Бесконечная игра

POV Джин

Тревожный вой сирены врывается в уши, безжалостно выдёргивая из сновидений. И смутное ощущение покоя и безопасности, которое я ощущала во сне, безвозвратно ускользает. Обвожу взглядом комнату, погружённую в сонную полутьму, замечаю, как заворочался на кровати Кит, а в дверном проёме замаячил силуэт мамы. Тихий вздох срывается с губ, когда я вспоминаю, что отец вытребовал себе отдельный отсек. Точнее, не вытребовал, а напомнил о неизбежном: пусть пропагандистская сторона развода родителей значительно перевешивала юридическую силу расторжения брака, но в Тринадцатом всё-таки чтили законы. И, хоть я привыкла к тому, что папа живёт отдельно, разочарование всё же шевельнулось в душе, когда я поняла, что и здесь ничего не изменится. Когда отступила эйфория от того, что я, наконец, могу обнять родителей и брата, от того, что я жива и живы они, я поняла, что за время, пока я была на Играх, что-то изменилось. Отношения родителей и без того не были идеальными уже давно, но в эти две недели будто откололся ещё один важный кусок от рассыпающейся картины нашей жизни. Она рушится и рушится, теряя целые глыбы, и, кажется, ничто в целом мире уже не может её спасти. Остаётся надеяться лишь на то, что удастся сохранить хоть эти жалкие остатки. Смотрю на Кита, недовольно потягивающегося и выбирающегося из-под тонкого одеяла. Он-то точно должен знать, что произошло между родителями за время моего отсутствия. И как он сам ладил с мамой? Вопросы уже почти готовы сорваться с языка, но я почему-то сдерживаюсь. Не уверена, что хочу знать это на самом деле. Может, мне станет только больнее? - Доброе утро, - сипло бормочет брат, но, заметив мой взгляд, хмурит светлые брови: - что? Качаю головой, так и не решаясь задать вопрос. Под вопросительным взглядом Кита вылезаю из постели, и как раз вовремя, потому что на пороге нашей маленькой спальни появляется мама. На ней серый костюм, и я с тоской замечаю такой же на стуле рядом со своей кроватью. Кажется, я уже ненавижу серый. - Доброе утро, - мама по очереди целует нас в лоб, как когда-то в детстве. Губы трогает улыбка. Кит задумчиво потирает кожу на лбу, следя за мамой задумчивым взглядом, а я всё пытаюсь разгадать подноготную их отношений. Моё счастливое возвращение сгладило острые углы взаимоотношений внутри нашей семьи, но надолго ли? Как скоро разногласия между мамой и Китом вспыхнут с новой силой, руша то, что ещё осталось? - Доброе утро, - одновременно отвечаем мы. На сборы уходит не больше десяти минут, но и этого оказывается слишком много. Коридоры заполнены спешащими на завтрак людьми, и пусть наш уровень ещё не полностью заселён, со стороны лестницы отчётливо слышится размеренный топот десятков ног. Тут уж захочешь, а не ошибёшься дорогой. У соседнего отсека встречаемся с Ивеном и его семьёй. - У меня сегодня тренировка, - вглядываясь в сине-фиолетовые буквы, марающие кожу его предплечья, безо всяких предисловий произносит он. Глаза парня горят решимостью, он рад тому, что может поучаствовать в чём-то настолько великом, как революция, но вот меня это только пугает. - У меня тоже, - я успела изучить своё расписание ещё в комнате, мне нет нужды сверяться с напечатанным на руке. Вот только в моём голосе нет ни отзвука радости, а в глазах – я уверена – ничего, кроме страха. Ещё немного, и я пожалею, что ввязалась во всё это. Заметив моё состояние, Сенс протягивает руку и неловко треплет меня по плечу, пытаясь ободрить. - Так надо, Джин. Это…это… - он не может подобрать слов и смолкает. Пожимаю плечами. Нет смысла обсуждать то, что мы не можем изменить? Нравится мне всё это или нет, но обратного пути уже нет. Нас догоняет Кит и с гордостью демонстрирует нам своё расписание. - И у меня тренировка, - в его голосе звучит возбуждение, смешанное с неподдельной решительной радостью. - Нет, наверное, они что-то напутали, - хватаю руку брата, притягиваю ближе, стремясь рассмотреть получше, удостовериться, что это какая-то дурная шутка. Мы с Ивеном променяли свою свободу на жизни наших семей, но Кит здесь не при чём. Хмурюсь, когда синие буквицы отчётливо складываются в зловещее слово «Тренировка». – Так не должно быть. Это какая-то ошибка. Кит выдёргивает руку из моей хватки, подчёркнуто невозмутимо оправляет рукав. Обречённо понимаю, что и для него найдётся место в этой войне. И он примет его, как должное, если не с благодарностью. - Приказы Штаба не обсуждаются, ты же помнишь? – уверена, он бы не стал спорить с командованием, даже если бы это было возможно. – Я Кит, - брат протягивает руку Ивену, и тот с улыбкой жмёт её, - а ты, должно быть, тот самый парень, что украл сердце моей сестрёнки? – он ерошит мои волосы и подмигивает Сенсу, тем самым давая ему понять, что он знает о нашей лжи. - Ивен. И да, надеюсь, я тот самый, - он подмигивает Киту в ответ. В молчании мы добираемся до столовой, пристраиваемся в конец очереди к раздаточному окошку. В столовой царит сдержанный гул голосов, и глаза немилосердно режет тусклый серый цвет комбинезонов, столов, пластиковых стульев. Когда очередь доходит до нас, каждый получает порцию бобов, жареных на кукурузном масле, внушительный ломоть хлеба и стакан воды. Хлеб здесь неважный, недопеченный, серый сыроватый мякиш липнет к пальцам. Отряхиваю ладонь от крошек, но тщетно, морщусь, соскребая прилипшее тесто с пальцев. Папе здесь найдётся немало работы. Я, Кит и Ивен с сёстрами усаживаемся за один из центральных столов. За соседним я замечаю маму, Хеймитча, папу и тётю Прим, а также миссис Сенс. Склонившись над своей тарелкой, едва заметно морщу нос, и Кит повторяет за мной. Еда здесь отвратительна, как по мне, и я с тоской вспоминаю о яичнице с беконом и тёплых папиных булочках по утрам. - Кажется, они совсем не знают, что такое мясо, - бормочу я, ковыряясь вилкой в бобах. Ивен прыскает от смеха, но светловолосая девушка напротив меня хмурится, пристально разглядывая нас. - Животных гораздо труднее вырастить в подземельях, чем растения, - бросает она, и я могу поклясться, что голос её полон презрения. - Вот уж никогда бы не подумал, - Кит делает глоток из своего стакана. – Растениям нужно солнце, а вот куры в клетке вполне могут обойтись и без него. Гуси Хеймитча, бывало, сутками сидели в своём сарае, когда он напивался и забывал их выпустить. Прикрываю рот рукой, заглушая смешок, пихаю брата в бок, заставляя умолкнуть. Осколок нашей прошлой жизни на миг освещает тусклое настоящее, как играющий на солнце всеми цветами радуги кусочек стекла. Возмущение потихоньку исчезает из глаз девушки, сменяясь удивлением, она глядит на нас, как на какую-то диковинку. Внезапная догадка озаряет её бледное лицо, а в следующий миг щёки девушки пунцовеют. - Так ты… Вы… - она переводит взгляд и с меня на Ивена и обратно. – Вы – те самые… Смешок срывается с губ Кита, брат принимается так же пристально рассматривать нас, от чего я начинаю злиться. - Наверное, - почти грубо отвечаю я, надеясь, что это положит конец такому беззастенчивому разглядыванию. - Уна Райс, - произносит девушка, тонкие губы складываются в улыбку. - Джин Мелларк, - коротко киваю головой и указываю на Ивена, - а это Ивен Сенс, мой жених. И мой брат, Кит. Тот приветливо машет Уне рукой и принимается, наконец, за свой завтрак. - Оч-чень приятно, - девушка тоже утыкается взглядом в свою тарелку, но всё-таки то и дело украдкой поглядывает на нас. Очень скоро я замечаю, что эти скользящие, вопрошающие взгляды повсюду, как и склонённые головы, и шепоток, стелющийся по стенам. Люди торопливо отворачиваются, стоит прямо посмотреть на них, но любопытные взгляды возвращаются, едва отвернёшься. Это начинает раздражать, поэтому я беззастенчиво цепляюсь взглядом за Уну. Ей, возможно, чуть больше лет, чем мне, но она худее и вообще выглядит болезненной, как и многие дети и подростки здесь. У Уны волосы оттенка спелой пшеницы, а в глазах плещется небесная синева – словом, она куда больше похожа на сестру Кита, чем я. Обводя взглядом столовую, я замечаю, что большинство людей Тринадцатого похожи на неё, за исключением тех, кто так явно похож на солдат, и задумываюсь над тем, как, должно быть, невыносимо жить, не видя солнечного света и нормальной еды. И сколько здесь вот так выдержим мы с Китом, привыкшие к свету, комфорту и относительной свободе? Никогда не думала, что мы были избалованными детьми, но в сравнении с жителями Тринадцатого, наверное, это так. Когда люди поднимаются со своих мест и начинают потихоньку расходиться, Ивен трогает меня за плечо. - Время, Джин. А ты почти ничего не съела, - он кивает на едва тронутую мной еду и пристально вглядывается мне в лицо. Поспешно отворачиваюсь и отодвигаю от себя тарелку. До следующего приёма пищи ещё очень далеко, и, наверное, я после об этом пожалею, но под этими взглядами и под аккомпанемент тяжелых, безрадостных мыслей, мрачными птахами вьющихся в голове, кусок не лезет в горло. Каждый человек в этой огромной комнате ждёт чего-то от меня, и, к сожалению, я даже знаю, чего: что я поведу народ Панема к свободе, каким-то чудом превращусь из до полусмерти перепуганной девчонки в бесстрашную воительницу. Но я не превращусь. Весь запас храбрости, отпущенный мне в этой жизни, я израсходовала на Играх. Залпом выпиваю воду и поднимаюсь, Ивен и Кит поднимаются вслед за мной. Встаёт со своего места и наша случайная соседка и, бросив на нас ещё один взгляд, сливается с толпой, заполняющей столовую. Ищу глазами родителей, но безуспешно: наверняка, каждый из них уже получил своё расписание и теперь отправляется туда, куда распределила их твёрдая рука правителей Дистрикта-13. Может быть, папа и вправду станет печь хлеб для Тринадцатого, а мама… Не уверена, что она может приняться за серьёзную работу – любые потрясения надолго выбивают её из колеи, а ведь она так и не оправилась до конца от смерти моей сестры. Когда перед нами разъезжаются металлические двери Тренировочного Блока, мы замираем на пороге, повергнутые в ужас и одновременно с ним в восхищение: перед нами раскинулся настоящий город, поделенный на кварталы, увешанный таблицами и указателями. Проходим мимо стеллажей с оружием и десятков симуляторов, которые не снились даже Капитолию, и оказываемся у неприметной двери с табличкой, гласящей: «Зал №1». Позволяю себе облегчённо выдохнуть, когда за дверями оказывается всего только большой пустой зал, от стены до стены устланный мягкими матами. То, что мы лишь мельком видели только что, не оставляет сомнений: здесь готовятся к войне, настоящей, кровавой, какой прежде не видывал Панем. И мы не просто в самом её сердце. Мы и есть её сердце. Ладошки потеют, а ноги подкашиваются, словно меня уже выставили лицом к лицу с противником. Но на деле в зале оказываются лишь несколько настроенных вполне миролюбиво человек, среди которых я с удивлением замечаю знакомый силуэт. - Дядя Гейл?! – трогаю его за плечо, и он оборачивается, улыбается мне одними губами, а в серых глазах застыла задумчивость. – Что вы здесь делаете? Он медлит доли секунды, подбирая слова. - Решил поучаствовать, Джин, - он неопределённо обводит рукой зал, но я всё понимаю и без слов: дядя Гейл решил сменить робу шахтёра на мундир солдата. Мне стоило бы удивиться, но почему-то я не могу; наверное, в нём всегда было что-то…военное. – И за тобой заодно присмотрю, - он улыбается, - за вами обоими. Мама волнуется. - Да… Наверное… Не ожидала вас здесь увидеть. Какая-то мрачная решимость отражается на его смуглом лице, и я вдруг понимаю, кого мне порой напоминает Ивен. - А я не ожидал, что мне когда-нибудь представится подобный случай. Но, раз уж так случилось, упускать его я не намерен. - А не боитесь? - Нет. - Неправда. Все боятся, - тихо добавляю я. Он ерошит мне волосы и улыбается уголками губ. Взгляд его смягчается. - Может, и я боюсь. Только не хочу себе в этом признаваться. Пожимаю плечами, не зная, что ответить. К нам подходит Кит, они с дядей Гейлом жмут друг другу руки, но от меня не укрывается натянутая холодность этого жеста. Тревога вгрызается в сердце отравленными клыками. Едва дождавшись, пока они разомкнут ладони, я бесцеремонно хватаю брата за руку и тяну за собой. Останавливаюсь на безопасном расстоянии ото всех находящихся в зале, Кит удивлённо взирает на меня сверху вниз. - Что происходит, Кит? - Что происходит? – непонимающе переспрашивает он. Я начинаю злиться. - Я же не слепая. То, как ты ведёшь себя с дядей Гейлом… Что такое? Что случилось, пока меня не было? Брат отводит взгляд, закусывает губу и прищуривается, как всегда, когда сомневается. Худшие мысли запускают свои противные щупальца мне в душу, и я уже не знаю, хочу ли услышать ответ. Он всё молчит, а я, наконец, нахожу в себе силы выдавить самые ужасные слова: - Мама…она…с ним? После разрыва родителей мы и впрямь стали чаще видеть дядю Гейла, и иногда такие мысли действительно рождались в моей голове. Но никогда я не была настолько уверенна в этом, как сейчас. Может, мама и правда заслуживает свой второй шанс, только сама мысль об этом мне омерзительна. Может, я мыслю и веду себя, как эгоистичная маленькая девочка, но по-другому я просто не могу. Опутанная липким молчанием брата, я уже почти начинаю злиться на маму, когда Кит, наконец, произносит: - Нет… Я думаю, нет… То есть… - впиваюсь взглядом в лицо брата, впитывая каждую его эмоцию, ловлю каждое слово – в правдивости их я не сомневаюсь, я верю Киту, как себе. – Я видел их вместе пару раз, но, клянусь, ничего такого… - Вдруг он краснеет и пожимает плечами, беспомощно разводит руками: - признаться, я больше времени проводил с папой. Понимаю, что большего я от Кита не добьюсь. Осуждать его я тоже не могу: мало кто не сбежал бы от мамы, какой она была до моего отъезда в Капитолий, к безопасному теплу, которое излучал папа. Но, наверное, Киту всё же не стоило оставлять её надолго одну, тем самым, может быть, толкая её в объятия другого мужчины… От этой мысли меня передёргивает, и я побыстрее выбрасываю её из головы. И вовремя, потому что статный мужчина отделяется от группы, выходит вперёд, и в следующий миг резкий звук свистка привлекает наше внимание. Нас в группе человек пятнадцать, не больше, мы выстраиваемся в шеренгу под пристальным, почти хищным взглядом инструктора. У него тёмные волосы и глаза, а крючковатый нос придаёт ещё большее сходство с хищной птицей. Под его взглядом мне становится неуютно, будто он видит меня насквозь, видит мой страх. - Приветствую вас, солдаты Тринадцатого. Моё имя – капитан Лейн, и я стану вашим инструктором с этого момента и до особого распоряжения. Предупреждаю: я строг и не имею привычки давать поблажки кому бы то ни было, - он обводит притихшую шеренгу строгим взглядом, на несколько секунд останавливаясь на нас с Ивеном. – Итак, для начала я покажу вам несколько несложных приёмов, а затем вы разобьётесь на пары, чтобы закрепить их, а я смогу посмотреть на вашу физическую форму. Солдат Хоторн, шаг вперёд! Я знаю, что ему не по душе подобное обращение – он никогда не был гордецом, но цену себе знает хорошо. Но здесь он, как и все мы, - солдат и обязан выполнять приказы командования. Дядя Гейл делает шаг вперёд, я не могу видеть выражение его лица, но отчего-то тонкие губы капитана Лейна растягиваются в улыбке. Дядя Гейл выше его и выглядит сильнее, но через какие-то доли секунды военный пригвождает его к полу. Слитный вздох разносится по залу, и я не знаю, чего в нём больше: восхищения или ужаса. К моему удовольствию, дядя Гейл поднимается довольно быстро и вновь делает шаг к солдату. На сей раз ему удаётся продержаться чуть дольше, но итог всё равно один – мистер Хоторн повержен. Он не сдаётся, нападает снова и снова, он дерётся неумело, зато полон ярости, но и это его не спасает – из их коротких схваток капитан Лейн неизменно выходит победителем. Наконец, он возвращает запыхавшегося мужчину в строй. - Я вижу, что у вас хороший потенциал, - обращается он к дяде Гейлу, и, кажется, его твёрдый взгляд несколько смягчается. – Остальные для меня ещё загадка. Но сейчас я попробую её отгадать. - Мы кое-что можем, правда? – шепчет мне на ухо Ивен, и я понимаю, что он думает об Играх. - Надеюсь, - нервный смешок срывается с губ, - не хочется ударить в грязь лицом. Капитан Лейн подзывает другого мужчину. На сей раз он двигается нарочито медленно, по нескольку раз повторяя одни и те же движения и сопровождая их по-военному краткими объяснениями. А затем по его сигналу мы разбиваемся на пары и принимаемся отрабатывать удары и захваты друг на друге. Моим партнёром становится Ивен – кажется, это уже входит в привычку. На мой взгляд, получается у нас неплохо, но, наверное, сказывается школа Голодных Игр. Киту везёт меньше: бледный высокий парень вновь и вновь валит его на пол. Понимаю, что брат совершенно не готов к подобной жизни, как я не была готова к Играм: родители рассказали нам об Арене всё, что знали сами, но никогда не учили чему-то вроде боевого искусства – за подобные упражнения можно было легко попасть в список неблагонадёжных, который исправно вели в Капитолии. Удивительно ещё, что мама выучила нас стрелять из лука. Под конец занятия мы с Ивеном сидим спина к спине и пытаемся отдышаться. Самые стойкие, среди которых и взъерошенный Кит, ещё продолжают упражняться. Иногда капитан Лейн подходит к ним, даёт советы, поправляет руку или ногу, а то и становится вместо одного из партнёров, нападая или обороняясь. К нам он не подошёл ни разу, и я осмеливаюсь принять это за знак того, что мы с Сенсом не так уж и плохи в рукопашной. Но, стоит мне подумать об этом, как фигура нашего малоприятного наставника бесшумно вырастает прямо над нами. - Солдат Мелларк, поднимитесь. Неохотно поднимаюсь на ноги, и Ивен следует за мной. Признаться, я ожидаю похвалы, но вместо этого неведомая сила поднимает меня в воздух и с размаху опрокидывает на пол. Несмотря на то, что пол покрывают маты, удар отдаётся болью во всём теле. Сенс обеспокоенно склоняется надо мной, и я вижу, как он поджимает губы – он недоволен, но высказать своё недовольство вслух всё-таки не решается. Слёзы наворачиваются на глаза, я сердитым движением стираю их тыльной стороной ладони. Не хватало ещё разреветься здесь, а сейчас я близка к этому, как никогда. Капитан протягивает мне руку, но я игнорирую её и встаю сама. Мужчина только равнодушно пожимает плечами. - Никогда не расслабляйтесь, солдат Мелларк, - эта фраза звучит как издёвка. Не дождусь того момента, когда он объявит занятие оконченным, но следующие его слова разбивают вдребезги надежду на то, что это случится скоро: - солдат Мелларк, солдат Сенс, за мной. И вы, солдат Кит Мелларк, - он кивает Киту. – Остальные на сегодня свободны. Слёзы обиды и неприязни к этому человеку жгут глаза. Мы выходим из зала и следуем за капитаном по узкому, плохо освещённому коридору. Тишина давит на уши, и я не выдерживаю: - Зачем нам это всё? Нам сказали, что мы будем символами Революции, а не её солдатами! Лейн останавливается и поворачивается к нам. В его глазах даже сейчас легко можно разглядеть насмешку. - А разве есть разница между символом и солдатом? В вашем случае – никакой. Вести за собой людей – это не просто сниматься в агитационных роликах, - кажется, он куда лучше нашего осведомлён о планах командования на нас, - а быть рядом с солдатом в самой гуще сражения. А моя задача заключается лишь в том, чтобы вы смогли продержаться в настоящем бою столько, сколько потребуется. Он не ждёт ответа, просто разворачивается и быстрым шагом преодолевает оставшееся до блестящей в конце коридора двери. Я не успеваю переварить сказанное мужчиной, когда мы вступаем в своего рода лабораторию: повсюду сверкает сталь и ярко горят лампы, отражаясь в неизвестных мне инструментах. А ещё – оружие, оружие, оружие. Готовое оружие, детали и заготовки здесь заполняют, кажется, каждый дюйм свободной поверхности. Навстречу нам поднимается мужчина лет шестидесяти, смуглый, лысеющий, в прямоугольных очках в роговой оправе. - А, вот и вы! – радостно восклицает он, улыбаясь нам, как старым знакомым. – Меня зовут Бити Летир, и я здесь заведую…как бы сказать… Короче, мне нужно подобрать вам оружие. Мы с Китом украдкой переглядываемся: имя Бити Летира, победителя-гения из Дистрикта-3 многие годы было у всех на слуху. Как случилось, что теперь он создаёт оружие для мятежников? - Итак, Джин, - к моему удивлению, он не называет меня «солдат Мелларк», - ты – наша Сойка-пересмешница, наш светоч в борьбе с тиранией Капитолия, - мне не верится, что он сам верит в то, что сейчас говорит. – И поэтому тебе понадобится особенное оружие… - Лук! – вдруг выпаливает Ивен, лукаво улыбаясь. Он ловко уворачивается от моего тычка, а в тёмных глазах изобретателя загораются искорки. - О, действительно! Это так символично… Ты ведь и на Арене пользовалась луком? - Да, - неуверенно пожимаю плечами. Не вижу в этом никакого символизма, я использовала то оружие, с которым была знакома. Ведь и сам Бити когда-то поступил точно так же, подчинив себе электричество. - Я сделаю тебе такой лук, какого не видели даже в Капитолии! – неприкрытый восторг звучит в его голосе, в мою же душу эти слова падают ядовитыми каплями. – А ты…что же предложить тебе? – мужчина поворачивается к Сенсу. Не без удовольствия замечаю, как вытянулось лицо напарника, и позволяю себе протянуть голосом, полным елея: - Ивен предпочитает арбалеты. - Правда? – тут же выпаливает изобретатель. Парень морщится в ответ, и Бити разражается смехом, но вскоре умолкает. - Вы молоды, но здесь мы не играем и шутки не шутим. Пожалуй, вам, - он поворачивается к Киту, - обоим хватит и автоматов. Конечно, нужно будет поработать над ними как следует… - он отворачивается от нас, усаживается за стол и погружается в чтение каких-то чертежей. - Вам не о чем беспокоиться, - Лейн, всё это время молчавший, подаёт голос. – Полковник Летир – настоящий гений. - Мы знаем, - хором отвечаем мы с Китом. - Вот и славно. А теперь отправляйтесь домой и как следует отдохните. Завтра я возьмусь за вас всерьёз.