Бесконечная игра

POV Джин

Разглядываю своё отражение в голубом зеркале реки. Не красива, не мила; в глазах застыл испуг, а губы плотно сжаты. В такую невозможно влюбиться, но Капитолий должен поверить, что у Ивена получилось. - Ты уверена, что они поверят? – лицо парня отражается в прозрачной воде рядом с моим. Качаю головой, глядя в глаза его отражению. Я не уверена. Я бы не поверила, особенно после тех слов, что я сказала на интервью. Тогда та речь казалась мне и гордой, и дерзкой, и яркой, но теперь я понимаю, что она может отозваться мне самым худшим образом. Зачерпнув ладонью холодную воду, умываю лицо и откидываюсь назад. Ивен садится рядом и вздыхает. - После твоего искромётного интервью в это действительно сложно поверить, - тихо говорит он, сопровождая эти слова смешком. Бросаю на него полный ярости взгляд, но парень этого даже не замечает. Наползающие на лес сумерки надёжно скрывают нас от камер Капитолия, но говорить надо потише и желательно так, чтобы они не поняли, что мы задумали. Иначе не видать нам ни благосклонности властей, ни симпатии рядовых капитолийцев – никто не любит, когда их обманывают. - Мы должны что-то придумать, чтобы поверили, - мой голос звучит почти умоляюще, отчего я начинаю злиться на себя. - Что, например? Пожимаю плечами. Родителям было проще: интервью папы в один миг отбросило все сомнения и вопросы. Я же всё только испортила своим выступлением у Цезаря, да и после Жатвы мы с Ивеном вели себя скорее как соперники, а не влюблённые и даже не друзья. Чувствую себя беспомощной и глупой, чуть не плачу от того, что мой план провалился. Сейчас он уйдёт, и я снова останусь одна, без надежды на чью-либо помощь. Или, чего доброго, он прикончит меня прямо здесь. Судорожно пытаюсь придумать хоть что-нибудь, что придаст хоть оттенок правды нашей лжи во спасение. - А что, если… - замолкаю на секунду, стараясь привести мысли в порядок. Чувствую на себе внимательный, ждущий взгляд парня: - что, если у нас…мы… - кожей чувствую, что Ивен улыбается, и радуюсь, что подступившая темнота надёжно скрывает мои заалевшие щёки, - мы полюбили друг друга с первого взгляда? Пару минут парень молчит, обдумывая сказанное мною. Кажется, даже моё сердце замедляет свой стук, пока я жду его вердикта. - Хорошая идея. - Так ты согласен? – понимаю, что мой голос дрожит, но я должна выяснить всё до конца. - Да. Разве есть другой выход, чтобы остаться в живых и не навлечь на себя гнев Двенадцатого и твоей матери? – улыбаюсь, потому что не знаю, чего на самом деле он боится больше. - Но, Джин… Что будет, если они всё-таки нам не поверят? Или не смогут поменять правила? Что, если в живых всё равно должен будет остаться кто-то один?.. Что мы будем делать тогда? Ненавижу его в этот момент, потому что он снова озвучивает мои самые потаённые страхи, которые я прятала, кажется, так хорошо. Вспоминаю глянцевые тёмные ягоды морника на ладони у мамы, и ответ сам собой срывается с языка: - Покончим с собой. Отравимся, например. Поворачиваюсь прямо к Ивену, заглядываю ему в глаза, стараясь смотреть как можно более доверительно. Так, чтобы у него ни за что не осталось сомнений в том, что я действительно готова сделать этот шаг, если наша задумка не удастся. На самом деле, я не уверена, что смогу лишить себя жизни, обречь семью на страдания просто затем, чтобы сдержать данное фактически чужому человеку обещание. Но Ивену знать об этом не нужно. - Ты в своём уме?! – кажется, ему эта идея не по душе. - А ты сможешь убить меня, и потом смотреть в глаза людям в нашем дистрикте и моей семье? – с вызовом спрашиваю я. Ответом мне служит напряжённое молчание: - вот и я не смогу. Ивен хмурится, видимо, вспоминая что-то, а затем произносит: - Здесь не растёт морник. Мои брови удивлённо взлетают вверх: не думала, что он вспомнит то же, что и я. Впрочем, для меня это всегда было лишь историей рождения моей семьи, тогда как люди в дистриктах пристально наблюдали за жизнью семьи Мелларк год за годом, год за годом, до самой смерти Коры, когда от нас разом отвернулись все объективы. Улыбаюсь, несмело касаясь пальцами его руки и тут же отдёргивая их. - Ничего, найдём что-нибудь другое. Это ведь лес. Какое-то время Ивен молчит. Я хочу снова прикоснуться к нему, сделать хоть что-то, чтобы склонить его к положительному ответу, но вместо этого лишь неподвижно сижу на месте, машинально отсчитывая беспокойные неровные удары сердца. - Ладно, - как ни в чём не бывало, говорит он. – Попробуем. Не верю своим ушам. Он слишком легко согласился – или так и должно быть? Я по-прежнему не знаю, могу ли я доверять ему и хочу ли довериться, но теперь путь назад закрыт до самой победы. Или смерти. Теперь нас двое, мы связаны в глазах всего Панема нашей фальшивой любовью, и с этого момента мне нужно помнить, что каждый мой поступок так или иначе отразится на мне и на Ивене, на наших шансах вернуться. А это значит, что я не смогу убежать, если станет страшно, что я должна быть с ним, несмотря ни на что, и пытаться защитить, если на него нападут, и не смогу бросить, если он станет умирать. Я привязана к нему, и теперь мне нужно сделать так, чтобы он не потянул меня на дно. Понятия не имею, что теперь нам надо делать и как себя вести. Я никогда не была ни в кого влюблена, и никто не любил меня. Я знаю, что такое любовь лишь на примере родителей, но я также видела, во что превратилась эта любовь. Сказать, что мне будет сложно притворяться – ничего не сказать. - Нужно идти. Скоро совсем стемнеет, а до этого момента нам нужно найти укрытие, - поднимаюсь и делаю шаг вперёд, но тут же оказываюсь в крепких объятиях парня. Смущаюсь и пробую оттолкнуть его, но у меня ничего не выходит. - Подыграй мне, - шипит Ивен у самого моего уха. Несмело смыкаю ладони на его спине. Хочется думать, что его объятия надёжны, как самая неприступная крепость, - нет, я должна так думать, - но ничего не выходит. Я не знаю, как вести себя, чтобы мне поверили, и поэтому решаю во всём полагаться на него. Ивен старше, и у него наверняка были отношения с девчонками, он должен знать, как ведут себя люди, когда влюблены. Наконец, к моему облегчению он выпускает меня из кольца своих рук, но тут же ловит мою ладонь. Ободряюще пожимаю его руку, крепко сжимающую мою, и искоса смотрю на парня. Его глаза светятся искорками веселья, словно я предложила ему какое-то диковинное развлечение. Где тот хмурый парень, который предстал передо мной на Жатве и после, на Параде? Криво ухмыляюсь в ответ на его взгляд и отворачиваюсь. Когда мы добираемся до укрытия, над нашей головой уже давно сомкнулась ночь. Грохочущий гимн заставляет меня подпрыгнуть на месте, и Ивен едва сдерживает смех, глядя на меня. Серебристые силуэты погибших сегодня трибутов освещают нас прямо у входа в грот, где мы собирались прятаться, и мне остаётся только надеяться на то, что поблизости нет никого из соперников. Искать другое убежище нет ни времени, ни сил, а я не хочу быть зарезанной во сне. На несколько мгновений в небе загорается портрет безымянного парня из Дистрикта-1. Сейчас он совсем не кажется таким страшным и беспощадным, как там на поляне с секирой, но в ушах до сих пор звучат странные слова, сказанные им. Маленькая Пересмешница. Президент Сноу недоволен. Впервые с момента его убийства я задумываюсь над значением этих слов. Было это послание? Угроза? Или просто бесполезная болтовня? Не знаю, что в этот момент отражается на моём лице, но улыбка Ивена тухнет. - Твоих рук дело, - он не спрашивает. Вместо ответа я только ухмыляюсь, довольная тем, что он наконец-то понял, на что я действительно способна, и ныряю внутрь пещеры. Возможно, теперь ему уже не захочется воткнуть мне нож в спину. Ивен молча разводит костёр и достаёт свои припасы: консервированный суп и рагу, пригоршню ярко-красных ягод. Мне приходится снова краснеть, потому что я могу предложить ему лишь воду. Парень тихо смеётся и протягивает мне свою еду. - Я завтра поохочусь, - смущённо говорю я, отхлёбывая суп прямо из банки. Когда настаёт черёд ягод, я накрываю ладонь Ивена своею, когда он хочет отсыпать немного ягод мне. - Решил отравить меня раньше времени? – шепчу одними губами, глядя, как удивлённо вытягивается его лицо. Ссыпаю ягоды прямо на пол пещеры, старательно растираю их ногой по камню, но несколько штук прячу в рюкзак. Наша подстраховка. Уверена, каждое моё действие транслируется на широкие экраны Распорядителей с нескольких ракурсов. Пусть знают, что мы не шутим. Ивен напряжённо наблюдает за моими действиями, и мне впервые приходит на ум, что он доверяет мне не больше, чем я – ему. Что ж, нам придётся довериться друг другу, нравится нам это или нет. Даже если это нам совсем не нравится. - Надеюсь, не понадобится, - уже громче говорю я, застёгивая «молнию» на кармашке. Когда с ужином покончено, парень вытягивается прямо на каменном полу пещеры и привлекает меня к себе. Кладу голову ему на плечо и улыбаюсь, но тело напряжено так, что это напряжение отзывается болью в мышцах. Тишина больно бьёт по ушам, с каждой минутой доказывая мне всю несостоятельность нашего плана. Зря я вообще затеяла всё это. - Почему ты соврала Цезарю на интервью? – неожиданно спрашивает Ивен. – Вообще-то я уже давно хотел спросить, да всё как-то случая не представлялось… Ну, сама понимаешь, - его смешок кажется донельзя неуместным. - Тебе какое дело? – огрызаюсь я, запоздало понимая, что не должна говорить в таком тоне с тем, кого «люблю». Но это слишком личное, Ивен посягает на то, что священно для меня. Наша боль священна, она только для нас. - Просто интересно. Каждый человек в Двенадцатом знает, что легендарная любовь обратилась в пыль, и, я уверен, что в Капитолии тоже знают. Те, кому нужно, - понизив голос, добавляет он. Злость застилает глаза. Я готова отказаться от задуманного, лишь бы больше никогда не видеть этого человека, что так настойчиво причиняет мне боль. Пытаюсь вырваться из его объятий, отстраниться, но Ивен не пускает. И тогда я понимаю, что мне придётся объясниться. Без грубостей и колких фраз, так, словно я и правда влюблена в него и готова делиться с ним самым сокровенным. Мне придётся открыться для него перед камерами, но я уверена, что ни слова о настоящем положении в нашей семье не попадёт на экраны Панема. Капитолию не нужно, чтобы его красивые легенды рушились. - Просто это слишком больно. И я не хочу в это верить, - просто отвечаю я. Парень молчит, видимо, ожидая продолжения, но его не будет. Это всё, что я могу выдавить из себя, но, в то же время, это моя единственная правда. - И это всё? – недоумённо переспрашивает он. - Всё, - разочарованно вздыхаю я. – Так и знала, что ты не поймёшь. Объятия становятся теснее, чувствую прикосновение его губ к волосам. Дыхание Ивена щекочет кожу, и я морщу нос, чтобы не засмеяться. Должно быть, со стороны мы кажемся очень милыми. Постепенно его дыхание выравнивается, и, осторожно вывернув шею, я вижу, что Ивен заснул. Удобнее устраиваюсь в его руках, прикрываю ладонью зевок. Я всё ещё полна сомнений, я по-прежнему не слишком доверяю ему, но на душе становится чуть легче. Наверное, так бывает, когда поделишься с кем-то своей бедой. Не разделишь общую, как делили мы с Китом, а переложишь часть своей боли на того, кто сильнее, кто поможет выдержать это нескончаемое давление на сердце. Засыпая, я понимаю, что больше не боюсь завтрашнего дня или соперников-трибутов. Я боюсь тех людей по ту сторону камеры, которые смогут разоблачить нашу ложь.