Последняя миссия Сакуры

      Наверное, Сакура могла никогда не прийти в себя: она просто продолжила бы дрейфовать сквозь толщу горной породы, пока позволяла её чакра, и умерла бы где-то у тёплого сердца мира, похоронив себя заживо. Её упрекали иногда, особенно Сай, что она не слишком здраво оценивает свои возможности, что у неё слабое тактическое чутьё (что бы это ни значило), и место Цунаде среди советников Нанадайме Хокаге ей вряд ли когда-либо перейдёт. Что ж.       Сакура пробудилась от резкой боли в спине. Чакра ещё оставалась в её теле, она открыла глаза и не увидела ничего, кроме красно-синих пятен в полной черноте. Она всё ещё ощущала, несмотря на онемение большей части тела, плотное примыкание камня к коже. Воздуха между ней и породой почти не было, и, когда женщина, найдя свои руки сложенными на груди, как у тела в гробу, хотела инстинктивно ощупать своё горло и освободить из удушающих тисков, её пальцы оцарапала скала. Техника прекратилась, хотя чакра была. Какой-то сквозняк холодил спину сквозь безрукавку. Думать не выходило, отчаянно нехватало пробудившемуся организму воздуха. Сакура резко дёрнулась. Спина отозвалась болью, но всё-таки звук осыпающейся крошки донёсся до головы.       "Я... совсем близко, - рвано думала Сакура, собирая чакру для усилия. - Ещё... совсем чуть-чуть!"       Она не могла сложить печати, поэтому билась, как рыба головой о лёд. Липкая, чуть тёплая кровь стала растекаться по коже, но куноичи не останавливалась, отчаянно стараясь пробиться на встречу этой... полости. Чему бы то ни было. Лишь бы от удушья не умирать.       Слабый вскрик разнёсся к стенам, отразился эхом, заполнил звенящим шумом пустую пещеру. Женщина, всё ещё ничего не видя и по пояс оставаясь утопшей в породе, свисала меж изгибов потолка с раскинутыми руками и головой вниз. Ледяной, не тронутый солнцем ни дня в году влажный стоялый воздух резал сухое горло и налипал на царапины, кровоподтёки и солёные дорожки пота, но Сакура купалась в нём, не могла насытиться. Голова кружилась, заливала железом рот чуть не съеденная от усилия губа, щекотали ресницы капли, а она кашляла и дышала, кашляла и дышала, и из этого кашля эхо стен пещеры выщепляло искренний победный смех. Она жива.       Жива!       Пока что.       Сакура болталась, холодея и стремительно теряя те силы, с которыми вырывалась из каменного плена, и очень ленилась двигаться. Ей казалось, что от этого воздуха она вот-вот опьянеет и заснёт. Опасность поджидала в промедлении, но она всё висела и висела, откинув голову с ворохом выбившихся наполовину из заколки волос, вниз. Звук падающих капель и плеска внизу разбудил её сознание. Она страшно хотела пить, наевшись пыли в бою с Кабуто, уже давно хотела есть, и чувствовала, как тяжелеет её тело. Вылечить себя. У неё всё ещё была чакра - и пилюли! - освободиться, вылечить себя и поискать выход из кромешной тьмы. Достаточно только понять, как далеко ей до лужи - или подземного озера? - падать.       "Фонарь..."       Сакура вспоминала, в какой из сумок - на поясе или на бёдрах - оставила его. Ледяные негнущиеся пальцы, точно не её вовсе, пробежались по одежде, пытаясь проскользнуть между телом и камнем. Вспышка нащупанной кнопки ослепила её, но, когда куноичи перестала жмуриться, она уже могла осмотреться. Под ней темнела на светлой намытой чаше совсем неглубокая лужица, зато пещера, судя по тонущему лучику света, была огромна. Целая сеть. Может быть, ещё один выход из базы.       Ох!       Сакура подтянулась и присосалась напитанными чакрой ладонями к потолку, взяв фонарь в зубы, причувствовалась. Кабуто-Орочимару или Орочимару-Кабуто - не понять, чего там больше, но тело, наверняка, от Кабуто - нет, она не находила его присутствия. Быть может, она провалилась довольно глубоко, а он потерял её в тот момент, когда она отключилась. Хотелось верить, что она даже доставила ему проблем, совершая свой отчаянный побег под грохот лабораторной перепланировки, потому что, приходя всё больше и больше в себя, Сакура могла поделиться препаршивейшим ощущением унижения. Вчера вечером и всё утро лезла в гору, чтобы оказаться у основания или даже ниже, на самом дне...       "Молодец, Сакура, так держать..."       Место удара всё ещё болело, и куноичи с усилием приходилось держать под контролем потоки почти истощившейся чакры. Она, обдирась как только можно, сквозь одежду и прямо так, вытекла из дыры в форме своих ног и задницы, и медленно покралась по стене вниз.       Вода в лужице на вкус была "даже рот не прополоскать", затхлая, с отчётливым минеральным осадком по краю чаши. Сплюнув горький комок в сторону, куноичи проглотила, давясь, пилюлю, подобрала фонарь и осмотрела себя. Вся в ушибах, царапинах, грязная, с затёртой и подранной одеждой.       "Красавица! Вот прямо сейчас домой скачи, перед Наруто - и милым Саске, наверняка, он будет ждать со своим "хн" и хмурой рожей - в соплях и слёзках объясняться, как налетела на Кабуто и чуть не умерла".       Злобливое ворчание на себя и мир помогало. Сакура дрожала всем телом от холода и слабости, причём, не видя собственной спины, которая, наверное, пострадала сильнее всего, вместе с затылком, не имела возможности ощупать раны. Приходилось растрачивать силы на технику Мистической руки, без разбора регенерируя всё, что можно, и к моменту, когда куноичи смогла подняться, она была пустой, с, пожалуй, парой капелек, как выпитая чашка.       Брести по подземелью нужно было почти вслепую, заставляя вымотанный разум и тело вспоминать и чувствовать какие-то простые, человеческие признаки движения воздуха. Холод кусал плечи, спину, руки, ноги, даже пятки. Зубы выстукивали ритуальный танец времён первых Сенджу и Учих. Ну зачем она оставила с сумкой плащ?

***

      Солнечный свет Сакура увидела - уже не первый раз за последнее время - лишь красно-оранжевым переливом за треклятой горной грядой, отсекавшей закатное солнце от полуострова, который представляла большая часть Страны Чая. Прохладный вечерний ветерок играл по давно зависшему на грани истощения телу, её без конца знобило, а растрепавшиеся волосы, после того, как развалилась разбитая заколка, убранные с глаз лишь банданой-протектором, давали шее и плечам ни капли тепла, лишь кололи бледную кожу. Весело журчала спасшая куноичи, когда умерла в фонаре батарейка, а силы сжать одеревеневшие пальцы не находилось вообще, родниковая вода.       Сакура стояла и дышала полной грудью, рассеянно переводя взгляд с гор и неба на зелёные красоты природы и обратно. Фонарик вывалился из её руки с глухим "тум" о землю. Женщина стянула с головы протектор, упала наколенниками на траву, обняла себя руками и расплакалась в облегчении, раскачиваясь в такт волнам. Жива. Жива. Жива!       Как-то поднявшись и даже умывшись, Сакура побрела в сторону ближайшего видного в синем небе наступающей ночи зарева огней, благо, оно было. Страна Чая - замечательный край, с мягким климатом и без серьёзных конфликтов со времён... да, пожалуй, даже раньше последней войны. Они были генинами...       В клочковатых и повторяющихся мыслях о доме, о друзьях, о семье - в первую очередь - о её ещё слишком маленьких мальчиках! - Сакура Учиха преодолела путь. Не та деревня выше в горах, где её ждали плащ и припасы, но городок с постоялым двором с горящей неоновой вывеской. На улице её провожали любопытные и настороженные взгляды мирных жителей, а в гостинице люди откровенно уже пялились. Редкость, наверное, в нынешние времена видеть шиноби-одиночку со спрятанным протектором, будто только что с бойни, просящим у вас ключ от комнаты и стакан негазированной воды. Да, пожалуй, зрелище на миллион. Мягким, как только можно было сделать голос из першащего горла, тоном Сакура уверила, что заполнит все бумаги и внесёт залог за проживание как только отдохнёт, поблагодарила пожилую женщину за стойкой, проигнорировала перешёптывание группы обывателей на диванчике, и поднялась по лестнице почти ровным шагом, чтобы упасть без сознания в тесном номере на постель.       Ей в спину, сквозь стеклянную дверь, из тёмного зала с баром и телевизором внимательно смотрели две пары глаз - человека и лежащей в его ногах собаки.