Мышь под веником

Как известно, человек создан весьма гармонично, и все органы, которые он имеет, очень важны. Поэтому когда один из них вдруг выходит из строя, его функции стараются возместить другие, дабы не дать организму полностью дать сбой. Наверное, потому, искусственно утратив зрение, я заметила в себе поразительные перемены. К примеру, у меня невероятно обострился слух, обоняние стало более реагировать на запахи, кожа - на прикосновения. А главное, во мне проснулась необычайная чувствительность, не проявлявшаяся раньше. Теперь я могла определить настроение человека по одним только интонациям его голоса, проследить смену его эмоций всего по вздохам и даже уловить его присутствие лишь по флюидам, которые он излучал. Конечно же, моя восприимчивость во многом уступала той, которую в процессе жизни вырабатывали незрячие от рождения люди, но, к счастью, мне в ней и не было нужды. В остальном же на фоне спокойствия и хорошего ухода состояние моё быстро приходило в норму. Уже на следующее утро я проснулась отдохнувшей и окрепшей, а ещё через день и вовсе была полна сил - настолько, что мне даже позволили остаться одной. Правда, случилось это скорее по принуждению, чем по доброй воле - как хозяев дома, так и моей. Причиной тому стал какой-то телефонный звонок, призвавший моего бдительного стража к неотложным делам; и дядюшка Ау, оставив меня на попечение миссис Дейвис, пообещал скоро вернуться и улетел в неизвестном направлении. А добрая женщина, затеявшая на кухне возню с ужином, вдруг обнаружила, что кто-то истребил все запасы шпината, и, честя по чём ни зря его наглую вегетарианскую моську, стала сокрушаться, что же ей делать. - Выход только один, - с видом знатока заключила я, - нужно совершить вылазку в ближайший супермаркет. - Да, но..., - и домработница растерянно помолчала, - как же я смогу оставить вас одну? - А что тут такого? Я же не малое дитя, способное нашкодничать или свернуть себе шею. - Но, Стейси, ваши возможности сейчас очень ограничены. - Их хватит, чтобы обойтись без помощи некоторое время. Так что можете со спокойной совестью отправляться за покупками, миссис Дейвис. - А если вам понадобится что-либо? - Да что мне может понадобиться в этот час? - Что, если вы вдруг захотите пить? - Ну, вы же не на неделю исчезнете, в самом-то деле? Я потерплю. - А если я задержусь? - На год? На два? Или, может быть, дольше? Тогда оставьте стакан воды на столе, и в случае необходимости я сумею утолить жажду. Ведь я уже могу взять кое-что в руки. - Э-э..., - женщина всё ещё сомневалась. - Даже не знаю... Мне как-то не по себе. - Не волнуйтесь, миссис Дейвис, со мной всё будет в порядке. - Да, но... девочка моя, чем же вы себя займёте? - Почитаю книгу, например. Я слышала, как она улыбнулась. Правда, не сразу - охватившая её обеспокоенность не позволила тотчас понять, что это была только шутка, - но затем она даже цокнула языком и тихонько проронила: - Ну да, занятие как раз по вам, - а затем ещё раз раздумала минуту и всё же сдалась: - Ладно. Я постараюсь - недолго. Попрошу Фрэнка меня отвезти - будет быстрее, - и, уже отдаляясь, она тихонечко засмеялась: - Почитать книгу! И надо же додуматься до такого! И вот я сидела у бассейна в кресле-качалке и, слегка покачиваясь, прислушивалась к окружающим меня звукам. Бродя по двору, перешёптывался с буйной зеленью ветер, о чём-то спорил с пальмовыми ветвями, невесомой поступью пробегал по полотнищу тентованного навеса, под которым я разместилась, и, поднимаясь ввысь, затем упорхал куда-то вдаль. Туда, откуда доносилось дыхание океана. Улавливая его, я представляла себя лежащей на его берегу или радостно плещущейся в его могучих объятиях и понимала, насколько соскучилась по этому чуду. Эх, не будь я упакована в надоевшие бинты, я бы перемахнула через забор и, оставляя на песке следы, вприпрыжку помчалась бы к пляжу. А там вбежала бы в пенные волны и с разгону нырнула в воду. С руками и с головой. Но сделать этого я не могла и, чувствуя, как подобные мысли поднимают в душе досаду, попыталась переключиться на что-то другое. Сидя в полном одиночестве, сейчас я, как никогда, ощутила всю важность того обращения, которым меня окружали в этом доме. А меня в нём, признаться, баловали. С момента появления меня здесь приняли за свою и с тех пор, как я поднялась, не оставляли ни на минуту. Утром или вечером, в обед или в послеполуденный час со мной обязательно кто-то был рядом. Даже ночью порой я улавливала под дверью чьи-то шаги, вкрадчивые заглядывания внутрь спальни и даже осторожные манипуляции со съехавшим на пол пледом. Словом, я всегда чувствовала внимание к себе - доброе, участливое, искреннее, лишённое какого-либо скрытого подтекста. Как если бы я была полноправным членом этой семьи и имела право пользоваться всеми её привилегиями. Оказать мне услугу или скрасить мой досуг не гнушался никто. Будучи женщиной, добрая миссис Дейвис (как хорошо, что она здесь была!) прекрасно знала все мои потребности, поэтому старалась их удовлетворить, опережая просьбы. А догадываясь, что о некоторых из них я стесняюсь попросить, она даже пошла на хитрость и стала выдавать их как свои требования. Даже Фрэнк, по долгу службы обычно держащийся в стороне, считал нужным ежедневно справляться о моём здоровье и перекинуться парочкой фраз. Но основную часть моего времени занимал, конечно же, хозяин дома. С ним я проводила добрую половину дня, а если он не был занят, то и больше. Мы даже установили своего рода негласный ритуал: посидеть после обеда у бассейна и пообщаться. Джаред оказался не только эрудированным малым, но и интересным рассказчиком, и я порой слушала его, разинув рот. Особенно, когда он описывал то, что меня окружало. А делал он это мастерски - настолько, что я, казалось, даже видела, как солнце купало в нашем бассейне свои лучи; как, дурачась и резвясь, они задорно бултыхались в его водной сини; как растущая неподалёку веерная пальма тянула к этому действу ветви-руки, желая зачерпнуть пригоршню золотистых искр. Он находил разнообразные темы для разговоров и обязательно привлекал к беседе меня: выяснял моё отношение к затронутой проблеме, ставил вопросы - причём, так хитро и разумно, что я не могла на них не ответить, - и ненавязчиво втягивал в обсуждение. А когда я уставала, переключался на весёлые истории и озорные шутки, в результате которых место у бассейна наполнял мой звонкий смех. Мне нравились эти посиделки. Не отдавая себе отчёта, я их подсознательно каждый день поджидала. И, сейчас лишённая этой радости, отчётливо уяснила, насколько мне её не хватает. Мне хотелось, чтобы дядюшка Ау был рядом, смеялся, шутил, валял дурака. И тем самым помогал оставаться в привычной колее, из которой меня выбила временная слепота. "А ведь я привыкаю к нему, - неожиданно пронеслось в моей черепушке. - Привыкаю к его обществу, к его манерам, к его мягкому голосу и... даже к его заботе". Я поразилась собственной мысли и, судорожно вздохнув, нервно усмехнулась. Так ли это на самом деле? Или же подставляться под барную стойку всё-таки очень вредно? Где-то на столике ожил мой мобильный, и, нащупав его, я поднесла к уху. - Слушаю. - Привет, малышка! - вырвался из неё знакомый голос, породивший на моём лице улыбку. - Как ты? - Спасибо, Шенн, хорошо. - Ты сумела взять трубку, это уже радует! - Да, с недавних пор мне поддаются некоторые вещи. - Ха! Да тебе подвластна самая трудная из них! - Чего? - опешила я на минуту. - Ты о чём? - О том, что каким-то образом тебе удаётся влиять на моего несговорчивого братца. Вот я, к примеру, чуть из собственной шкуры не выпал, пытаясь привлечь его внимание к вашей фирме, и - ни в какую. А тебе удалось это одним-единственным вопросом. - Да брось. Это чистая случайность. Просто мой вопрос пришёлся ко времени и к месту. Всё дело в удачно использованной ситуации. - Или в том, что ты женщина. Вот тебе и раз! Моя чувствительность подсказала, что не стоит эти слова воспринимать однозначно, отчего я на миг прервала разговор. Что он имеет в виду? Да, Лето-старший умел сбить меня с толку, подбросив пару недомолвок, за которыми не поспевал мой чердак. - А это тут при чём, Шенн? - Да при том, что Джаред - мужчина. И, к счастью, не железный. И мне кажется, ты нравишься ему, Стес. - Вот глупость! - я даже слегка возмутилась, отчего мои брови под повязкой вздыбились, как крыша у скворечника, а в голове пронеслась мысль, которую я не сумела удержать: - Шенн, ты что, выпил? Ты нам ещё любовную связь припиши. - А что, на неё есть намёки? - парировал он иронично. - Хотя что я спрашиваю, в самом-то деле? Я и сам вижу тенденцию к ней. Вот же...! И как только у него поворачивался язык...?! Я ощутила, что мой чуткий внутренний дьяволёнок покраснел от злости, отчего я стала закипать и сама. Но нагрубить этому человеку не входило в мои планы - всё таки он был моим союзником, - поэтому постаралась присмирить этого монстра и как можно спокойнее произнесла: - Ты ошибаешься, Шеннон. То, что я сейчас - в его доме, ещё не повод для подобных мыслей. Джаред просто забрал меня к себе из благодарности. И потому, что у него есть миссис Дейвис, которая может помочь. - И ещё потому, что он интересуется тобой, глупышка. Он заезжал ко мне на минуту - только-что уехал. Так вот в течение этой минуты он без конца поглядывал на часы. - Может, он спешил куда-то. - Говорил, домой. Сетовал, что ему ещё нужно заглянуть к Терри, что мешало помчаться прямиком к тебе. Не знаю, что ты с ним сделала, Стейси, но я давно его таким не видал. Впервые он спешил не куда-нибудь по дурацкой работе, а домой! Он так прямо мне и сказал: "Давай быстрее, Шенн: меня дома ждут!" - Так, может, его ждала миссис Дейвис? Может, они условились вместе съездить в супермаркет? В доме как раз кончилась зелень. - Ха! Стал бы он так напрягаться ради пучка петрушки! Не знаешь ты моего братца, Стес! Не знаю? Нет, конечно. Но и не претендовала на это. Но и без этого знала, что Лето-старший заблуждался. И, чувствуя, как демон во мне постучался в дверь к непримиримости, постаралась сменить тему: - А ты затем и позвонил, чтобы посвятить меня в свои предположения? - Вообще-то я хотел сказать о другом. - И о чём же? - О том, что мой замысел склонить Джареда обратиться в вашу фирму, кажется, достиг цели. Пару минут назад он сказал мне, что допускает такую мысль. О! Вот это действительно новость! Наконец-то я слышала хоть что-то, стоящее внимания! И приятное, к тому же. - Так это же здорово, Шеннон! - и вдруг в голову мне ударила терпкая волна, улыбка соскользнула с губ, с которых сорвалось непроизвольно: - О, небо! - Что случилось, Стейси? - тотчас отреагировал Лето. - Послушай, но ведь я пока не смогу довести нашу задумку до конца. Ведь для этого мне нужно быть на работе, а я пока нетрудоспособна. - Не волнуйся, Джаред не побежит на фирму сейчас же. Уж я-то его знаю. Ему ещё понадобится время, чтобы окончательно созреть. А до тех пор влиться в коллектив ты ещё успеешь. - А если нет? Проклятье! Эта моя инвалидность так некстати! Я услышала, как Шенн улыбнулся. - Кто знает, Стейси, - проронил он с интригующей хитринкой, опять задевающей мою уязвлённость. - Кто знает. Конечно, то, что ты поранилась, неприятно, но благодаря этому ты теперь имеешь право повелевать таким ушлёпком, как Джаред Лето. - Шенн, иди к чёрту! - Сейчас позвоню в аэропорт и узнаю к нему ближайшие рейсы. А ты пока не скучай, Стес... Счастливо! - Бывай! Я отложила трубку и заметила, что улыбаюсь. Мысль о том, что такой непробиваемый лоб, как Джаред Лето, всё же сдал позицию в неприемлемости дизайнерской помощи, дарило настоящее чувство победы, схожее с ощущениями взобравшегося на вершину альпиниста. Похоже, эта скала мне всё-таки поддалась. И пусть делать выводы было ещё рано, предчувствие этого успеха охватывало меня уже сейчас. Хотя, должна признаться, радовалась я и по другой причине. Причём, куда больше. И касалось это того, что сказал старший Лето об интересе своего братца ко мне. Конечно, такое предположения было по меньшей мере диким, но так чарующе ласкало душу, что мне хотелось верить в него. А что, если и вправду допустить на минуту, что я хоть что-нибудь значу для дядюшки Ау? Что он думает обо мне, уходя из дома. Что старается поскорей возвратиться тоже из-за меня. Невероятно и нереально. Но почему-то так приятно, что я искушалась на этот самообман. Интересно, из чего Шенн заключил всё это? Неугомонный телефон снова вторгся в мои мысли. На этот раз звонил Питер: - Как ты себя чувствуешь, Стейси? - Спасибо, Пит. Я в порядке. - Ты всё ещё в доме у Джареда Лето? - Угу. - Везёт! Везёт? Это в чём же? - Думаю, ты удачливее меня, - возразила я в трубку. - Уже хотя бы потому, что не выпал из привычной жизни. - Я бы не отказался вывалиться из неё, если б знал, что удастся пообщаться с этим человеком. Вот дундук! Неужели он и вправду сделал бы это? Форменный бармалей! - И о чём бы ты с ним говорил? - О музыке, о кино, об альпинизме... Да обо всём на свете! Он человек широкого кругозора, поэтому с ним можно трепаться о чём хошь. Да, это действительно было так. Но откуда это знал Питер? Он-то ведь всего два раза видел дядюшку Ау. Так по чему же он определил всё это? - Кстати, - вёл дальше он, - раз уж мы упомянули об альпинизме... Вся наша компания завтра снова собирается в Bel Air. - Куда? - чисто машинально слетело с моих губ. - Снова в горы? - Да. Близятся соревнования, и нам нужно отработать технику подъёма. - Вы опять будете подниматься на Rocky Ridge? - Ага. Именно на него. Мне вдруг показалось, что вместе с этим признанием из трубки выпрыгнула боксёрская перчатка и с размаху зацедила мне в ухо - до того болезненными выдались эти слова. Ведь завтра вся наша группа опять пойдёт в горы. Но на этот раз без меня. - Что ж, - тяжело выдохнула я в трубку, - желаю удачного подъёма. - Да ладно, Стес, не отчаивайся. Ты ещё всё наверстаешь. До соревнований ещё есть время. А у тебя теперь - личный тренер, который натаскает тебя лучше всех. - Натаскивают собак, Питер. А я сейчас вне игры, ты же знаешь. - Ты поправишься, Стейси. И Джаред поведёт тебя в горы. Не всю группу, делящую его внимание на части, а только тебя одну. - Глупости. Он всегда занят. Да и с чего ты так решил? - С того, что ты, похоже, нравишься ему. Что? И этот - туда же? Мои собеседники сегодня что, сговорились? - Пит, ты на солнышке перегрелся? Или это предвкушение завтрашнего подъёма так действует на тебя? В последнее время мистер Лето не обращает внимания на женщин - на то есть причины - и только из благодарности забрал меня в свой дом. - Даже если и так, смотрит-то он на тебя точно не из благодарности. - Чего? Как смотрит? - По-особому. Я ещё тогда, в горах, заметил. - Да мало ли что в них может показаться! - Показаться? Ха! Стейси, не забывай, что я тоже мужчина и прекрасно знаю, как смотрит на интересующую его женщину наш брат. Ну, надо же, каков знаток! Не замечала за Питером подобных талантов! Как, впрочем, и каких-либо взглядов там, в горах. Да и потом, Питер от нас тогда шёл на расстоянии. Как же он мог что-то заметить? - Ладно, - снова выдохнула я. - Знаю, что ты ошибаешься, но спорить не стану. Я-то ведь правду знаю. - Сомневаюсь. И, думаю, скоро убедишься в этом... До свидания, Стейси. Я позвоню завтра, расскажу, как всё прошло. - Хорошо, Пит. Удачи! Я отключилась, смутно предчувствуя, что в последующем одиночестве попаду под мощный и беспощадный обстрел своей чувствительности. Даже сейчас, в эту самую минуту, я уже ощущала её веяние, бередившее фибры моей души. Ведь там, за пределами этого особняка, кипела бойкая полноценная жизнь. С купанием в океане, с заботами и успехами на фирме, с лазаньем по скалам. А у меня - лишь ограниченные возможности да наскучившие бинты на руках и глазах. Словно путы на сердце. Налетевший новый порыв ветра донёс до меня отзвук хлопнувшей калитки, и я обрадованно встрепенулась. Кто-то пришёл! Быть может, вернулась миссис Дейвис? Кто бы это ни был, он явился как нельзя кстати. А то ведь ещё минута - и моя ожившая ранимость и вовсе доконает меня. - Привет! Ты почему сидишь в полном одиночестве? Нет, это была не миссис Дейвис. Обладателя этого голоса услышать я не ожидала, хотя бесспорно была ему рада. - Потому, что иногда полезно побыть одной, Энди. - Только не тебе и не сейчас, - я услышала, как он опустился в соседнее кресло. - Где этот прохвост Джаред? Почему он бросил тебя одну? - Он оставил меня с миссис Дейвис, но ей срочно понадобилось в магазин. Вот она и отлучилась на минутку. С Фрэнком вместе. - Ах, вот, значит, куда он подевался. А я-то удивлялся, не застав его на посту... И давно ждёшь? - Нет, совсем немного. - Тогда позволь скрасить твоё одиночество. Я вот тут тебе ананасов принёс. Искренняя благодарность затопила меня с головой, мысль о том, что этот человек относился ко мне, как к особенной пациентке, прошлась по нервам тёплой волной, и я расплылась в улыбке. - Перестань закармливать меня фруктами, Энди. Меня и так в этом доме ругают без конца. - За что? - За то, что плохо ем. Как будто я лошадь, могущая умять слона. - Ну, лошадь не лошадь, а ешь ты действительно плохо. Вон ты какая худенькая. - Ага, и вы решили это исправить? И ты в том числе? Ты садист, Энди, или всё-таки доктор? - Конечно же, доктор, - засмеялся он. - И, как доктор, знаю, что пациенту нужно хорошо питаться. - Ну, тогда ты также должен знать, что больной человек не может съесть много, потому как аппетит напрямую связан с самочувствием. - А самочувствие - с прогулками. Это я тоже знаю, как доктор. Поэтому, - и он поднялся, - разреши пригласить тебя на неё. У Джареда здесь отменный сад. Давай пройдёмся по нему к беседке. Эта мысль пришлась мне по душе, и вскоре мы неспешно прогуливались среди деревьев. Неугомонный ветерок шуршал нам во след, в наши шаги вплетались редкие крики чаек. Рука Энди обнимала меня за плечо, но я и не думала возражать: с недавних пор меня иначе и не водили. - Так говоришь, Стейси, в этом доме обижают тебя? - в этой фразе я уловила скрытый ироничный подтекст. - О-о, пожалуйста, не передёргивайте мои слова, док. Я говорила лишь о том, что мне достаётся за невозможность истребить годовой запас фруктового магазина, который вы, видимо, грабонули. В остальном же люди в этом доме со мной очень милы. - И Джаред тоже? - Настолько, что мне порой неудобно. - Почему? - Он ведь человек занятой, но вынужден нянчится со мной. Возможно, даже в ущерб своим планам. - О, нет, Стейси. Джаред - искренний человек и, будь это так, сказал бы прямо. Или нанял бы сиделку на худой конец. - Искренний? - Да. Такой, как есть. Прямой и открытый. Сколько я знаю его, он никогда не кривил душой. - А ты можешь похвастать тем, что хорошо его знаешь? - Очень хорошо. - А как вы с ним познакомились? - меня давно интересовал этот вопрос. - О, это была своего рода история, случившаяся после восхождения на гребень Rocky Ridge. Джаред тогда только осваивал его, и случилось так, что сорвался в ущелье. Есть там какое-то коварное местечко, неприметное глазу, скрывающееся за нависающим выступом и каким-то чудом растущей на нём низкорослой пихтой. Так вот. Свалившись на самое дно, Джаред поранил плечо. - Только плечо? - заговорили во мне внезапные сомнения. - Как ему удалось так легко отделаться-то? - Дело в том, что, как он рассказывал, дно ущелья поросло многолетним мхом - плотным и упругим. Оно было словно выстелено им. Поэтому приземление оказалось мягким. Пострадало только плечо. Сильно, надо сказать, пострадало. Настолько, что ему даже наложили швы и предрекали шрамы. А Джаред-то - актёр, ему нежелательно это. Вот кто-то и надоумил его обратиться ко мне, как к знатоку чудодейственной мази, способной исправить положение. - Ты говоришь о той самой мази, которая сейчас у меня на глазах? - И на руках, Стес. Им она нужна даже больше. - И она правда чудодейственна? - Ну, если ты когда-нибудь видела Джареда с оголённым торсом, то наверняка заметила, что никаких шрамов у него нет. Звучало убедительно. Тем более, что было правдой. И это не могло не радовать меня. Не только потому, что звёздная кожица дядюшки Ау осталась невредимой - хотя и это было приятно, - но и потому, что гарантировало целостность моей. - И кстати, -продолжал Холланд, - действие этой мази на твоей рожице уже заметно. Настолько, что повязку, думаю, мы уже можем снять. Моя обострённая эмоциональность так резко отреагировала на эти слова, что даже меня ошеломила; и, приостановившись на миг, я обрадованно втянула в себя воздух. - Правда? Когда? - Пожалуй, завтра. - Ой, Энди, спасибо! - в порыве этих эмоций я даже обняла его. - Вот это новость! Я снова смогу видеть! Какое счастье! Крепкие руки Холланда сомкнулись у меня за спиной. Он обладал развитой мускулатурой - ещё при первой встрече я отметила это, - поэтому сейчас почувствовала себя тростинкой в объятиях богатыря. - И я буду первым, кого ты увидишь при этом, - шепнул он. - Вместе с Джаредом. Думаю, он ни за что не пропустит это действие. - А тебе хочется, чтобы он тоже при этом был? - Ну... - Он тебе нравится? Признайся. Ну, ничего себе! Такой откровенный вопрос оказался похожим на выстрел, бесцеремонно столкнувший меня с небес. И, шмякнувшись оземь, я не смогла удержать удивлённое: - Что? - В прошлый раз ты говорила, что не являешься его девушкой. - Да, это так. - Тогда, может быть, ты согласишься стать моей? Ещё один выстрел. Целый залп, долбанувший по нервам. Его я не ожидала, и эта фраза окончательно пришибла меня. Ведь всё это время я воспринимала Энди как доктора. Ну, и ещё как доброго знакомого. И даже не задумывалась, что он может смотреть на меня иначе. Я вдруг ощутила всю неловкость данной ситуации и слегка шевельнулась, намереваясь освободиться от его рук. Однако они тотчас прижали меня крепче. - Пожалуйста, Стейси, ответь мне. - Я... я не знаю, - пролепетала я, словно школьница, не выучившая урок. - Твоё предложение застало меня врасплох. - Тогда ты можешь подумать. И ответишь потом. В этот момент у беседки раздались чьи-то шаги, и голос Ричардсона обрадованно воскликнул: - Ах, вот вы..., - его весёлый тон вдруг сник, и Терри чуть слышно закончил: - ... где! - а затем помолчал и добавил ещё тише: - Простите, мы, кажется, помешали? "Помешали"? "Мы"? С кем он? И что себе надумал? Я опять шевельнулась в объятиях Энди, и на сей раз он не удерживал меня. А неугомонный Ричардсон продолжал: - Джаред, а разве Стейси не твоя девушка? И эти слова, высказанные спокойным тихим тоном, прозвучали для меня настоящим громом. Я уловила в них не столько удивление, сколько скрыто-ядовитую подначку, предназначенную для друга. И по моему телу пробежала дрожь. Так значит Джаред тоже здесь? И стал очевидцем всей этой сцены? Что он подумает об этом? Стоило ему отлучиться на минуту, а тут - я. Не одна. И обнимающаяся, к тому же. Господи, что он теперь обо мне решит? - Моя. Но это не значит, что в её жизни нет места дружеским объятиям, Терри. Спокойный тон, всё тот же негромкий мягкий голос словно ответил другу, что на подобную провокацию его обладатель не поведётся. Но его ответ не смог меня успокоить. Потому как по едва уловимым изменениям в модуляциях голоса, по неслышному дыханию, по излучаемым им незримым флюидам моя чувствительность безошибочно заключила, что всё увиденное не понравилось ему. И это, признаться, меня терзало. Весь вечер, который я затем провела с миссис Дейвис, потому как дядюшка Ау снова куда-то улизнул. Для неё это было странным - она то и дело удивлялась, как он мог испариться, ещё утром пообещав провести этот вечер со мной. Я отмазывалась вежливыми, но пустопорожними фразами о возможно возникших у него проблемах, а сама без конца ловила себя на том, что виноватой в этом считаю именно себя. Такая мысль не покидала меня до самой ночи, и даже уже лёжа в постели, я не могла избавиться от неё. И она, надо мной потешаясь, прогоняла от моего изголовья всякий сон. Я слышала, как Джаред вернулся, как, словно воришка, тихонечко поднялся по лестнице и, крадучись, стал пробираться к себе. И мне так захотелось его окликнуть, что я даже открыла рот и набрала в лёгкие воздух. Но так и не решилась на это, лишь тяжело вздохнув. Однако возле моей спальни он остановился, с минуту раздумал, а затем осторожно, очевидно, боясь меня разбудить, ступил внутрь. Неслышно подошёл ближе, к самой кровати и, видимо, слегка склонился надо мной. Отчего-то в этот момент моё сердце забарабанило, как Шеннон на концерте, и, поняв, что не выдать себя мне не удастся, я тихонько произнесла: - Я не сплю. - Почему? - Потому, что раньше кое-кто всегда приходил пожелать мне доброй ночи. А сегодня он обо мне забыл. И мне без этого не спится. Джаред слегка улыбнулся, подсел ко мне на постель, коснулся моего плеча. - Прости меня, Стейси, - шепнул при этом. Я отметила, что ни в какие объяснения он вдаваться не стал, и от этой вежливой, но холодной сдержанности тяжесть на моей душе лишь усилилась. - Ты обижаешься на то, что увидел в саду? - Я? С чего ты решила? - Я вижу. - Видишь? - его недоверчивость так и просочилась сквозь буквы. - Ну, не буквально. Но ощущаю это. Моя чувствительность превратилась в мощного монстра, и ты не обманешь меня. - Я и не буду этого делать. Просто пожелаю тебе сказочных снов. Ведь, кажется, это всё, что тебе от меня нужно. - Не всё! - я даже уселась на кровати, предчувствуя подступающие слёзы. Почему-то его слова больно укололи меня в самое сердце. - Мне нужно, чтобы ты не сердился! Мне важно, чтобы мы оставались друзьями! Конечно, если ты хоть когда-нибудь был им для меня. Быть восприимчивым не очень-то просто. Безусловно, в этом есть свои плюсы, дарующие определённые преимущества и даже позволяющие порой быть на шаг впереди от других. Но это ещё и огромный груз, понести который сумеет не каждый. Вот и я, истерзанная своей чувствительностью за день, сейчас дала сбой и была готова разразиться дождём. Видя всё это, Джаред аккуратно привлёк меня к себе и осторожно обнял, заверив: - Естественно, я был тебе другом. Но вся беда в том, что больше им быть не хочу. - Как? - растерялась я ещё больше. - Почему? - Потому, что сегодня я понял, что мне этого ничтожно мало. И что я рассчитываю совсем на другое. На другое? Совершенно запутавшись, я уже ничего не могла понять. - На что? Он не ответил. Натомест его руки прижали меня к себе крепче, хотя я отметила в них неясную для себя дрожь. Исходящее от Джареда тепло дарило чувство защищённости, пленительный аромат фрезий и базилика усмирял взбеленившиеся нервы, и, чувствуя, как всё это кружит мне голову, я склонилась на его плечо. - Стейси, поговорим об этом в другой раз, ладно? - услышала я над ухом. - К примеру, когда ты наконец избавишься от этих бинтов. - Завтра. Повязку с глаз снимут уже завтра. - Правда? - Да. Так сказал Энди. Там, в саду. У беседки. И это настолько воодушевило меня, что я его обняла. - В знак благодарности? - Конечно. Я не знала, что это преступление, за которое меня лишат своего общества. - А тебе важно моё общество, Стейси? Ну, что за вопросы? Это же очевидно. Хотя ещё недавно я думала иначе. - Почему бы и нет? Дядюшка Ау улыбнулся - обрадованно, как мне показалось, облегчённо - и, коснувшись моих волос щекой, затем с чуть заметным озорством проронил: - Ты позволишь мне исправить свою ошибку? - Каким образом? - К примеру, заговорив твоего чувствительного монстра. Да что ж за денёк-то сегодня? Сплошные загадки! - А это как? - Вот так. Дядюшка Ау чуток отстранился, крепкие руки слегка откинули меня, и его тёплые губы тотчас коснулись моих - трепетно, неспешно, до умопомрачения нежно. Я ощутила, как по нервам устремился сверхчувствительный импульс, поднимаясь всё выше, перешёл в бурлящую волну и, достигнув мозга, обрушился на меня беспощадной лавиной. И я затерялась в её пенных потоках, превращаясь в жаркие вихри, оседающие на участки сознания манящей росой. И, надёжно проваливаясь в этот томный омут, успела подумать, что моя чувствительность, достигшая апогея, сегодня ни за что не позволит мне уснуть.