Бесконечная игра

POV Китнисс

Я прячусь на станции, наблюдая, как дочку и её напарника под конвоем приводят на перрон, как блестящие двери капитолийского экспресса закрываются за ними. Пытаюсь отогнать назойливую, сводящую с ума мысль о том, что, быть может, через несколько недель буду встречать на этом перроне оцинкованный гроб с телом Джин. И ухожу только тогда, когда стук колёс затихает вдали. Ноги сами несут меня к пекарне. Слабый запах свежего хлеба, витающий в предвечернем воздухе, заставляет остановиться и перевести дух. После стольких лет жизни с пекарем для меня это запах безопасности и уюта. До пекарни ещё несколько десятков метров, и у меня ещё есть шанс развернуться и уйти, выбрав другую дорогу. Но я не уйду. Пит сидит на ступеньках крыльца, глядя себе под ноги. В руках его я вижу бутылку, и сердце сжимается при воспоминании о недавнем разговоре с Прим. Что, если он всё-таки решит пойти по пути Хеймитча? Останавливаюсь в нерешительности совсем рядом с ним. - Пит… Подняв глаза, он едва улыбается одними уголками губ. - Привет, Китнисс, - он делает глоток и, отставив бутылку, поднимается и делает шаг ко мне. Я чувствую слабый запах наливки и хмурюсь. – Не понимаю, как Хеймитч смог пережить все эти годы. Эта штука ни черта не помогает. - Зря ты это… Посмотри на Хеймитча. - Я не стану таким, как он. Не волнуйся за меня, - небрежно бросает он таким тоном, словно сомневается, что я вообще когда-либо за него волновалась. Между нами повисает неловкое молчание. Я пришла сюда поговорить о дочери, а не читать ему нотации, но всё никак не могу даже произнести имя Джин. - Почему она? – голос срывается. Я не это хотела сказать, но вопрос сам срывается с языка. Мужчина хмурится, потирает переносицу. Пит никогда не кричит – единственный раз я видела его разгневанным по-настоящему в Одиннадцатом во время нашего Тура – лишь глаза выдают его истинные эмоции. - Я не исключу, что её имя было написано на каждой чёртовой бумажке. Так же, как и имя Коры в прошлом году. Впервые я думаю, что он может быть прав. Что, если то, что случилось с моими детьми – не случайность и не насмешка судьбы, а чётко выстроенный Сноу план мести? - Почему наши дети должны платить за наши ошибки? – пытаюсь поймать его ладонь, но Пит убирает руки в карманы. Когда он бросает на меня взгляд, полный боли и гнева, я понимаю, что вновь ляпнула глупость. Считаю ли я его своей ошибкой? И да, и нет одновременно. Да, много лет назад Капитолий почти что навязал мне Пита, но могла ли моя жизнь сложиться лучше? Вряд ли. Я не в состоянии сейчас думать об этом. Всё равно ведь ничего не вернёшь. - Не дети платят за наши ошибки, - после минутного молчания произносит он. – За ошибки по-прежнему платим мы, Китнисс. Только теперь жизнями наших детей. Мне не хватает Пита. Сейчас я понимаю это лучше, чем когда-либо за прошедший год. Если бы он сейчас обнял меня, прижал к своей груди… Но он никогда не сделает этого, он отстранён и сдержан, как никогда. Не хочет навязываться. - Что нам делать, Пит? – тихо произношу я. Мне не справиться с этим грузом одной. Пит только пожимает плечами, внимательно рассматривая моё лицо. Что он, чёрт возьми, хочет увидеть? - Ждать, - только и произносит он. Пит возвращается на своё прежнее место, но бутылку в руки уже не берёт. Я удивлена его сухому ответу, ведь это не то, что думает он на самом деле. Почему же ему нечего больше сказать мне? Вдруг я понимаю, что бывший муж просто не хочет обнадёживать меня. Когда Кора отправилась на Арену, он уже подарил мне надежду, которой не суждено было воплотиться в жизнь. Это разрушило нашу семью, разрушило нас самих. Больше он не намерен повторять своих ошибок. - Китнисс, иди домой. Тебе нужно отдохнуть и набраться сил. Они тебе понадобятся. Иди, - устало произносит он. Я судорожно хватаю воздух ртом. Пит не хочет меня видеть. Он имеет на это полное право после всего, что я наговорила и сделала, но почему мне так больно? Мне нечего сказать ему, поэтому я лишь разворачиваюсь и ухожу, чувствуя на себе его внимательный взгляд. Останавливаюсь в нерешительности. Я лишь смутно представляю, что должно произойти за этой дверью. Я могла разоблачить ложь Пита и отправиться на Арену, но вместо этого выбрала пышную капитолийскую свадьбу. Мне некуда отступать. Перевожу дух и толкаю дверь. Комнату освещает лишь лунный свет, проникающий через огромное, во всю стену, окно, и я вижу Пита, сгорбившегося на кровати. Он сидит, спрятав лицо в ладонях, зарывшись пальцами в светлые волосы, и никак не реагирует, когда я подхожу и замираю в шаге от него. - Ложись спать, Китнисс, - парень по-прежнему не смотрит на меня, его голос глух. Это было бы лучше всего, но вместо того, чтобы послушать его, я опускаюсь на пол перед ним, не заботясь о белом атласном платье. Пит крепче сжимает пальцами голову, словно хочет раздавить её, и я с усилием отнимаю его ладони. - Пит, нам нужен этот ребёнок… Тяжкий вздох вырывается из груди Пита, и он, наконец, поднимает на меня взгляд. В нём – боль, которую ничем не скрыть. Почему несчастен Пит, а не я? Разве это не меня выдали замуж насильно, за нелюбимого? И нелюбимого ли? Я отмахиваюсь от этой мысли. У меня будет масса времени, чтобы разобраться в своих чувствах, ведь теперь мы всё равно связаны навсегда. Пока смерть не разлучит нас… Я знаю, почему он несчастен, но предпочитаю об этом не думать. - Китнисс… - он пытается вырвать свои руки из моих, но я не отпускаю. Рано или поздно это должно случиться. И чем скорее, тем лучше, ведь для Капитолия я уже беременна. Встаю на колени, аккуратно касаюсь губ мужа своими. На мгновение Пит замирает, а после резко поднимается с кровати и отходит к окну. - Что происходит? Его руки засунуты в карманы и крепко сжаты в кулаки. Почему он злится? Разве не об этом должен мечтать парень, влюблённый в девушку с пяти лет? Когда Пит поворачивается ко мне, на лице его нет ничего, кроме сожаления и раскаяния. - Я не должен был говорить этого им. Мне стоило отправиться на Арену и сделать так, чтобы ты победила. Всё! Но вместо этого я начал нести чушь о свадьбе, ребёнке… - Ты же знаешь, что Сноу не дал бы нам обоим вернуться с этих Игр. - Знаю, - от этого короткого слова меня бросает в дрожь. Пит собирался умереть за меня, я – за него, и его вина лишь в том, что мы до сих пор живы. Он не должен корить себя за это. - Я не дала бы тебе погибнуть за меня, - тихо произношу я. - Почему? Пожимаю плечами, подхожу к нему. Когда я кладу руки ему на плечи, он напрягается. - Китнисс, я не могу… - выдыхает он мне в губы. – Тебе это не нужно… Волна злости поднимается во мне. Я не хочу, чтобы Пит чувствовал себя виноватым, я не хочу, чтобы ему было больно. Я должна что-то сказать ему, разубедить, но слов нет, и я просто целую его. Чувствую его ладони на своей талии – тонкая ткань плохо защищает кожу от тепла его прикосновений. Отстранившись, прижимаюсь лбом к его лбу. - Мы справимся с этим, Пит. Со всем… - Вместе, - шепчет муж и снова накрывает мои губы своими. В опустившихся сумерках подойдя к дому, я замечаю силуэт на крыльце. Гейл. Я не видела его с того момента, как Ирма назвала имя Джин, и совсем забыла о нём, погружённая в своё горе. А вот он обо мне не забыл. - Как ты? – он поднимается мне навстречу. Его вопрос звучит глупо, но он не знает, как иначе начать разговор. – Я накормил Джейн ужином и сразу пришёл к тебе. Гейл женился только тогда, когда я забеременела Корой, поняв, наконец, что вместе нам не быть. Тогда меня всё ещё тянуло к нему, но я всегда знала, что не оставлю Пита. Капитолий бы мне никогда не позволил сделать этого, да и сама бы я не смогла. Я не знала, где заканчивается воля Сноу и начинается моя собственная. Избранницей Хоторна стала Делли Картрайт, которая, как позже выяснилось, ещё со школьной скамьи была влюблена в моего мужа. Гейла и Делли сблизили разбитые сердца, и я не знала, были ли они счастливы хоть когда-нибудь. Гейл души не чаял в своей дочери, но я не помню, чтобы он слишком горевал, когда Делли умерла три года назад. - Спасибо. Опускаюсь на верхнюю ступеньку, Гейл садится рядом. Я кладу голову ему на плечо и чувствую, как губы друга легко касаются моих волос. - Почему ты не с Питом? Молчу. Всё слишком сложно, чтобы я могла облечь это в слова. Пит, похоже, действительно не хочет видеть меня, но и я уже не уверена, что смогла бы находиться рядом с ним достаточно долго. Слишком сильна ещё во мне боль, ассоциирующаяся с ним. За много лет я привыкла, что Пит всегда защищает меня, слишком привыкла к чувству безопасности, к тому, что Пит с лёгкостью пожертвует собой ради моего счастья и спокойствия. Так привыкла, что забыла, что он, как и я, - лишь пешка в игре, которую нам никогда не выиграть. Гейл находит мою ладонь и сжимает её, напоминая о себе. - Дома Кит. Я нужна ему, - беззастенчиво вру я. На самом деле я даже не знаю, где сейчас находится мой сын. Но знаю, что Кит прекрасно обойдётся без меня. Он научился обходиться без меня за этот год. Но, словно в подтверждение моих слов, входная дверь распахивается, и на пороге возникает Кит. Я спешно отодвигаюсь от Гейла, чувствуя себя застигнутой за поцелуями школьницей. Парень несколько бесконечных мгновений смотрит на нас не мигая. Осуждает. Не доверяет. Боль пронзает моё сердце. О чём говорит с ним Пит в те долгие часы, что Кит проводит в пекарне? Вряд ли бы он стал настраивать сына против меня, но я боюсь, что он расскажет ему о Гейле, о том, что всегда ему приходилось делить меня с Хоторном. Пит не имеет права говорить об этом нашим детям. - Дядя Гейл, - сухо кивает Кит, наконец. – Мама, ты замёрзнешь. Иди в дом. Его слова звучат почти как приказ. Словно я маленькая девочка, а не его мать. Но у меня нет сил даже возмутиться. Возможно, я слишком истосковалась по заботе, пусть даже по такой. - Сейчас. Парень кивает и, задержав взгляд на Гейле, скрывается в доме. Поднимаюсь, и мужчина встаёт вслед за мной. - Спасибо, что пришёл, - шепчу я, обвивая шею друга руками. Стоит ладоням Гейла сомкнуться на моей талии, как я отстраняюсь, вспоминая, что Кит может наблюдать за нами. - Приходи завтра в лес, Кискисс. Поохотимся. Охота всегда вносила порядок в мои мысли, в лесу я чувствовала себя на своём месте. Смогу ли я вновь почувствовать это много лет спустя? Не уверена. Но попробовать определённо стоит. - Я приду, - закрывая за собой дверь, говорю я.