Глава 1
Железная дверь перед Драко осталась последней преградой, отделяющей его от правых действий во славу Волдеморта. В таком ладящем темпе через несколько месяцев каждый на одном дыхании будет вторить оду о Тёмном Лорде, прежде чем даже проснуться, потому что уже сейчас ни одно дело не начинается со здравой мысли: «Нужно ли это Ему?» — Ты готов? — Долохов стоял позади. Свет от огня, пылающего в факеле, укреплённом на стене, играл с его чертами. Тени меняли лицо, придавая мужчине то злорадное, то сочувственное выражение. — Ты готов, Драко? Это не просто задушевные беседы, из которых ты максимум узнаешь крошки её личной жизни. Нет. Это должна быть неделя качественного вранья, хорошо спланированного и взаимосвязанного… — Несомненно. — Сколько раз ему приходилось отвечать на такой глупый вопрос за минувшие часы? Неужели кто-то из них и вправду верит, что Малфой осмелится выдвинуть отрицание? Он же не самоубийца. — Не в обиду, но я никогда не подозревал о твоём красноречии. — Ничего, возможно, мы будем видеться чаще. — Чаще? То есть… — Не бери в голову. Это я так… к слову. — Подобный ответ Малфоя совершенно не устроил. В нём было столько же лжи, сколько день ото дня ему самому придётся кубами заливать истинной пленнице. Но сказать что-то против сегодня не состояло в его интересах. — Если она развяжет твои руки, — Долохов потянул к себе его стянутые за спиной запястья, — значит не всё потеряно. — Действительно, — и прямо сейчас Драко винил в этом выборе каждого. Отца, с такой жалостью взывающего к помощи. Перед глазами так и запомнилось его побагровевшее лицо, застланное белыми длинными волосами. В глазах паника, страх, мольба. Мать бы так не поступила. А что бы сделала она, восседая среди тех, кто с облегчением махнул ему вслед? Он не знал… или не хотел знать. Долохов вставил ключ и провернул его в скважине четыре раза против часовой стрелки. — Тогда игра начинается. Резко дёрнув дверь на себя, Долохов, полный ярко вспыхнувшего отвращения, с силой вцепился в локоть Малфоя, рывками приближая его к двери. Тот безвольно подчинялся телесным приказам. Долохов толкнул его внутрь, но загробная реакция со стороны последнего никак не трансформировалась в привычный ритм дня, наоборот, всё становилось лишь хуже. Тогда Антонин, отшагнув, в полную мощь ударил Драко по спине ногой, что тот от неожиданности потерял равновесие и, не совладав телом, упал прямо на грудь. Дверь за спиной заскрипела, а оглушающие заклятия не дали расслышать, закрыл ли он её. — Ха-ха, — смешок получился жалким. Перекатившись на спину, он изогнул шею, пытаясь различить перевёрнутые силуэты, но по большей части, распознать отсутствие основных частей предоставленной тюремной камеры. Здесь не было ничего, только голые каменные стены. Для двоих камера слишком мала, где-то семь на четырнадцать футов, но кто из Пожирателей задумается над вынужденным вторжением в его личное пространство? Только он и только сейчас. — Привет, — голос проник под кожу, даже заставив вздрогнуть. Лёгкая хрипота подтвердила продолжительное молчание. Малфой стремительно поднялся, облокотившись о стену. Голова от такого сию же минутно закружилась, а перед глазами возникли тысячи мерцающих звёзд. — Ты в порядке? — Вполне, — он не понимал, откуда идёт звук. — Где ты? Связанными ладонями Малфой коснулся пола и, глухо хлопая по камню, пытался вырваться из тугого узла. В параллель этому он поворачивал голову, правее и правее. Дальний (в смысле от него) угол практически не освещался, но не заметить в нём кого-то равнялось слепоте. — Драко, — парень кивнул, на что собеседница встала, шагнула к выходу, тем покинув полумрак, и села напротив. Она одета так же, как и он, что также превратило её в хилый мешок с костями. Неспешно пройдясь взглядом по его телу, девушка замерла на глазах. Золотистые радужки её огромных глаз воздействовали гипнотически, такой цвет ему редко доводилось видеть. И это удивление создало огромную пропасть в общении. Каждая секунда делала её всё бездоннее. Через минуту они будут молчать весь день. — Дакота, — она напрягла уголок тонких губ в улыбке. На почти серой коже это выглядело устрашающе. — Драко… Дакота… — У нас имена чем-то похожи, — она говорила размеренно, — я тоже заметила. Только я вся в жёлтом… — Она имела в виду волосы, собранные в высокий хвост. — А я погряз в сером, — он выпрямил левую ногу. Пальцы почти коснулись её колена. — Ты давно здесь? — Новый год пришлось праздновать тут. — И как? Девушка широко и наигранно улыбнулась. — А по мне не видно? Или это всё же был сарказм? — А у тебя в плане понимания других проблемы? Конечно, Малфой, давай поругаемся с ней прямо сейчас. В первый же день. То-то смеху будет, когда ты вспомнишь об этом, привязанный к столбу. Ещё и всем Пожирателям расскажешь, пока пламя будет охватывать твоё тело. Уверен, ты успеешь… — Слушаешь? — Что, прости? — Говорю… стены красивые. У меня дома такая же кладка… была. Малфой поднял голову, оценивающе крутясь в разные стороны. — И в чём её особенность? — спросил он. — В хаосе. И точно, кроме хаоса на стенах не было ничего. Камеры словно собрали из остатков камней, даже не компонуя их между собой по размеру. Какая разница, где будут умирать неверные? В их радости хотя бы то, что повсюду окружение стен, а не замораживающие порывы ветра. — А мне сегодня снилось, что я летал. — М-м, круто, — её брови дёрнулись, а взгляд упал в пол. Через десять минут камеру оглушил скрип. Дакота вздрогнула, отводя глаза в противоположную двери сторону. — Девчонка, на выход! — прокричал Амикус Кэрроу. Драко перевёл взгляд с черноволосого Пожирателя на неё. Девушка согнула ноги в коленях, почти касаясь ими подбородка. — Встала и пошла! Дакота подняла голову. Её глаза встретились с его глазами. Если Драко произведёт любой жест, она растеряет всю надежду и сдастся. — А ты попроси, — твёрдо изрекла девушка. — Волшебное слово, все дела. — Смотреть на Драко придавало сил, но вместе с тем понимание, что произнесённое — большая ошибка, так и пульсировало где-то в затылке, стягивая этим кожу с лица. — Я же не прошу чего-то сверхъестественного, а ведь мы живём в мире магии… — Драко отрицательно качнул головой. Кэрроу вошёл внутрь. За шаг он оказался подле девушки и, сжав в кулак хвост, рывком потянул её на себя. — Ты не имеешь права! — пальцами Дакота вжалась в его руку. Плотная чёрная ткань не давала нанести желаемой боли. — Сволочь! Отпусти меня! — она била его по груди. — Чего ты сидишь?! Помоги мне! — крикнула она, на секунду успев повернуться к Драко, пока Кэрроу не отвёл руку с сжатыми в кулаке волосами. Дакота на полусогнутых последовала за ней во избежание боли. Оказавшись в нескольких футах от мучителя, она заговорила тише и увереннее. — Когда-нибудь я тебя уничтожу. И он нанёс удар. Кулаком. Не жалея. Целясь. Прямо в нос. От совокупности эмоций и болезненного нарастания её глаза покраснели, речь пропала, а место удара начало печь. Ощутив как изнутри затевает пробиваться кровь, девушка зашлась кашлем, при этом пытаясь дышать через рот. Зверский хрип выходил из её лёгких, складывалось впечатление, что через минуту она задохнётся и обесточено падёт к ногам. Пальцами дотронувшись до носа, Дакота окунулась в прорывающиеся потоки крови. Вязкая жидкость марала кожу, огибая припухшие губы. И она провела прямо по губам, открыв путь через новые дорожки. Ярко-красные. — Это у тебя нет прав. Затянутые узлом за спиной Драко ладони превратились в кулаки, но почему-то он продолжал сидеть молча, хотя недобрый огонёк в глазах точно был не согласен с телом. Кэрроу потащил её, не выпуская из кулака волосы. Дакота продолжала сопротивляться, цепляясь окровавленными пальцами за стены. Он вытолкал её в коридор, без разбору толкая то в спину, то в голову, хватаясь за руки. Практически пиная. Споткнувшись, она почти расстелилась на камнях, так неровно уложенных чудо-мастерами, но силой какой-то неимоверной ловкости всё-таки смогла удержаться, расправив руки по разные стороны. Задев правой дверь, та стремительно отлетела в сторону, удаляясь по окружности. Громкий «бах» отдался по камере, даже стены пронесли вибрацию. — А ты, парень, — Кэрроу шагнул за дверь, — приберись-ка тут. — В таком случае будь любезен, — Малфой встал и повернулся к двери спиной, продемонстрировав связанные запястья, — развяжи мне руки. — Послышался сдавленный смешок, потом молчание и непонятное шарканье. Малфой сглотнул, бегая глазами по стенам, будто читая, а потом… поток ледяной воды окатил его с головы до ног. — Твою мать! Кэрроу стоял с пустым ведром, нагло усмехаясь над чужой беспомощностью. — Любезностей предостаточно. Полы и тряпки на тебе мокрые. Убирайся с наслаждением! — Пожиратель закрыл дверь на последнем слове. Доброжелательные наставления дошли до адресата отрывком. — Камера одиннадцать, — не поворачиваясь, сказал он Дакоте, — и побольше радости на лице. Сегодня у тебя новое знакомство. — А со старым что? Сдох? Спрятав ключи под мантией, Кэрроу, не проронив ни слова, развернулся к ней. В постоянно меняющемся свете факела его по жизни страшно-наивно-тупое выражение сокращалось до чего-то одного, и чаще всего, внушало оцепенение. Кажется, эта обстановка превратит любого во властное чудовище, что говорить о тех, кто в действительности ими является. — Камера одиннадцать, — повторил Кэрроу. Дверь находилась в шаге от неё. Две прошлые встречи происходили в тринадцатой камере. Что случилось потом она и понятия не имела. Её просто закрыли на сорок восемь часов, выпустив лишь один раз.♥
Не заперто. Кэрроу с лёгкостью потянул дверь на себя, пихнув Дакоту внутрь, точно для движения ей нужен толчок. Не заходя, он быстро бросил: — Она здесь, Констебль, — и потерялся в коридоре. Констебль? Но… но это… — Добрый день, Девенпорт, — ехидный шёпот прозвучал за чёрной тканью, натянутой во всю высоту и ширину помещения. Сквозь неё лился свет, точно передавая тень говорившего. Он немного выше, стоит к ней спиной. — Мы знакомы? — с фальшивой неуверенностью спросила она. Парень повернулся в профиль. Приподняв подбородок, он замер. — Странно, что ты меня не узнаёшь, Девенпорт. — Ему определённо нравилась эта фамилия. Даже сквозь материю она чувствовала улыбку. — А должна? Чуть согнув в локтях руки, он начал что-то крутить между пальцев. Медленно, чтобы она узнала очертания — нож. — Разве не помнишь? — разрезав ткань посередине, он, высоко подняв ногу, шагнул. Дакота неосознанно отступила. — Не помнишь, как… Что с твоим лицом? Тебя били? — парень подошёл вплотную, прикоснувшись к её губам. А его бежевая кофта источала человеческое тепло, ставшее таким диким за минувшие дни. — К-Кайл? — узнав его, невнятно сказала она из-под пальцев, — как ты здесь… — Тебе страшно? — он положил ладони ей на плечи. Слегка нажав, повернул её в сторону и указал на стул. — Присядь. — Ты пришёл, как и они… убивать? — Констебль рассмеялся. Неуместно для её нынешнего состояния. От настроения в камере ей стало не по себе. — Зачем убивать? — дождавшись, пока она сядет, Кайл пододвинул стул. Когда сел и он, между их коленями осталось расстояние меньше дюйма. — Мы же друзья. С детства. — Повисло молчание, но сейчас казалось, что крик выйдет намного тише. Они смотрели друг другу в глаза, не имея возможности начать диалог. — Ты изменился. Волосы… Подстригся? — Прошло шесть лет, — пальцами он провёл по каштановым волосам, обеспокоив и так взъерошенную чёлку. — А ты… была темнее. — Покрасилась. — С деревянного, ничем не обработанного стола Кайл взял белоснежную салфетку. Окунув в кувшин с водой, он, не выжимая, направил руку к её лицу. — Я могу сама… — Давно ты здесь? — вопрос содержал не столько интереса, сколько отрицания её реплике. — Почему ты сбежала из дома? — Я не хочу об этом говорить, — она дотронулась до его руки, попытавшись остановить. И это прикосновение довело ладонь до неконтролируемой дрожи. — Придётся, — он продолжал вытирать ей лицо, совершенно не замечая прикосновений и сопротивления, точно в её действиях не было никакой силы. — Придётся рассказать мне всё, Дакота. — В смысле всё? — лоб девушки рассекла грозная морщинка. Кайл отвёл руку, медленно приближаясь к лицу. А Дакота, вдохнув до боли в груди, так, что голова вмиг закружилась от перенасыщения, не смела подать никакого признака присутствия. — То есть на любой вопрос — правда, иначе… — Иначе? Иначе ты будешь издеваться надо мной? — она попыталась встать, но Кайл быстро погасил этот порыв, толкнув обратно. — Я надеюсь, что у нас не дойдёт до рукоприкладства, — Кайл откинулся на спинку стула. — Тем более у меня к тебе, по-моему, замечательнейшее предложение. — Что за предложение? Бесцветные губы натянули улыбку. — Ты рассказываешь, где прячутся бежавшие, а я, в свою очередь, улажу вопрос о сохранении твоей жизни, — стянув с себя кофту, он остался только в чёрной футболке. — Тебя неверно осведомили. Я не знаю ни о каких… — впившись пальцами в её щёки, Констебль потянул на себя, — бежавших. — Да неужели? — процедил он сквозь сомкнутые зубы. — Пойми, если ты будешь отпираться, мне придётся применить силу. — Ничего, переживу, — через противостояние его пальцев сказала Дакота. — Ты ведь всё равно меня не убьёшь. — Поверь, иногда… лучше умереть. — Никогда не лучше умереть. И он отпустил её, а на щеках остались белые пятна, фантомы его пальцев. Цвет менялся молниеносно, и через секунду её лицо уже пылало пунцовым. Неприятное ощущение от продолжительного сдавливания мешало полноценно открывать рот. Она прижала руки к обеим щекам, стараясь унять. — Даю тебе сутки, — Кайл подал руку. Никакой тени уважения. Только ощутив контакт, он сжал ладонь цепкой хваткой и дёрнул на себя. Внезапное покидание безопасного стула свернуло все её внутренности в крохотный комок. Воздух без преград прошёл через кожу, не затронув только единственное место где-то посередине, проветривая всё, кроме этого сгустка. Для органов сердце стало ковчегом, безропотно пускающим любого под рёбра. Обхватив её за талию, Кайл прижал к себе ещё ближе. — Сутки, — повторил он шёпотом.♥
Как считал сам, ему и так не везло по жизни, а сейчас он сидит на голом полу, причём навзничь промокший благодаря внушаемой с детства уверенности. Капли до сих пор висели на углах джемпера. Он даже не может снять с себя эту тряпку и выжать, потому что руки связаны верёвками. Находиться внутри мокрой одежды было пыткой. Ткань липла к телу, и каждое движение вызывало отвращение к жизни. Мурашки бежали без конца, принуждая его то и дело вздрагивать. Однако этому вскоре пришёл конец. Когда Дакота смиренно зашла в камеру, опустив взгляд в пол. Она села в шаге от выхода и облокотилась об уже закрытую дверь, выпрямив ноги и перекрестив по ним руки. Драко поднялся, продолжая следить за её движениями, а когда те перестали возникать из ниоткуда вспыхающих желаний, отвернулся, подняв голову к маленькому окошку почти у потолка. — Др-дра-драко, — с третьей попытки выговорила она, — извини, я не хотела оскорбить твоё имя. — Я тебя слушаю, — не дрогнув, ответил он. Глотнув ртом воздух, что щёки превратились в склад теннисных мячей, она попыталась изъясниться, но это оказалось невозможным. — Ты передумала? — Нет. — Тогда не заставляй сомневаться в твоей адекватности, — нахмурив брови, он повернулся вполоборота. У обоих появилась возможность смотреть друг другу в глаза. И это опять вызвало молчание. — У тебя же сырая одежда, так? — Как видишь, — его правая бровь недоверчиво изогнулась. Слова показались очень странными, несущими некий запретный для всех кроме её мозга смысл. И в этом было что-то отчасти правдивое. — Вытри мою кровь на стене, пожалуйста. — Как… — С улыбкой, — перебила она, прокрутив кистью. Рот Малфоя потерял форму, скатываясь по подбородку, а лицо тускнело, приобретая оттенок глаз. Было легко провести черту сравнения. Он же погряз в сером. Но помимо того виднелись чёткие границы. Казалось, его волосы — сейчас главный источник света. Волшебное мерцание заставляло щуриться, а воображение — нарисовать над головой нимб. Луч света из окна попал прямо ему на макушку. — В таком случае… — он дёрнул головой назад и повернулся, — развяжи мне руки. — Чтобы тебе легче было меня придушить? — усмехнулась Дакота, но в противовес словам подошла к нему и начала ловко выводить запястья из плена, беззвучно ослабевая обвившую их, как змея, верёвку. Несколько раз он коснулся её ладоней пальцами, отчего губы прятались в невидимой напряжённой полосе. Это могло растянуться на долгие минуты, будь она чуть медлительнее. — Наконец-то. — Верёвка бесшумно упала на пол. Он сомкнул ладони перед глазами, внимательно изучая воспалённую кожу и чему-то усмехаясь. — Что тебя так развеселило? — не выдержала она. — Только не отрицай связи со мной. Никакое воспоминание не устроит тут психпалату за четверть секунды. Дослушав до конца, Драко стих. Дакота смутно верила в то, что её слова хотя бы эхом вживились в его мозг, но похоже, там теперь выбито каждое. — Ты довольно сообразительна, — произнёс он через минуту, — но настолько глупа, если сначала пыталась унизить меня недалёким юмором… — Тебе казалось, что я шутила? — …вперемешку с не менее ужасным сарказмом, — Малфой повернулся, видимо, по привычке пряча руки за спину. — Ты развязала мне руки, тем предоставив полную свободу. — Я знаю, — подтвердила девушка, глядя ему в глаза. — Ты думаешь, что я это сделала неосмысленно? — Знаешь, я в этом уверен, — он нагнулся и поднял верёвку. — Тебя не беспокоит это? Беспечность. То, что я могу сделать угодное мне одному деяние. И никто, никто ничего… — А может, я развязала тебе руки ради этого, не думал? — она покосилась на зажатую в его ладонях верёвку. — Может, мне нравится… — Нравится что? Истязания? — он ступил вперёд, на что она так же резко отступила. — То есть здесь тебе как в раю? — Поправка, как в аду. Рай для таких как я закрывает ворота и пускает вдогонку собак. Думаю, божества на общем собрании вычеркнули меня из списка гостей. — Они вычеркнули всех, кто остался жив. До последнего. А сатана, когда ты явишься к нему вся искусанная божественными церберами, будет истошно ржать, перед тем как впустит тебя в общий котёл. И ещё, как ты смотришь на то, если я свяжу тебе руки? Дакота ожидала подобного, поэтому удивления на её лице ждать не стоило. — А к-как ты отнесёшься к тому, если я отвешу тебе пощёчину? — И как ты собираешься это сделать? Твои же руки будут связаны. — Тогда с превеликим удовольствием заряжу тебе промеж ног. Не против? Тень улыбки прояснилась на губах Малфоя.