Идиоты. Или профи тоже умеют любить.

      POV Мирта Иду в душ и смываю с себя всю косметику, смотрюсь в зеркало и вот уже вижу себя - просто Миртой. Не одним из трибутов-профи Голодных Игр, а обычную девчонку родом из второго дистрикта, лучшую подругу Катона и по совместительству его девушку. «Девушка Катона Брауна» - я расплываюсь в улыбке от таких мыслей, все же приятно чувствовать себя не одинокой. Чувствовать эту любовь внутри. От размышлений меня прерывает Брут, стучащийся в мою ванну. Черт, совсем забыла, что он здесь. Натягиваю на себя одежду - джинсы и красную футболку, волосы заплетаю в косу и выхожу. - Мы опаздываем. Все уже хотят есть - сообщает недовольным голосом ментор. - Потерпят - мило улыбаюсь я. Мы идем в столовую и на входе сталкиваемся с Катоном и Делли, когда он проходит мимо меня, то совершенно «случайно» задевает своей рукой мою руку. Мы переглядываемся и сияем. Вроде это заметно, потому что Делли сияет вместе с нами и все время переглядывается с Энорабией. Думаю, что это не важно, в конце концов это последний день перед ареной, можем же мы позволить побыть собой на несколько часов перед всеми. Мы наедаемся до отвала, так, что мне даже сложно встать из-за стола. Потом рассаживаемся в гостиной и смотрим повтор интервью, менторы хвалят нас и говорят, что мы хорошо постарались. После нас не хочу смотреть ни на кого, особенно на двенадцатых, поэтому выключаю телевизор. Потом мы еще раз обсуждаем все наши действия на Арене, идет двухчасовая лекция, о том, как выжить, но после нее Энорабия улыбается и говорит, что мы то уж точно не дадим умереть друг другу. Мое сердце сжимается от мысли о том, как в конце на Арене останемся только мы вдвоем, но я пытаюсь не думать об этом, и судя по лицу Катона, он тоже. После мы договариваемся встретиться завтра с утра по раньше, чтобы попрощаться. Я вглядываюсь в лица Делли, Энорабии, Брута, наших стилистов и их помощников - мне искренне жаль, что мы не можем провести друг с другом больше времени и узнать друг друга по-настоящему. Ведь за все время, что мы находились здесь, мне кажется, что я большую часть времени провела с Катоном, хотя с ним это время я должна была проводить в последнюю очередь. Но профи мы или нет? Это лишь правила Игр, мы здесь, чтобы убить все стереотипы. Маленькие бестолковые дети, влюбленные профи, шахтеры и одна огненная курва - эти 74 Голодные Игры запомнятся всем надолго. ***       POV Катон Мы идем в номер Мирты, и я держу её за руку, переплетая наши пальцы. Она удивленно поглядывает на меня и на её щеках играет румянец. Я вижу, что на нас все смотрят, но все же молчат. Что ж надеюсь они поняли, что в последний день перед Ареной нет смысла о чем-либо с нами разговаривать. - Что будем делать? - спрашивает Мирта, когда мы подходим к двери. У меня нет определенного плана, поэтому я отвечаю: - Я просто хочу, чтобы мы были вместе. Она смеется. - Сегодня это осуществимо. Мы заходим к ней, я подхватываю её на руки и кидаю на кровать - после просто валяемся в обнимку. Теперь пришло время к серьезному разговору. - Помни на Арене мы - жестокие убийцы. Никаких чувств, никаких слез, никакой жалости - напоминаю ей я, когда ложусь на бок так, чтобы видеть её лицо. - Сейчас это будет особенно сложно, - она тоже ложится на бок. - Почему? - Понимаешь, Катон, - Мирта проводит кончиками пальцев по моей щеке - в последние дни я ощущаю себя более человечной, что ли. Я никогда не чувствовала все так остро. Мне и в правду жаль этих бедных детей, я не представляю, как убью Китнисс. Не смотри так. Да, Китнисс. Особенно сейчас, когда я как девушка, знаю, что Пит открыл перед её глазами целый мир. И если они на самом деле влюбленные, то я чувствую это несчастье. Потому что... Мирта не договаривает, но я итак знаю, что она хочет сказать. На признания вслух у нас, вроде как, вековой запрет, поэтому она сможет их произнести, только когда ее сердце или мое не издаст последний стук. Я целую её, чтобы она терзала себя, в попытках подобрать продолжение своей фразы. - Будем злодеями до конца, - шучу я, когда мы прекращаем - Во всяком случае произнеси монолог, когда будешь убивать Китнисс и обязательно дай ей слово. Так будет драматично. Мирта улыбается. - Не дай им уничтожить нас! - вновь серьезно говорю я - Думай об этом. Либо двенадцатые, либо мы. Никаких альтернатив. Чувства губят, идиотка, запомни об этом. - Я не идиотка! - Я рад, что из всей моей речи, ты выделила только это слово. - с сарказмом произношу я. Она перестает улыбаться и серьезно глядя мне в глаза, произносит: - Катон Браун, я Мирта Джонс, клянусь, что буду бороться до конца своей жизни и не буду проявлять ни жалости, ни сомнения, ни пощады. Клянусь, что никто не разрушит нас. Только поклянись, что убьешь меня. Ты и только ты. Моя маленькая глупая девчонка. - Мирта Джонс, я Катон Браун же в свою очередь, клянусь, что буду защищать тебя до конца последнего своего вздоха. Клянусь, что стану на Арене твоим напарником, другом и всем, чем ты только пожелаешь. Клянусь, что твой последний миг будет самым прекрасным в твоей жизни. Эти клятвы очень важны для нас. И пусть раньше я и думал, что вопрос о том, кто из нас двоих будет жить будет решать она, теперь я вижу, что она все давно решила. Так не пойдёт. Только в этот раз я лукавлю и не говорю ей лишь одного пункта клятвы: «Клянусь, Мирта Джонс, я сделаю так, чтобы ты выиграла 74-ые Голодные Игры». ***       POV Мирта Он перебирает мои волосы, а я напеваю разные песенки себе под нос: пою песни нашего дистрикта, пою гимн Капитолия, даже пою особенно надоедливую капитолийскую песенку, которая застряла у нас с Катоном в голове, когда мы слушали их подряд. Он тихо смеется и даже пытается подпевать мне. Выходит фальшиво. Я тоже смеюсь и поворачиваюсь, чтобы заглянуть в его невозможные голубые глаза, а он вдруг целует меня. Его волосы под моими пальцами - шелк. Его сильные руки на моей талии - сталь. Мне так хорошо, что я задыхаюсь. Мое сердце готово разорваться от переполняющего его счастья. Ни один человек во всем мире никогда не делал со мной такое. Никогда я не была такой желанной и не верила всем словам, если бы не видела эти глаза, в которых всегда смешивается ураган чувств, когда я близко. И я чувствую все острее, потому что, чем мы ближе друг к другу, тем тоньше эта связь между нами. И я так боюсь сорваться. Потому что чувствую голод, какой никогда ни с кем не чувствовала и не почувствую. Ни одни Голодные игры не дадут этот огонь во мне, это желание по моим венам. Завтра Арена, а я не могу думать ни о чем другом, как об этих поцелуях на моих губах, прикосновениях на коже. Я схожу с ума от того, что боюсь потерять его. Боюсь потерять главного человека в моей жизни. Человека, который для меня ближе всей моей неудавшейся семьи вместе взятой. Игры все разрушат, и я вообще не понимаю, как мы позволили свершится такому. Как я могла наплевать на все свои устои и принципы из-за него. Как могла подпустить его так близко, так отчаянно полюбить. Забыть о том, что мы соперники. Позволить ему нуждаться во мне. Победитель должен быть только один. И теперь, зная Катона, ни я и ни он не знаем, кто им будет. Мы пропускаем ужин, потому что попрощались со всеми еще после обеда. Приходит время ложиться спать и Катон, неуверенно смотря, целует меня и говорит, что ему нужно идти. Я лежу на кровати и всем своим естеством хочу, чтобы он остался. Тем временем он уже стоит у двери и оборачивается, чтобы пожелать мне спокойной ночи. Выдыхаю и в один миг оказываюсь возле него, буквально запрыгивая к нему в объятия. Цепляюсь за него руками, ногами, прижимаюсь ближе всем телом. - Останься! - шепчу я ему в губы. Он кивает, и, словно я не вешу не единого килограмма, несет меня к кровати, чтобы вновь оказаться на ней. - Прости, что так получилось - говорит он. Я смеюсь: - Сегодня день признаний? - Да, хочу все обсудить. - Я тоже. - Я не хотел, чтобы это было больше, чем дружба. Я должен был, во всяком случае, не втягивать тебя в это. Но я... - Был бы не собой, если бы не проверил. Если бы не поцеловал. - Ты опять делаешь это! Он легонько пихает меня локтем в бок. - Что? - Читаешь мои мысли. - Будто бы ты так не делал. - ухмыляюсь я. - Ммм... сейчас ты думаешь, что я идеален. - смеется Катон. - Много чести! - в моем голосе возмущение, но Катон улыбается, и я в действительности думаю, что он идеален. Мы молчим, потом он спрашивает: - Помнишь Рэю? - Как я могу её забыть? - Ты сказала, что боишься умереть как она. Сколько тебе было лет, когда её позвали на Игры? - Позвали? - Выбрали. Я пытаюсь вспомнить этот тяжелый год. - Тебе было 13, а мне 10. Ей было 16. Она умерла от того, что трибут из первого всадил нож ей в спину. Её собственный нож. Катон морщится. Посмотрим, как он будет морщиться завтра. - Рея. Я и не помню её. Мы никогда не были близки с твоей сестрой. - И даже я её не знала. - Ясно, - резко прекращает разговор Катон. - Сходи к себе за вещами. А я в душ. - Я приду и тут же загляну к тебе. Потрешь мне спинку? - доверительно шепчет он. - Черта с два - шиплю я в ответ. Потом вновь целую его и остаюсь одна. *** Наедине с собой у меня есть время чтобы подумать. Я смотрю на девушку в зеркале и пытаюсь увидеть в этих счастливых глазах себя. - Что теперь делать, Мирта? - спрашиваю я у неё, но она молчит и лишь повторяет мои движения. Иду в душ и думаю о завтрашнем дне. - Отключи все чувства, Мирта. Это так просто. - вновь говорю я себе в слух. - Просто не думай о них, как о детях, думай, как о мишенях. Либо ты, либо огненная. Кого ты выберешь: Катона или горстку незнакомых детишек. Эти слова успокаивают меня. Этим мы с Катоном владеем в совершенстве - отключать эмоции. Ставлю перед собой несколько целей: - защитить Катона; - спастись самой; - убить жалких трибутов. На этом все. Настоящая профи - Мирта возвращается. Приготовьте ваш хлеб капитолийцы, вас ждет зрелище. *** Надеваю шорты и футболку и выхожу в номер. Катон с мокрыми волосами, уже переодетый, чтобы спать, сидит на кровати и ждет меня. Мы забираемся под одеяло и выключаем свет. - Брут видел, как я шел к тебе. - говорит Катон. - Что-то сказал? - Нет. Я целую его. - Тогда спи. - Спокойной ночи, Мирта. Я люблю его. Мне очень жаль, что я не могу сказать ему об этом.