Тени прошлого

Сентябрь 2005 года Встречу она мне назначила в магловском кафе с поэтическим названием «Морской бриз» на окраине Лондона. На удивление там оказалось весьма уютно и немноголюдно. Кроме меня и молодой женщины с мальчиком лет пяти, которые сидели в отдаленном углу, за колонной, в небольшом помещении с круглыми столиками, застеленными бледно-голубыми скатертями, не было больше никого. Я занял столик у окна, заказал себе кофе и посмотрел на часы. Без двадцати час. Я пришел раньше назначенного времени, думал, что искать этот «Бриз» придется долго, но, видимо, у кафе хорошая репутация, первый же встреченный мною парень в джинсах и клетчатой рубашке доходчиво объяснил мне дорогу. Я усмехнулся, к чему такая секретность? Как шпионы какие, честное слово. Это у них, наверное, семейное. — Мистер Поттер, — она подошла ко мне и протянула руку, — добрый день. — Здравствуйте, миссис Снейп, — я пожал протянутую мне узкую ладонь. Она села напротив, подозвала официантку и заказала себе минеральной воды. Эту женщину, если не считать воспоминаний, я видел всего один раз — на похоронах. На следующее утро после последней битвы я пришел в Большой зал, преподаватели и ученики как-то пытались навести там порядок, восстановить то, что было разрушено. Я взглянул на стол преподавателей, в глаза мне бросилось пустое кресло: место директора Хогвартса. Не слушая, что мне говорили учителя и сокурсники, успевшие уже окружить меня, я развернулся и выбежал из зала. Со всех ног я мчался к статуе Горбатой Колдуньи, туда, где начинался подземный ход, ведущий к Визжащей хижине. Все объяснения потом. Сейчас я должен сделать кое-что очень важное. Когда я вышел из подземного хода, то остолбенел, я оказался на улице, Визжащей хижины…не было. Только груда пепла и несколько обгорелых досок. Я обошел пепелище, поднял с земли небольшой кусок обгоревшей черной ткани и пуговицу. Несколько минут я, словно окаменев, стоял там, зажмурившись, а потом медленно побрел назад в Хогвартс. Этот пепел вместе с лоскутком ткани и пуговицей мы и похоронили… Профессор Снейп обрел свое последнее пристанище, разумеется, в Хогвартсе, неподалеку от гробницы Дамблдора. Народу было немного: учителя, несколько слизеринцев, в основном первокурсники, Малфои, и она — Эйлин Снейп, в девичестве Принц. — Она жива? — помню, изумился я, когда профессор МакГонагалл сообщила, что известила миссис Снейп о том, что произошло с ее сыном. — Да, Гарри, насколько я знаю, она живет в Лондоне, Северус как-то обмолвился об этом. Знаю, он навещал ее изредка, в позапрошлом году уезжал на целое лето, сказал, что она приболела. Минерва замолчала и, достав платок, вытерла глаза. — Подумать только, — вздохнула она и замолчала, я тоже не проронил больше ни слова. Вообще, слов было сказано не слишком много: Кингсли говорил о с честью выполненном долге, о силе воли, твердости и смелости; Минерва, всхлипывая, произнесла только: «Прости, я же ничего не знала…»; Нарцисса Малфой молча положила на гроб темно-бордовую розу, перевязанную черной траурной лентой, и прошептала: «Спасибо!»; Слагхорн пробормотал: «Он был одним из моих лучших учеников», ну и я. Я сказал, что благодарен профессору Снейпу и во многом был не прав, думая о нем плохо. Но теперь я знаю, что он был…храбрым, и за все свои ошибки расплатился. Эйлин Снейп не плакала. Она просто молча, не мигая, стояла и смотрела, и всякий раз, когда кто-нибудь из присутствующих принимался говорить, она лишь презрительно усмехалась. В ту минуту она была удивительно похожа на своего покойного сына. Я знал, о чем она думает: все, кто сейчас говорил красивые слова, еще вчера профессора Снейпа готовы были растерзать, считая его предателем и последним подонком. И что толку, что сейчас все мы узнали правду? Его ведь уже не вернешь. А для нее он навсегда был и останется всего лишь сыном, единственным и любимым. Сыном, которого она потеряла. Потом я отдал ей бархатную коробочку с орденом Мерлина и снова заговорил о том, что мне очень жаль, что все сложилось так, как сложилось. — Это жизнь, мистер Поттер. И не всегда все в ней получается так, как мы того хотим. Вам, полагаю, это известно как никому, — ответила она. — Я хочу, чтобы вы знали, я благодарен ему, за все. Впрочем, я это, кажется, уже говорил. Мне многое еще хотелось бы сказать, но…это так тяжело. Она какое-то время смотрела мне в глаза, наконец, чуть улыбнулась одними уголками губ, взяла коробочку с орденом и сказала: — Я знаю. И вижу, что вы были искренни, спасибо вам за это, мистер Поттер. После чего повернулась и ушла. Больше я с ней не встречался до сегодняшнего дня. Мамино письмо совершенно выбило меня из колеи. Я не знал, что думать и как поступить. Первым моим порывом было, как когда-то давно, после гибели Сириуса, разломать все вокруг, перебить всю посуду, кричать от боли и безысходности; Джинни даже пришлось отпаивать меня успокоительным. Несколько дней я буквально не находил себе места, я был совершенно разбит и не представлял, как мне теперь относится к людям, которые были мне так дороги. Мама… Получалось, что она, так или иначе, обманула всех, в том числе и меня. Профессор Снейп… Да, он расплачивался всю жизнь по старым счетам. Он любил мою мать, но выходило, что ради того, чтобы заполучить ее, пошел на бесчестный поступок. Неужели это правда? И то, что он, оказывается, мой родной отец… Интересно, он на самом деле не подозревал об этом? Судя по тому, как он со мной обращался — нет. Ну, хоть какие-то догадки должны были у него мелькнуть. Я был совершенно выбит из колеи: в мой такой тихий и уютный мир вторглась старая, похороненная много лет назад тайна, и тень прошлого словно накрыла его, разом лишила радости, не давала мне наслаждаться жизнью. Я просто обязан был во всем разобраться. Пусть никого из них уже нет на свете: ни мамы, ни Снейпа, — но я должен узнать правду, ради их памяти и ради собственного спокойствия. — Вы хотели меня видеть, мистер Поттер? — голос миссис Снейп выдернул меня из размышлений и воспоминаний. Она почти не изменилась со дня нашей последней встречи, все в том же простом черном шерстяном платье, с аккуратно уложенными волосами, только седины прибавилось, — отметил я. Принесли наш заказ, и я, поблагодарив официантку, начал разговор, ради которого пришел сюда: — Да, миссис Снейп. Извините, что побеспокоил, но мне было необходимо поговорить с вами. — Чем могу быть полезной? — Миссис Снейп, — начал я, с трудом справившись с волнением, — скажите, вы знали о том, что профессор Снейп и моя мама…что они…встречались? — Встречались! — хмыкнула Эйлин Снейп. — Были близки, вы хотели сказать? Да, я об этом знала. То есть, сначала я догадывалась, конечно, сами понимаете, не всегда о таком тут же рассказывают родителям. Ну, а потом уже я узнала доподлинно. — А вы знаете, почему они расстались? Эйлин взяла принесенный бокал с водой и сделала глоток: — Из-за очередного глупого каприза этой девушки. Простите, мистер Поттер, — быстро добавила она, заметив, что я собрался возразить ей, — о мертвых либо хорошо, либо ничего, но так уж сложилось, что о Лили Эванс я не могу сказать практически ничего хорошего. — Вот как? — Я понимаю, вам это нелегко, быть может, слышать, Лили оказалась замечательной матерью, но, увы, человеком она была не слишком хорошим. — Каким же она была человеком? — с трудом справившись с раздражением, спросил я. — Каким? — Эйлин презрительно скривила губы. — Самовлюбленной, безрассудной идеалисткой. Для нее мир делился только на черное и белое, и существовало только две точки зрения: ее и неверная; и поэтому она хотела всех заставить жить и поступать так, как ей этого хотелось, как она считала нужным. А если кто-то был с ней не согласен, то она просто вычеркивала его из своей жизни. — И что же тогда произошло? — черт возьми, я чувствовал, что разговор не клеился, я словно бы вел допрос, а выложить сразу все, что мне было известно, отчего-то медлил. — Если бы я знала! — Эйлин судорожно смяла бумажную салфетку. — Но из него, из Северуса, слова ведь не вытянешь! Поругались, вот и весь сказ! Она поверила чьей-то клевете, что-то в этом роде. Я еще тогда особого значения этому не придала, милые бранятся, сами знаете, но Лили после этой ссоры чуть ли не на другой день выскочила замуж за вашего папеньку. И мне стало понятно, что Северус ей попросту надоел, и она искала повод отделаться от него! — Я думаю…думаю, вы не совсем правы, миссис Снейп. Возможно, ваш сын тоже был в чем-то виноват перед ней? — осторожно спросил я. — В чем? — удивленно воскликнула Эйлин. — В том, что любил ее без памяти? Или в том, что до сих пор, то есть, до конца дней, я хочу сказать, не мог ее забыть? Извините, мистер Поттер, я понимаю, это ваша мать. И я признаю, что она была смелой девушкой, как я уже сказала, и лучшей матерью. Она отдала жизнь за своего ребенка, — голос ее дрогнул, — так и должна была поступить любящая мать. Я признаю это. Но все равно, не могу…не могу простить, что она сломала жизнь моему сыну. — Значит, вы ничего не знаете…об этом, — я протянул ей письмо. — Что это? — Я нашел его недавно, это писала мама. Прочтите, миссис Снейп. Эйлин быстро пробежала письмо глазами и, побледнев, прижала ладонь к губам и еле слышно прошептала: — О, Господи! — Теперь вы понимаете, почему я хотел поговорить с вами? Я…мне необходимо узнать всю правду. — Зачем? — тихим и на удивление твердым голосом, уже полностью справившись с собой, спросила она, глядя мне прямо в глаза. — Честно говоря, не знаю, миссис Снейп, — устало отозвался я. — Но поймите, не каждый день открываешь так много нового в своей жизни. Твоя родная мать…оказывается не такой, какой ты ее всегда себе представлял, а родным отцом оказывается человек, который сначала не переносил тебя на дух, которого ты ненавидел, а потом узнал, что на самом деле он был другим и всегда защищал тебя. Он любил мою мать и обманул ее. У меня все это в голове не укладывается! — Это неправда, — покачала головой Эйлин. — Неправда? — Мистер Пот… Гарри, послушайте меня, повторяю, я не знаю, что тогда произошло между Лили и моим сыном, но думаю, что виной всему какое-то страшное, чудовищное недоразумение. Они просто…не поняли друг друга, так как оба, что скрывать, были слишком горячими и порывистыми натурами. — Он подливал ей Амортенцию, чтобы влюбить в себя, чтобы она была с ним! Как можно оправдать такое? И как мне теперь считать его порядочным человеком? Как связать это с тем, что я узнал из его воспоминаний, из которых ясно одно: она была любовью всей его жизни? Это тоже ложь?! — я осекся, поймав себя на том, что кричу во весь голос, себя не помня, и что на меня уже оглядываются другие посетители. — Нет, Гарри, это правда. Поверьте, я хорошо знаю своего сына: Северус слишком любил Лили, он никогда не поступил бы так с ней. Возможно, она действительно, все неправильно поняла. — Не знаю, миссис Снейп, не знаю. — Конечно, мы условились, я обещала, но, учитывая все обстоятельства… — пробормотала она себе под нос. — Идемте! — она резко поднялась со стула. — Идемте. Вам необходимо самому поговорить с ним, только так вы сможете узнать правду, которая столь нужна вам. Идемте же. — Куда? — опешил я. — Ко мне. Вы сможете поговорить с ним. — С кем? — С Северусом. Я буквально рухнул обратно на стул. Только этого не доставало, она что, повредилась рассудком? — Не надо так на меня смотреть, — спокойно произнесла Эйлин. — Я не выжила из ума и разумна, как никогда. Неужели еще не поняли? Мой сын жив, мистер Поттер.