Бесконечная игра

POV Джин

Дни тренировок текут один за одним. Я без особого энтузиазма учусь владеть ножами и копьями, понимая, что, несмотря на уроки родителей, гораздо слабее профи. Оттачиваю подзабытое мастерство стрельбы, почти не выпуская из рук лук. Обычно девять из десяти моих стрел попадают точно в цель, и это, кажется, производит на моих соперников определённое впечатление. Наблюдая за другими трибутами, я не без удовлетворения отмечаю, что самой слабой на Арене я не буду: трибутам из Третьего, Седьмого и Одиннадцатого не больше четырнадцати, а мальчишка из Восьмого, пожалуй, даже младше моей сестры. Тема и Лорен мы с Ивеном почти не видим, и в мою душу вновь закрадывается тревога. Похоже, мой напарник всё-таки прав, и менторы не собираются нам помогать. От этой мысли меня всякий раз бросает в дрожь и парализует страх, поэтому в вечер перед демонстрацией навыков я собираюсь с духом и отправляюсь к Лорен. На мой стук никто не отвечает, поэтому я толкаю дверь и оказываюсь в спальне своего ментора. Я сразу вижу женщину, замершую над столом в неестественной позе: левая рука её вытянута на столе, Лорен склонилась над ней, а правую руку прижимает к левой. Подхожу ближе, а женщина разгибается и из её пальцев выскальзывает шприц. - Лорен… - А, Джин, это ты, - её голос безжизненный, а от всей фигуры веет обречённостью. Впервые задумываюсь, сможет ли она помочь мне. – Проходи, садись. Послушавшись её, я присаживаюсь на край кресла, неотрывно глядя на пустой шприц. Женщина поворачивается ко мне, и я вижу тёмные круги под её глазами и серый оттенок кожи. Лорен младше мамы – так почему она выглядит так ужасно? - Что это? – киваю, указывая на шприц. Несколько мгновений женщина не мигая смотрит на меня, затем, будто с сомнением, на шприц, а потом снова на меня. - Морфлинг. Я хмурюсь, вспоминая всё, что когда-нибудь слышала об этом препарате. Тётя Прим говорила как-то, что он здорово утоляет боль, но очень дорогой, поэтому она колет его лишь самым безнадёжным больным, чтобы облегчить их последние муки. - Тебе больно? Лорен тихо смеётся, глядя на меня почему-то с жалостью. На моей памяти это наш самый долгий разговор, и это вселяет в меня определённую надежду. Что, если я ошибалась, и Лорен собирается помогать мне, просто не раскрывает всех карт сразу? - В некотором роде. У тебя завтра демонстрация? - Да, - киваю, радуясь, что она первой завела разговор о чём-то касающемся Игр. – Посоветуешь что-нибудь? Несколько секунд ментор задумчиво молчит, а потом пожимает плечами. - Покажи им всё, на что ты способна. - Это я и так знаю, - выпаливаю я, уже в следующее мгновение понимая, что ляпнула глупость. От Лорен зависит, сколько я продержусь на Арене, и грубить ей – не лучшая идея. Но ей, кажется, всё равно, что я думаю на сей счёт. Замечая её отрешённый взгляд, я думаю, что, возможно, она и не слышала меня. Набравшись храбрости, я решаюсь спросить её о том, что ждёт меня дальше. - Ты…Лорен, ты уже знаешь, как будешь помогать мне? – чтобы придать вес своим словам, я касаюсь её руки, отмечая, что она неестественно холодная. - Помогать? – переспрашивает она. – Да…я собираюсь тебе помогать… Пока только не знаю, как. Но я что-нибудь придумаю. Должна придумать… Твоя мать…я обещала ей… Должна придумать, - Лорен говорит так, будто убеждает саму себя, и с каждым её словом надежды во мне становится всё меньше. Она не собирается помогать мне, как не помогла Коре и остальным девочкам-трибутам, которые были её подопечными на протяжении стольких лет. Когда она снова отводит взгляд в сторону, я понимаю, что должна позаботиться о себе сама, если хочу выбраться. Волна ярости, подстёгнутой страхом и отчаянием, поднимается во мне, руша границы, в которые загнала меня вежливость. - Но это твоя работа: вытащить меня с Арены! Хотя бы попытаться! Ты здесь для этого, а не для того, чтобы красоваться перед камерами! – мне хочется встряхнуть женщину, но, кажется, ей и это не поможет. Поэтому я пускаю в ход свой последний аргумент: - мама смогла спасти тебя! Так-то ты хочешь отплатить ей?! Я уже собираюсь уйти, когда Лорен поворачивается ко мне и будто оживает: в её глазах мелькают искорки злости и тоски. - Лучше бы она этого не делала. Нам не о чем больше говорить. Я стремительно выхожу из её комнаты, хорошенько хлопнув на прощание дверью. Чувствую, что подкрадывающееся отчаяние грозит вот-вот пролиться нескончаемым потоком слёз, и снова и снова вызываю в себе злость, ярость – что-нибудь, чтобы не упасть прямо здесь, посреди длинного коридора, и не расплакаться, как малое дитя, колотя ногами и руками по полу. Свернув в коридорчик, ведущий к спальням, я врезаюсь в Ивена. Замечаю, что парень ещё более хмурый и задумчивый, чем обычно, и чувствую злорадную радость: значит, плохо не только мне. Возможно, Тем тоже отказался помогать ему. То-то мы будем хороши – трибуты Двенадцатого, забытые на Арене своими менторами. - Плохой день? – будничным голосом спрашивает он меня. - Вроде того. А у тебя? - Тоже, - он избегает смотреть мне в глаза, хотя я ищу его взгляда, запрокинув голову. Стыдно, но мне хочется увидеть в его тёмных глазах то же отчаяние, которое снедает меня. Парень хмурится: - удачи тебе завтра. - Удачи, - тихо отвечаю я, закрывая за собой дверь спальни. На следующее утро после раннего завтрака, прошедшего в напряжённом молчании, мы с Ивеном спускаемся на первый этаж Тренировочного Центра. Никто из менторов не сопровождает нас, и я не знаю, из-за правил ли это или потому, что им наплевать на нас. В комнате ожидания я вижу остальных трибутов, непривычно тихих в этот день: никто не бахвалится, не пытается запугать или разжалобить соперников. На лицах каждого написано небывалое напряжение и сосредоточенность, и лишь ребята из Первого и Второго кажутся чуть более расслабленными. Профи – им нет нужды волноваться. - Что будешь показывать? – раздаётся надо мной шёпот напарника, и я с удивлением обнаруживаю, что из всех трибутов в комнате остались лишь мы и девочка из Одиннадцатого. Пожимаю плечами. - Постреляю, наверное. А ты? Он долго смотрит на дверь, словно пытаясь понять, что сейчас происходит за ней. - Ещё не знаю. Я ничему так толком и не научился здесь. Жаль, - Ивен усмехается, - что здесь нельзя, скажем, порубать породу киркой. Это-то я умею. По моим губам скользит улыбка, и я отворачиваюсь, надеюсь, что радость моя не слишком прокралась во взгляд. Электронный голос вызывает нашу соперницу из Одиннадцатого. Через пятнадцать минут, прошедших в полном молчании, за ней следует Ивен. Я несколько раз вдыхаю и выдыхаю, стараясь успокоиться. Надеюсь, что там будет лук, потому что в остальном мои шансы поразить распорядителей ничтожно малы. - Джин Мелларк, Дистрикт-12. Я вздрагиваю, но всё же радуюсь, что время мучительного ожидания истекло. Отъехавшая в сторону дверь пропускает меня в уже знакомый тренировочный зал, непривычно пустой и молчаливый. Маты, на которых мы кувыркались, свалены у стены, снаряды сдвинуты по периметру, освобождая место в центре зала. Пройдя несколько метров, я останавливаюсь перед балконом, на котором расположились распорядители и безгласые, обносящие их закусками и прохладительными напитками. Несколько секунд я смотрю на них, замечая женщину с пурпурными волосами и краснощёкого мужчину в первом ряду. Остальные мужчины и женщины блекнут на их фоне, и я решаю, что это – главные. - Джин Мелларк, Дистрикт-12, - называю я себя, отмечая, что воздух между мной и балконом словно колышется. Пурпуровлосая женщина снисходительно кивает, и я разворачиваюсь к снарядам. С облегчением замечаю в дальнем углу лук со стрелами, а перед собой – мишень. Не глядя на распорядителей, выпускаю в цель полный колчан стрел: наконечники стрел впиваются в резину чётко рядом, а некоторые стрелы попадают в другие, расщепляя их пополам. Закончив стрелять, я бросаю короткий взгляд на зрителей, и моё сердце уходит в пятки: никто из них не смотрит на меня. Никто, кроме полного розовощёкого мужчины. Когда я возвращаюсь на свой этаж, вся наша команда уже расположилась на диване перед телевизором. Таймер в углу экрана отсчитывает минуты до объявления результатов демонстрации. Хочу уйти, но расцвеченная зелёно-голубыми татуировками рука Ирмы ловит меня и почти насильно втискивает на диван между Ивеном и Лорен. Спустя десять минут на экране появляются лица первых трибутов. Девчонке из Первого дали двенадцать – она здорово метала ножи на тренировках, я бы не хотела встретиться с ней на Арене. Её напарник получил всего два балла – Ирма полушёпотом рассказывает, как в последнюю минуту демонстрации он сорвался и обругал распорядителей за то, что в прошлом сезоне погибла его сестра. Дистрикт-2 получает девять и одиннадцать баллов. Так – с тихими обсуждениями и комментариями – проходит время до того момента, как на экране появляется лицо Ивена. - Ивен Сенс, Дистрикт-12, - Цезарь Фликеремен заглядывает в листок перед собой, - десять баллов. - Молодчина, - Тем треплет его по плечу, и парень немного расслабляется. – Что ты сделал? - Стрелял из арбалета. Это легко. - И, наконец, наша маленькая Пересмешница, - ведущий посмеивается над собственной шуткой, и я понимаю, что он говорит обо мне, - заработала…о, посмотрите-ка! Тоже десять баллов! Поразительно! Люди вокруг меня смотрят на меня с изумлением: это большая редкость, когда трибутам дают одинаковое количество баллов. Тем более, трибутам из одного дистрикта. - А ты что показывала? – спрашивает меня Октавиус. Пожимаю плечами. - Тоже стреляла, только из лука. Да я больше ничего и не умею. Я замечаю на себе встревоженный и задумчивый взгляд напарника, и тревога словно передаётся от него мне. Мы заработали одинаковое количество баллов одним и тем же способом. Домой вернётся только один из нас, но распорядители намеренно столкнули нас, дав одинаковые шансы на победу, и, вместе с тем, дали нам, так старательно державшимся поодиночке, что-то общее. Это не честно.