Из работы Невилла Лонгботтома «Двенадцать», раздел «Во времена хаоса» (стр. 1—2)
В день, когда это всё началось, не было снега. Зима до той поры вообще выдалась сомнительным ноябрём. Только омертвляющий холод обязывал верить недавнему наступлению Нового года, доказательству второго месяца. Кажется, что праздник пролетел слишком быстро. Огромный замок посреди пустынной равнины, возведённый там около года назад, стал единой иконой всего магического мира. После победы Волдеморта любое видится негативом, а всё что было раньше — искажено до безумия. Густо усаженные дементоры на промёрзших лужайках вместо кустарников и деревьев, трёхцветная палитра в одежде — чёрный, белый и бежевый. Новая эпоха, начатая Волдемортом, могла закончиться массовыми суицидами и, как следствие, абсолютным истреблением магического населения. Жизнь скоротечно теряла смысл, и люди задумывались о побеге. Кто-то рисковал, кто-то боялся, ведь любое неповиновение — щедрые поцелуи дементора, побег — личная встреча с Ним. Свет ударил в закрытые веки, чем прервал его мягкий сон. Неясные пылинки переливались в оранжевых лучах, точно снежинки в бликах ночного фонаря. Странно, но прошлый вечер Драко провёл ровно так же, как и дюжину предшествующих ему вечеров — никак. Дни у него сменялся днём, недели — неделями. И каждая безрезультатно. Мир перешёл на законы другого измерения, и он вместе с ним. Поднявшись с кровати, Драко подошёл к окну. Убирать постель он не стал, хотел оставить свой дом нетронутым, поставил на паузу. Это казалось простым — взять и забыть те будущие воспоминания, стереть их из памяти по щелчку как, например, то, что на улице шёл снег. Первый большой снегопад зимой двухтысячного. Белоснежные хлопья окутали даже приснувшую у дерева собаку, что так жалостливо тряслась от холода. Непротоптанные дорожки придавали ощущение сказки, но Малфоя уже давно не удивишь рассказами о заветной магии. Парень зевнул, всё ещё ожидая завязки действий, но звонок в дверь прервал и их, и всю насыпь воспоминаний, что почти начала атаку на его мозг. Лишняя минута — и погода унесла бы Малфоя в детство, беззаботное время, где не приходилось опасаться даже неправильной мысли. И он задумался об этом, совершенно оставив беспокойные колокольные оклики, умоляющие впустить ранних гостей и, скорее всего, последних в ближайшие дни. Пришлось ускорить шаг, громко ступая по паркету босыми ногами. Он медленно прокрутил замок и неспешно нажал на ручку. А первое, что успел почувствовать — холодные объятия вперемешку с мокрой тканью мантии. На выходе остался Забини. Войти он не мог, так как Паркинсон полностью забаррикадировала проход, остановившись на полпути. Девушка прижалась к Малфою, обхватив руками его шею. Она закрыла глаза, только чужая рука коснулась её спины. — Понимаю, что вы не виделись почти сутки, — выдержав пару секунд, произнёс Блейз. Он рассчитывал, что этого будет достаточно, но проказа в том, что — нет. — Я всё понимаю, — повторил он. — Да, извини, — девушка отошла в сторону, пуская мулата внутрь. Забини зашёл, захлопнув за собой дверь. — Просто это… Драко… — неясно говорила она, цепляясь глазами за сырость, разведённую на полу сапогами. Малфой перевёл внимание на второго гостя, на что тот сразу же отреагировал: — Да, я ей рассказал. — Драко широко раскрыл глаза, медленно кивнув, мол, какие сомнения, друг? Мог и не отвечать, я б догадался. — Буду в кухне. Пэнси расправилась с единственной пуговицей на короткой бежевой мантии и, сняв её, оставила на крючке вешалки, что повторил и Блейз. Не осматриваясь, оба направились по обжитой тропинке — прямо и направо — на кухню. Перед поворотом она взглянула в настенное зеркало, поправив каштановые волосы, доходившие ей до лопаток, и ровную чёлку, а потом, вильнув в проём, остро ощутила на себе два мужских взгляда. — Мир начинает терять половую принадлежность? — грудь Малфоя содрогнулась в полукашле-полусмехе. Пэнси переглянулась с Блейзом, что сидел в похожей рубашке телесного цвета и чёрных брюках. — Мы просто тоже идём к Тёмному Лорду, — пояснила она, усаживаясь напротив. — Драко, пока все здесь… — Выкладывай, — закончил Забини, положив на стол левую руку. Скрип ножек стула и последующий уход Малфоя рассёк на его лбу морщинку. — То есть? — А, спрашивай, — произнёс Драко, наливая в стакан воду. — Как бы между прочим, мне через полчаса выходить, хотелось бы и позавтракать. — Здесь всё равно ничего нет, сядь. Он вместе со стаканом прошёл обратно, в пути вытирая о белую футболку мокрые пальцы. — Драко, у нас тоже немного времени, пожалуйста, — Пэнси взяла со стола пустую солонку и начала вращать её между пальцев. Выдохнув, она подняла глаза. — Что он сказал тебе? — Забини, так ты не поведал? — Тёмный Лорд оставил тебя, — Блейз упёрся на локти. — А, вы об этом, — он улыбнулся, опустив глаза на стол, словно невидимая скатерть на нём исписана нужными фразами. — Я переезжаю. Вроде на неделю. — На неделю? — зелёные глаза девушки задрожали, бегая по его безэмоциональному лицу. За ночь он свыкся с этой мыслью. Ей пока трудно. — Но что ты… — Пэнс! — остановил Блейз, после снова обращаясь к другу. — Продолжай. — Я пока не знаю как… что… но та, кого поймала Беллатриса… она должна мне всё рассказать, либо… либо он убьёт и меня… точно так же. — Но… но это неправильно, — Пэнси не прерывала зрительного контакта всё это время. — Сейчас вся наша жизнь — неправильно, — Драко допил воду и, поставив стакан, поднялся с места. — А теперь извините. У меня осталось двадцать пять минут. Он шагнул к выходу, после продолжая на автомате, а Блейз напряжённо дышал, следя за его покидающим силуэтом. Осознание, что, возможно, он видит его в последний раз, всё сильнее одолевало мозг. Малфоям не помогут никакие обстоятельства, если Тёмный Лорд намерен от них избавиться… Он всё смотрел вслед, хоть в проёме и осталось только незримое воспоминание. Неправильно. Всё это… — Драко же не предатель, — произнесла Паркинсон, когда из ванны послышался шум воды. — Пэнс, пожалуйста! — Блейз съехал на стуле, возводя голову к потолку и ладонями закрывая лицо. — Что, пожалуйста?! Блейз, мы должны придумать… что-нибудь! — прокричала Пэнси, швырнув солонку на середину стола. Она оглянулась и, убедившись в их конфиденциальности, продолжила чуть тише, но уже некой мольбой. — Хотя бы ты… Что смогут его родители? — Он повернул к ней голову, убирая руки. — Вот именно… Что может он? Ничего… Что могут Малфои? Ничего… Тогда с хера ли ты решила, что можем что-то мы?! Паркинсон рывком поднялась с места. Стул за ней упал, громко ударившись о паркет, однако не привлёк должного внимания. Она замерла, но на секунду. Обогнув стул, Пэнси вышла из кухни, оставив друга в одиночестве. — Ясно! — прокричала она, срывая с крючка мантию, на что вешалка не выдержала и столь же оглушительно полетела на пол. — Мне теперь тоже на это… Чёрт! — Обувая ботильоны, она чуть не повалилась к злосчастной вешалке. Выпрямившись, Пэнси перешагнула через созданную ею же преграду и потянулась к ручке. — Хоть лягте и закопайтесь в одной могиле, я устала! — Входная дверь хлопнула, а Пэнси пропала. Драко всё это время сидел в ванне, открыв краны до упора. Одежда давно промокла, но он усиленно ничего не замечал. — Смотрюсь я, наверное… — стопы находились прямо под потоком, — бля, стремновато. Вылезти из ванны — полдела. За первые секунды под ногами уже образовалась достойная лужа. Взглянув в зеркало, Малфой чуть наклонил голову, словно так отражение станет премного чётче. Влажными от воды пальцами он проводит по волосам, убирая чёлку назад. — Драко, — сказал парню напротив, слегка кивнув, а затем сразу же направился в спальню. Шкаф с одеждой стоял слева, часы висели прямо перед ним, над кроватью. — Без десяти, — неслышно заметил он и дёрнул за ручки. Дверцы шкафа покладисто открылись. — Куда она ушла? — Скрип половиц выдал чужое присутствие. — Что с тобой? В ванне навернулся? — Почти. Блейз облокотился на угол в дверном проёме, с удивлением наблюдая за другом, и продолжил: — Даже лучше, что её нет. Драко, не глядя, бросил на кровать белую рубашку. — С чего так? — Полетели чёрные брюки. — Спокойнее, — Забини сверился с часами на запястье, отпрянув от угла. — Буду у выхода. — Я сейчас. Неприятный холод прошёл по спине, когда футболка уже полусырым комком лежала на грядушке кресла. Влажная кожа покрывалась мурашками при малейших манипуляциях телом. Он поднял с кровати рубашку, наспех её надевая. Ткань прилипала, пропитываясь чужеродной водой. Чёрные пуговицы никак не попадали на пальцы, взглядом пришлось удостовериться в их присутствии. — Знаешь, что мне сегодня приснилось? — он застегнул верхнюю пуговицу, опускаясь пальцами ниже. — А ну-ка? — Блейз поднимает с пола вешалку, ставя её на прежнее место, в уголок между входной дверью и стеной, скрывающей кухню. — Я летал. Говорят, если во сне летаешь, значит, растёшь. Забини замер, обратив всё внимание на вертикальные полосы обоев, почти незаметно выпирающих на фоне всего тёмно-синего цвета. — Согласен. К тебе это как раз относится как ни к кому другому, — он берёт пальто. Чёрная материя сейчас дополнена пылью, ставшей главной уликой падения. — Я обожаю летать во снах. — Я и не сомневаюсь в этом. — Ну, хорошо, а что снилось тебе? — Мне? — Блейз задумался, пролезая в рукава. — Я не помню, наверное, ничего. Драко вышел из спальни, на ходу заправляя рубашку в брюки, перевалившись на левый бок. — Такого не бывает, — одними ногами он достаёт с кованной обувницы ботинки, пытаясь так же ловко обуться. — Ты, конечно, ничего на свой счёт не бери… — Знаю, что ужасно, — Драко поднял ногу, согнув в колене, и не глядя спрятал шнурки внутрь. — Я просто не знаю, о чём с ней говорить. — С кем? — А ты словно не понимаешь. — Да ладно? — Забини приоткрыл рот, а брови взмыли, прорисовав на лбу три складки. — То есть сейчас ты на мне… — О-о-о нет! — …тренировал подкат? — Заткнись, — Драко прошёл за пальто, а Блейз отшагнул влево, прикованный вниманием и попыткой не улыбнуться. — Забини, я понял. Спасибо, я думал всю ночь. — И придумал это? — Нет, я уснул, а это мне приснилось. — Молчу, — Блейз дотронулся пальцами до губ, что позволило спрятать улыбку. — Нет, вот мне даже интересно… Ты такой спокойный, а меня… Если та, кто окажется в этой камере меня возненавидит… — Малфой, ты будешь единственным человеком, кто желает ей добра. Поверь, у неё не останется выбора. Драко надел пальто и, не застёгивая, показал на выход. — Так бы просто. — Утренний ветер отрезвлял мозг, который за сутки впитал в себя донельзя тот спёртый воздух в квартире. Порывы доходили до оледенения кожи, но Драко ничего не замечал. — И неужели ты думаешь, что Тёмный Лорд убьёт тебя? — спустившись по заснеженной лестнице, оба остановились, словно в ожидании чего-то. — Это больше похоже на стимул. — Он будто внушал эти слова и себе. — Сам-то веришь во что говоришь? — парни тронулись, шагая вдоль одинаковой улицы ярко-красных домов. — Даже… — Но Блейза прервал животный рёв, резонирующий где-то поблизости. Повернувшись, оба увидели белого пса в нескольких от себя ярдах. Растрёпанная шерсть кусками окрашена грязью, что на фоне снега делает животное ещё более жалким. Вытянутая исхудалая мордочка повёрнута прямо к ним, а тоненькие лапки приближали пса всё быстрее. — Это волк? — Да, в центре Лондона. — Слушай, а вы чем-то похожи. Заберёшь? — Тебе смешно? Нет, если хочешь, я его заберу. Но он сдохнет. И они пошли дальше. А зверь начал скулить, не отступая от Пожирателей ни на шаг. — Подожди, ему что-то нужно от нас, — Блейз обернулся, на что пёс остановился и сел. — Забини, он хочет жрать, — Драко притормозил, задним ходом возвращаясь на два шага. Он развернулся вполоборота, теперь тоже наблюдая за собакой. — Представь его мизерный мозг и повсюду это: «Жрать! Жрать! Жра-ать!». Там нет больше ничего. — Ты к нему чересчур критичен. — Я сказал то, что думаю, и кстати, ничего из того, что мы опаздываем? — Мы не опаздываем… — Я опаздываю, — Драко намеренно задел друга плечом, удаляясь вперёд, и через секунду около уха раздался хлопок, на который Блейз вовсе не подумал обернуться. Малфой трансгрессировал. Мерное скуление пса стихло так же резко, как и шаги за спиной Блейза. Животное сорвалось с места и побежало в сторону. Снег под лапками зависал в воздухе, спустя мгновение опять предаваясь земле, а недавние знакомые растаяли, словно были ничем иным, как собачьим миражом.♥
Трансгрессировав прямо к замку, Драко оставался в обществе себя не более минуты, но сейчас это продолженное ожидание, казалось, отняло гору времени. Он почти решился отправиться дальше, как Блейз появился за спиной. — Нет, я не верю, — Малфой так и не застегнул пальто, вдобавок распахивая кулаками по карманам в разные стороны. От ветра лицо стало никаким, и слова выходили индифферентно. — Ведёшь себя, как будто проблем около тебя… как дерьма, вот честно, — Блейз прошёл вперёд, в дороге поворачиваясь к недрогнувшему спутнику. Лица обоих степенно теряли что-то существенное. — Твой этот псих насчёт… — Псих… — вполголоса повторил Драко. — Спасибо за поддержку. Я всего-то… — Что я слышу, упрёк? Всего-то? Всего-то ты?! — перебил Забини. Он поражён, взбешён. Каждый ответ Малфоя подрывает в нём тысячи клеток, что в совокупности представляется огромнейшим взрывом. И как ни хотелось, сдержать себя больше не было сил. — А что сказал именно ты, Малфой, ты, когда ту же Паркинсон чуть не причислили к бежавшим, и она неделю ходила как под конвоем? Драко усмехнулся услышанному, ботинками рисуя на снегу плавные линии. Приложив ладонь к груди, он поднял голову. Тепла в прикосновении не ощущалось, лишь лёд по обе стороны. Блейз сделал два больших шага навстречу, нервно наводя указательный палец прямо на него. — Не метка — сотрётся, — рыкнул он. — И это вместо всех слов поддержки. Помнишь? — Я и не жду, что она… — Нет, Малфой! — Забини подошёл ещё ближе, палец врезался ровно в грудь. — Ты всегда требуешь! Меня это… — Тебя это?! — выкрикнул Драко. Глаза округлились в бешенстве, а рот открывался шире, чем следовало для выдаваемой громкости произносимого вслух. Со стороны выглядело неестественно. — Постоянно тебя, Забини! — он ударил друга по пальцам, на что те отлетели, словно в конвульсии. — Постоянное… — сделал шаг вперёд, теперь точно так же тыча в чужую грудь, — ты! Постоянное твоё! Постоянные твои… всегда твои проблемы! — Мои проблемы?! — Блейз отшагнул, почти незримо кивая. Рот полуоткрыт в готовности отразить подобную ложь. — Когда… Всё, что происходило… оно касалось нас обоих! Давай, назови хоть одну ситуацию, что никаким боком не затрагивала твои интересы?.. Ну?! — он развёл руками, а на лице заиграла истерическая улыбка. — Хотя бы взять Паркинсон, — ответил Малфой. — Я ничего не имею против и прекрасно понимаю… — Понимает он… — Забини спрятал руки за спину. — Сколько тебя знаю… как стена. — Если ты решил устроить день откровений… хотя да, очень кстати, принимая во внимание всю его важность и переломность, — усмехнулся Драко, заметив правильную цепочку рассуждений. Его ответ нёс не столько логики, сколько безразличия. В эмоциях, движениях, общем настрое. — Сделаем сегодняшнее утро вконец ущербным, да? — Почему бы и нет, — Блейз смотрел прямо в глаза, не отступая. — И сегодня, когда Пэнс умоляла меня любым способом помочь… тебе… — Ты её отшил. Я слышал, — Драко облизнул губы, и боль дала о себе знать. Сейчас напрягись — и затянувшиеся на губах раны полопаются, выпуская наружу капельки крови. — Ты сделал это раньше, — замёрзшие пальцы замедлились вдвое, а их кончики уже горели от холода, но Блейз с упором сжал ладонь в кулак. — Твоё лицо, когда мы только пришли… Когда она тебя обняла… точно прилипла очередная… — Очередная? Ты ведёшь счёт? — брови Малфоя вздёрнулись в удивлении. — Тебе вообще есть дело до того, что я сказал… только что? — Драко не дрогнул. — М-м, ясно. Ну я всё понял. — Спрятав ладони по карманам, он казался ещё свирепее. — Что ты понял? — Всё, что нужно, знаешь. Паркинсон была права. Права… насчёт тебя, — Блейз отвернул голову. Порыв жгучего ветра лица не застал, зато здорово проморозил мозги. И, развернувшись, Забини тронулся вперёд, минуя открытые ворота, что соединившись, образуют большую змеиную голову. Малфой шёл через несколько шагов, следом, больше не говоря ни слова. И только когда он переступил порог каменного ограждения, мысли о настоящем вовсе улетучились куда-то далеко внутрь сознания. На первом плане проступило, кажется, такое далёкое, непонятно для какой цели задержавшееся у него воспоминание. Только мгновением: унылым, настолько быстрым и неощутимым, запечатлённым перед глазами полупризрачной дымкой. — Нет… — он как-то болезненно выдохнул, а отрицание слетело слишком мрачно, будто всё добро фунтами выкачали из его души. Внутренние судороги незаметно, но резко преобразились физическими. Ноги подкосились, скользя по оледеневшей земле. В попытке их соединить Драко лишь стал очередным доказательством закона всемирного тяготения. Раз — и выпрямился на снежной поверхности, больно ударившись затылком о лёд. Перед глазами успевшее за утренние часы затянуться облаками небо, грязно-белое, в точности та собака, что послужила крайностью терпения двух друзей. Он так явственно помнил это бездомное животное, но глаза, что сейчас наблюдали за ним с небес, вовсе не его. Не хватит никаких предательств, чтобы пёс смотрел с такой ненавистью, сколько обращено к нему прямо в эти минуты. Драко закрывает глаза, выпуская изо рта пар. Вжавшись пальцами в промёрзшую землю, он чувствует как немеют кисти рук, а снег пропадает. Странно, но он тает даже от его неразличимого тепла, показывая тем трепещущую где-то под кожей жизнь. Драко медленно поднимает голову и отводит локти назад. — Я какое-то несуразное чмо на льду, — через одышку констатирует он и поднимается, продолжая путь как ни в чём не бывало. А поднимаясь по ступенькам, он вспомнил один факт, гласящий, что эти самые ступеньки действительно никогда не ощущали на себе неверных. Даже пленников и тех заводили с другого входа. Какая-то мнительная претензия на абсолютное чистокровие. Выйдет такой курьёзный случай, если Малфой станет первым сожжённым, чьи ноги касались запретных камней. От подобной мысли он улыбнулся. Тяжёлая дверь бесшумно открылась. Он и не сразу заметил тень внутри здания, но приблизившись, узнал во встречающем Антонина Долохова. — Доброе утро. Опаздываешь, — мужчина подал руку в знак приветствия. Драко рефлекторно её пожал. В замке очень тепло, даже слишком для подобного рода мест. Мест, со всех сторон окружённых дементорами. — Доброе? — саркастически заметил он, поднимая взгляд с рукопожатия. С секунду глядя в его карие глаза, Драко перевёл внимание на звуки, исходящие в комнате справа. — Тебе не туда, — Долохов повернул голову в противоположную оживлённой комнате сторону. Ухмылка на его искажённом лице страшила, а недельная щетина кошмаром поставила перед глазами собственный образ в скором будущем. Длинный узкий коридор, освещаемый светом, живительно льющим с окон, — вот его новый поворот жизни. — Можешь не раздеваться. — Драко только дотронулся до краёв пальто. Оно было накинуто непонятно для какой цели, но уж точно не для того, чтобы греть. — Ладно. — Взгляд снова пал на комнату со знакомыми голосами, но уже сейчас чужими диалогами. Не прошло и суток, а за столом наверняка восседает достойная замена. Может, и он кого-то сменил? Раньше не приходилось задумываться. Раньше вообще не приходилось думать. — Вперёд, — Долохов свернул, ступая первым. А Драко, взглянув ещё раз на светлеющий бездверный проём, будто надеясь увидеть хоть того же Забини, что откровенно отказался от дружбы пятью минутами ранее, да кого угодно в состоянии запомнить его прежним, а не тем зомби, коим он преобразится через неделю, последовал за ним. Тень Долохова удалялась. Драко шёл позади чуть быстрее, чтобы догнать. — Сейчас ты переоденешься. Тёмный Лорд скажет тебе несколько слов… А дальше уже известно. Уже известно. И почему-то эта фраза вызвала смех. Резко очерченные губы сотворили нескрываемую улыбку. Сегодня он мало кому нужен, и скрывать эти эмоции не имело смысла. Драко коснулся ладонями стен, коридор был настолько узок, что руки не вытягивались во всю длину, оставаясь немного согнутыми. Ведя кончиками пальцев по неоднородной поверхности, он даже прикрыл глаза, словно наслаждаясь. Долохов остановился. Звон ключей, бьющихся друг о друга, привёл Драко в чувства. Дверь заскрипела, отворяясь вглубь помещения. Звонкое эхо разнесло эти траурные звуки, вероятно, по всему этажу. Слышал ли это отец, даже не попрощавшийся с сыном прошлым вечером? Или мать, что который день лежит в больнице Святого Мунго, стараясь перебороть недуг? Очевидно, нет. И он не винит никого из них. Драко точно знал, что Тёмный Лорд не за великие почести оказал признание Малфою-старшему, пригласив на всеночной ужин, мать же вообще не в курсе. Ночами ей снится любимый сын, нашедший счастье даже в такое мрачное время. — Малфой, тебе тоже не помешает зайти. — Драко вздрогнул. Попытка сфокусироваться в темноте напротив потерпела поражение. Он слепо вошёл в помещение, своим видом не выказывая ни толики дискомфорта. — Одежда на полке. — Комната залилась холодным свечением, теперь обнажая все аспекты довольно маленького пространства, не занимающего места больше средней кладовой. — Мерлин, я не видел такого со дня победы. — Алый материал, аккуратно сложенный по полкам, уже сейчас является ценным музейным экспонатом. — Красный. Как будто вернулся в прошлое. К чему подобные почести? — Алый — кровавый, — дотронувшись до рукава безразмерного джемпера, пояснил Антонин. — Привилегия предателей крови. Если те даже сбегут, то не смогут скрываться слишком долго, потому что… — Алый — кровавый, — закончил Малфой. — И именно поэтому нас обрекли одеваться только в чёрное, белое и… и бежевое? — Отчасти да, не знал? — Скорее не задумывался. — Кивком Долохов выразил понимание. Обезличенным кивком кому-то третьему в комнате. — Переодеваться… сейчас? — Если хочешь, можешь взять с собой в камеру. Устроишь той девчонке постновогоднее представление, — шутка не к месту удалась только в его голове. Долохов хлопнул рукой по стопке одинаковых джемперов. — Сколько ей лет? — Драко расстёгивал пуговицы на рубашке, стараясь не упустить ни слова о вынужденной знакомой. — Я не интересовался. — Навскидку. — Ну… наверное… как ты, если не младше. — Стало немного спокойнее. Заверение, что ты будешь общаться со сверстником, в данной ситуации действеннее успокоительного. — Обнадёживает. — Ткань приятно касалась обнажённого тела, от мягкости даже пробежали мурашки. — Ладно, как оденешься, иди в зал. Все будут там. Дверь можешь не захлопывать, — и Долохов вышел, чем облегчил и его, и своё общество. Шаги удалялись, а стук из-под туфель бился о любые преграды, перекрещиваясь между собой и долетая в уши неясными отголосками. Надев подобное бесформенное трико, идентичное цвету верха, а ступни спрятав в малопонятных чёрных чешках, Драко последовал в этакий конференц-зал, сегодня специально в его честь поменявший главное направление деятельности, именуясь несколько минут залом суда. Выйдет обвиняемый, Волдеморт зачитает приговор, а двенадцать присяжных заседателей дружно вздохнут с облегчением, что не их постигла выпавшая Малфою участь. Нет, честь. — Мой Лорд? — Малфой замер у выхода. — А, Драко… проходи, — встав из-за стола, Волдеморт обвил невидимой панической паутиной каждого Пожирателя. Все без исключения опустили головы, боясь, что он отразится в глазах. — Ты ужасно выглядишь, Драко. Этот цвет уродует тебя, — говорил он, неспешно ведя палец к кончику палочки. Чёрная мантия в пол не оголяла ничего ниже шеи, только кисти рук мертвенно белели на её фоне. — Вы правы. — За столом сидел и Малфой-старший, и Забини. — Ведь цвет алый — кровавый, — он поочерёдно смотрел то на отца, то на друга, тщетно ожидая ответного взгляда. — Драко, — обратился Волдеморт, а он помедлил и, прежде чем взглянуть, выдохнул, будто это вполне способно успокоить, — Драко, я хочу, чтобы ты знал. — Волдеморт перехватил палочку в левую руку. — Ты выбран мной не просто по воле случая, Драко. Если ты сделаешь это, если у тебя у всё получится… Драко, моё мнение в сторону Малфоев окончательно укрепится… как положительное. Люциус с большим усилием повернул голову, было видно, как напряглись мышцы. Его руки под столом дрожали, а стараясь унять друг друга, обе только ярче вспыхивали судорогами. — Да, я понимаю это… Я постараюсь сделать всё от меня зависящее. — Я и не сомневаюсь в том, что ты постараешься, — Волдеморт сел обратно. — Вопрос: сможешь ли? Лицо отца побагровело. Ещё несколько минут, и голова начнёт дрожать в унисон его ладоням. Он не смыкал глаза ни на секунду, боясь ненароком пропустить решение сына. — Я сказал это ещё вчера, мой Лорд. И я не отказываюсь от своих слов… — В таком случае, Антонин, проведи его в новую камеру. — Долохов ядовито улыбнулся, отодвигая стул. — И запомни, мой мальчик: удача — удел глупцов, а любовь — самоубийц. И мы не вправе решать судьбы людей, Драко, ни в коем разе, мы только можем оказать помощь во избежание их мучений. Малфой неуловимо кивнул в ответ, покидая зал. Глаза рассеянно бегали по каменным стенам. Долохов вышел за ним. И только сейчас Забини резко поднял голову, с надеждой глядя в проём. Слишком поздно.