Полгода спустя
Несмотря на категоричную неприязнь к новому постановлению о сопротивляющихся смерти душах, которую испытывала Эвелин каждый раз, когда они с Гробовщиком выходили на очередной сбор таких исключительных душ, они в общем-то довольно неплохо справлялись вместе. Конечно, девушка после случая с напарником Грелля все равно боялась, что каждый ее сбор душ может оказаться последним, даже несмотря на то, что Гробовщик почти всегда страховал ее. Уверенность жницы в своих способностях резко упала, и пока что еще не удосуживалась подниматься. Для нее и Легендарного в связи с появлением сопротивления со стороны смертных ввели специальную систему тренировок, благодаря которой они могли быть хоть как-то уверены в завтрашнем дне. За ними наблюдали приближенные Верховного жнеца, а это уже само собой немало значило. В тот день как раз была одна из таких тренировок, и Эвелин с Гробовщиком направлялись в сторону Отдела кос смерти, дабы забрать свои орудия и после уже идти к большому полю, что находилось на заднем дворе Департамента. — Не понимаю, почему мы должны сражаться друг против друга, — пробурчала вдруг озадаченно Эвелин. — До сегодняшнего дня тебе ничего не мешало тыкать в меня своей катаной, — иронично сказал Легендарный, чем заставил девушку наигранно обидеться и отвернуться в другую сторону. На самом деле, Эвелин в последнее время стала замечать за собой странное чувство, что преследовало ее всякий раз, когда Гробовщик оказывался рядом. Она вспоминала его звонкий смех над ее словами о том, что она — новая Легенда, и всегда во всем с самого их знакомства старалась быть лучше. Девушка сама порой замечала в себе перемены. От той сдержанной пассии, казалось, не осталось и следа — на смену ей пришла довольно открытая и добрая жница, которая имела свои страхи и достоинства. И когда она отвернулась от Гробовщика, якобы обидевшись, на самом деле Эвелин просто немного смутилась, вспоминая все их предыдущие тренировки, которые всегда заканчивались нелепыми прикосновениями, которые только еще больше доставляли хлопот новой Легенде. — Я тебе не проиграю сегодня, — Беррингтон тряхнула головой, пытаясь таким образом избавиться от порозовевших щек, и ухмыльнулась. — Не слышу уверенности в голосе, — сопротивлялся жнец, сопровождая слова Эвелин нервными смешками. Наконец, жнецы забрали свои косы смерти и уже приближались к тренировочному полигону, как вдруг на их пути возник сам Верховный жнец, который в обычности своей появлялся лишь только на собраниях. — Приветствую, мистер Крайвен, — размеренно произнес глава Совета жнецов; Эвелин сначала не особо обратила внимания на такое обращение, но потом замерла в легком шоке и, кажется, даже перестала дышать на мгновение. — Вижу, вы прекрасно сработались с мисс Беррингтон. Что ж, сегодня я, пожалуй, лично понаблюдаю за вашими специализированными тренировками. До встречи на полигоне. И затем он доброжелательно улыбнулся и пошел дальше пугать своим видом отлынивающих от работы жнецов. А Эвелин, приутихшая, дальше шагала вровень с Гробовщиком. Все её мысли вновь переключились на нежелательную ей тему, однако теперь она не чувствовала смущения и неловкости. Девушка никогда не задумывалась об этом, поскольку никогда не называла его даже Гробовщиком, но ведь у него было имя. Имя, которое он никогда не называл, и по-видимому, не только ей, а вообще никому. Эта мысль порождала некоторое недоверие и отчужденность, поэтому жница как-то замкнулась и почувствовала себя словно в стороне. Тренировка вышла неудачной. Эвелин промахивалась, ее действия не были тщательно продуманы и умело скоординированы, как это было на прошлых тренировках. Она часто путалась в ногах и падала, чем немало удивляла как и Верховного жнеца, так и самого Гробовщика, который, судя по всему, немного даже боялся получить выговор от начальства за нее. А жнецы низших рангов, которые собирались у окон, выходящих на полигон, шептались между собой, мол, что могло произойти с Эвелин. — Тренировка окончена! — скомандовал Верховный жнец и, досадно покачав головой, ушел в здание Департамента. Коллеги по ту сторону окон стали расходиться. Эвелин тем временем подошла к своей катане, которая с минуту тому назад была отброшена умелым движением косы Гробовщика в сторону, и подняв ее, посмотрела на лезвие, на котором едва виднелись следы боя. Жница уже хотела было уходить за списком душ, как вдруг перед ней от правого плеча до левой стопы опустилась серебряная рукоять косы смерти Легендарного, преграждая ей путь. — Поймал, — хихикнул Гробовщик, а потом вдруг сделал серьезное выражение лица и, подойдя вплотную к спине Эвелин, уткнулся острым подбородком ей в макушку и даже сумел, чуть поднявшись на цыпочках, запрокинуть таким образом голову девушки в свою сторону и взглянуть на ее озадаченное лицо. — Что с тобой? — То, как Верховный жнец назвал тебя… — девушка вздохнула и, вдруг осознав, как близко к ней находится Легенда, отвела взгляд в сторону. — Зачем тебе мое имя, когда ты меня даже Гробовщиком-то не зовешь, — удивленно произнес жнец. — Мне просто интересно, — помычала Эвелин. Тут Гробовщик опустил руку с косой и слегка улыбнулся. — Адриан. Адриан Крайвен. Беррингтон, будто никак не отреагировав, продолжила свой путь в сторону входа в Департамент, но в шаге-двух от двери остановилась и, обернувшись, широко улыбнулась такой искренней улыбкой, которую никто никогда у неё не видел. — Приятно познакомиться, Адриан, — имя Гробовщика слетело с ее губ с непередаваемой легкостью и грацией, так, что его носитель почувствовал какой-то толчок в груди и неуверенно отвел глаза в смятении. — Легендарные, — раздался голос Уильяма Т. Спирса за спинами жнецов, — я как раз искал вас. Ваш список у меня. Начальник отдела диспетчерского управления протянул лист, на котором было всего лишь одно имя. — Одно? — начала было Эвелин, но увидела пометку сопротивляющегося рядом с именем, и у девушки перехватило дыхание. Все списки спускались, что называется, «сверху», и Совет, естественно, контролировал этот процесс. А если Легендарным жнецам поручили всего лишь одну сопротивляющуюся душу, то можно было себе представить, насколько она… сопротивляющаяся. Эвелин додумалась до этого мгновенно и потому не на шутку перепугалась. — Почему только одна? — незадачливо, и, словно не замечая обеспокоенность рядом стоящей жницы, спросил Гробовщик. — Тебе мало ее? — озлобленно спросила девушка, сунув список в руку Легенде, и прошла мимо в сторону выхода из Департамента. В ответ на немой вопрос Уильяма о том, что творится со жницей, Гробовщик коротко пожал плечами и устремился вслед за коллегой. По дороге к месту ожидаемой смерти Эвелин словно превратилась в себя, какой она была полгода назад. Минимум слов, минимум эмоций, однако одно ее точно отличало от прошлой себя — нереальная обеспокоенность в обычно холодных желто-зеленых глазах. Прибыв на место, Легендарные довольно быстро нашли человека, которому вот-вот предстояло встретиться с смертью. — Вижу его, — коротко сказала Эвелин, показывая пальцем куда-то вниз на людную улицу. Опустив взгляд, Гробовщик увидел медленно, по сравнению со всей толпой, плетущегося ребенка, одетого как большинство детей из семей среднего класса. Он шел, сгорбившись и схватившись руками за горло. — Бронхиальная астма, — констатировал Легендарный, просматривая дело этого маленького человека и зловеще ухмыляясь, — умереть от удушья… какая ирония. Стоило Гробовщику произнести эти слова, как мальчик внизу упал лицом в снег, и жнец тут же бросился вниз, обнажив свою косу смерти. — Постой! — выкрикнула Эвелин, подловив себя на мысли о том, что не простит себя, если с напарником что-то случится, однако, ее слова не успели тронуть ушей Легендарного. Лезвие его косы вошло в спину бедного ребенка, и оттуда вырвалось множество пленочных светящихся голубых лент, которые показывали моменты его жизни.Epic Score — They Hit Without Warning
Все шло вполне себе по-обычному, пока одна из лент не стала виться вокруг другой, а затем вокруг третей. От непонимания, что происходит, Гробовщик запрыгнул обратно на крышу, где стояла Эвелин, и направил косу смерти на пленку. Однако та и не собиралась отдавать себя в руки шинигами. Вместо этого из множества пленок собралась внушительных размеров сфера, которая поднялась на уровень крыши, где находились жнецы, и замерла. — Что происходит? — с явным удивлением в полголоса проговорил Гробовщик, все сильнее сжимая в кулаках свою косу. — Говорила же, стой, — недовольно пробурчала Эвелин. Их заставило замолчать какое-то внезапное движение со стороны сферы, которое они оба краем глаз заметили. Легендарный жнец, не раздумывая, бросился в сторону души и стал хаотично наносить удары по ней, постепенно увеличивая скорость своих атак и все еще надеясь забрать пленку. Однако было видно, что следы от его ударов тут же затягиваются. Эвелин, воображение которой уже рисовало ужасные картины последствий этого практически одностороннего боя, стояла, шевеля одними губами, пытаясь заставить себя говорить: «постой, остановись». Но всякие ее попытки заканчивались сиплыми обрывками звуков, слишком тихими, чтобы быть услышанными на том расстоянии, на каком находился от девушки Гробовщик. «Пожалуйста, остановись» — так же сдавленно, и в следующую секунду ее напарника отбрасывает на несколько метров, почти на самый край крыши. Он поднимается, сдергивает с себя мешковатый плащ, который отчасти сковывал движения, и, на ходу закалывая свою длинную челку наверх, вновь встает в позу боевой готовности, самоуверенно вознеся свою косу смерти над головой. И тут Эвелин замечает тонкую темно-бардовую струйку, сползшую от виска мужчины вдоль щеки. И она понимает, что надо бежать, бежать на помощь, что-то делать, а не просто стоять в стороне и смотреть, как убивают кого-то дорогого ей… Да, наверное, пора было давно себе в этом признаться. Все смущения жницы, ее неловкие прикосновения и вечные споры с Гробовщиком вылились в чувство, которое своей силой могло уничтожить не только эту сферу, а гораздо больше. По крайней мере, девушка была в этом уверена. Эвелин, вдохнув полной грудью, а потом медленно выдохнув, так концентрируясь, достала из ножен за спиной свою катану и в следующую секунду ринулась к странной сфере из пленки воспоминаний. Однако цели своей она не достигла. Стоило ей приблизиться менее, чем на три метра, как в следующее мгновение сфера души сформировалась в силуэт, протягивающий руку девушке. На его голове открылись два бездонно-черных глаза, и спустя секунду Эвелин замерла на месте. — Я хочу жить, — металлическим холодным голосом произнесло «это». — Сожалею, — возник за спиной жницы голос Гробовщика, — не судьба. Жнец кинулся в сторону силуэта, как вдруг в следующую секунду он протянул в его сторону вторую руку, и Легенду с неистовой силой откинуло к вентиляционной трубе, чуть ли не впечатав его в нее. Рука синего силуэта сжалась, и Гробовщик понял, что он не может пошевелиться. Не может даже дотянуться до своей косы смерти, которая, вся в царапинах, валялась всего лишь в жалком метре от него. Тем временем из-за спины маленького силуэта вырвалась пленка воспоминаний и, обвиваясь вокруг запястья обезоруженной застывшей Эвелин, швырнула со всей силы девушку на крышу соседнего здания, вырывая из ее рук косу смерти. С глухим треском сломанной в запястье руки, тело жницы жестко приземлилась на бетонную шершавую поверхность и замерло. — Эвелин! — выкрикнул Легендарный, попытавшись вновь пошевелиться. Однако, попытка его не увенчалась успехом. Силуэт сопротивляющейся души ребенка, словно навострив пленочную ленту, которая все так же торчала у него из спины, вознес ее чуть впереди над своей головой так, будто бы готовился к удару, и медленно пошел в сторону скованного Легендарного жнеца. — Эвелин! — вновь позвал Гробовщик в слабой надежде на то, что она очнется. Но ее тело все так же бездыханно лежало на холодной поверхности крыши. Силуэт все приближался и приближался, и когда он оказался критически близко, Легенда заорал, что есть мочи. — ЭВИ!!! Глаза девушки медленно открылись, покрытые белесой пеленой, которая никак не хотела показывать картинку реальности Эвелин. Однако проморгавшись и восстановив четкость зрения, девушка попыталась пошевелиться, но у нее ничего не получалось — боль по всему телу от жесткого соприкосновения с бетонной поверхностью крыши давала о себе знать. Найдя в себе силы, жница медленно перевернула голову в сторону той крыши, где находился Гробовщик и сопротивляющаяся душа в силуэте человека, из спины которого вилась заостренная пленка воспоминаний, и увидела ужасающую картину. Сгусток голубой светящейся пленки встал напротив обездвиженного Легендарного, направляя на него свое «оружие». Надо бежать, бежать на помощь… Преодолевая ломящую сознание боль, Эвелин встает и направляется к краю крыши здания, на которое ее швырнула душа. Расстояние до соседней крыши было катастрофически большим. В здоровом состоянии она бы с легкостью перепрыгнула его, а вот со сломанной рукой и многочисленными ранами на ногах и спине — вряд ли. Жница оценивающее смотрела на край другой крыши, а затем ее взгляд вновь устремился к сопротивляющейся душе…которая уже чуть отводила острый конец пленки назад, чтобы в следующую секунду вонзить его в голову Гробовщика. Сам он, в свою очередь, сидел со стиснутыми зубами, все еще стараясь сопротивляться неведомой силе, которая удерживала его неподвижным со всех сторон. Эвелин не могла себе позволить его смерть. Не после всего того, что произошло. Не после этих сказочных шести месяцев, которые из неулыбчивой дворянки сделали открытую и искреннюю девушку. Ее лицо исказилось гримасой ужаса от предчувствия близкой смерти Легендарного, а сама она, подчиняясь непонятно откуда взявшемуся порыву, оттолкнулась со всей силы, которая только была у нее тогда, ногами от конца крыши и, себе на удивление и даже на некоторую радость, таки перепрыгнула пролет между домами. — Адриан! — заорав его имя как впервые что-то намного большее значащее для нее, Эвелин кинулась в сторону эпицентра событий. Споткнувшись на оставшейся четверти пути, жница отверженно проскользила оставшееся расстояние на коленях, сдирая их в кровь чуть ли не до костей. Она успела закрыть собой Гробовщика. И спустя секунду спину Эвелин насквозь пронзила пленка воспоминаний.