Привет, Синичка!

Последующий день Маша ожидала с удвоенной силой. Предчувствие его вторгалось в её сознание весь вечер и даже отгоняло подступы ночного сна, превращаясь в приятные раздумья. Это было волнительно -представлять его себе. Маше всё казалось, что он непременно будет радостным и светлым, а события в нём произойдут в том порядке, в каком их и ожидали. Но не всегда всё получается так, как хочется. На свете существует закон подлости, вторгающийся в самые приятные моменты. И, подпортив какую-нибудь мелочь, он цепной реакцией затем перечёркивает все лучшие замыслы и планы. Так вышло и с этим днём, который, по словам Шенна, должен был стать грандиозным. Нет, всё в нём началось чётко по распорядку, но, когда состоялась встреча с победителями конкурса, объявленного Марсами, отношение к нему резко изменилось. Во всяком случае, у старшего Лето. Воспользовавшись маленькой паузой в общении с ними, он взглянул на брата с нескрываемым отчаянием и едва уловимо шепнул: -Джей, она не пришла! Девушка, с которой я хотел встретиться, не появилась! -Я уже это понял, Шенн. Но не спеши с выводами: быть может, она просто опаздывает. -Думаешь, она ещё подойдёт? -Вполне возможно. Вдруг её задержало что-то и она ещё появится к концу встречи? Хоть они и говорили очень тихо, однако Маша, сидевшая рядом, уловила их диалог. И заметила, как Шеннон после таких слов немного успокоился. Он продолжал общаться с поклонниками, мило улыбаться им, а сам то и дело поглядывал на дверь, надеясь на чудо. Но время шло, час, отведённый на эту затею, сплывал, а чуда не происходило. И, когда всё закончилось и все разошлись, он ещё долго сидел с опущенной головой, приучая понимание к горькой действительности. -Да ладно, братишка, брось горевать, -хлопнул его по плечу Джаред. -Это только конкурс. Всего лишь глупая игра. Стоит ли так реагировать на это? Шеннон поднял на него глаза -тёмные, таинственные, но далеко не спокойные. В них, как в зеркальном отражении души, бушевал ураган, и его неслышные и невидимые отголоски Маша отчётливо ощущала. И, наверное, что-то отразилось у неё на лице, потому как Шеннон, перехватив её взгляд, вдруг ухмыльнулся -горько, непримиримо, с явным сожалением. -Вот так вот, Мэри, -тихонько проронил он, поднимаясь. -Не всё так просто в нашей жизни. И он вышел. А эта фраза почему-то въелась в разум Маши, заставляя задуматься о том, что она, наверное, ошибалась: видимо, взрослая жизнь вовсе не состоит лишь из лёгких побед, и в ней также есть проблемы. И несоответствие между событиями и ожиданиями -одна из них. И порой её последствия накладывали отпечаток на все дальнейшие действия. Чем больше Маша наблюдала затем за старшим Лето, тем всё больше находила подтверждение этому. На последующей за этим встрече с обладателями голденов он был замкнут и отрешён. Он присутствовал на ней чисто формально и скорее только физически: прохаживался по палатке, сидел на столе, бросал на поклонников дежурные взгляды, машинально улыбался и, соглашаясь с тем, что говорил Джаред (чего он, впрочем, не слушал), кивал головой. Но все его мысли были где-то далеко и касались совсем другой темы. А потом был концерт, и на нём Шенн наконец смог дать выход бурлившим в нём чувствам. Он мутузил по барабанам так, словно они были виноваты в чём-то, и, казалось, хотел продолбить в них дыру. Причём, во всех сразу. Наблюдая за ним, Маша сделала ещё один чёткий вывод: даже будучи взрослым и довольно уверенным в себе, человек ощущает то же, что и подросток. Чувства не меняются, меняются только их причины. И взрослые так же не застрахованы от боли и обид, только зачастую они вынуждены скрывать это. Что, пожалуй, не так и легко. И, поняв это, Маша вдруг прониклась сочувствием к Шенну. Ей захотелось подойти к нему, обнять, утешить каким-нибудь добрым словом. Но сделать это на сцене, на глазах тысяч зрителей она не посмела. А после концерта он улетел со своей установки так стремительно, что даже секьюрити за ним не угнались. А затем ещё какой-то человек позвал его куда-то по срочному делу, и, выйдя "на минутку", Шеннон надёжно пропал. Между тем второй день пребывания Маши в качестве переводчика "Thirty Seconds to Mars" подошёл к концу, её миссия была выполнена, и пришло время расстаться. Ребята пытались её задержать, ссылаясь на то, что Шеннон расстроится, если с ней не простится. Но ещё с юных лет Маша уяснила одну жизненную мудрость, которую часто слышала от мамы: уходить всегда нужно вовремя, не дожидаясь, когда тебя попросят. Поэтому, тепло простившись с Джаредом и Томо, она выскользнула из гостиницы и, затерявшись среди прохожих, уже посчитала перевёрнутой эту милую страницу жизни. Хотя сердце настойчиво толкалось о рёбра, протестуя против этой правды. Неспешно обходя выросшие после прошедшего дождя лужи, Мария пыталась его присмирить, напоминая самой себе, что ничего в этой жизни не вечно. Однако слёзы, выступающие на глазах, почему-то удумали ему вторить. Как странно всё же устроена жизнь: человек порой так стремится осуществить заветную мечту, вкладывая в это все свои силы, и напрочь забывает о том, что куда больше усилий потребуется потом, когда уже всё свершится. По дороге рядом с тротуаром прошмыгнул какой-то автомобиль, обдав грязными брызгами прохожих. Послышались вскрики, отборная ругань, пожелания водителю упасть мордой в лужу... И Маша лишь скептически ухмыльнулась, поздравив себя с тем, что вовремя успела спрятаться за колонной объявлений. Хотя сейчас, вылейся ей на голову хоть целый галлон воды, ей было бы всё равно. Она уже двинулась дальше, как вдруг за спиной раздалось: -Мэри! Синичка! Сердце её подпрыгнуло, словно кот, на которого свалился кактус, и, обернувшись, она увидела пробиравшегося сквозь прохожих Шенна. Подойдя ближе, он с минуту на неё смотрел -взволнованно, нервно, беспокойно, -словно хотел что-то сказать, но не находил нужных слов. А затем покачал головой и всё же выдохнул: -И ты хотела уйти вот так? Не простившись со мной? -Но ты исчез. И тебя долго не было. -Я бы вернулся. -Но, может быть, ночью. Откуда мне знать? Он опустил голову и снова многозначительно покачал ею. А затем приступил на шаг ближе и молча обнял Машу -решительно, крепко, с силой прижимая к груди. -Никогда не делай так больше, -его отчётливый шёпот коснулся её ушей. -Не уходи из моей жизни по-английски. Пусть я всё ещё не могу вспомнить, где видел тебя, но мне кажется, тебе в ней есть место. Что? Маша спит? Или она пьяна? Или просто оглохла и ей мерещится всё это? Может ли быть наяву, чтобы что-то похожее ей сказал сам Шеннон Лето? Она попыталась заглянуть ему в лицо, но в этот миг мимо пронёсся новый автомобиль, заставляя её опять ткнуться в грудь Лето носом. И тотчас послышался громкий всплеск, брызги, летящие на асфальт, а затем -смех Шенна. Маша снова "вынырнула" на свет. -Шенн, кажется, тебя обдало грязью. -Ага. Так и есть. -Чему же ты радуешься? -Так ведь грязь-то иностранная. Я её домой в качестве сувенира повезу. А кроме того, я закрыл собой тебя и теперь чувствую себя настоящим рыцарем. Пусть и перепачканным грязью. Поглядывая в задорно искрящиеся глаза, в глубине которых отражались отблески городской иллюминации, Маша тоже рассмеялась. Ну, что он за человек? Тогда как другие прохожие, обрызганные водой, шумели и ругались, Шенн, знай себе, смеётся. И тысячу раз прав: что толку ругаться, если всё равно ничего уже не поделать? Хотя кое-что поделать Маша как раз и могла. -И как спасённой тобой даме, позволь мне проявить благодарность, -всё ещё улыбалась она. -Пожалуйста, пойдём со мной. -Куда? -Ко мне. Я помогу избавиться от таких "сувениров", которые тебе вовсе не нужны. Повезёшь домой более стоящие. -Ты приглашаешь меня к себе? -Да. Я живу тут неподалёку. А тебе нужно высушить и почистить джинсовку. -Мэри, я могу попросить сделать это обслуживающий персонал в отеле. -Но мне буде приятно оказать тебе эту маленькую услугу, -искренне произнесла Маша и, всё ещё видя сомнения на его лице, подкинула фразу, от которой Шеннон опять рассмеялся: -Не бойся, я не буду тебя домогаться. К тому же я живу не одна: с родителями. Так что расслабься: тебе ничего не угрожает. Такое заверение позабавило его, и Шеннон смеялся почти всю дорогу до дома. Только переступив порог квартиры, он снова принял серьёзный вид, хотя смеющиеся огоньки в глазах всё ещё его выдавали. Заслышав возню у дверей, в прихожую поспешила мама, за которой затем вышел и отец. Короткое знакомство, несколько взаимно вежливых фраз, и в результате, оставшись с Машей наедине, Шенн заключил: -А у тебя мировые родители! -Да, они очень любят меня, -и она прищурилась с деланной угрозой. -Так что, если ты задумал что плохое, берегись! -О, Мэри, -он опять захлебнулся смехом, -ты меня весь вечер смешишь! -Ну, хоть под вечер ты развеселился. А то был хмурым весь день. Даже смотреть на тебя было больно. -Это было так заметно? -глубоко вздохнул Шенн. -Да, всё из-за этой загадочной незнакомки. Мария немного помолчала, не отваживаясь задать вопрос, который мучил её изначально. Однако любопытство было выше неё. И оно победило. -Шенн, а могу я узнать, о чём она тебя спросила? Он помолчал, задумчиво опуская глаза и затем снова вскидывая их на Машу, словно гадая, стоит ли говорить. А затем всё-таки проронил: -Это очень личное, Мэри. Могу лишь сказать, что её вопрос не задавался целью ни участвовать в конкурсе, ни победить. И суть его сводилась к тому, чтобы дать мне понять, что эта девушка меня помнит. И одновременно спросить у меня, помню ли я её тоже. -Что? -Машино удивление перелилось через край. -Так ты знаком с ней? -Боюсь, ты не поймёшь меня, Мэри Синичка, -опустил он голову как-то немного виновато, -но... я этого не знаю. -Ты не знаешь, знаком с этой девушкой или нет? -Да, именно так. Можешь добавить меня к числу сумасшедших. Но здесь, в вашем городе, я, похоже, действительно спятил. Меня не покидает ощущение лёгкого дежавю. Сначала -ты. Я уверен, что знаю тебя. Но откуда...? Потом -эта девушка. Она мне незнакома. Но в своём вопросе она затронула неопровержимый факт, который точно был в моей жизни. И который мне очень ценен. И знать его она могла лишь в одном случае: если была непосредственной его участницей. Ну, ничего себе! Вот это загадки! Маша оторопело похлопала ресницами, произнося вслух напрашивающийся вывод: -А это значит, что так и есть. -Это значит, что я окончательно сбрендил: у меня вопросов -больше чем ответов. И я надеялся, что хоть при встрече всё разъяснится. Но... видимо, не судьба. Знаешь, о чём я жалею больше всего, Мэри? О том, что я ей не ответил. -Но ты же вписал её ник в список победителей конкурса. Так ведь? -Да. Но я редкий болван. И понял это слишком поздно: уже после встречи. Ведь вопрос этой девушки выходил за рамки конкурса. Так с чего же я удумал причислять её к нему? Куда лучше было бы ответить ей лично. Написать парочку слов, свидетельствующих, что я узнал её. -Но ты же не узнал, Шеннон. Вздрогнув, он вновь опустил голову и снова вздохнул. И Маша отчетливо осознала, что эта короткая фраза больно ударила его по самому сердцу. -Быть может, она потому и не пришла, что я не узнал, -шепнул он. -Узнай я её -всё было бы по-другому. Кто знает, может быть и так. Почему-то сейчас Маша тоже подумала об этом. Но говорить вслух ничего такого не стала, а, взяв Шеннона за руку, заглянула ему в глаза -грустные, опечаленные, окрашенные сожалением. -Не отчаивайся, -проронила тихо. -Быть может, ещё не всё потеряно. Может, этой девушке что-то помешало прийти на встречу. И сейчас она сидит где-то в уголке и горько плачет от того, что всё так случилось. -Тогда почему она не придёт ко мне сейчас? Или в любое другое удобное для неё время? Да хоть среди ночи! Я всё равно встречусь с ней. -Может, всё ещё так и будет. Ведь ваш тур только начался. -Да, но завтра мы уезжаем из вашего города. -В соседний. А что ей стоит преодолеть несколько десятков километров, если это действительно важно? Слова Маши уверенно слетали с губ, глаза смотрели в глаза -ровно, правдиво, открыто. И, видя эту искренность, Шеннон даже слегка улыбнулся. Вытянув руку, коснулся её щеки, заскользил по ней тыльной стороной ладони. -Ты очень хорошая девушка, Мэри Синичка, -шепнул при этом. -Я даже завидую твоему парню. -Мне повезло: у меня его нет. Или это ему повезло, не знаю, -засмеялась она и, заметив в глазах Лето такой же смеющийся огонёк, слегка потрепала ворот его куртки. -Снимай джинсовку, Шенн! Надо её почистить. А пока она будет сушиться, я угощу тебя кофе и кексами собственного производства. Уже стягивающий с себя куртку, Шеннон вдруг оторопело застыл, метнув на Машу не менее оторопелый взгляд. -Чем? -Ароматными кексами с ванилью и изюмом. А... что? -Как ты узнала? Как ты узнала, что я их очень люблю? -А это так? В самом деле? -и рожица Маши утонула в радостной улыбке. -Надо же, как я угадала! -Да. Это моё излюбленное лакомство. Но..., -глаза Шенна всё ещё изучали её с беспокойным волнением. -Ты что же, сама их готовишь? -Угу. Я очень люблю это дело. Правда, раньше они не всегда мне удавались, но в последнее время я с ними на "ты". И эти, приготовленные утром... А впрочем, что я рассказываю? Их нужно пробовать! Я -быстро! Схватив куртку, Маша выскользнула из комнаты и пулей влетела на кухню, едва не сбив с ног ворковавшую над чем-то маму. -Мамочка, я поставлю... -Чайник уже вскипел! -констатировала та, опережая дальнейшие речи. -Конфеты и кексы -на подносе. Так что не теряй времени даром. Всё-таки настоящим мамам нет цены: они обладают множеством талантов и даже даром предугадывать желания. Причём, так вовремя, что это вызывало умиление. -Откуда ты знаешь, что я хотела сказать? -улыбнулась Мария. -Ох, Маш, я, что ль, по-твоему, не была молода? Или, может, ко мне гости не приходили? Хотя, -и мама озорно прищурилась, -такие красавцы -никогда. -Мама! -А что? Этот молодой человек куда лучше увальня Барсукова. Правда, он не по-нашему говорит, но, к счастью, ты его понимаешь. -Мама, Шеннон -американец. -Да хоть японец, лишь бы вы нравились друг другу. Маша безудержно рассмеялась -искренне, от души, -а затем приобняла маму. -Ты самая лучшая в мире мама! -Наконец-то ты это поняла, -улыбнулась и та и, заметив в руках дочери джинсовку, потянула за неё. -Это что, куртка? -Да. Это -Шенна. Он закрыл меня собой от машины, и его окатило грязью. Сейчас я почищу и... -Нет-нет. Почищу я. А ты иди. Иди к нему. Негоже такого милого парня заставлять скучать в одиночестве. Вернувшись в комнату, Маша застала Шенна стоящим у окна и глядящим куда-то в одну точку. Едва она переступила порог, как он оглянулся и прошёлся по ней взглядом, в котором она уловила наслоение разнообразных чувств: непонимание, недоумение, сомнение. Но неясное Маше потрясение горело в нём ярче всего. Интересно, что же такого должно было произойти, что Лето стал смотреть на неё именно так? -Шеннон, что случилось? -встревожилась она, ставя поднос на стол и подходя ближе. -Нет, ничего, -голос его звучал спокойно, порождая в Маше мысль, что всё ей лишь показалось. -Я тут немного осматривался и увидел вот это, -он повертел в руках её фото. -Это твоя фотография? -Да. Детская. Мне на ней почти пятнадцать. Шеннон посмотрел на Машу -пристально, изучающе, серьёзно, -потом опустил глаза на снимок, затем -снова на неё. Какие-то чувства отчётливо проносились в его тёмном взоре, какие-то слова были готовы сорваться с губ. Но он удержал их. А лишь тихонько заметил: -А ты с тех пор почти не изменилась. Правда, стала женственнее и милей, но глаза... Глаза остались прежними. И ты не представляешь, как я этому рад. -Почему, Шенн? -Потому, что такими глазами смотрят ангелы на небесах. Маша ощутила, как её вдруг обдало жаром -до того захватывающе-непривычно прозвучали эти слова, -и по её спине предательски засуетилось множество мурашек. А Шеннон, желая усилить эффект, задержался глазами на её губах, а затем наклонился -осторожно, неспешно, словно опасаясь отпора, -и коснулся их своими. Нежное, ласковое прикосновение, отсутствие грубости и мерзкого насильственного оттенка, приятные ощущения, мягко завлекающие в свой милый плен... Куда там тому Барсукову с его дикостью и нахальством, проявленными в школьном фойе! И, прикрывая глаза от охватившего тело томления, Маша неожиданно поняла, как много зависит от первого поцелуя. Пусть даже и случившегося в тридцать пять лет. Или всё же в пятнадцать? Что, впрочем, одно и то же!