Игрушка

Весь процесс перевязки занимает от силы минут пять. Не сказать, чтобы много — наоборот, на первых Играх Китнисс мучилась, перевязывая твою ногу в два раза дольше. И это без учета промывки раны. Впечатляющий прогресс для девочки, которая боится крови. Воспоминание о тех днях, когда Китнисс лечила твое уже почти мертвое тело, как заботилась о нем, отзывается странной теплотой в груди. Говорят, там находится душа — лгут, видать. Душа — это всего лишь обрывки мыслей, чувств и стремлений, которые почему-то так ценятся людьми. И совершенно зря: какой смысл любить мираж? Да, когда-то ты думал по-другому. Наивный мальчик, искренне веривший в то, что «любовь побеждает все». Но… Но целебные пытки и промывка мозгов от доктора Сноу, а затем долгие вечера сначала в палате Тринадцатого, а затем в психушке у мозгоправа Аврелия, заставили тебя существенно пересмотреть это заблуждение: за все приходится платить. И за любовь в том числе. Хотя у мерзкой сучки-судьбы появился огромный должок за то, что отняла у тебя все, что только можно, разменяв на крупицы времени, проведенных тобой с возлюбленной. Неплохой размен, а? Надо отдать тебе должное: после всего, произошло за эти годы, ты мог сломаться, начать обвинять всех вокруг в своих бедах, превратившись в еще более язвительную, мстительную и злобную версию Джоанны, а ты... ты всего лишь позволил себе вновь открыть свое сердце той, что всегда была для тебя идеалом, музой и страстной мечтой. Даже охмор не выжег до конца это противное, липкое чувство. Любовь… Кривая ухмылка и нервный смешок нарушают тишину комнаты. Будь ты проклят, если позволишь теперь вести себя как барана на веревочке! Хватит. Лучше выслушаем, зачем нашей огненной красавице понадобилось нестись через пол Панема, рыскать в трущобах Капитолия, только бы найти тебя. Что вообще быть для нее важнее, чем поцелуи… этого? Раздраженно дернув щекой, встаешь с дивана, чувствуя спиной пристальный взгляд серых глаз. Нет, не смотри! Не забывай, на что способны женские чары. Кому как не тебе это понимать-то? Ведь не смотря ни на что, ты все еще зависишь от нее. Только раньше тебя не смущал этот факт: слепое обожание, огромная всепоглощающая страсть, почти болезненное желание быть рядом с ней — всего этого с головой хватало, чтобы перестать мыслить здраво, забыться и просто любить ее. Но теперь ты должен переступить через ту слабость. Покойный Сноу был абсолютно прав… Любовь, мистер Мелларк — это рудимент, слабость не нужная более в мире. Человечество должно перестать держаться за это глупое чувство, которое не приносит ничего кроме боли и страдания. Где была эта любовь, когда вас оставили на Арене? Ваша так называемая «возлюбленная» просто использовала те уязвимые места, что так глупо были вами продемонстрированы. Она била по самому больному, и надо отдать ей должное — попала точно в цель. Любовь, мой бедный мальчик — приносит только страдание. Помните об этом… Черт возьми, как же он был прав тогда! Особенно ясно ты это осознал когда застукал Китнисс в объятьях ее очередной игрушки, старая уже видимо была ей не нужна. И забыть то что ты увидел — не получится при всем желании. О, да! Пикантная картинка целующейся парочки у крыльца вашего дома… нет, поправляешь себя, — ее дома, до сих пор накрепко засела в мозгу. Теплый сентябрьский вечер, ты идешь домой, после трудного рабочего дня в заново отстроенной отцовской пекарне. Букет цветов в руках, отблески солнца в кронах деревьев и целое море любви переполняют тебя. Ты счастлив, по-настоящему счастлив. Улыбка не сходит с твоего лица, предвкушая скорую встречу с любимой, заставляя тело мелко дрожать от ожидания. Вчерашняя ночь, как и другие до нее казались сладким сном, игрой воображения в выдуманном мире, но тебе все равно — пусть сон, пусть тебе все это снится, лишь бы только ты спал дальше. Вот уже и Деревня Победителей, еще немного и… что это? Ярко освещенная лучами закатного солнца, на крыльце дома Китнисс, стояла весьма занятная картина, включающая двух молодых людей слившихся в страстном поцелуе. Гейл, черт бы его побрал, Хоторн и Китнисс. Два голубка, забывших обо всем на свете, в попытке уйти из реальности. Они целовались самозабвенно, страстно, словно прощались раз и навсегда. Ты смотришь на это все не в силах закрыть глаза, тебя словно околдовали. И самое страшное, что этот поцелуй никак не заканчивался… Улыбка давно ушла с твоего лица, радость в душе — испарилась, будто ее и не было, вместо нее в груди нарастает огромный склизкий комок, в нем целый коктейль эмоций, разобрать которые ты не можешь при всем желании. Горечь от осознания, что тебя предали, что тобой играли, совсем как тогда, на Играх, злость на себя, на Китнисс, на Гейла. Особенно на Гейла. Ревность — застилающая глаза, сносящая все на своем пути… И опустошенность. Осознание того, что ты снова один, совсем один. Ты больше не можешь на это смотреть. Уйти, сбежать, исчезнуть из этого места — все о чем ты мечтаешь в этот момент. Букет цветов, что держал в руках летит тебе под ноги. С какой-то отчаянной радостью давишь его ботинком, втаптывая в пыльную дорогу. Точно так же как целую вечность, назад раздавили твои мечты. Так пусть хоть цветам достанется капелька твоей боли. Заслужили. Оборачиваешься спиной к ненавистному теперь дому и идешь… нет бежишь обратно в город, только бы не видеть счастливых голубков, которые наверняка решили узнать друг друга поближе. Что им какой-то поцелуй... Резко, словно прыжок в прорубь студёной зимой возвращаешься в реальность. Все те же серые стены, все тот же невзрачный гостиничный номер… и Китнисс, сидящая напротив тебя. Злость требует выхода. — Говори, зачем пришла и можешь возвращаться к своему Хоторну. У вас там незаконченное дело осталось, зачем лишать его заслуженной награды? Глум и издёвка — лучший антидепрессант. — Пит, — девушка хмурится, — Давай не будем говорить друг другу гадости, прошу — выслушай меня, я должна тебе кое-что сказать… — Да-да, я знаю — ты собираешь вещички и уезжаешь со своим Гейлом в далекие края. Потом вы поженитесь, и будете жить долго и счастливо, — тебе нелегко признавать этот факт, но лучше себе не лгать: прими правду, приятель! — Да нет же! Не говори ерунды! Я вовсе не это хотела сказать… — Китнисс на секунду замолкает, будто набирается смелости, но потом все же упрямо сжимает губы и смотрит тебе в глаза. — Я беременна, Пит. Стежок, стежок… Клац! Старые нити разрезаны, но игрушке не стоит радоваться: стежок за стежком ловкие пальчики вяжут новые, еще более прочные.