и любовь, для меня понятие крайне новое. Но, раз уж ты спросила... Наверное, счастье это то, что я ощущаю, находясь рядом с тобой. Я обомлела и долго смотрела на Гаару сумасшедшими глазами. Он что, только что мне в любви признался? - Э-э-э… - выдавила я. Казекаге смотрел на меня совершенно серьезно. - Эти два года мне было совершенно паршиво без тебя, - сказал он, совсем убив меня подобными откровениями. – Поэтому, когда ты, наконец, вернулась, я понял, что точно не смогу никуда деть это ощущение. Если бы ты знала, как тяжело мне было прощаться с тобой, - Гаара взял в ладонь прядь моих волос и аккуратно пустил ее между своих пальцев. Я замерла, слушая его голос. Смысл слов уже не доходил до мозга. Минуя его, слова летели прямо в душу. Внутри меня что-то щелкнуло, и я резко встала, схватившись за дурную свою голову. Гаара медленно встал, не понимая, в чем дело. Я вздохнула. Только что до меня окончательно дошло, что я действительно должна наплевать на все, о чем думала раньше. К черту эти предрассудки. Что бы ни случилось, я всегда смогу вернуться к нему. Да и с чего я взяла, что его могут убить? Не позволю. Да, он Казекаге, крайне странный и порой просто поражающий воображение. Но он нужен мне, он важен для меня. Слишком важен, чтобы оставить его за барьером глупых мыслей испуганной дурехи. - Гаара, - выдавила я, повернувшись к юноше. Я закусывала губу, руки нервно теребили волосы, рассыпавшиеся по плечам и спине. Гаара стоял прямо передо мной, просто слегка протяни руку – почувствуешь биение его сердца. Юноша… Нет, не юноша. Мудрый правитель, всегда такой скрытный в своих чувствах, стоял прямо передо мной. Он был выше меня на целую голову, и почему-то сейчас этот факт пугал. Он молчал. Молчание меня тяготило, когда я сама не знала, что сказать. - Я не заставлю тебя страдать, Кристина-сан, - внезапно сказал Казекаге. Негромко, но уверенно. И я почему-то сразу же поверила. Я опустила голову. - Я почти уверена в этом, - прошептала я. Я чувствовала себя виноватой за то, что все эти два года ему было плохо, потому что я нужна была ему, но меня не было. Я не могла сделать его счастливым, потому что сама не осознавала, что нуждаюсь в нем едва ли не больше, чем он – во мне. – Мне бы очень хотелось в это верить, - добавила я и, подняв голову, посмотрела на Гаару. Юноша молчал, глядя на меня совершенно другими глазами. В них не было ни капли той отчужденности или сырости, которая порой мелькала в этом странном, всевидящем взгляде. Глаза слабо искрились и переливались, как калейдоскоп, источая на меня пронизывающие лучи спокойствия и счастья. Я вздохнула и уткнулась Казекаге лицом в плечо, и, казалось бы, не было на земле счастливее человека, чем я, когда прохладные сильные руки аккуратно обняли меня… Мы говорили обо всем. Точнее, говорила в основном я. Это было странно, так как для меня всегда было очень проблематично разговаривать с юношами, тем более на свиданиях. Оказалось, что это не так уж и сложно. Я говорила и говорила, рассказывала про Настю, про родителей, про свою жизнь в своем мире, про то, как поступила в университет, как писала стихи и рассказы, пела песни и любовалась закатом, восседая на крыше дачи. Рассказывала про учебу в монастыре Огненных рек, про Юраги и Хитоми, про Вицу и маленькую Юкки. Порой я не могла подобрать слова, чтобы выразить свое отношение к чему-либо, поэтому я принималась ходить из стороны в сторону и жестикулировать руками. А Гаара слушал. Внимательно слушал, иногда задавая вопросы, усмехаясь, каждый раз, когда я принималась жестикулировать или запинаться от волнения. Мне было действительно хорошо рядом с ним. Когда я устала рассказывать, рассказывать стал Гаара. Он рассказывал про Темари и Шикамару, про Мацури, про то, что происходило в его деревне, пока меня не было. Рассказывал, что Канкуро очень полюбил шоколад, что сам Казекаге, если не спит ночью, обязательно навещает это место, и о нем не знает никто, кроме него и… теперь меня. Мне было интересно слушать его. Не только, как он говорит, но и что он говорит. Я пыталась найти скрытый смысл в каждом слове, сказанном им. И зачастую находила. Для меня была открыта совершенно новая его черта. Гаара наблюдал за всеми, пытался…хм… как бы выразиться правильнее? Пытался постичь теорию полноценных человеческих отношений без практики. Оказалось, что впервые о слове «любовь» ему рассказал его дядя, брат его мамы. А Наруто научил дружить и доверять друзьям, дал понять, что борьба за жизнь или честь друзей куда удачливее борьбы за себя. Я понимала это. Слишком хорошо понимала. Когда мне надоело сидеть на пледе, я сбросила кеды, закатала джинсы и лукаво посмотрела на Гаару. Тот лишь покачал головой. - Нельзя? – спросила я, не совсем поняв этот жест. Казекаге улыбнулся. - Можно, если хочешь заболеть. Но я тебя не пущу, так что даже не думай. - Да ладно тебе, я же медик, - нахмурилась я. Подошла к воде и тронула недвижную гладь большим пальцем. Вода действительно была ледяной. Я сначала никак не могла понять, почему, но, вспомнив заснеженные вершины скалы, лишь хмыкнула. Естественно, что вода будет просто ледяной. Но я даже не думала сдаваться. Все-таки, монастырь Огненных рек недаром так назывался. Каждый день мы с Хитоми-сан ходили на ледяные источники. Они все были холодные, едва ли не покрытые льдом. Что же делала Хитоми-сан, чтобы мы смогли поплавать? Использовала традиционную технику огня. Когда она использовала ее, зашвыривая огненный шар в ледяную воду, вода на несколько секунд принимала оранжево-красный, как огонь, цвет. У нас было около 15 минут, чтобы искупаться в воде, которая из ледяной превратилась в освежающе-прохладную. Так как я тренировалась больше, чем Хитоми-сан, и у меня все очень болело после тренировок, я торчала на источниках гораздо чаще и при этом совершенно одна. Сэмпай научила меня технике, с помощью которой я нагревала источник и спокойно плавала туда-сюда. Вот и сейчас я решила сделать то же самое. Техника подогреет воду, и я смогу бегать по ней, не боясь подхватить простуду. Правда, если учитывать скорость, с которой падала новая ледяная вода, времени у меня было… мало. Я отошла на несколько шагов от озера и, сделала печать. Гаара напрягся, пристально наблюдая за тем, что я делаю. Когда печать была окончена, я набрала в легкие воздуха и сконцентрировала чакру в груди. Несколько секунд не дышала, концентрируя внутри себя пламя, и резко подула, выпуская из себя гигантский огненный шар, когда почувствовала внутри себя жжение. Огненный шар, плотный и непроницаемый, полетел по воде и затонул где-то ближе к середине озера, там, где был водопад. На несколько мгновений вода окрасилась в красно-оранжевый и пустила легкий пар вверх. Гаара встал, пораженно глядя на воду. Я ликующе завопила и полезла в озеро. Вода оказалась прохладной, но все же была гораздо теплее той, которая была с самого начала. Я хохотала и бегала по озеру, разбрызгивая воду вокруг себя. Гаара сидел на берегу и смотрел на меня. Порой его взгляд был красноречивее всего – если я вдруг начну тонуть, то он сразу же бросится в воду. - Казекаге-сама, не желаете присоединиться? – закричала я, практически добежав до середины озера. Я увидела, как Гаара улыбнулся, но покачал головой. Видимо, ему доставляло удовольствие наблюдать за моей беготней. Какой же он, все-таки, необычный… Я набегалась и устала, вышла из воды, отряхнула практически сухие ноги и бухнулась на покрывало рядом с Гаарой, прижавшись к нему боком. Мы молчали. Я смотрела на небо, греясь об него, такого теплого и надежного. Он смотрел на озеро, и я не видела его лица. Нас накрыли сумерки. Облака потемнели и стали темно оранжевыми, с розоватым оттенком. Небо заволокло темными тучами, начали появляться первые очертания луны. Ночь полноправно принимала вахту, накидывая на себя свой звездный плащ. Я устала за сегодняшний день. Слишком много эмоций. Слишком много счастья. До чего дошел человек? Он таскает тяжелые глыбы, не щадит тела, тренируясь и упражняясь, и, кажется, что он очень силен, и ничего его не испугает, не пригнет земле. Но натренироваться быть счастливым – едва ли возможно. Поэтому каждый раз, когда счастье наваливается совершенно неожиданным, но приятным грузом, человек буквально выбивается из сил, не ожидая такого напора. Вот так и я. Сегодня был определенно счастливый день, а тем более вечер. Гаара подарил мне сказку. И я устала. Устала так, будто весь день таскала тяжелые глыбы. Я почти заснула, когда Гаара аккуратно провел рукой по моей щеке. - Извини, - сонно прошептала я, приоткрывая глаза. – Я просто… почти заснула. - Да, - кивнул Гаара и, ничего больше не говоря, взял меня на руки и сделал печать. Снова зашелестел песок, накрывая нас своим горячим рассыпчатым дыханием…