Глава 1
Чтобы открыть глаза, требовались недоступные организму Дакоты затраты. Энергии хватало только на грёзы. Её голова лежала на полу. Тело погрузилось в вечную мерзлоту. Возможно, именно это и стало причиной пробуждения. Или же тайна кроется в том, что сосед, не отрываясь, наблюдает за ней. Изучает настолько внимательно, что органы чувств настойчиво ломились в дверцу к её мозгу. Когда она нехотя открыла глаза, ей сразу же захотелось зажмуриться. Свет практически ослеплял. Наверное, уже около девяти. Дакота находилась в камере, в своей родной камере. Это ни есть хорошо считать родным пространство, где ты ожидаешь своей кончины, но ей от осознания присутствия здесь стало немного легче. Она ничего не помнит из того, что произошло с ней после заклинания Остолбеней. Пустота, чернота, а за этим всем — утро. Она лежала головой к двери. Ну что, теперь ясно почему свет режет глаза: окно было перед ней. И Драко сидел перед ней, облокотившийся о несущую стену и спрятанный от света. Их глаза встретились. Но никто не завязывал разговор. У Дакоты, по-честному, вопросов была уйма. Хотя бы один из них: что было после? — Доброе утро, — неуверенно начала она. Драко недолго помолчал. На секунду показалось, что он спит. Да, с открытыми глазами. — Привет, — тихо ответил он. — Как тебе спалось? — Но-нормально, — без промедлений произнесла она. Говорить в лежачем положении было не совсем удобно, поэтому она быстро подняла себя с пола, скрестив ноги по-турецки, а руки положила поверх стоп. — А тебе? — Будто не спал. И снова нет темы для разговора. Дакота всё думала о начале чтения своего списка вопросов, но никак не могла решить, будут ли те уместными. — Слушай, можешь ответить на пару вопросов? Он связал мне руки, а я ещё рассуждаю о какой-то уместности. — Задавай. Только я не обещаю ответить на каждый. — В них нет никакого потаённого смысла, — она вдохнула побольше воздуха и продолжила. — Что было вчера после того, как меня… отключили? — Ну, ты упала… — сказал он будничным тоном. — Потом к тебе подлетели два дементора. — И никто их не отогнал? — перебила Дакота, а глаза от удивления у неё широко распахнулись. — Долохов напугал их Тём… Тёмным Лордом… — Ты называешь его, как они, — заметила она, немного успокоившись, — как Пожиратели смерти. — А как мне его называть? — воспротивился Малфой и пустил в ход жестикуляцию. — Сама-Знаешь-Кто? Тот-Кого-Нельзя-Называть? Или повсюду кричать его имя? Мне не нужны проблемы. Я достаточно в прошлом шёл против правил. — А чего нам бояться? — Дакота встала и направилась к двери спиной вперёд. Подойдя вплотную, она прислонилась к ней затылком. — Ну, так что было дальше? Драко тоже встал. Получилось как-то не совсем обычно, будто что-то сзади тянуло его вниз, мешало. Наверное, после удара о камни в Азкабане у него на спине образовалась огромная гематома. — Когда Долохов их спугнул, мы вернулись обратно. В Азкабане стало небезопасно. Дементоры могли напасть ещё на кого-то кучкой. — Но всё-таки почему ты называешь его, как они? — Дакота прищурилась, повторив свой вопрос снова. — А откуда ты знаешь, как его называют они? — подумав с секунду, ответил Драко, поставив её своим вопросом в ступор. — Я? — она тыкнула указательным пальцем себе в грудь. — Это знают все. Даже малолетние дети, Малфой. Пожиратели смерти повсюду и теперь им нет смысла шептаться. — Я ведь не называл своей фамилии… — Лучше спроси, откуда я знаю, что у тебя под рукавом, — Драко недоверчиво покосился на правую руку, — левым. Он перевёл внимание на левую, но потом сразу же поднял взгляд на Дакоту. — Откуда ты знаешь? — Какая теперь разница? — она развела руками. — Ты один из них, да? Драко задрал левый рукав, оголив метку. Что ж, когда-нибудь, да пришлось бы поведать о её существовании. Но это хотелось сделать гораздо позже. Он выставил руку чуть вперёд, как бы этим поясняя: — Она не доказательство того, что я не могу быть сюда посажен насильно. Ты же слышала, что Долохов сказал вчера. Я — предатель крови. — Я тебе не верю. — Пожалуйста, — он опустил рукав и прошёл на своё место, садясь на почти потерявшие его тепло камни. — Я не намерен тебя убеждать. — Моего информатора зовут Гермиона Грейнджер. И она мне ясно дала понять о твоём отношении к магглорождённым. На своём примере. Драко, не отрываясь, смотрел ей в глаза. Даже тогда, когда хотелось смотреть на что угодно, кроме них. Он положился на импровизацию и заговорил: — Я ненавидел её больше не как… магглорождённую. Грейнджер бесила меня в плане своего всезнания. Она же говорила, что мы учились в одной школе? — И? — Тем более грязнокровкой я её называл только первые три года совместной учёбы. Я в тринадцать, и я в девятнадцать, поверь, два разных человека. Дакота внимательно его слушала, анализируя каждое слово. Он же старался говорить уверенно и в то же время вслушиваться в смысл произнесённого, опасаясь, как бы ненароком не сболтнуть лишнего. — Допустим, в это я верю. — Допустим? — он силился не засмеяться от её самоуверенности. — В твоих «допустим» я не нуждаюсь. — Тогда предложение. Я должен срочно что-то придумать! Не отводи от неё взгляд! — Какое ещё? — Сейчас ты выходишь и говоришь всем, что план накрылся. Тебя помилуют за чистосердечное признание, а меня… — Это смешно… — А меня часто просили не шутить из-за отсутствия чувства юмора… — Я бы повесился на месте твоих знакомых, выпади участь мне слышать твои… — Заткнись, — её рука свободно парила в воздухе, иногда касаясь ног, но вмиг девушка резко сжимает ладонь в кулак.♥
В зале находилось восемь человек, а именно: Люциус и Нарцисса Малфои, Амикус и Алекто Кэрроу, Антонин Долохов, Беллатриса Лестрейндж, Блейз Забини и Кайл Констебль. На повестке дня стояла главная за последние дни тема: история с бежавшими всё сильнее выходила из разряда сказок. Все, кто имели к раскрытию этого дела непосредственное отношение, сейчас сидят на стульях и ждут прибытия Волдеморта. — Ну и как же продвигается работа? — обратился Забини к Констеблю. — Подопечная начинает раскалываться? Кайл издал смешок. Его плечи содрогнулись и подтвердили это действие. Он перевёл взгляд на мулата. И тот совсем не выглядел понурым и болезненно-бледным. Здесь вопрос даже вовсе не в цвете кожи. Поставить обоих рядом, так сложится впечатление, словно это Кайл не спит сутками, думая, как вызволить друга-Малфоя из плена: тёмные синяки под полуоткрытыми глазами, исхудавшее лицо. По природе ему не были свойственны выделяющиеся скулы, но сейчас это вполне уверенно можно посчитать ложью. Кости, обтянутые кожей. За его щёки даже сложно ухватится пальцами и потянуть. Кажется, что оторвёшь ненароком. — У тебя особый интерес или обычное любопытство? Он положил правую руку на глянцевую поверхность. Цвет мантии слился с цветом стола в единую черноту. Ладонь была бледной, но оставалась ярким пятном на общем фоне. — Просто интересно как продвигаются дела одного из нас в общем деле. — В общем деле? А ты тоже в чём-то участвуешь? — поверх правой руки Кайл положил левую, а взгляд сошёл с Забини на оргáн, ожидающий музыканта у него за спиной. Пока его место оставалось пустым. — Тебя терзают сомнения? — брови Блейза изогнулись. — Терзают? Меня? Нет, что ты. Я уверен в правильности решений Тёмного Лорда. Он бы не взял к себе кого попало. После произнесённого из коридора послышался шорох. Кайл убрал руки на колени, повернул голову к дверному проёму и выпрямил спину. Серые камни на стенах выложены в строгой кирпичной кладке. Один к одному. Но неровные и выпуклые. Первой заползла Нагайна. Все восемь повернули головы и смотрели в глаза сидящим напротив. Раньше место Кайла занимал Драко, поэтому новенькому сейчас приходится смотреть на Блейза Забини. Справа от него сидит Люциус Малфой, а слева — Нарцисса. Достойная замена. Драко приметил это ещё в самом начале, просканировав помещение через стену. Отпрыска Волдеморту удаётся уничтожать без лишних вопросов. Однако тот борется, пусть и с усилием полупокойника. Но помимо Драко есть и два родителя, присутствие которых тоже не особо приветствуется. Волдеморт всегда появляется бесшумно. И сегодня не было никаких оснований нарушать эту традицию. Он молча зашёл в зал, прошёл к массивному чёрному кожаному креслу во главе стола и, дав сигнал вынырнувшему из ниоткуда музыканту, сел. Все опустили головы и погрузились в мелодию. Оргáн безупречно подчёркивал весь траур нынешнего существования, но вместе с тем эта музыка давала надежду. Веру, по-видимому, в прекрасную смерть. Мелодия пронизана этим чувством. Чувством триумфальной кончины. Инструмент затих через пять минут, метки неприятно закололись под одеждой, и Пожиратели вместе с идейными последователи (а проще говоря теми, кто метку как раз-таки не получил), подняли взоры к Волдеморту. — Доброе утро. — Молчание не смело нарушиться. — Сразу приступим к главному. Кайл, — обратился Волдеморт. — Мой Лорд, — подал он голос. — Что с девчонкой? Как прошла первая встреча? — Прекрасно, — заверил парень. — Она узнала меня самостоятельно… — Это хороший знак, — подтвердил Волдеморт, но Кайл не подал вида в понимании его откровенного сарказма. — Продолжай. — Продолжать пока, в общем-то, нечего. Я предложил ей всё рассказать и гарантировал по старой дружбе свободу. — Кайл, ты решил за меня, какую помощь следует ей оказывать? — Н-нет, что вы. — Сердцебиение участилось. — Я больше чем уверен, что она откажется и тем более… — Подобная уверенность — порок. — Но мой Лорд… — Кайл положил руку на стол и прижался к нему грудью. — Я запрещаю говорить что-либо от моего лица, если на то нет одобрения, — он окинул всех беглым взглядом, но достаточным, чтобы пробить мурашки и страх. — Касается всех без исключения. — Но я… — Разговор окончен. Кайл откинулся на спинку стула, совершенно недовольный развязкой диалога. Он готов возражать и отстаивать своё мнение, но за несколько дней пребывания здесь понял, что это будет безрассудным поступком. — Антонин, — продолжил Волдеморт, — что с Драко? Взгляды Люциуса и Нарциссы моментально приковались к его лицу. — Доброе утро, мой Лорд, — поприветствовал мужчина. — С ним я буду беседовать только сегодня. — А что в плане адаптации? Он привык к новому месту? — Наверное, в организме парня сбои, — усмехнулся он. — Считает себя господином положения. — Поподробнее. — Ослушивается приказов, дерзит. Ещё и девчонку по своим стопам ведёт. — Девчонку? Её? — Да, мой Лорд. — Занятно, — произнёс Волдеморт будто в разговоре с собой. — Вторая часть исполнена? Долохов кивнул. — Замечательно. — Мой Лорд, простите, — смело сказала Нарцисса, — но что за вторая часть плана? Что с моим… — она перевела взгляд на мужа, — с нашим сыном? — и она уже снова смотрит в сторону Волдеморта, который медленно перевёл внимание с Антонина на неё, точно не верил, будто Нарцисса могла издать хоть звук. — Мне непонятен твой интерес, Нарцисса. Каждый из вас получает ровно столько информации, сколько ему положено знать, — недобро ответил он. — Ваш сын жив, и мучеником, как другие, не является. Твои причины обеспокоенности слишком навязчивы. — Но мой Лорд, вот именно, что Драко мой сын… — Кажется, я закончил этот бессмысленный диалог. Или нет? — Извините. — Я в шоке от вашей расслабленности, — с горестью объявил он. — Вы хотите вернуться к тому времени, когда я не доверял никому из вас? Когда всё, что делал каждый из вас, отслеживалось и прямиком доставлялось мне в письменной форме? — Восьмёрка опасливо переглянулась друг с другом. — Думаете, я ничего не знал? Не знал хотя бы то, как ты, Нарцисса, просила Северуса помочь только принявшему метку Драко с моим приказанием? — Нет ответа. — А ты, Беллатриса, будучи рядом, не отговорила сестру от такого позора в сторону её сына… — Мой Лорд, я пыталась… — Молчать! — выкрикнул Волдеморт. — Все свободны. Извещение о следующем собрании получите в ближайшее время.♥
Долохов уверенно спускался по ступенькам, с каждой всё глубже окунаясь в атмосферу подземной жизни. Миновав последнюю, он остановился. Выбора куда идти дальше у него не было, только поворот направо и тёмный коридор, освещаемый факелами на стенах, если, конечно, он не передумает и не возвратится туда, откуда держал путь. Но подобного не происходило ни разу, и сейчас Долохов повернул и устремился к выделенным ему пленникам. В этом пролёте находилась только одна дверь, и то где-то посередине. На ней никаких поясняющий номерков или знаков. Непримечательная, на первый взгляд, дверь по левую от него сторону. Здесь царила тишина, нарушаемая лишь иногда стуком обуви о каменный пол. Пролёт заканчивался Т-образным поворотом. Долохов повернул направо, на этот раз не мешкая и не раздумывая. И вот оно. Через два шага с правой от него стороны дверь, на которой отчётливо выведено число тринадцать белой краской. Ещё через несколько шагов — другая дверь, возле неё Долохов как раз и остановился. Глаза непроизвольно пали на её номер, выведенный точно таким же способом, что и на предыдущей. Камера «12». Он достал из внутреннего кармана мантии ключи. Их было с десяток, все собраны на большом кольце. Сразу же оставив между пальцев нужный, он, не сомневаясь, вставил тот в замочную скважину. Прокрутив четыре раза против часовой стрелки, он потянул за ручку, не дожидаясь пока та самостоятельно закончит свой путь. Дверь заскрипела и нехотя направилась в его направлении. — На выход. Драко и Дакота сидели вдоль одной стены, почти у самого потолка которой находится окошко вытянутой по ширине формы. Небольшое развлечение, предоставленное Пожирателями, а уж заключённые пусть придумывают и разбираются с ним как угодно. В этот раз первым покинул камеру Драко. Он не взглянул на Долохова ни когда проходил мимо, ни когда стоял и ждал, пока тот закроет дверь. Дакота вела себя точно так же, как и вчера. Полный пофигизм на ситуацию, но больше никаких вспышек агрессии. Наверняка тому сдвигу всё-таки послужило продолжительное пребывание в одиночестве. — Куда нас? — спросил у неё Драко, на что Дакота подняла к нему взгляд, и было в нём столько отвращение и недоверия, что в дальнейшем он предпочёл молчать. Долохов закрыл дверь и повернулся к ним лицом. — Ну, вперёд, — одновременно со своими словами он кивнул влево. Оба повернулись и зашагали по указанному маршруту, прошли мимо одиннадцатой, десятой и девятой камер, после чего за спиной вновь раздался голос: — Стоять. Из помещения, что сейчас находилось справа от них, доносились пока непонятные им звуки и, кажется, чьи-то голоса. Дверь была открыта, но они пока находились слишком далеко, чтобы увидеть помещение изнутри. — Итак, — Долохов встал перед ними и скрестил на груди руки. — Ты это, знаю, уже слышала, — обратился он к Дакоте, — но даже если бы не было тебя (уже смотрел на Драко) мне бы в любом случае пришлось бы повторить. — Он сделал шаг в сторону и направил руки на неизведанное Малфоем место. Рукава его мантии слегка оголили запястья. Его кожа по природе была немного смуглее, чем цвет вместе взятых пленников. — Это столовая, где вы будете питаться. Питание происходит раз в сутки. Заходим. Друг за другом они вошли внутрь. Небольших размеров комната, но битком забитая основными составляющими столовой: два длинных стола, стоящие параллельно друг другу, при них низенькие лавочки. В пяти шагах по прямой находились раковина и стол для чистой посуды. И десять человек, впервые рассевшиеся по своему угодью, поглощали мнимое подобие завтрака. Две нетронутые тарелки отчуждённо стояли на дальнем столе. Кивком Долохов дал понять их принадлежность Драко и Дакоте. Малфою так диковинно было видеть скопление людей в алой одежде. Фасон сотворил из всех бесформенных человекоподобий, приблизив к уровню их душ. Внутри уже давно началось загнивание, в воздухе так и летали трупные зловония, отбивающие любое желание принятия пищи. Драко и Дакота сели по краям и придвинули к себе тарелки. Ложки стояли в белой керамической подставке посередине стола. Но больше она напоминала обычный стакан, только с размерами крошку переборщили. Но суть не в этом: одному из них или даже обоим придётся встать и пройти за столовыми приборами, поэтому они и вперились в подставку ненавистными взглядами. Она спокойно могла треснуть. — Извини, пожалуйста. — Девушка, к которой были обращены эти слова, вздрогнула. Сначала она тихо себе сидела, подперев кулаком голову. Вьющиеся каштановые волосы едва заходили за лопатки. Апатично мешая овсянку и поднимая на несколько дюймов ложку, она наблюдала, как та скатывается по ней обратно в тарелку. А потом она вздрогнула. — Эй? Слышишь? — Да? Что? — девушка повернулась к Дакоте. Лицо не выражало ничего, кроме внутреннего бессмыслия и отчаяния. — Передай ложки… пожалуйста, — погодя, попросила Дакота. Драко, всё это время тщательно изучавший содержимое тарелки, подняв ту до уровня глаз, перевёл внимание на девушку, неясно понимающую обычные просьбы. Тарелку пришлось положить на место, иначе в обратном случае она выскользнет из рук. Черты лица непроизвольно переменились. Глаза остались теми же, но зрачки мгновенно расширились чуть ли не вдвое. Верхняя губа без его ведома потянулась к носу в лихорадочной дрожи, превращая тем рот в отдельно живущий организм со своими чувствами, мыслями и восприятием. Поняв это, Драко резко сомкнул губы и сглотнул накопившуюся слюну. Легче не стало. — Кого я здесь вижу? — произнёс он, тем подавляя непреодолимо возникшее желание разрубить стол топором. — Грейнджер? Гермиона потянулась за ложками. Обхватив ладонями массивный стакан, она потянула его на себя. В лице было столько усердия, что Драко на секунду постигло замешательство: уж не успела ли она забыть его? — Гляжу, ты не рад, — она повернулась к нему и, обнаружив на себе чужой взгляд, только больше смутилась. — Что ж, это взаимно. — Наверное, перебиваю, но передай ложку, — напомнила Дакота. Её можно понять: не ела ничего больше суток. Но и Малфой, и Грейнджер уставились на неё, будто она произнесла несусветную глупость. — Ладно, я могу подождать, — Дакота сложила ладони на коленях, сфокусировав взгляд на тарелке. Прежнее положение почти сразу восстановилось. — И как же ты здесь оказалась, а? Друзья продали тебя первому встречному за буханку хлеба? А тот, не зная, что с тобой делать, отвёл сюда? Гермиона всё не говорила, предоставляя ему свободу слова. Она смиренно молчала, принимая в себя его предложения. — Ну, а ты? — наконец проронила она. — Волдеморт наконец расшифровал тайну имени Драко Люциуса Малфоя? Оно переводится как «Я Последний Трус»? — Э-м-м… ложку? — вновь попыталась Дакота. Желудок издавал ужасные звуки, отчего её начинало подташнивать. — Да подавись ты своими ложками! Гермиона схватила стакан и, замахнувшись, швырнула его в стену. Она действительно целилась в стену, никак не в Малфоя, ни тем более в Девенпорт. Хрупкий стакан раскололся на мелкие осколки; ложки с грохотом бились о пол. Тут же, осознав всё скудоумие поступка, она закрыла лицо руками и уперлась локтями в стол. Глубокое дыхание, каждый вдох и выдох можно отследить и при невдумчивом осмотре. — Что здесь происходит? — Долохов зашёл внутрь. Всё это время он находился в коридоре и контролировал ситуацию извне. Он оглядел присутствующих. Ничего эксцентричного не произошло. Ни драк, ни ругани. И в этот момент Малфой демонстративно встал, сделал полшага в направлении к упавшим ложкам, нагнулся, при этом чуть согнувшись в коленях, взял первую попавшуюся (к удивлению ли, но та была единственной, что лежала поверх остальных, то есть фактически пола она не касалась) и прошёл на своё место. — Убогий сервис, — громко сказал он, находя вдалеке от Долохова, который подошёл к разбитой подставке, носком чёрного ботинка пнул несколько осколков, отлетевших достаточно далеко, в общую могилу, и исправно начал наблюдать за двумя подопечными. — Кто это сделал? — Вопрос, адресованный к ним, оба единогласно оставили без внимания. Долохов поднял голову, он силился не закрыть глаза от яркого света, льющегося из маленьких окон. Их было два. Белый свет сжигал всё на поверхности, отчего и появлялось желание зажмуриться. Казалось, что свет может пробраться и дальше, глубже. — Вы оба оглохли? — А что, не видно? — ответил Драко. — Встал, — Долохов убрал руки за спину. Дакота и Гермиона, пришедшая в надлежащее этому месту состояние, полностью погрузились в анализ возникшего диалога. Вот Драко согнул левую руку в локте и выставил указательный палец с просьбой подождать минуту-другую. Этот жест не говорил, что он умоляет дать ему немного времени, совершенно нет. Тот выглядит и расценивается совсем по-другому. Здесь же именно показывается беспечность, что он задержится на минуту-другую. Медленные, плавные перемещения. — Встал, — игнорируя, повторил Пожиратель. Малфой, может, и рад бы подчиниться. Отбросить самоуверенность и просто подняться с места, но мозг сегодня отказывался пойти ему в подчинение. Экое забавное место: ночью он не совладал телом, а утром попрощался с разумом. Он зачерпнул сколько получилось каши (вышло пол-ложки) и с наигранным удовольствием положил её себе в рот. Сглотнув, Драко и не сразу поверил, что желудок принял кажущуюся ему несъестной ложку каши. Он верил, что организм отвергнет и вытолкнет всё обратно. — Как же вкусно, — вздохнув, произнёс он. — Ни соли, ни сахара. Доживу до своих детей, обязательно предложу им попробовать. — И он заглотнул вторую ложку, в этот раз полную. После Драко вышел из-за стола и, дожевав, отдал весь свой взор Долохову. — На выход. — А доесть? — А Круциатусом в живот? — Драко негодующе улыбнулся. — А ведь я знаю, кто это разбил, — боковым зрением он смог приметить зашевелившуюся Грейнджер. — Но я не стану говорить имя этого… человека. — Малфой, не ломай комедию. Ты думаешь, если раньше Тёмный Лорд относился к тебе чуть лучше, чем к коврику для ног, и здесь тебя ждут привилегии – ты ошибаешься. На выход, — он кивнул в указанном словесно направлении. Проследив за его действием, Драко наконец подчинился и вышел. Долохов пробежал глазами по столовой и тоже удалился. — Почему ты молчала? — спросила Дакота, дождавшись ухода лишней пары ушей. — А что ему будет? — Гермиона снова принялась копаться ложкой в тарелке, почти размазала её по краям. Не за что ухватиться. — Уже, наверное, сидит где-то поблизости, хоть за этой стеной, — она указала вперёд, — рассказывает как удачно навешал лапшу малолетней дуре… — Подбирай выражения. — А что, не так? — Грейнджер резко повернулась. — Даже не отрицай, что веришь ему. — Вдруг он и вправду не врёт? — Дура.