Бесконечная игра

POV Джин

Капитолий вырастает словно из-под земли: казалось бы, ещё несколько мгновений назад экспресс проносился мимо зелёных пятен лесов, и вот уже перед нами огромные здания из камня и стекла. Я без стеснения прижимаюсь носом к стеклу, стараясь разглядеть столицу получше. Я много раз видела Капитолий по телевизору и слышала о нём от родителей, но моё воображение никогда не было способно породить что-то настолько грандиозное. На мгновение я даже забываю, что нас привезли сюда лишь затем, чтобы мы погибли, но взгляд моего напарника напоминает мне об этом: во взгляде Ивена смесь восторга, гнева и презрения. Но презрения всё же больше, и я вновь отмечаю его сходство с маминым старым другом. Перрон заполнен людьми, одетыми неестественно ярко. Подобные наряды я видела только в нашей старой книжке с картинками, которую однажды подарил мне Хеймитч. И эти словно сошедшие с картинок люди машут нам руками и что-то кричат, тыкают пальцами в сторону вагонов. Появляется неприятное чувство, словно я – экспонат какого-то диковинного музея. Я тут же напоминаю себе, что с этого мгновения каждый из нас будет находиться под прицелом видеокамер до момента нашей смерти. И, если я собираюсь победить, мне стоит привыкать к вспышкам и надоедливым репортёрам. Пробившись сквозь орущую толпу, наши менторы и сопровождающая впихивают нас в автомобиль, который несётся по причудливо переплетённым улицам и останавливается только у крыльца Тренировочного Центра. Это грандиозное многоэтажное здание, и я замечаю, что Ивен украдкой разглядывает сложную конструкцию из пластика, стекла и камня. - Ивен! Джин! – Ирма хмурит брови и манит нас за собой. – У нас расписание. Некогда глазеть. Насмотритесь потом. Женщина подталкивает нас, заставляя идти быстрее, и я концентрируюсь лишь на том, чтобы не споткнуться об одну из бесчисленных ступеней и не упасть. Уверена, нас и сейчас снимает капитолийское телевидение, а подобная неуклюжесть не добавит мне привлекательности в глазах спонсоров. Из ниоткуда появляются Тем и Лорен, и, разделив нас с парнем, уводят в разные комнаты. Я хочу спросить у Лорен о происходящем, но, едва переступив порог небольшой комнатки, она удаляется. А уже через минуту в дверях появляются две женщины и мужчина. У него иссиня-чёрные волосы, уложенные в причудливую прическу, и голубые тени. Одна из женщин буквально сверкает улыбкой – в каждый её зуб вделан блестящий камешек, а у её подруги волосы до колен приятного персикового цвета. Пытаюсь извлечь из своей памяти всё, что когда-либо слышала об Играх. - Вы…моя команда подготовки? – несмело спрашиваю я. Персикововолосая разражается аплодисментами, вторая женщина заливисто смеётся. Похоже, другие трибуты не блещут такими познаниями, если это так радует их. Мужчина подходит ближе ко мне. - Джин Мелларк, - торжественно произносит он, и я морщусь. Хочу, чтобы все забыли, кто я. Это только моё, я не хочу, чтобы имя моей семьи трепали все, кому не лень. Но это, кажется, именно то, чем собираются заняться капитолийцы в преддверии этих Игр. – Это такая честь… - дамочки вторят ему вздохами. – Я – Титус, это, - он указывает на женщину с бриллиантами в зубах, - Тения, а её зовут Мерил. - Очень приятно. - А нам как приятно! – щебечет Мерил, подойдя ко мне и беря в руку прядь моих волос. – Ты – настоящая красавица. Мы лишь поможем тебе преподнести то, что дано тебе природой, в нужном свете. Не дав мне произнести больше ни слова, они распластывают меня на серебристом столе, похожем на операционный – однажды я видела такие в больнице у тёти Прим. Металл неприятно холодит кожу, и процедуры, которым они меня подвергают, тоже не слишком приятны. Не вижу в них никакого смысла: через считанные минуты пребывания на Арене мы все покроемся слоем грязи, наши тела расцветят синяки и ссадины, а через каких-то пару недель двадцать три человека из нас будут мертвы. Но команда подготовки полностью сосредоточена на своей работе, они не отрывают глаз от моего тела несколько часов кряду, перебрасываясь лишь необходимыми им фразами, которые мне мало понятны. Наконец, когда мне уже кажется, что это никогда не кончится, они отстраняются от меня, ещё несколько минут оглядывая цепкими придирчивыми взглядами с ног до головы. Но, похоже, найти изъяна в своей работе они не могут, поэтому довольно и слегка устало улыбаются. - Что ж, отдохни пару минут, - говорит мне Титус. – Скоро к тебе придёт твой стилист. - Отдохни! – вздыхает Тения. – Можно подумать, от этого можно устать. Я бы всё отдала ради того, чтобы вот так поваляться, пока меня приводят в порядок. Но у меня совершенно нет времени! Едва сдерживаюсь, чтобы не скривиться и не сказать что-нибудь обидное. Можно подумать, я только и мечтала об этом. - Успокойся, - её подруга кладёт руку Тении на талию, увлекая её к выходу. – Вот закончатся эти Игры – и возьмёшь отпуск. Мужчина бросает на неё предостерегающий взгляд и виноватый – на меня, прежде, чем скрыться за дверью. Лишь мгновение спустя я понимаю: они не верят, что я могу победить. Ведь если трибут становится победителем, его команда подготовки сопровождает его в Туре и дальше, в Капитолии. В ярости сжимаю кулаки. Наверное, по их мнению, я не имею никаких других достоинств, кроме того, что родилась в семье победителей. Что ж, возможно, это действительно так. На стеллажах рядом со мной громоздится множество сверкающих баночек и пузырьков, и я бесцельно разглядываю их до тех пор, пока дверь снова не открывается и не впускает в комнату парня, быть может, лет на пять старше меня. У него зелёные с розовыми прядями волосы и глаза подведены зелёным. Он широко улыбается и подходит, протягивая мне раскрытую ладонь. Неуверенно пожимаю её. Я должна довериться ему во всём, как мама доверяла своему стилисту, но я не уверена, что у меня получится доверять человеку с зелёными волосами. Мою сестру в прошлом году нарядили в мешковатую серую робу и каску, которая болталась на её светлой голове. Почему меня должна ждать другая участь? - Привет, Джин. Меня зовут Октавиус. Встань, пожалуйста. Поднимаюсь на ноги и становлюсь на середину комнаты. Он несколько минут ходит вокруг меня, всплёскивая руками и ахая, словно боясь прикоснуться. Кажется, я даже знаю, почему, и это раздражает меня. - Что ж… - парень хмурится и потирает переносицу пальцами. – Я был учеником Цинны… - Как он? – выпаливаю я. В моих воспоминаниях возникает тусклый образ мужчины с каштановыми волосами и золотой подводкой для глаз, которого так обожала мама. Ей будет интересно узнать, как он поживает, если я вернусь домой. Октавиус, кажется, расстраивается. - Цинна умер в прошлом году. Мне, конечно, до него никогда не дорасти… Отлично. Значит, снова шахтёрская роба. - Мне очень жаль, - выдавливаю я из себя, и на лице парня появляется недоумение. – Цинну жаль, - быстро поясняю я, глядя, как грустная улыбка появляется на его губах. Я плохо помню его, ведь видела, кажется, всего пару раз, но мне действительно жаль, что он умер. Мама расстроится, когда узнает. Если узнает. - Да… Он бы хотел поработать с тобой. - Почему? – глупый вопрос, потому что, кажется, каждая живая душа в Капитолии знает ответ на него. Вот и Октавиус легонько смеётся. - Китнисс была его музой. Представляю, на что бы его вдохновила ты. И твоя сестра, - понизив голос, говорит он. – Мне очень жаль, что она погибла. Мотаю головой. Я не готова говорить о Коре сейчас. Не с ним. И ни с кем в Капитолии. Не хочу думать о том, что она всего год назад стояла на моём месте перед таким же размалёванным капитолийским стилистом. И так же отчаянно хотела домой. К маме. Кажется, я вот-вот расплачусь, поэтому отворачиваюсь к стене и сжимаю кулаки так, чтобы ногти до боли впились в кожу ладоней. Это приводит в чувство. - Кажется, у меня есть идея. Иди поешь, - он провожает меня в смежную комнату, где уже накрыт стол, а сам уходит через ещё одну дверь. Через пару часов Октавиус облачает меня в чёрное облегающее платье до пола, с длинными струящимися рукавами и V-образным вырезом на спине. Притронувшись к ткани рукой, я понимаю, что платье усыпано крошечными чёрными камешками. На голове нащупываю замысловатую косу – напоминание о маме, о нашей грустной преемственности. Но капитолийцы будут в восторге. Когда рядом со мной появляется хмурый, как грозовая туча, Ивен, я замечаю на его рубашке точно такие же камни. - Что это? – я хватаю суетящегося стилиста за руку. – Кто мы? - Уголь, - ухмыльнувшись, произносит Октавиус. Дистрикт-12. Шахтёры. Как я сразу не догадалась? Значит, будут поджигать, обречённо вздыхаю я. Кажется, он читает меня, как открытую книгу, потому что смеётся, а затем произносит: - Поджигать не будем. - Обойдёмся без огня? – недоверчиво щурюсь я. - Обойдёмся. Вы – уголь, порода, таящая в себе силу. И опасность, - таинственно понизив голос, сообщает он. – Пока что ваш огонь скрыт внутри вас, но кто знает, что будет потом? Не будем раскрывать твоим соперникам все карты сразу, ладно? – Октавиус заговорщически подмигивает мне, и я не могу сдержать улыбку. Несмотря на причудливый коктейль чувств, одолевающих меня сейчас, я благодарна ему за то, что он решил отказаться от приёмов Цинны. Это, конечно, было бы грандиозно и наверняка привлекло бы спонсоров, но то время, что ещё мне отпущено, я хочу быть самой собой, а не воспоминанием об Огненной Китнисс. В сопровождении менторов и стилистов мы с Ивеном спускаемся в конюшни. Я насчитываю двенадцать колесниц, запряжённых одинаковыми гнедыми лошадками. Этих животных я видела только на картинках, и меня так и тянет подойти к ним, прикоснуться к гладкой шёрстке, почувствовать тепло живого существа. Незаметно ускользаю от бдительного взгляда Лорен и подхожу к животным. Вокруг меня все настолько серьёзны и сосредоточены на Параде, что это сводит с ума. Лошадь тихо фыркает в ответ на мою неловкую ласку, и я непроизвольно улыбаюсь. - Выглядишь…несерьёзно, - раздаётся надо мной голос. Я вздрагиваю и отнимаю руку от лошадиной морды. Поднимаю глаза и вижу Ивена. Его зубы крепко сцеплены, а он весь так и излучает презрение к Капитолию и капитолийцам. - А вот тебе бы не помешало улыбнуться. Здесь, в Капитолии, это любят. Парень бросает на меня какой-то странный взгляд. - Не собираюсь я им улыбаться, - сквозь зубы цедит он. Пожимаю плечами. Почему я должна волноваться, что он не найдёт себе спонсоров? Наоборот, это будет мне на руку, ведь я собираюсь победить. Мы взбираемся на колесницы, и по сигналу лошади начинают двигаться вперёд. Я крепче вцепляюсь в поручень, боясь оступиться или запутаться в длинном подоле платья. Ивен жмётся к другому бортику колесницы, и я некстати вспоминаю родителей на их первых Играх. Тогда по совету Хеймитча они держались за руки. Но я благодарна нашим менторам за то, что не стали делать из нас с Ивеном команду. Я бы не смогла держать его за руку, зная, что мне придётся убить его. Ведь я собираюсь вернуться домой.