Мышь под веником

Как ни странно, моя идея с конкурсом многим пришлась по душе. Это я поняла по тому количеству работ, которые на него прислали. Едва его начало было оглашено, как на меня нахлынул их поток, возрастающий, казалось, поминутно; и в последующие несколько дней он захлестнул меня с головой, окуная в мир творчества и фантазий. А выдумок, надо заметить, насчитывалось много - настолько, что я буквально утопала в разнообразии идей, приятно поражаясь. И всё же какой у нас на фирме талантливый контингент! Не зря Джаред именно к нам обратился! Участвовали в конкурсе, наверное, все; и в этом, конечно же, была заслуга шефа. Нет, он не стоял в дверях моего кабинета с шашкой наперевес, отшибая головы тем, кто по каким-то причинам не приносил эскизов, не пытался выяснить чьих-то имён, не грозился никого уволить. Но при любом удобном случае в разговоре с людьми подчёркивал, что это очень важно, и просил руководителей студий - теперь уже моих коллег - поддерживать меня в этом. А кроме того, финансовое вознаграждение, которое он обещал, оказалось очень даже приличным, и многие абсолютно не чурались его заполучить. Словом, помощь шефа оказалась весьма ощутима, и в завертевшейся вокруг конкурса круговерти мне не доводилось скучать. Первым, что я сделала, это послала по электронной почте письмо заказчику с просьбой подтвердить свой адрес, и когда он отозвался, - а сделал это Джаред уже на следующий день, - обсудила с ним некоторые нюансы. В частности, мы сошлись на том, чтобы я присылала ему работы частями, по мере их поступления, а он в случае одобрения какой-то из них сразу же дал мне знать. Затем на рабочем столе в своём компьютере я создала специальную папку, в которую помещала все присланные на конкурс работы. А они, надо заметить, были потрясающими! Интересные подходы, неординарные решения, разнообразие идей. Смелость, открытость, откровенность задумок, акцент на неприметных деталях, сочетание, казалось бы, не сочетаемых вещей... И, получая очередную работу, я каждый раз была уверена в том, что именно она выиграет конкурс. Однако у Джареда было своё видение прекрасного, и моего энтузиазма он не разделял. Нет, он не выказывал открытого недовольства и не присылал в ответ разгневанных писем на манер: "Вы что, ополоумели присылать мне подобные бредни? Да рисунки в детской разрисовке намного лучше ваших картин!" Напротив, каждую полученную партию он даже нахваливал, но сдержанно и, скорее всего, чисто из вежливости. И между строчек его "да, неплохо" я читала "никуда не годится!", а за "очень интересно" мне чудилось "полный отстой!" Вот ведь неблагодарная работа иметь дело с творческим человеком! Похоже, мой парень - настоящий привередник. - А как вы думали? - сказал мне мистер Роуз, когда я однажды посетовала на истинное положение вещей. - Наши клиенты не простые заурядные люди. Они кое-что смыслят в этом. - Но ведь и мы здесь не дилетанты, занимающиеся лишь околачиванием груш. Разве нет? - Совершенно верно, Стейси. Но как бы профессионально мы этим ни занимались, какой бы грандиозный ни имели за спиной опыт, а их слово всё равно будет сверху. И уже только потому, что они клиенты. А значит, точно знают, чего хотят. Тогда как мы только пытаемся угадать их желания. Да, это было верно. В этом и таилась суть высказывания "клиент всегда прав". И только заказчик знал, чего хотел на самом деле. - Вы правы, мистер Роуз. Просто я растерялась, что мне делать дальше. - По-моему, будет разумно встретиться с ним. - С кем? С заказчиком? - я даже немного ошалела. - Да, именно с ним. Напишите ему и договоритесь о встрече. И в личной беседе затем выясните, что ему не нравится. Чем лучше вы изучите его мотивации, тем больше шансов на успех. Господи, что этот человек говорил?! Встретиться с Джаредом? Я не могла! И мне срочно нужно было придумать какую-то отмазку! - Но я же узнаю его, сэр. А, помнится, вы хотели сохранить его имя в тайне. - Ах, Стейси, вы же профессионал и отлично знаете, что сохранить конфиденциальность полностью не удастся. Ведь всегда есть определённый круг людей, которые имеют доступ к закрытой информации. Вы ведёте этот заказ, поэтому тоже попадаете в него. Главное, чтобы эта информация не распространилась дальше. Но вы не болтливы, я знаю. Поэтому абсолютно спокоен на этот счёт. Вот дьявол! В этот момент я как никогда пожалела об этом. Лучше бы я зажила славу треплющей без умолку трещотки, которой ни в коем разе нельзя доверять. Чести мне это, конечно, бы не оказало, зато избавило бы от встречи с Джаредом Лето. Ведь увидеться с ним было равносильно признаться, что я дизайнер "Billy Rose Design". Надо заметить, что до сих пор я этого удачно избегала. К счастью, люди придумали Интернет, позволяющий общаться не только на расстоянии и в любое удобное время, но и не отягощая себя лицезрением абонента. И это, конечно же, было мне на руку. Правда, поначалу я опасалась, что Джаред захочет узнать моё имя. Но его предвзятость к нашей фирме была настолько сильна, что он не стал этого делать и продолжал общаться со мной как с безликим представителем агентства, обращаясь исключительно на "мисс". Я, признаться, платила ему тем же: напускала на себя холодный официоз, делала вид, что абсолютно не догадываюсь, с кем имею дело, и называла его "мистер" или "сэр". И нас обоих устраивало это. А личная встреча могла всё испортить, чего я никак не могла допустить. Поэтому выискивала аргументы, способные повлиять на шефа: - Всё, что вы говорите, сэр, абсолютно разумно, - использовала хитрую тактику я. - Но будет ли это приемлемо самому клиенту - вот в чём вопрос. Ведь его позиция мне неизвестна. - Ну, так узнайте! - и шеф ткнул пальцем в стоявший на столе компьютер. - Разве это проблема? - Нет, - действительно, слабенькая отмазка. - Но... - Я не пойму, - вдруг улыбнулся шеф, по-доброму изучая меня глазами. - Стейси, вы что, боитесь? Боитесь этой встречи? Вот чёрт! Я могу себя выдать! Надо было срочно что-то придумать, чтобы этого не допустить. Отрицание очевидного не подходило: оно лишь подтвердило бы подозрения шефа. Лучшее, что можно было предпринять, это согласиться с ним. - Конечно! Конечно, боюсь, мистер Роуз! Мало ли, кому я её назначу?! Вдруг это Дженсен Эклс или Иен Сомерхолдер? Что, если я увижу его и влюблюсь? Мой шутливый тон наряду с игривым взглядом сделали своё дело, и мистер Роуз рассмеялся. Сначала - сдержанно и тихонько, затем - громче и взахлёб. - О, я ещё никогда не слышал таких веских объяснений! - приговаривал он при этом. - Надо отдать вам должное, мисс Айерс, вы умеете убеждать! - Я всего лишь женщина, сэр, - я тоже улыбалась. - И нисколько этого не скрываю. - И очень хорошенькая, стоит заметить. Так что кто в кого влюбится - это ещё спорный вопрос. Но, подозреваю, это не настоящая причина проблемы. Не так ли? Ну, что ж, пошутили и хватит. Иначе можно выставить себя в глупом свете. Далее надо было выдвигать более серьёзный аргумент. - Да, сэр. Просто я волнуюсь. Я никогда не занималась этим раньше. И не встречалась со знаменитостями. И мне немного не по себе. - Не бойтесь Стейси. У вас всё получится, я уверен. Когда-то же надо это начинать. Ведь что-то мне подсказывает, что впредь делать это вам доведётся часто. Так что считайте это своим экзаменом. И боевым крещением заодно. Не ожидая такого, я даже рот распахнула. Мистер Роуз намекал, что...? Нет, этого не может быть! О, Боже! Ошибки быть не могло: он вполне серьёзно давал понять, что разглядывает этот конкурс через призму моего шанса и что в случае доведения его до логического конца я заслуженно останусь в роли руководителя нашей студии. Ведь миссис Гардис давно пора на покой. Я оторопело похлопала ресницами, гадая о том, радоваться ли мне или плакать, и вдруг поймала себя на том, что при любом раскладе упустить такой шанс не могу. Тем более, что, подхлёстнутый таким поворотом, мой разум уже отыскал приемлемый выход. - Хорошо, сэр, - и, исполнившись силы духа, я решительно улыбнулась, - я встречусь с клиентом! И я действительно задалась целью сделать это. Тем же вечером. Но не как представитель фирмы, а как его девушка. Шефу ведь важен был результат, так какая разница, как я намеревалась его достичь? А с Джаредом мы встречались часто. И проводили время по-разному: в шумной компании, на какой-нибудь вечеринке, в уютном ресторане или среди знакомых. Но чаще мы встречались наедине, беседовали о чём угодно и просто были собой. Суть нашего общения составляли разнообразные темы - серьёзные и не очень, - которые обычно интересуют людей. Джаред оказался интеллектуально развит и во многих вопросах имел свой непредвзятый взгляд. Он одинаково легко мог беседовать на серьёзные темы и так же легко вдруг начинал лукавить и шутить. С ним было интересно. Очень. Обладая любознательным умом, ненасытной тягой к познанию нового и завидным даром красноречия, а также имея возможность путешествовать по свету, он являл собой неисчерпаемый запас увлекательных историй, всегда погружавших меня в другой мир - захватывающий, необычный, завораживающий интересными традициями и людьми. Джаред был наблюдателен и подмечал многие детали, которые и помогали создавать проникновенную ауру в таких рассказах; и, обладая живым воображением, я обычно слушала его, разинув рот. Джаред был дружелюбен и мягок, имел врождённое чувство такта и всегда умел остановиться в нужный момент. Даже укорял он ненавязчиво и с какой-нибудь задорной шуткой, помогающей обходить острые углы. В компании его любили. Будучи чрезвычайно коммуникабельным, он обычно выступал её душой; однако, как я заметила, порой сторонился этой роли, давая возможность проявить себя другим. И такая позиция была мне понятна: частое пребывание на людях пресыщало вниманием посторонних и порождало желание от этого отдохнуть. Да и вообще, если быть честной, Джаред оказался вовсе не таким, как я думала поначалу. Невзирая на признание и славу, он абсолютно не гонорился и относился к своей популярности с элегантной небрежностью. Он никогда не ставил себя выше других - даже там, где действительно превосходил кого-то, - не ввязывался в споры, пусть даже кто-то из собеседников ошибался тысячу раз. Он был пытливым и чаще всего просто наблюдал за происходящим с целью его изучения. И, как затем выяснялось, видел значительно больше, чем обычный поверхностный взгляд. Меня он изучал тоже. Очень часто при разговоре я ловила на себе его рентгеновский взор, казалось, желающий раздробить на части и исследовать внутреннюю суть. Глубокий, пронизывающий, скрупулёзный, он вонзался в меня с такой силой, что мне становилось трудно дышать, и, теряясь в догадках по поводу его значения, я начинала внутренне трепетать. И как бы часто это ни повторялось, - а это происходило ежедневно, - мне не удавалось к нему привыкнуть. Не могу сказать, что это очень уж меня напрягало, но всякий раз, окунаясь в магические голубые озёра, я чувствовала замирание сердца, покалывание нервов в кончиках пальцев и неуёмную пульсацию где-то в висках. И это было волнительно-странно, ведь таких ощущений, как с этим мужчиной, я не испытывала ещё никогда. Не знаю, замечал ли всё это Джаред, - порой мне казалось, что его взгляд видел даже мои тайные мысли, - но никогда не подавал вида и не старался меня этим смутить. Со мной он держался всегда ровно - мило, доброжелательно, дружелюбно. И, конечно же, радушно. Даже будучи по уши занятым или осаждаемым людьми он всегда выкраивал для меня минутку. И делал это от чистого сердца. Я неизменно удостаивалась его улыбки, нежного взгляда, приветственного взмаха рукой или даже дружественных объятий, порождавших зависть у представительниц моего пола. А когда мы оставались одни... Нет, ничего не менялось, но все эти знаки внимания дарились мне с удвоенной силой и значительно ярче воспринимались мной. Джаред очень любил наши совместные встречи. Раньше, когда на моих глазах красовалась повязка, я считала, что он проводил со мной время из чувства долга. Но сейчас поняла, что заблуждалась. Ему просто нравилось проводить со мной время: прогуливаться вечером по побережью, засматриваться на звёзды, сидеть вместе в одном шезлонге, наблюдать закаты, взбираться на старый маяк, шутить, смеяться и просто молчать. Со мной он чувствовал себя легко и просто, свободно и комфортно. И, что было по всему видно, очень это ценил. Словом, с каждым днём я открывала что-то новое в этом человеке - том самом несносном дядюшке Ау, который повстречался мне однажды у бассейна, - и это увлекало, завораживало, пленило. Правда, стараясь придерживаться в жизни прагматичных взглядов, я не обольщалась на то, что это будет длиться долго. Ведь поначалу все мужчины хороши - заманивают, привлекают, выпрыгивают из собственной шкуры. А потом... Потом оказывается, что всё это ложь и что преследуют они личные цели. Интересно, какая же Джареду от меня корысть? Я не могла пока ответить на это. Не потому, что была ослеплена безмерной любовью - я каждый день убеждала себя в том, что это вовсе не так, - а потому, что встречались мы ещё очень мало и я не сумела этого разобрать. Пока что я видела лишь то, что было на поверхности: теплоту, ласку, доброе отношение. И уважение, проявляемое по большому счёту и в мелочах. Обладая завидной галантностью, Джаред всегда оказывал мне помощь - независимо от того, находились ли мы наедине или на людях, в чём-то действительно трудном или даже там, где я преспокойно могла обойтись сама. И это было безумно приятно почувствовать себя хрупкой женщиной, рядом с которой находился настоящий мужчина. В разговоре Лето всегда интересовался моим мнением, а в принятии решений, которые касались нас обоих, всегда учитывал мою точку зрения. Даже если она не совпадала с его. А также его уважительное отношение проявлялось в манере держаться. Джаред никогда не выходил за рамки приличий, избегал вульгарностей и неоднозначных намёков, не шутил на грязные темы и не пошлил. Я могла без страха говорить о чём угодно, не боясь быть им осмеянной или перефразированной на дурной манер. И не опасалась с его стороны глупых домогательств или каких-нибудь непристойных обиняков. В этом плане Джаред вёл себя благопристойно. Даже в прикосновениях он был очень сдержан. Та вольность, которую он допустил на балконе, была единичной, и, не позволяя себе ничего подобного, он мог лишь невинно коснуться моего плеча или руки. И мне, признаться, это было приятно. Поведи он себя иначе - и я бы наверняка посчитала его наглым засранцем, привыкшем к тому, что ему позволено всё и вся. И меня это, несомненно, бы оттолкнуло. В общем, я окунулась в завораживающую обстановку с радостными ожиданиями встреч, с прогулками под луной, с задушевными беседами, ласковыми взглядами, пленяюще-нежными прикосновениями - со всем тем, что позволило мне быть к этому человеку намного ближе и чувствовать себя свободнее, чем раньше. Поэтому когда в тот же вечер я встретилась с ним, позволила себе как бы невзначай спросить, как продвигается его дело с фонтаном. - Пока не очень, - ответил он, наливая мне в чашку чай. "Не очень"? Выходит, именно так в жизни звучит то, что по электронке называлось "очень неплохо" и "интересно"? - Неужели в "Billy Rose Design" тебе не смогли предложить ничего стоящего? - я искренне удивилась. - Нет, почему же. Должен заметить, они предоставили много примеров - даже больше, чем я ожидал. И некоторые из них чрезвычайно интересны. Но... - Но...? - Но, опять же, в них нарушается целостность восприятия, о которой я уже однажды говорил. Такое чувство, что эти работы не соответствуют своему предназначению. Не спорю, сами по себе они очень достойны, и если бы мне понадобилась парковая скульптура, я бы, пожалуй, выбрал именно их. Но мне-то нужна композиция для фонтана - места, связанного с водой. А когда я представляю в нём такую работу, ощущаю несогласованность между ними. Ты понимаешь меня? Ещё бы! Кому как ни дизайнеру этого не понимать? - Да. Другими словами, ты видишь два разных предмета, которые не дополняют друг друга, а, напротив, разветвляют твоё внимание. - Именно! Это как, скажем, пирожные и томатный сок: по отдельности - классные вещи, но сочетать вместе их нельзя. Так и с фонтаном. Ведь вода - это стихия, энергия, сила... страстность, наконец! Поэтому скульптура должна выглядеть точно так же. - Ты слишком требователен, - я даже улыбнулась, глядя, с каким запалом Джаред об этом говорит. - Что поделать, я творческая личность. К тому же, с задатками перфекциониста. Да и потом, в дизайнерском агентстве работают профессионалы, а они-то уж точно должны всё это знать. Да, это так. Но у каждого своё видение чего-либо, и это делает нас такими, какими мы есть: разными. Поэтому работники нашей фирмы имели право создавать работы, которые создавали, а Джаред - оставаться ими недовольным. Отпивая из чашки, я уже намеревалась высказать ему это вслух, как вдруг услыхала приближающийся рокот байка. Подкатив к особняку, он остановился, и, помедлив минуту, затем оборвался. - Кажется, примчался Шенн, - заключил Джаред, лукаво улыбаясь. - Сейчас сметёт со стола все конфеты и выпьет весь чай. - Так он же любит кофе, - возразила я. - Вот потому-то я чаще всего чай и завариваю. Вот шельмец! Начинал озорничать! И, глядя в искрящиеся голубые глаза, я тихонечко рассмеялась. Через пару минут возле нас действительно нарисовался Лето-старший, который, подсев за стол, стащил с него конфету. - А вот вы где! - промымрил он при этом. - А я вот решил заехать к братишке перед сном и пожелать ему доброй ночи. - О-о! - так и лучился иронией Джаред. - Ну, надо же, какая честь! Особенно ввиду того, что ты никогда такого не делал. - Когда-то же надо начинать, - потянулся Шенн за второй конфетой. - И, главное, как удачно ты выбрал время: когда у меня есть сладости и чай. - О, да, чайку я бы выпил. Нальёшь? Негромко рассмеявшись - весело, беспечно, задорно, - Джаред весело покосился на меня, проронив: - Ну, Стейси, что я говорил? Явно не ожидая такого, Шеннон удивлённо выпрямился и, даже перестав жевать, обвёл нас недоумевающим взглядом. - А что ты говорил? - он вдруг встрепенулся пронёсшейся в голове мысли, и его взгляд окрасился каким-то виноватым оттенком. - О-у! Я что, не вовремя приехал? Перебил вам все планы? Нет, ну, вы только послушайте его! На что это он намекает?! - Эй, придержи-ка свою бесстыжую фантазию! - тотчас парировал брат. - Пока ты не додумался ещё до чего-то. Мы со Стейси просто сидим и пьём чай. И в ближайшее время только этим и планируем заниматься. - Да? - и Шеннон поглядел на нас, как на гуманоидов с далёкой планеты. - Странно, конечно, но я не буду вас за это журить, потому что очень хочу чаю. Дадите вы его мне или нет? Его лицо излучало такое по-детски невинное озорство, что я не переставала смеяться, а Джаред, подхватывая игру, лишь качал головой, изрекая: - Видишь, Стес, какой у меня деликатный братец! - Да, я такой, - расплылся в самодовольной улыбке тот. - Не то, что некоторые: зажилили чай. - Да дам я тебе чаю, дам, - и Джаред поднялся. - Сейчас принесу чашку. Он юркнул к дому и едва скрылся за дверью, как лукаво ухмыляющийся Шеннон перевёл взгляд на меня. - Ну, вот, - промымрил негромко, - кажется, спровадил. "Спровадил"? Хозяина дома? Вот это он даёт! - Хочешь сказать, что всё, чего ты добивался, это убрать Джареда подальше от глаз? - Конечно. А ты думала, я правда хочу чаю? - А разве нет? - Ха! Так я же люблю кофе! Да, это я знала. Но зачем же тогда...? Я поражённо уставилась в иронично улыбающиеся карие глаза и выдохнула с малозаметным упрёком: - Но теперь тебе придётся пить чай. - И я обязательно сделаю это. И даже с превеликим удовольствием. У Джареда ведь он всегда отменный. - Но зачем тебе понадобилась вся эта возня? - Чтобы переговорить с тобой с глазу на глаз. Я ведь, собственно, затем и приехал. Вернее, я сначала поехал к тебе, но дома никого не оказалось. И тогда я подумал, что ты можешь быть здесь. - А зачем я тебе понадобилась? - Затем, чтоб спросить: когда ты, наконец, сделаешь то, что обещала? Я безошибочно поняла, что он имел в виду, и ощутила, как по спине пополз противный холодок, что случалось всякий раз, когда кто-то касался неприятной мне темы. А тема эта и правду была мне не по душе, и, всячески стараясь её избежать, я пыталась перевести разговор в другое русло: - Шенн, а может, ты лучше сначала чаю выпьешь? - Не юли, Стес! У нас с тобой был уговор: я завлекаю Джареда к вам на фирму, ты предъявляешь ему свой эскиз. Так ведь? - Ну... да. - И? Я выполнил свою часть обязательств? - Угу. - А ты? - Шенн, может, хочешь конфетку? - Отвечай, не увиливай! - У нас вот и эклеры есть. - Стейси! Голос старшего Лето прозвучал жёстче, и я поняла, что моя нехитрая тактика не даст ожидаемых результатов. А я стремилась к одному: заговорить этому человеку зубы и переключить его внимание на что-то другое. Но Шеннон был не дурак и видел всё это насквозь. - Итак, спрашиваю тебя ещё раз, - проронил он наигранно сурово. - Ты предоставила Джареду свой рисунок? Мне некуда было деваться и, съёжившись под этим напором, я по-кошачьи виновато поглядела на собеседника. - Э-э... нет. - А почему, позволь спросить? - Потому, что не могла. - Чего? - Лето сделал вид, что не расслышал. - Стес, говори громче, я, кажется оглох: мне уже мерещится какая-то ахинея. - Это не ахинея. Я действительно так говорю. Показать Джареду мой эскиз попросту невозможно. Вот теперь Шеннон больше уже не играл - удивлённо округлившиеся глаза и слетевшее с лица озорство красноречиво подтвердили это. И он, с минуту помолчав, старался испепелить меня вопросительным взглядом. - Это ещё почему? Я слышал, у вас на фирме объявлен конкурс. Разве это не удобный момент? Джею уже пришла целая куча композиций. Так почему же среди них нет твоей? - А ты их видел? - Конечно. Джаред давал посмотреть. - Тогда ты должен был догадаться, почему я не присылаю свою работу. - Должен был догадаться? - и Лето-старший озадаченно потёр лоб. - Может и так, но пусть меня украдут черти, если я сделал это. - Да всё очень просто. Если ты видел работы, то наверняка заметил, что помимо самой композиции на каждой стоит имя её автора. А теперь скажи мне, могу я подписать свой эскиз, не выдав себя с потрохами? Задумчиво сдвинувшиеся брови сказали мне о том, что ничего подобного он не заметил и к такому вопросу не был готов. Как и многие другие, в композициях Шенн видел лишь содержание, а на другие детали внимания не обращал. И, конечно же, даже не предполагал, что они могут создать мне проблему. - Но можно же что-то придумать? - всё ещё не хотел сдаваться он. - Что, например? - Ну... подписаться каким-нибудь вымышленным именем. Псевдонимом. - Это тоже проблематично: в случае интереса к этой работе и у автора, и у фирмы возникнут трудности. - Чёрт, да что же у вас всё так сложно-то? - Шеннон начинал негодовать. - И что, из-за этого ты собираешься залечь на дно? - Так будет лучше, поверь мне. - Ни за что? Я далёк от этого и не знаю, что придумать, но мы должны что-нибудь предпринять! - Лучшее, что мы можем сделать, это оставить всё как есть. - Да ты что, Стес, включаешь задний ход?! Теперь, когда мы почти у цели? Я не могу этого допустить! - И что же ты собираешься сделать? - Я - ничего. Я же сказал, что в этом профан. А вот ты обязана что-то придумать. - Но я же сказала, что... - Потому, что иначе выход у меня только один - немного жестокий, но очень действенный. От холодного огонька, пронёсшегося в его глазах, меня охватили недобрые догадки, а по решительному выражению лица я поняла, что он не шутит. Неужели он отважится на...? - Что ты хочешь этим сказать? - Что, если ты ничего не предпримешь, я тебя выдам. Что? Я поражённо уставилась на Лето, неосознанно хлопая ресницами. Неужели мои подозрения оправдались и он действительно это говорит? - Да ты что, Шенн? Ты не можешь этого сделать! Ты же мой союзник! - Верно. Но ты нарушаешь условия договора и тем самым вынуждаешь меня. Вот вам и здрасте! Ну, что эти мужчины за люди? Хотя, должна заметить, я понимала Шенна. Он сдержал слово и сделал всё, о чём мы договорились, а я... Я поступала, конечно же, некрасиво, решив именно сейчас спрятаться в кусты. Но отправить свой эскиз мне действительно было сложно. И не только тем, что я не могла под ним подписаться, - хотя и это было веско. Просто когда я увидела, какие работы присылали на конкурс - яркие, красочные, непревзойдённые, - то поняла, что никаких шансов у меня нет. И это для меня всё решило. Зато с этим никак не мог смириться Шеннон. Сидя напротив, он так и бурлил от внутреннего негодования, отчего колючие огоньки в его глазах осуждающе пощипывали меня. И он не ребячился, - я видела это, - готовый в случае моего упорства сделать то, что обещал. - Шеннон, пожалуйста, - шепнула я виновато. - Ну, дался тебе мой рисунок! Забудь ты о нём! - Нет! Это уже дело принципа, Стейси. Мы заварили эту петрушку не затем, чтобы ты прятала голову в песок. - Но возникли проблемы. Я же объяснила. - Я не верю, что они неразрешимы. Когда человек хочет что-то сделать, он выискивает возможности, когда нет - причины. Ты относишься ко второму варианту, Стес. А я не люблю, когда меня водят за нос. Тем более - друзья. Его слова были правдивы и потому болезненным эхом отзывались у меня в душе. И под их силой я съёжилась ещё больше, виновато потупив взор. В это время за спиной раздался отзвук хлопнувшей двери, лёгкий шум и приближающиеся шаги Джареда. И, оторвавшись от меня, Шеннон переключил внимание на него: - А, вот и ты братишка! А иди-ка сюда! Я хочу сообщить тебе одну малоприятную новость. Вздрогнув, я ощутила, что превращаюсь в дикобраза, и, ощетинив невидимые колючки, вскинула на старшего Лето перепуганный взгляд. Охваченная беспокойством, я даже не заметила пронёсшегося в его глазах озорства. - Шеннон, не надо! - горячо зашептала я, вцепившись в его руку. - Не выдавай меня, прошу тебя! Я придумаю что-нибудь! И отправлю ему свой рисунок! - Обещаешь? - Обещаю! - Сутки, Стес! Я даю тебе ровно сутки! И если ты в них не уложишься, то... Он красноречиво умолк, позволяя паузе ответить вместо него. А в этот момент у столика вырос Джаред, поставивший на стол чашку и принесённое печенье. - Чего? - он с интересом уставился на брата. - Какую ещё малоприятную новость? Шеннон расплылся в довольной ухмылке и, обведя нас проказливым взглядом, лукаво мне подмигнул: - Я хотел сказать, Джей, что, пока ты ходил за чашкой, твой чай, кажется, совершенно остыл.