♥
Дом был ветхий и деревянный. Всю его крышу покрывал огромный слой снега. И как только он не развалился под его тяжестью? Казалось, что крыша вот-вот провалится. — И где ты только откопал это? — Имелась в виду машина. От тяжести тела Гермионы его иногда корёжило. Нет, не оттого, что она так много весит. Она не тучная. Как вообще повернётся язык назвать тучным человека, который пробыл в этой тюрьме столько дней и ел при этом лишь пару раз? Нет, Гермиона была худой, даже нездорово-худой, но Драко приходилось чересчур сильно напрягать мышцы, дабы раны на его спине не растягивались и не начинали кровоточить. Кровь же только-только остановилась, а три этих пореза до сих пор продолжали невыносимо болеть. — Или как она называется? Катафалк? — Катафалк? — Блейз искренне удивился. Дакота, которую он водрузил себе на спину, мирно спала на его плече и даже не вздрагивала от холода. — Честно, я не знал. Взял первую попавшуюся. А вообще ты так и не сказал… Почему именно машина? Знаешь, как было трудно в ней разобраться? — Риск быть пойманным уменьшается, — задержавшись с ответом на секунду, произнёс Драко. А затем, помолчав ещё несколько, добавил: — Хотя, конечно, нас бы и так никто не ловил. Дверь им открыла Пэнси, и из дома сразу повеяло теплом. Она уже сняла с себя мантию, оставшись в чёрном трикотажном платье с рукавами до локтей с расклёшенной юбкой. И Драко это прибежище тепла нужно сейчас как никому. Он ведь так и не надел предложенного Блейзом пальто. Так и шёл в тюремной форме. Внутри дом оказался достаточно ухоженным и чистым. Стало понятно, что в нём живут хоть и бедные, но опрятные люди. «Конечно, старики», — утвердительно рассудил Драко. — С хозяевами всё улажено? — спросил он, проходя в комнату налево. Это оказалась спальня. И у него дома спальня тоже слева, если, как и сейчас, идти к ней от входа. Но эта комната была похожа на его только своим месторасположением. Драко убедился в том сам, пройдя внутрь. Обшарпанный коричневый шкаф стоял в углу комнаты. И сейчас они отражаются в почерневшем от времени зеркале, что висит на дверце. На полу лежал зелёный ковёр прямоугольной формы, который, наверное, не уступает в возрасте тому самому шкафу. А у дальней стены находилась большая двуспальная кровать, накрытая белыми (но как и всё в этом доме от времени и стирок посеревшими) простынями. — Хозяева? — переспросил Блейз, а потом поспешно ответил. — Нашли на дороге билеты и сотню фунтов. И к чему подобная осторожность? Они бы не приехали в эту халупу среди ночи, да ещё и зимой. — Всё равно так правильно… А не многовато ли для них ста фунтов? — удивился Драко неожиданной щедрости друга. — Это же много, да? Или я ошибаюсь? Кровать стояла слишком низко. Малфою точно придётся наклониться и перетерпеть ужасную боль, которая не замедлит о себе известить. Но он же должен аккуратно положить Гермиону? Или нет?.. Конечно, нет! Он кидает её на кровать, не согнувшись даже на градус. — Ты бы… поаккуратней, что ли, как-то обращался. Она вообще-то ещё жива, — укладывая рядом с ней Дакоту, заявил Блейз. — Если тебе хочется возвыситься до галантности — пожалуйста. Только меня в это втягивать нет смысла. Понятно? Сейчас есть дела и поважнее… Хотя нет, для меня всегда были дела поважнее. — Видел бы ты себя со стороны, Малфой, — положив Дакоту, заговорил Блейз. — Хочешь спасти Грейнджер, а обращаешься с ней как с тряпичной куклой. Драко вздёрнул бровями и медленно кивнул, мол, вот как ты заговорил? Он согнул все пальцы, оставив в неизменном положении только указательный, и направил этот жест на Блейза. — В точку, — согласился он. — Оборотное зелье при тебе? — Естественно. — А теперь можешь с таким же «естественно» оставить меня тут одного? — Совсем одного? — Блейз кивнул на Дакоту с Гермионой. — Ближайшие три часа они мне не помешают. Паркинсон же ещё не разучилась справляться с заклинаниями? — Забини посмотрел на него, как на последнего высокомерного ушлёпка. — Вот и я так думаю. Выйди, пожалуйста. — Его указательный палец последовал за другими пальцами, и образовался кулак. Руку Драко возвратил обратно к себе, а кулак в это время сжимался всё сильнее. — Скажу последнее и уйду, — сдавшись, Блейз поднял руки до уровня груди, продемонстрировав это решение и жестом. — Сейчас… прямо сейчас тебе нужно обработать раны. Иначе, помимо оборотня, ты можешь занести и инфекцию. — Я же уже говорил, что это сделает Грейнджер! — повысив тон, злобно ответил Драко. — Она обработает. Она сделает противоядие. Сколько мне тебе ещё это нужно повторить?! — Ты уже помешан, Малфой. Так и заиграться недалеко, — спокойно говорил Блейз, держась, чтобы не заорать на него в ответ из последних сил. — Это перебор. Дай хотя бы её обработать. Утром скажешь, что это сделал хозяин. — Выйди. Из спальни. Пожалуйста. Блейз вздохнул и, понятливо кивнув, ушёл. — Спасибо, — сказал Драко с нотами отвращения. И, простояв в таком положении секунд семь, резко повернулся, направившись к шкафу, который со всех сторон виделся старым, изнемождённым временем, и который стоял вплотную к стене. Драко, подойдя к шкафу, взялся руками за его углы и, быстро оглянувшись на кровать (осведомляясь, что обе девушки спят), начал движение. Шкаф поначалу ему никак не хотел поддаваться. А ещё и с правой стороны Драко его почти не обхватывал (тот же придвинут к стене вплотную). Раны на его спине не прекращали терзать болью, но хотя бы кровь уже не текла. Это точно. И вот шкаф тронулся. На целый дюйм, который позволил ему просунуть пальцы и обхватить шкаф поудобнее. И теперь он поехал словно по маслу, а в случае Драко — словно по луже потерянной им крови, потому как он, возрадовавшись движению, слишком сильно выгнулся. И кровь опять начала сочиться. И зачем, назревает вопрос, Драко это нужно? Отодвигать шкаф, терпя новую боль. Он же и Гермиону кинул на кровать только для того, чтобы не ощущать боль. А сейчас… Чем он занимается сейчас? Решил обновить интерьер перепланировкой мебели? То есть на это ему времени не жалко, а на галантность он им поскупился? Всё оказалось намного проще. За шкафом что-то лежало, за чем Драко и потянулся в маленькую победную щель. Это был блокнот. Не маленький и не карманный. Листы этого шли в сравнение с альбомными. Но для Драко понятие альбом — значит рисовать, а блокнот — писать. То есть будет неважно, какое оно несёт название на самом деле. Достал бы Драко сейчас туалетную бумагу, и её назвал бы блокнотом. И вот, рассекретив местонахождение спрятанного блокнота, Драко, опять мельком взглянув на спящих девушек, начинает быстро перелистывать страницы, исписанные скорым и порой скосым почерком. Но он знал его содержимое почти дословно, поэтому даже не приостанавливался, дабы прочесть, где сейчас находится. Остановился он, пройдя уже больше половины. Прочитав написанный всё тем же почерком текст, Драко поднимает голову и что-то ищет глазами, бегая теми по всем углам. — Где-то должно быть… — начиная повторный кружок обследования, проговаривает он. А осмыслив, что искомого здесь всё-таки нет, закрывает блокнот, оставив свой большой палец на нужном месте вместо закладки, и выходит из спальни. — Мне нужно перо, — чётко проговаривает он сидящим за столом Блейзу и Пэнси. Оба они до его прихода сидели молча, но Драко и не подумал спросить, к чему вдруг поминальный этюд. — Есть? — Блейз и Пэнси непонимающе уставились на него, словно спросил Драко не перо, а стиральный порошок, подумав, что сейчас как раз самое время заняться стиркой. — Зачем тебе перо? — поинтересовался Блейз, убрав руки со старого тёмно-коричневого стола. — Нужно кое-что записать, — безропотно изрёк Драко. — Только прошу, не надо спрашивать что именно, о'кей? — Так же, как и не надо спрашивать, почему ты выбрал именно этот дом? И передал мне всю информацию о нём через письмо? Так не надо спрашивать? — Перо есть? — пропустив мимо ушей слова Блейза, повторил Драко. — У меня мало времени. — Каждому из нас время дано в одинаковом объёме, Драко, — вставила Пэнси. — Да, и если у тебя его мало, то и у нас его ровно столько же, — поддержал Блейз. — И, знаешь, мы помогли тебе многим, — затих. Хотел услышать реакцию Драко, которой так и не последовало. — Мы имеем право знать хотя бы что-то, — самостоятельно закончил он. — Ну, и что вы оба хотите от меня услышать? — Драко отодвинул стул и сел на него. — Говорите, я готов выслушать. Блейз и Пэнси переглянулись, а после дружно воззрились на друга: — Почему Тёмный Лорд ничего не сообщил нам? Почему мы, не зная того, участвовали в этом спектакле? — спросил Блейз, который посчитал спектаклем заключение Драко. — Мне кажется, что об этом вам двоим лучше всего спросить у него лично. Меня не касаются эти решения. — Касаются, Малфой. И в этом я уверен на сто процентов, — парировал Блейз. — Не делай из нас дураков, ведь мы помогаем тебе. — Я видел, какие вы зашибись друзья в тот день, когда меня посадили. Ты, — он указал на Пэнси, — ушла ещё из моего дома… — Но Драко, я переживала… Он же поднял голову к потолку и громко засмеялся, а потом снова с невозмутимым лицом обратился к ней: — Не переживала, — грубо начал он. — Ты испугалась. Сбежала из моего дома, — лицо его менялось. Сейчас там только презрение, а нет, и лёгкое отвращение, — как крыса. Как они бегут с тонущего корабля, так и ты убежала из моего дома. Что, сомневалась, не узнает ли Тёмный Лорд о нашей связи? А может, мне стоило напомнить тот день, когда ты впервые принесла мне сыворотку? — Что?.. Когда… — Малфой, сейчас дело не в этом, — Забини взял инициативу в свои руки, быстро замяв стремительно возникшую тему их отношений. — Нет, Забини, дело сейчас только в этом и заключается, — отрицал Драко. — Вы оба требуете от меня какие-то факты, говорите, что я должен их вам предоставить, а сами в это время скрываете от меня не меньше правды. — Драко, мы от тебя ничего не скрываем, — поспешила ответить Пэнси. Хоть в доме ещё и было холодно, отчего можно сослаться на появившиеся мурашки у неё на руках, но сейчас те самые мурашки появились вовсе не поэтому. Не будь руки Пэнси до локтей укрыты облегающей чёрной тканью платья, то мурашки можно было бы созерцать и выше. — Мы всего лишь хотим узнать правду, чтобы понимать, с чем ведём борьбу. — Какая ещё правда? Война давно закончилась, Паркинсон, очнись! — Драко начинал выходить из себя, но пока что у него всё прекрасно получалось прятать под улыбкой. — Не ори на меня! — закричала Пэнси в ответ. — И если война закончилась, тогда зачем это всё? Зачем Тёмному Лорду изменять твои воспоминания? — Ты сказал? — спросил Драко у Блейза. — Она имеет право знать, — бесстрастно ответил Забини. И сказал он это, не задержавшись в думе и секунды, словно продумывал предложение долгое время. Наверное, с того дня, как Драко спросил о доносах в первый раз. В тот день, когда познакомился с Дакотой и замком Волдеморта в новой роли. — Знаете, вы вдвоём такие объективные. Она имеет право знать. Я должен вам что-то рассказывать. Понимаю, что сейчас всё должно происходить с… филигранной точностью, но мы не то поколение, которое будет придерживаться этих правил. Мы выросли в другом времени, разве нет? — он развёл руками. — Мы выросли в мире, где все друг другу лгали, — указательным пальцем он тыкал в стол, — и никто при всём этом не жаловался. Так зачем нам пытаться изменить себя, коль всё, происходящее несколькими годами ранее, нас устраивало? — Не разводи здесь демагогию, Малфой, — уже с ленью в голосе произнёс Блейз. А Драко на это снова рассмеялся. — И как с вами можно разговаривать, если вы и слушать меня оба не хотите? — сквозь смех проговорил он. — Мы хотим тебя слушать, — осеклась Пэнси, приковав этим к себе его взгляд. — Правда, хотим, — дёрнув плечами, повторила она. — Хочешь? — Малфой привстал со стула и приблизился к её лицу. — Действительно хочешь меня выслушать? — стал ещё ближе, расстояние уже меньше фута. — Малфой, что ты делаешь? — прервал этот процесс Блейз. — У меня мало времени, — нежно сказал Драко, не отрываясь глядя на Пэнси. — Есть перо?♥
Зимнее утро не кажется таким приветливым, каким его привычно видеть, например, летом. Когда, открывая окна, видишь солнце, давно ожидающее твоего пробуждения и великих свершений. Нет, зимой всё разительно иначе, однако и в том есть свой шарм. Зима – время забвения. Ночи длинные, мысли тайные. А ежели всё это объединится с долговременным пребыванием в одиночестве – получится такое сумбурное зелье… Первой проснулась Гермиона. Только приоткрыв глаза, она резко села в кровати и осмотрелась по сторонам. Комната была ей незнакома. Рядом лежала Дакота, пока не подающая никаких признаков пробуждения. И больше кроме них никого. За окном, что находилось рядом с шкафом (плотно придвинутым к стене) — темень. Сейчас и не определить точное время. Прошёл только час или уже целые сутки? Она глядит на спящую Дакоту с опаской и закусывает нижнюю губу. Также замечает кровь на её лице, но не придаёт тому должного значения. Покинув спальню, Гермиона оказалась в кухне. Посередине находился круглый стол, а вокруг него четыре стула. У дальней стены — мойка и столешница. Странно, что здесь не имеется холодильника и плиты. И как только люди готовят себе еду? Но Гермиона этим вопросом не задалась. Она практически и не смотрела в ту сторону, её взгляд почти сразу же приковал тёмно-зелёный диван, который занимал всю стену и держал на себе тело Драко. Он спал. Головой уперся в подлокотник, а ноги пристроил поверх другого. Драко лежал на животе, и Гермионе не составило труда догадаться почему. И также понять, почему в машине его рука была вся измазана кровью. Она медленно подошла к нему и принялась осматривать раны. Три длинных пореза, берущих начало у правой лопатки и заканчивающихся чуть выше области талии. Ткань, впитавшая в себя кровь, прилипла к коже, и отодрать её от ранений будет не самым приятным ощущением. — Нужно обработать рану… — прошептала она. Гермиона приседает около Драко и вот, уже почти готовая выдернуть его из сна, останавливается от обращения за спиной: — Мисс? — позвал мужской голос. Гермиона незамедлительно поворачивается на него, тотчас вставая на ноги. — Кто вы такой? — спрашивает она, почти заняв боевую позицию с кулаками перед грудью. — Где мы находимся? — О, простите, что напугал, — заметив на её лице страх, извинился мужчина. Лицо его в самый разгар зимы слегка подавало признаки летнего загара. Наверное, трудяга-рабочий, что провёл всё лето на палящем солнце. Такие люди внушают доверие. Да и лицо у него больно добродушное. Черты плавные, объёмные, но зато волос совсем не было. Мужчина так стрижётся, и, видимо, он один из немногих, кто в самом деле мечтает о лысине. — Вы меня не напугали, — неубедительно врёт Гермиона. — А кто вы такой? — Ах да, я нашёл вас на дороге. Вас троих, — мужчина подошёл ближе, глядя теперь за Гермиону. — Ему хорошо досталось, — сказал он про Драко. И Гермиона, опомнившись, тоже повернулась к нему, осматривая увечье заново. — Почему вы не обработали? А если уже занесена инфекция? — Простите, мисс, но он сам мне не поддавался. Сказал, что я не смогу сделать это правильно. — У вас есть аптечка? — не слушая его оправдывающихся речей, осведомилась она. — Где-то здесь была… — И мужчина поспешил в другую комнату. — Эй, Малфой, проснись, — не слишком громко вымолвила Гермиона, отчего Драко даже и не шевельнулся. — Малфой! — воскликнула она на тональность выше. Он вздрогнул, а веки выказали слабое напряжение. — Давай же, просыпайся! — она толкнула его в плечо, а затем опять убежала в спальню. — Дакота, и ты тоже просыпайся! — к ней Гермиона уже подошла уверенно и так же уверенно начала её расталкивать. — Что? — сквозь сон прохрипела спящая. — Что случилось? — Подъём. Вот что случилось! — И Гермиона снова поторопилась к Драко, который опять предался снам. — Да я вас обоих что, должна всё утро будить? — Я уже проснулась, — сообщила за её спиной Дакота. — Отлично! В таком случае разбуди пока его, — Гермиона указала на Малфоя. Дакота пока ещё плохо соображала, однако это задание запомнить больших усилий не стоило. Вот и она, кивнув, направилась к дивану. Рот её, как сначала показалось, начал раскрываться в зевке, но секундой позже пришлось отбросить это предположение. Она активно работала мышцами, постоянно его кривя. Дакота не понимала, что за непонятное ощущение его одолевало. Потянув за рукав, она потёрла им нос и рот, а после продолжила пальцами. На тех оставались маленькие красные песчинки. До неё (потому что она ещё плохо соображала) и не сразу дошло, что это кровь. — А где мы? — вдруг пробудившийся разум Дакоты захотел как можно скорее восстановить картину ушедшей ночи. Что ж, слишком самонадеянно. — Всё потом. Разбуди сначала Малфоя, — спешно говорила Гермиона, пребывая в поисках тряпки. — Да, и сними с него джемпер. Мистер, ну что там с аптечкой?.. Дакота, подойдя к Драко, раны обнаружила тотчас. Глаза её раскрылись от ужаса, а представленная боль прогнала по телу мурашки. — Драко, — позвала она, присаживаясь на колени около его лица. — Эй? — она толкнула его в плечо, отчего веки его опять едва напряглись. — Просыпайся! — сказала она громче. И теперь он раскрыл глаза. — Тебе нужно снять верх, поднимайся. Драко нахмурил брови и немедля перешёл в сидящее положение. Чересчур стремительно, вот и закружилась голова, а вид из глаз застлали сотни мелькающих светлых точек. — Всё нормально? — Если только не брать во внимание мою спину. Он поднялся с дивана и попытался поднять края джемпера. Но выходило у него хуже некуда. За ночь раны немного схватились, и теперь боль казалась ещё невыносимее. — Давай я помогу, — Дакота обогнула его и начала отлеплять ткань от кожи. В области порезов ткань схватилась в нескольких местах. Дакота быстрым движением отделила одно от другого, но отчего-то вдруг тяжело задышала. — Тебе не больно? — оторвав последний приклеившийся клочок, наконец поинтересовалась она полушёпотом-полухрипом. — Всё прекрасно, — чуть ли не с радостью в голосе ответил он. Тогда Дакота перетянула заднюю часть джемпера ему через голову и вслед за этим полностью стащила с него. Поглядев на одежду с секунду, она направила взгляд к глазам Драко, но остановилась несколько ниже. Так они стояли вдвоём, пока не пришла Гермиона.