Сердце преисподней

      Старый заброшенный сквер освещал только тонкий серо-серебряный диск луны, обнажая чудовищную картину. Грешник стоял над трупом молодого парня и чувствовал, как капля за каплей сердце наполняется тьмой.       Теперь все закончено. Почти все.       Осталось последнее. Однако падший и не подозревал, что ему предстоит пережить еще одну пытку, гораздо более болезненную физически, но почти спасительную для мечущейся из-за стенаний совести души.       За его спиной вдруг распахнулись, будто вырастая из его лопаток, огромные серовато-белые крылья, и парень, намеривающийся, кажется, всю ближайшую вечность смотреть на свою поверженную жертву, недоуменно оглянулся. Вырвавшиеся из-под контроля грешника, светлые перья тихо зашелестели, подчиняясь ветру, а их хозяин, замер в страхе, обернувшись и уткнувшись взглядом в тонкую маленькую фигурку, приближающуюся к нему сзади.       Рин подошла ближе с таким решительным и холодным выражением лица, что он чуть не отшатнулся от нее, поразившись переменам в ее всегда нежном взгляде, но не смог двинуться с места. Все тело, показалось ему, было сковано незримыми цепями, а девушка сделала последний шаг к нему, смотря спокойно и безразлично.       – Рин, что ты... Зачем ты здесь? – растерянно заговорил блондин, пытаясь уловить в выражении ее лица хоть толику прежней теплоты.       – Ты – грешник, предавший Бога. И за это должен поплатиться, – произнесла она тихо, но так, что каждое ее слово громким эхом отдавалось в ушах парня.       – Я ведь покинул Рай... Вы больше не имеете власти надо мной, – в его голосе прозвучал страх. Он все еще силился освободиться от невидимых оков.       – Ты был рожден светом и потому навечно останешься его должником. Не противься наказанию и прими свою кару достойно, – отвечала она холодно, не глядя в глаза брату.       – Да что с тобой, Рин? – падший боролся с приступом паники, ужасаясь равнодушному виду сестры. Это казалось ему жутким, неправильным и лишь усиливало ненависть к многоликому Раю, – Почему они послали именно тебя? Что за извращенное представление о правосудии и справедливости?       Она лишь молча подняла руки и коснулась его крыльев, сжимая в тонких пальчиках жесткие перья. Блондин резко вздрогнул, почувствовав, как по телу словно пустили разряд тока, и от ладоней Рин яркими вспышками молний вдруг стало распространяться свечение, дающее ей особую небесную силу.       Она обхватила его крылья крепче и вдруг рванула на себя с неожиданной, неподвластной ей прежде мощью. Парень громко закричал от внезапной боли и рухнул на колени, а его сестра с мертвым спокойствием на лице продолжала тянуть на себя светлое оперение предателя. Его голос сорвался на страшный хрип, полный страданий, и в следующий миг серо-белые крылья отделились от его тела, оросив все вокруг ярко-алой кровью.       На лицо Рин, на ее одежду и на руки, градом полились красные капли, но она осталась безразличной и хладнокровно взирала на то, как ее брат скорчился на земле в багровой луже, жуткими узорами разливающейся по асфальту и смешивающейся с кровью лежащего тут же парня, которому выпало стать первой жертвой грешника.       Она отступила назад, чтобы исчезнуть в мгновенной вспышке света, но прежде, чем ее силуэт испарился, по щеке девушки скользнула одинокая хрустальная слезинка:       – Теперь ты волен называть себя демоном. Мы же нарекаем тебя грешником, ведь с этой минуты ты лишен навеки имени, дарованного тебе Всевышним. Твой грех – гордыня, ибо в гордости своей ты посмел предать Бога и поставить под сомнение священное учение и само существование Его.       Парень поднял на блондинку взгляд замутненный слезами и чудовищной болью и вдруг проговорил тихо, едва слышно:       – Я люблю тебя, сестренка... Прости.       Она, наверное, уже не слышала этих слов, тут же исчезнув в ослепительной вспышке света. Он остался один, лежа в крови, смешавшейся с грязью, рядом с бездыханным телом незнакомого ему парня, и позволял прозрачным соленым каплям стекать по своему перепачканному лицу, но молчал, не издавая ни звука. Со стороны могло показаться, что на сером асфальте лежат рядом два мертвеца, но грешник был пока еще жив, о чем в глубине души отчаянно сожалел.       Прошло немало времени, прежде чем он сумел заставить себя пошевелиться. В его голове роились мысли, вызванные болью и яростной ненавистью. Он жаждал отомстить этим жалким благообразным старцам, что так жестоко и самоуверенно играли с его судьбой и с чистой, невинной душой его сестры. Он вспоминал учения, внедренные еще в начале жизненного пути в его сознание, и вновь находил недоказательность религиозных догм, распаляясь еще больше.       Было, однако, кое-что, зацепившее мысли и отвлекшее на время от мрачных дум. Легенда, которую преподнесли ему как историю появления Ада, сама собой всплыла в голове. Грешник медленно сел, вспоминая общеизвестный миф о Люцифере, считающимся падшим ангелом, который возжелал взобраться выше Господа, поднял на восстание служителей Рая и стал впоследствии самим дьяволом.       Теперь выход был найден. Недостижимая, казалось, цель, превзойти несуществующего для этого демона Бога, оказалась вдруг гораздо ближе, реальней. Парень знал, что ни один из слуг мрака никогда не видел дьявола, знал, что дьявол равен по силе Господу, знал, что для овладения мощью дьявола нужно всего лишь провести ритуал... Ритуал, на который не решался ни один демон, потому что властитель тьмы будет навечно привязан к Аду, а преисподнюю боялись и ненавидели все темные души, но были не в силах оборвать с ней связь.       Если бы он мог встать во главе всего зла... Тогда он поравнялся бы с мистическим Богом?       Грешник откинул голову назад и вдруг хрипло рассмеялся, блаженно прикрыв безумные глаза и забыв на время о боли. Он не верил в Господа, не верил в дьявола и сейчас представил себе, что бы произошло, если бы он, изгнанный из Рая, смог добыть себе такую великую силу. Это, наверное, было бы великолепно, потрясающе...       Через несколько секунд его смех утих, потому что огромные рваные раны на спине стало до безумия мучительно жечь. Парень скривился и, хоть и знал, что так его убить нельзя, все же забеспокоился. С тоской глянув на свои перепачканные ладони, он мечтательно вспомнил о силе исцеления, дарованной всем ангелам, и не поверил своим глазам: его руки засветились все тем же мягким голубоватым светом, уверенно разгоняющим ночные тени и способным заживить любые ранения и заболевания. Все еще изумленный, он потянулся к саднившим лопаткам и вскоре почувствовал приятное тепло, а затем улыбнулся, понимая, что, хоть от подобных увечий все равно останутся уродливые шрамы, дар исцеления ангелы так и не смогли отобрать у предателя.       – Микуо! – вдруг разнесся над старым сквером звонкий голос девочки, которая вернулась, чтобы отыскать своего брата, потому что он уже слишком долго не возвращался домой, – Ты где? Мама волнуется...       Она выпорхнула из-под крон высоких деревьев и замерла, уставившись на темную бесформенную массу, лежащую рядом со скамьей, где она оставила брата. Двигаясь медленно, словно во сне, и молча пытаясь заглушить дурные предчувствия, рвущиеся откуда-то изнутри, девочка подошла ближе.       Ее громкий отчаянный крик разорвал звенящую тишину и острым ржавым ножом полоснул по сердцу грешника, укрывшегося за деревьями. Демон сжал руки в кулаки и безмолвно наблюдал, как она упала на колени, потянулась к мертвому брату и зарыдала громко, навзрыд. Он смотрел и ощущал, как переплавляется его душа, словно искажаемая слезами этой неизвестной ему девочки. Он навечно запомнил ее тихий шепот, когда она повторяла имя убитого парня, ее широко распахнутые от ужаса и отчаяния, блестящие во мраке ночи глаза, ее окровавленные руки, которыми она прижимала к себе бездыханное тело...       В ту секунду он возненавидел себя. И понял, что уже никогда не сможет забыть миг, когда его постигло наказание, которое по силе нельзя было даже сравнить с карой, приготовленной Раем.       Эта девочка навсегда осталась в его сердце. Девочка, на руках которой кровь выглядела еще отвратительнее и страшнее. Девочка, всколыхнувшая своими слезами его душу, уже поддавшуюся гниению. Девочка, чей оглушающий плач стал для грешника гласом совести.       Было невыносимо видеть, как она страдает по его вине, но он отступил во тьму, впервые воспользовавшись силами, дарованными Адом за покорность и преданность. Черные тени взметнулись за его спиной, клубясь у ступней и разрастаясь вокруг всей фигуры демона, и, наконец, поглотили его, оставив лишь пустоту под кронами деревьев, в которых эхом отдавались рыдания несчастной.       Несколькими минутами ранее твердой, всегда уверенной походкой к середине пустынного, довольно старого моста подошла девушка и остановилась у витой перегородки, бросив школьную сумку рядом с собой и глядя вниз на бурлящий поток реки. У неизвестной были длинные зеленые волосы, собранные сзади в свободный хвост и подвязанные тонкой черной лентой, а ее бледное лицо с резковатыми, но горделиво-красивыми чертами обрамляли две изумрудные пряди, выбившиеся из небрежной прически и ниспадающие на плечи.       Она, несомненно, хотела покончить с жизнью, потому что вдруг одним махом перелезла через перегородку и склонилась к реке, держась за поручень отведенными назад руками. Ее жизнь не должна была прерваться, и оказалась спасена, но вовсе не по той причине, что запланировала судьба.       Она все еще решалась на самоубийство, когда рядом с ней на пустынном мосту полыхнул вдруг черный огонь теней, изрыгая фигуру окровавленного, перепачканного в грязи парня. Девушка испуганно вскрикнула, но он, лишь мельком глянув на нее, только поднес руку к своей голове и собрал пальцами грязные светлые волосы, которые явно сейчас ему мешали. Затем он поднял голубые, затуманенные скрытой болью и безумием глаза на незнакомку и тихо произнес, указывая куда-то на ее голову:       – Дай мне это.       Девушка испуганно уставилась на парня, а он только нетерпеливо скривился и вдруг вытянул вперед ладонь, в которой полыхнуло черное пламя. Это почему-то изумило его и, кажется, обескуражило. Он секунду, нахмурившись, смотрел на появившийся в руке темный кинжал, а потом сделал резкий выпад снизу вверх, вложив в него все обуревающие его эмоции. Девушка коротко взвизгнула, ощутив на мгновение близость острого холодного лезвия, и ее длинные волосы неожиданно и как-то медленно опали на землю, оставляя лишь короткие взъерошенные пряди сзади и две длинные спереди. Она ошарашено поднесла одну руку к голове, а второй продолжала держаться за витую перегородку.       Парень молча наклонился, подобрал тонкую черную ленту и быстрым ловким движением подвязал свои светлые волосы.       – Что ты... – севшим голосом начала девушка, уставившись на блондина, а затем сглотнула и заговорила тверже: – Ты что делаешь? Ты кто вообще? Это... Это какой-то розыгрыш? Шутка, да?       – Ага, я так шучу... У меня вообще очень веселая жизнь, знаешь ли. Могу тебе такую же устроить, – он медленно опустился на землю рядом с ее сумкой и вдруг полез внутрь, копошась между учебниками, будто увидел там что-то очень интересное.       – Эй, что ты там ищешь?! Это же мои вещи! – возмутилась девушка, но грешник не слушал, продолжая перебирать содержимое.       Наконец, он с довольным видом вынырнул оттуда и поднес к глазам простую черную тетрадь, в которой еще ничего не было написано.       – Отлично... – пробормотал он, листая чистые страницы, – Мне это пригодится. Кажется, только так я смогу оставаться в своем уме...       Девушка, пораженная тем, что этот странный парень забрал ее тетрадь, чтобы вести в ней дневник, молчала до тех пор, пока он не задал вопрос, внимательно и как-то оценивающе посмотрев на нее:       – Как тебя зовут?       – Гуми... – тихо шепнула в ответ она, чувствуя, как что-то в его глазах заставляет ее забыть все мысли и подчиняться. Это казалось магией, и все странности, какие она только что видела, не шли почему-то ни в какое сравнение с тем, что происходило в ее душе от одного его взгляда, в котором переплеталась властность и покорность судьбе, сила и болезненная слабость, надежда и вечное отчаяние, тьма и свет...       Она и не подозревала пока, к чему приведет это странное знакомство и чего лишил ее грешник, спутавший карты судьбе. Самим предопределением было решено, чтобы девушка, так и не встретив никого на пустынном мосту, бросилась в реку и стала тонуть, но была спасена парнем, спокойно проходящим мимо по тонкой дорожке, теряющейся среди деревьев вдоль бурного потока. Их встреча принесла бы огромное счастье, потому что любовь стала бы избавлением для обоих.       Однако все пошло не так.       Гакупо медленно шел по тропинке, вытоптанной около берега реки, и задумчиво пинал камни и сухие ветки деревьев, не подозревая, что с этих минут его судьба круто менялась. Если раньше ему была суждена сильная и страстная любовь, несущая счастье и покой, то теперь ждало безвольное подчинение Раю и запретное влечение к прислужнице Ада.       Вот он поднял голову и заметил неподалеку одинокую светловолосую девочку, которой на вид было не больше пятнадцати лет, но, встретившись с ней взглядом, понял, что она много старше.       Это была последняя секунда его обыденной благополучной жизни.