Мышь под веником

Одной из причин, по которой кафе Берти имело успех, было, конечно же, его месторасположение. Прибрежная зона, свежесть и прохлада даже в самую сильную жару, порядок и чистота, без сомнения, привлекали в этот район множество людей. К тому же известные бренды построили здесь свои бутики, способствуя активизации и без того бьющей ключом интенсивной жизни; и, посещая различные салоны, решившие потратить денежки зеваки не упускали возможности посетить наше кафе. Одним из таких брендов была известная фирма "Mori Lee", славившаяся изысканной одеждой. И надо же было ей открыть свой бутик напротив заведения Бертрана! Конечно же, это не было преступлением, но здорово отвлекало от работы. Особенно меня. Да и как ей было не делать этого, когда в витрине красовалось на манекене изящное вечернее платье-корсет, к которому так и устремлялся мой взгляд. Длинное, с лифом, отделанным серебристой вышивкой, оно так будоражило мою фантазию, что я то и дело представляла себя облачённой в него. Тем более, что и размерчик был подходящим, да и цвет загадочно-необычным: насыщенно-фиолетовым с чёрным отливом. Как раз очень шедший к моим тёмным глазам и каштановым волосам. Словом, всё совпадало в этом милом наряде, и, увидев его впервые, я без сомнения поняла: оно создано именно для меня. Правда, как и каждая хорошая вещь, стоило оно немало, а у меня с деньгами был напряг. Поэтому всё, что мне оставалось, это любоваться им издали, через витрину салона. Особенно когда в работе появлялся перерыв. Поэтому однажды вечером, улучив минутку, я вышла на летнюю веранду и, облокотившись о перила, уставилась на другую сторону дороги, откуда меня, словно нарочно, дразнил своим творением знаменитый бутик. Моё воображение уже стало вырисовывать яркие картинки, как вдруг голос Бертрана заставил меня встрепенуться: - Нравится? Я оглянулась и в сгустившихся сумерках, подогретых желтоватым светом кафе, увидела его хитровато улыбающуюся моську. - Да, очень. - Даже не знаю, почему вы, женщины, придаёте значение таким вещам. Как по мне, так это всего лишь очередная тряпка. - Может быть потому, что вы, мужчины, как раз и перестали видеть в нас прежде всего женщин, достойных изысканных приличных вещей? И видите лишь обслуживающий персонал, стоящий только помоев и дешёвых тряпок? Я говорила спокойно, тогда как внутри меня вновь забурлила привычная непримиримость. Почему-то она просыпалась всякий раз, когда задевалось женское достоинство, заставляя ощетиниваться и становиться на его защиту. - Я так не считаю, - пошёл на попятную Берти. - Напротив, думаю, это платье тебе очень пойдёт. Ты в нём будешь похожа на Золушку. Золушка? Грязная замарашка, всю жизнь горбатящаяся на непотребных людишек и всё же выкатившаяся однажды в белый свет? Что ж, каждая из нас в какой-то мере на неё похожа. Только вот добрые феи давным-давно ушли в отставку, все тыквы сгнили, а жизнь перестала быть сказкой: у неё не бывает счастливого конца. С этими мыслями я поглядела на Берти, ухмыльнувшись с явным скептицизмом: - Может и так, но она хоть раз в жизни попала на бал, а у меня его не предвидится. - Послушай, Стес, - Линчер подошёл ко мне впритык, обдавая запахом виски и сигаретного дыма, - а давай я его устрою для тебя? Прямо здесь, в кафе? А ты придёшь на него в этом платье. Я даже готов тебе его купить. - Купить? - с явным недоверием вырвалось у меня. - Это за какие же услуги? - Ну-у, - его пальцы шаловливо пробежали по моему плечу, - ты же взрослая девочка, Стес. Догадайся. Вот оно, рыцарство современных мужчин! А ведь меня совсем другому учили. Впрочем, зная Бертрана, вряд ли можно было рассчитывать на что-то другое. Я расплылась в улыбке - доброжелательной на первый взгляд, за которой, однако, скрывался мощный дьявол. - Нет, Берти, спасибо, - и я отступила от него на шаг. - Как-нибудь обойдусь. - Почему нет? - приступил он на тот же шаг ближе. - Ну, скажем так, на роль принца ты не очень-то тянешь. Так же, как и на роль его коня. Разве что на роль осла. И то с натяжкой. Нет, ну вот как мне научиться сдерживать свой язык? Он у меня вежливый, но такой скабрезник! И это часто выходит мне боком: люди не готовы слышать о себе правду. Вот и сейчас Берти переменился в лице, с которого слетела угодническая слащавость, в очередной раз уступая место уязвлённому самолюбию. - Что, брезгуешь простыми смертными, да? Мы для тебя птички низкого полёта? - Не говори ерунды! Я сама высоко не летаю. Поэтому... - Поэтому и ищешь надёжного журавля, чтобы вместе с ним взмыть в небо. Так ведь? Нет, ну это...! У меня даже прищурились глаза. Как смел этот коренастый верзила упрекать меня в том, от чего я действительно была далека: в холодной расчётливости?! - Берт, ты что, мозги пропил? Тебе надо бы прекратить дегустировать напитки в баре, не то это не кончится добром. - Хочешь сказать, что это не так? А чем же тогда объяснить твоё пренебрежение настоящими мужчинами? Я поглядела на него. Взлохмаченные волосы, небритое лицо, мятая рубашка, ощутимый запах курева и алкоголя, исходящий, казалось, из самих пор. Это и есть образ настоящего мужчины? - Может, именно тем, что они слишком уж настоящие? - я пыталась подавить в себе язвительно-ироничные нотки. - А разве это плохо? - не понял моего юмора Берт. - Если ты истинная женщина, тебя должно заводить это. Неряшливый вид и затхлый запах дыма и стойкого перегара должен возбуждать во мне желание? Интересно, какое? Меня даже подвернуло. Разве только одно: избавиться от рвотных позывов. А Линчер навис надо мной, заставляя вжаться в стойку перил, и, заскользив пятернёй по щеке, опустил её к шее, обвязанной воздушным шарфиком. - Бе-ерт! - предупредительно протянула я. - Ты же мне обещал, что вырос. - Так и есть. И, как и каждого взрослого мужчину, меня одолевают определённые порывы. Особенно, когда под носом вертится такая красотка. Его рука, достигшая моей шеи, непроизвольно сжала её, отчего я, ощутив боль, инстинктивно вскинула голову. Видимо, восприняв это как призыв, Бертран в ту же минуту впился мне в губы, нисколько не заботясь ни о свежести своего дыхания, ни о недостатке нежности в жестах. И я задохнулась от отвращения, по телу прокатилась воинственная дрожь, а я затрепыхалась мухой, попавшей в паучьи лапки. Ну, как мог этот недожаренный чебурек позволять себе в отношении меня такое? Уперевшись руками в грудь, я что было сил его оттолкнула и, замахнувшись, ударила наотмашь по лицу. - Берт, майонезный ты шлепок! Ты, как всегда, в своём репертуаре! Если ты сделаешь это ещё хоть раз, я надену этот поднос тебе на шею! - Чего? - даже возмутился тот. - Я же поцеловал тебя, тетёха! А любой женщине должно быть это приятно. Да, особенно, когда от мужика разит за версту, а его руки грубы, как ковш экскаватора! Это как раз женщина любит больше всего! - Не нужны мне твои поцелуи! Как и ты сам! Категоричность моего голоса наряду с суровым огоньком в глазах сделала своё дело: Линчер переполнился негодованием, возмущение сменилось злостью. - Не нужен, говоришь? Ну, конечно, тебе же принца на коне подавай! - Дело вовсе не в принцах. Для меня не имеет значения сословие человека. Но придерживание каких-то моральных норм видеть хотелось бы. - А я, значит, аморален? Да только я нормальный мужик, и нас таких - миллионы. А такие, которых ты ищешь, вымерли, как мамонты! Остались лишь скелеты в музеях! - он вдруг исполнился ядовитой иронии и чуть в сторону забуянил: - Эй, ну где же вы, рыцари? Ау-у! - Ну, и какого лешего ты нас зовёшь? - тут же донеслось от входа, и, оглянувшись, я чуть не прыснула со смеху: на веранду летнего кафе взбирались братья Лето. Одетые в джинсы и футболки, они, конечно же, на рыцарей не походили, но выглядели очень даже достойно. К тому же они так вовремя появились, что я была даже рада. Ведь зная нелёгкий нрав Берти, я могла рассчитывать лишь на претензии, оскорбления, истерики, испорченный вечер и изъезженные нервы. Лучась игривым лукавством, они шагнули внутрь и, подойдя ближе, демонстративно поцеловали мне руку. По очереди. - Добрый вечер, леди! - и покосились на Бертрана. - Этот тип вам досаждает? - Ну... - Шенн, как считаешь, - бросил Лето-младший брату через плечо, - а не вызвать ли нам его на дуэль? - Э-эм... Думаю, лучше сразу окунуть в океане. - Слышал? - голубые глазищи метнули в сторону Линчера переполненный озорством импульс. - Так что убери от девушки руки. - Да кто вы такие? - возмутился тот. - Выжившие мамонты. Поэтому веди себя поучтивее. - Не то затопчем, - хохотнул Шенн. - Страшно-то как! - огрызнулся Берти, однако сделал это без особого запала: видимо, он был не настолько пьян, чтобы идти против большинства и силы. - Я уже весь дрожу. - Пока можешь расслабиться, - спокойно произнёс Джаред. - Но в следующий раз тебе несдобровать. - А сейчас принеси-ка нам кофе, - по дружески хлопнул его по плечу Лето-старший, отчего Линчер, явно сбитый с толку, даже удивился: - Что? Я не официант. Для этого у меня есть Стейси. - Давай не упрямься. А Стейси пока посидит с нами. Как ни странно, но это возымело действие, и Берт, помявшись минуту, всё же послушно упорхнул. А Лето, усадив меня за столик, тоже подсели к нему. - Откуда вы здесь взялись? - не удержалась от любопытства я. - Проходили мимо и вдруг глядим - знакомая рожица торчит, - Джаред скользнул взглядом по шарфу и поинтересовался: - Как твоя шея? - Ещё немного болит, но, в целом, неплохо. - Судя по всему, след ещё остался? - Да. Но уже не такой яркий. Надеюсь, он скоро исчезнет вовсе. Мне в очередной раз показалось подозрительно-странным, что он интересовался этим. Ведь с момента знакомства симпатии друг к другу мы не питали, однако же всякий раз при встрече он обязательно осведомлялся о моём состоянии. Интересно, почему? Опять игра на публику? Возможность рисонуться перед братом? Просто из вежливости? Или ему действительно было это интересно? Видимо, моё недоверие красноречиво проступило на мордашке, потому как Лето-младший слегка улыбнулся, глядя на меня в упор - мягко, ненавязчиво, словно обнимая глазами, - а затем опустил взгляд и указал на мой передник, как на неопровержимую улику: - А ты, значит, здесь работаешь? - Я здесь подрабатываю, - я и не думала её опровергать. - А это, - кивнул Шеннон на дверь, в которую скрылся Линчер, - твой парень? - Это мой работодатель. - И что же, он пристаёт к тебе? - продолжал изучать меня глазами Джаред. - Он пристаёт ко всем женщинам в мире. Вообще-то он неплохой малый, но слишком любвеобилен. - И ты терпишь это? - Приходится. Из-за работы. На минуту он опустил глаза и подумал о чём-то. Лёгкий ветерок, впорхавший на веранду, перебирал его волосы, тёплый свет ламп скользил по лицу. - А когда ты заканчиваешь смену? - спросил затем. - Через полчаса. - Отлично. Если хочешь, мы проводим тебя домой... Шенн, ты не против? - Наоборот! Классная идея! И я даже удивлён, что ты её придумал. Обычно твои мысли дальше каменной тётки не идут. Он тут же получил шуточный удар в плечо и тихо рассмеялся, а его улыбающийся брат перевёл взгляд на меня. - Согласна? Признаться, это было неожиданно - настолько, что я на миг растерялась, судорожно пытаясь собрать ошалевшие мысли. И за это время мне успело прийти на ум, что я живу недалеко и что вряд ли хотела бы, чтобы Лето знали мой адрес. Но одновременно мне в голову вторглось и то, что во всей этой ситуации было что-то тонкое, едва уловимое и очень милое. Мужчины, провожающие женщину в поздний час, - что могло быть романтичнее? А меня так давно никто не провожал! И, чувствуя, как под напором женской слабости моя непримиримость отошла на задний план, я согласно кивнула. Возвращаться домой я решила по побережью: после насыщенного трудового дня, переполненного шумом и нервотрёпкой, хотелось спокойствия и тишины. Только лёгкий ветерок окутывал меня своим дыханием, да приглушенный шелест океана мягко вводил в релаксирующий транс. - Устала? - вторгся в этот процесс голос младшего Лето. - Есть немного. В отличии от некоторых я здесь не каникулы провожу. - Ха! - отозвался Шеннон. - Это мы-то на каникулах? Хотя ты права: официально - да. Но на самом деле отдыхом их назвать сложно. - Это почему же? - Потому, что у нас несколько другая жизнь, - ответил Джаред, - требующая полной самоотдачи в любой момент. - По большому счёту она у всех такая, - возразила я. - Человек никогда не находится в полном покое, пока жив. И даже отпуск или поездка на отдых не подразумевает состояния анабиоза. Голубые глазищи симпатяги дядюшки Ау прострелили меня явной заинтересованностью, а губы слегка улыбнулись, проронив: - Ты права. Но я говорю о другом. Некоторые, сделав паузу в делах, занимаются только тем, что целыми днями нежатся на солнце, плещутся в океане или же спят бревном. А для нас это непозволительная роскошь. - Почему? Он уже открыл было рот, чтобы ответить, как вдруг где-то позади раздалось: - Джаред! О, мой Бог! Это же Джаред Лето! И он лишь с улыбкой покачал головой, шепнув затем: - Одна из причин - вот эта. В ту же секунду пред ним выросли две аппетитные блондинки, облачённые в топы и коротенькие шорты, и, рассыпаясь в любезностях, стали просить автограф. И я неожиданно поняла, что он хотел сказать мне. Конечно, жизнь звёзд тоже нелегка. Хотя бы уже потому, что им приходится мириться с вниманием посторонних. И при этом неважно, в настроении они или нет, отдохнувшие или уставшие, здоровые или больные - показывать своих чувств им ни в коем разе нельзя. Потому как они обязаны сохранять лицо. И так - всякий раз, когда выходят на люди. Спасаясь от волны, нахлынувшей на песок, я переступила с ноги на ногу и неожиданно подумала о том, что если бы ко мне подступил сейчас какой-нибудь поклонник, я бы наверняка забросила его в океан. Джаред же крепко держал себя в руках: мило беседовал с девушками и даже улыбался. Интересно, это железная выдержка или практика многих лет? - Ради всего святого, пока девушки заняты моим братцем, давай пойдём, - потянул меня за руку Шеннон. - Я не хочу, чтобы они переключились и на меня. Мы двинулись дальше, оставляя на мокром песке босые следы, которые тут же смывали волны, и, пройдя несколько шагов, я, не выдержав, оглянулась. - Да нечего так волноваться, - засмеялся Шенн. - Он нас догонит. - А вдруг они задержат его слишком долго? - Ха! Ты не знаешь Джареда! У него с женщинами разговор короткий: поулыбался, расписался и улизнул. И делает это так искусно, чертяка! Длительные отношения у него разве что с его фонтанной тёткой. Лето-старший лучился таким озорством, что я безошибочно поняла: шутит. И, не удержавшись, рассмеялась. - А как она, кстати, поживает? - поинтересовалась сквозь смех. - О! - он вдруг опешил и, как мне показалось, даже задумался на минуту, а затем с лёгкой удручённостью потёр подбородок. - Представляешь, эта дура опять потеряла клешню. - Как? Она вновь без ноги? - Это не нога, а настоящее копыто, раз без конца отпадает. - А почему же Джаред ничего не сказал? - Так ведь он скромняга. Скромняга? Кто? Злобный дядюшка Ау, поведший себя со мной так дерзко? Снова оглянувшись на него, я заметила, как он, простившись с девушками, уже двинулся в нашу сторону. Неужели это о нём сейчас говорил брат? - Но ведь вы же её приклеили, - повернулась я к Шенну. - Разве не так? - Да и, казалось, надёжно. По крайней мере, первые дни было именно так. Но тётка - женщина. Хоть и каменная. А вы, женщины, народ упрямый: вам всегда всё не так. Наверное, в этом всё дело. Последняя фраза вонзилась в моё понимание, словно игла, пробуждая придремавшую непримиримость по новой. И, поддаваясь, этой силе, я почти машинально огрызнулась: - А по-моему, всё дело в том, что у вас, мужчин, руки-крюки, которые не только ничего не умеют делать, но ещё и Бог знает откуда растут. Потому и такие результаты. - Ах, по-твоему, мы инвалиды? - Что-то вроде того. Всё, что вы делаете руками, никуда не годится. Да вы даже веник не умеете в них держать! Мой голос переполнился сарказмом - злым, колючим, едким. И я была уверена, что сейчас этот человек, подобно Бертрану, взорвётся, станет кричать и бить кулаком в грудь, доказывая обратное. Но ничего такого он делать не стал, а лишь улыбнулся - чуть дерзко, с хитринкой - и очень спокойно проронил: - Коль так, может ты сама придёшь её починишь? - А вот и приду! - Правда? Когда? - Э-э... О! Завтра! У меня как раз в кафе выходной, поэтому вечером я свободна. - Договорились! Надеюсь, ты не включишь задний ход. Что-о? Задний ход? За кого он меня принимает? Это он так тонко намекает на то, что все женщины - лгуньи? - По-моему, это больше присуще вам: наобещать чёрт знает чего и не сдержать слова. Я же никогда не прячусь в кусты. - Ловлю на слове! - при свете матовой луны глаза Шеннона загадочно блеснули. И, услыхав за спиной приближающиеся шаги, он тихонько добавил: - Только Джареду ничего не говори, а то он отнекиваться станет. Не распирай меня в тот момент чувства, я бы, возможно, задалась вопросом, с какой стати ему делать это. Но мной владело негодование - такое сильное, что внутренне я так и тряслась, - возмущение мужской беспомощностью переплеталось со злостью к каменной скульптуре, отравляющей мою жизнь, и я не придала последним словам старшего Лето особого значения. И лишь ощутила зверское желание вместе с оторванной ногой свернуть мраморной горе-тётке и шею.