Твои мечты - моя реальность

«Всю свою жизнь я был обеспокоен, был на пределе, всегда боясь упасть. И я испытал достаточно ненависти и боли. Сейчас научи же меня доверию и любви…»

– Никого нет дома! – Саске, теме, открой! Не будь таким занудой!       Саске стоял в коридоре, сложив руки на груди, и прожигал взглядом дверь, дожидаясь, когда же его докучливый друг все же соизволит уйти. Но тот явно не намеревался сдаваться. Иначе это был бы не Наруто. Впрочем, Учиха не имел ничего против компании Узумаки, учитывая, что они уже несколько недель не виделись из-за постоянных миссий, и Саске вполне успел отдохнуть от него, да вот только знал, с какими намерениями пришел блондин. И последнее его никак не воодушевляло.       Но рано или поздно кому-то пришлось бы сдаться. Вспоминая, сколько лет Наруто гонялся за ним, Саске понял, что провести ночь под дверью – пустяковое дело для Узумаки, но не для нервной системы Учиха. Пришлось признать мелкое поражение и, преодолевая желание спихнуть друга с крыльца вниз, открыть дверь. – И чего ты упрямился, – бросил Наруто, быстренько проходя в коридор, пока Учиха не передумал и не захлопнул дверь.       Саске проигнорировал это высказывание и, выжидающе посмотрев на друга, сердито спросил: – Ну? – Что «ну»? – обиженно перекривлял его джинчурики. – Хоть бы чай предложил! Невежа! – Свой, что ли, закончился? – недовольно предположил Учиха, тем не менее разворачиваясь в сторону кухни.       Наруто ничего не ответил и молча проследовал за другом, мельком разглядывая комнаты через полуоткрытые двери. – А ты хорошо устроился, – заметил Узумаки, после того как брюнет разлил зеленый чай по чашкам и присел с другого края стола.       Саске промолчал, полностью подарив своё внимание керамической чашке. – В общем, собирайся, мы уходим, – заявил блондин, слегка дуя на горячую жидкость. – Я никуда не пойду, – Учиха посмотрел на друга взглядом, не допускающим ни единого возражения. Но старания брюнета были напрасны: Узумаки явно не понял этот испепеляющий взгляд. – Не будь упрямцем! Все селение празднует Обон! Весь вечер будет фестиваль, ярмарка, концерты, представления и конкурсы. А ты хочешь просидеть в четырех стенах? Затворник! Нелюдим!       «И где он такие умные слова выучил? Общение с Хинатой явно идет этому добе на пользу», – наследник великого клана попробовал атаковать друга очередным холодным взглядом, но тот даже не заметил попытки, после чего Учиха с досадой подумал, что теряет былое устрашение. – Все будут ждать нас через час в кафешке на углу главной улицы. Саске, только попробуй не прийти! – Узумаки был непреклонен. – Все? – удивленно поднял бровь Учиха. Это, конечно, был неплохой шанс хоть отчасти наладить отношения со сверстниками, но желания провести ночь в огромной компании у брюнета не наблюдалось.       Наруто выразительно кивнул и произнес: – Ну да. Мы собираемся всем нашим выпуском и, конечно же, еще Тен-тен и Толстобровик! К тому же Темари с Канкуро, брат и сестра Гаары, намеревались заскочить на праздник. Увы, Гаара слишком занят обязанностями Казекаге, но обещал в ближайшее время вырваться и навестить своего старого друга, – засмеялся Узумаки. – И Коноху посетят еще многие представители скрытых селений. Я так жду встречи с ними, – ностальгически улыбнулся Наруто, вспоминая всех тех, с кем когда-то плечом к плечу прошел всю войну. – Не думаю, что мне там будут рады, – как бы безразлично сказал Учиха, но нервное постукивание пальца по столу выдавало его с потрохами.       Джинчурики резко подскочил со стула, задев стол так, что чашка с чаем угрожающе пошатнулась. – Саске! Перестань нести чушь! Ты уже давно искупил свои ошибки, и все об этом знают! Просто боятся тебя, потому что ты сам их сторонишься и ведешь себя как нелюдим! Хватит игнорировать всех вокруг! Ты все доказал еще, когда помог нам победить Мадару и Кагую! Чертов теме! Неужели для тебя это было проще, чем начать общаться с товарищами?!       Вопрос прозвучал скорее риторически, и Саске не счёл нужным как-то комментировать речь друга, тем не менее задумавшись над сказанным, машинально слегка сжав губы и нахмурив брови. Видимо, для великого наследника общение с живыми людьми и вправду было не под силу, и он бы с радостью променял его на очередную тренировку с кусанаги, в отношениях с которой не надо было заморачиваться, да и, в общем-то, не приходилось даже говорить. Махай себе спокойно, никаких обид, сложных речей и пустой болтовни. И как Наруто удавалось с такой легкостью поддерживать дружественные отношения со всем миром шиноби, в то время как для Саске невыполнимая задача начать общение хотя бы со сверстниками из своего селения? Впрочем, многое объясняется тем, что Узумаки в отличие от некоторых никого не предавал. – И ещё, – уже тише добавил Наруто, успокоившись и присев обратно на стул. – Сакура. Она расстроится, если ты не придешь. Неужели после всего ты опять заставишь ее страдать, а, Саске? Может, хватит. Она так долго ждала тебя, а ты продолжишь закрываться от всего мира в этой темной квартирке?       Учиха посмотрел на друга, но в его выражении лица трудно было прочитать какие-либо эмоции. Он просто молчал и ожидал, что же Узумаки скажет дальше, и тот продолжил, не заметив намерения говорить со стороны Саске. – Саске, – Наруто понял, что пробить глупое упрямство друга оказалось сложнее, чем он думал, – Знаешь, я абсолютно счастлив с того дня, когда закончилась битва с Тонери. Потому что именно с того дня два важных мне человека наконец рядом со мной. Ты, которого я всегда считал братом. И Хината, благодаря которой я узнал, что такое истинная любовь. – Хм, – непонятно усмехнулся Учиха. В какой-то момент он захотел сказать Наруто, что тот для него тоже как брат, но понял: он до сих пор не умеет выражать чувства. Это было слишком сложно для того, кто всю жизнь учился их скрывать.       Но Узумаки понимал все и без слов. Именно это и есть узы. – Но Сакура… – блондин опустил взгляд, не зная, имеет ли он право говорить о душевных переживаниях девушки. – Она и вправду любит тебя. И мне было больно видеть все эти два года ее томительное ожидание, то, как она бежала к Какаши-сенсею, узнав про послание о том, что тебя заметили в том или ином крае и что с тобой все в порядке, или, как каждый раз, когда кто-то вспоминал про тебя, она улыбалась своей фальшивой улыбкой, делая вид, что ей ничего не стоит это очередное напоминание о твоем уходе. Думаешь, ей было просто? – Наруто бросил резкий взгляд в сторону Саске, впрочем, по привычке не ожидая ответа. Но внезапно Учиха поднял голову и негромко сказал: – Думаю, нет.       Узумаки от удивления не нашелся, что ответить, явно не подготовив дальнейшую речь для такого варианта развития событий, и не надеясь, что друг спокойно и понимающе отреагирует, ведь Учиха всегда с какой-то раздраженностью относился к Сакуре. Хотя, наверно, только один Наруто и понимал почему. Но даже сейчас он застопорился, разом потеряв все так тщательно запланированные фразы.       Саске взял инициативу в свои руки: – Наруто, успокойся. Я сам разберусь в наших с Сакурой отношениях.       Услышав последнюю фразу, Узумаки довольно хмыкнул и хитро сощурился: – Значит, «наших», значит, «отношениях»? Я что-то пропустил?       Саске слегка нервно заерзал на стуле и напущено гневно, скрывая некую неловкость, быстро заговорил: – Черт, добе! Я не это имел в виду! Ничего нет! Не выдумывай глупости!       Но Наруто было уже не остановить: – Так чего же ты так занервничал сразу, – довольно заметил Узумаки, нагло подмигивая другу. – Ксо, Учиха, перестань ломать комедию. Разбирайся со всем сам. Но хватит тянуть кота за хвост! – И с каких это пор ты такой умный? – недовольно пробурчал брюнет, осознавая, что от лучшего друга ему не удастся ничего скрыть. Может, так оно и надо. Все же Наруто прекрасно разбирается в людях и понимает Саске лучше, чем он сам себя. – С тех же самых пор, с каких ты такой тугодум! – недолго мешкаясь, ответил Узумаки. – Слушай, мы еще даже полчаса не виделись, а ты меня уже порядком достал! Вон, из моей квартиры! – скорее несерьезно указал Учиха на дверь. – Подумаешь, напугал, – надулся Наруто, поднимаясь из-за стола. – Далеко я все равно не уйду, – он издевательски кивнул в сторону стены, которая разделяла их с другом. – Я тебе постучу. Хм, надо какой-нибудь тайный язык стука выработать… – Я тебе по голове постучу! – не очень обрадовался идее Саске. – Ладно-ладно, – примирительно замахал руками джинчурики, продвигаясь спиной к двери, – мне в любом случае нужно уходить. Надо еще собраться. Да и с Хинатой мы договорились встретиться пораньше. Прогуляемся сами немного. Аааа, – протянул он, как будто вспоминая что-то, – я тебе кое-что принес. Оставлю это здесь. Не надо благодарить. Ха-ха.       Саске с непониманием уставился на пакет, который друг поставил под дверью. – Очередной свой хлам решил мне сплавить?       Джинчурики недовольно поджал губы и с укором уставился на Учиха. – Слушай, от тебя вообще можно дождаться чего-нибудь хорошего? Стараешься ради него, пытаешься помочь, а в ответ! Никакой благодарности! «Сам сказал не благодарить», – мысленно заметил противоречие Учиха, но вслух решил не высказывать, а то Наруто могло еще минут на двадцать занести в разглагольствованиях о том, что Саске совсем не ценит его стараний. – Мы с Хинатой решили, что тебе понравится. И очень даже подойдет, – уверенно закивал Узумаки. Зато брюнета последняя фраза ввела в еще большее недоумение, на что блондин не обратил никакого внимания, более того развел руками и обреченным голосом закончил: – Трудно же Сакуре с тобой придется.       На этом моменте Саске не выдержал и, взяв первое попавшееся в руки, что оказалось пустой кастрюлей, со всей силы запустил ее в ошарашенного блондина, который таки успел ловко увернуться. С грустью проводив взглядом не достигшую своей цели кастрюлю, Учиха демонстративно хмыкнул и отвернул голову. – Я же сказал – трудно! – высунул язык наглый друг, прикрываясь от еще одного возможного броска входной дверью. – И мне пора!       Наруто уже собрался закрыть дверь с обратной стороны, мысленно благодаря Всевышнего, что ушел целым и невредимым из этой квартиры, как голос Саске остановил его: – Эй, добе! – Что? – удивленно и с подозрением просунул обратно в дверной проем блондинистую голову парень, ожидая какой-либо подвох или очередную атаку. – Я рад за тебя, – прошептал Саске, преодолевая барьер, не позволяющий ему выражать и проявлять чувства, но Узумаки все прекрасно услышал и, расслабившись, сказал: – Я тоже буду рад за тебя, когда ты наконец перестанешь терять время зря. Не мучай больше ни себя, ни Сакуру.       Саске промолчал. – Ладно. Я побежал! – бросил Наруто и, в последний раз сверкнув своей лучезарной улыбкой, хлопнул дверью.       Учиха остался стоять в коридоре, бездумно рассматривая подарочный пакет, не в силах больше размышлять, взвешивать за и против, выстраивать правильные пути действия. Все казалось слишком сложным и изматывающим. Морально Саске не был готов к таким эмоциональным нагрузкам, а тем более к принятию решений, которые могли бы коренным образом изменить его уже, казалось бы, устоявшееся существование. И суть была даже не в том, что Саске не хотел что-либо менять в своей жизни, прекрасно понимая, что именно подразумевалось под этими переменами, суть была в том, что он не умел и не знал, как это делать. Моментами ему казалось, что он уже начинал разбираться в себе и в своих чувствах, но потом все становилось на свои, увы, неизвестные и непонятные ему места, и возвращалось восвояси. И Учиха даже не понимал, огорчает ли его сей факт или радует. Он просто не мог представить себе, что кто-то сможет войти в его жизнь настолько прочно, чтоб остаться навсегда, быть с ним и в горе, и в радости, разделять с ним все беды и моменты счастья. После всего, что произошло с ним за эти годы, такой неожиданный поворот в жизни представлялся невозможным. Казалось, он совершенно не заслуживает счастья и вся его дальнейшая жизнь – плата за грехи. Любая мысль о светлом будущем была недопустима и блокировалась защитным механизмом во избежание дальнейших разочарований. И Саске давно уже свыкся с таким раскладом событий. Но сейчас. Счастье казалось настолько реальным, что это пугало. Его прочно выстроенная защита от внешнего мира, чувств и близких отношений дала трещину, грозясь рассыпаться на мелкие осколки в любое мгновение. Его разум отказывался подчиняться глупым доводам о том, что судьба предрешена в пользу вечного искупления, все чаще и чаще прислушиваясь к возрастающим протестам внезапно очнувшегося от мрака сердца. И вся его сущность выражала одно сплошное противоречие, заставляя Учиха переосмысливать многие вещи и, заглянув в самую глубь души, наконец осознать, что же так сильно терзает его последнее время. И причиной всего этого оказалась лишь Она…       Однако сейчас ему захотелось откинуть так долго не дающие покоя мысли и просто немного отдохнуть в тишине и темноте, дать своей раскалывающейся от потока дум голове расслабиться и окунуться в мир, закрытый от посторонних назойливых размышлений и нескончаемых безответных вопросов.       Но нечаянно брошенный на пакет взгляд и последовавшее за этим томящее любопытство взяли вверх над желанием провести время в умиротворении. «И что Наруто придумал на этот раз? «Подарочек»? И когда он всё успевает…»       Саске подошел к двери и поднял стоявший возле нее бумажный пакет с фирменным знаком незнакомого коноховского магазина. Нащупав тонкими пальцами что-то мягкое и большое, что, впрочем, ни разу не приблизило его к разгадке, парень с возрастающим интересом и даже долей нетерпения, но все же с присущей Учиха сдержанностью раскрыл его и неторопливо извлек оттуда ткань приятного голубоватого цвета. Развернув и осмотрев ее, брюнет понял, что это летняя нарядная юката. Но не успел Саске и решить, что он думает по поводу этого «подарка», как в глаза бросилась вышитая в центре спины эмблема клана Учиха – красно-белый веер, разжигающий неугасаемое пламя. В душе все перевернулось, заставив Саске в очередной раз убедиться в том, что Наруто разбирается в чувствах друга лучше, чем он сам. Узумаки знал, что, несмотря на все темные страницы, что уже нельзя было вырвать из истории великого клана, Саске все же чтил его, в самой глубине души храня затерянную надежду однажды заслуженно возвысить имя своего клана, очищая его от кровавых пятен и пролитых слез. Неугасаемая, но сознательно тщательно подавляемая вера брюнета в то, что он сможет вернуть былое уважение к клану, восстановить доверие и честь, не благодаря огромной силе Шарингана, от упоминания которой большинство шиноби бросает в пот, а доказывая всё благими делами и поступками, теплилась в последнем представителе Учиха и не давала ему забыть о том, кто он есть.       Всё негодование мгновенно исчезло, оставляя в душе лишь приятное трепетание от того внимания, каким окружили его друзья, в очередной раз доказывая тем самым, что у Саске и вправду есть семья.       Брюнет прошел в комнату и, немного мешкаясь, все же решил переодеться в юкату. В основном толчком послужило то, что Обон – праздник поминовения усопших, и отдать дань уважения мертвым, особенно когда среди них те, кого ты любишь и не забываешь, – неотъемлемая часть традиции. Тем более он давно не поминал близких ему людей. Полностью погрузившись в пучину ненависти и мести, он совсем забыл о важном праздновании, как будто пренебрегая им, а соответственно и почтением упокоенных душ. Укор совести не заставил себя долго ждать, и Саске нахмурился, мысленно ругая себя за игнорирование тех, кто даже после смерти оставались для него важными и дорогими людьми в жизни.       Юката прекрасно сидела на теле, что заставило Учиха недоумевать, как это Узумаки так точно угадал с размером, но, вспомнив, что с ним была Хината, все встало на свои места. Этот бака наверняка не особо разбирается в размерах, но у девушки на это уж точно глаз наметан. Было непривычно и отчасти даже некомфортно в новом наряде, особенно учитывая тот факт, что Саске не носил подобное с самого детства, совершенно не имея ни малейшего интереса к обычаям, праздникам и фестивалям, после смерти родителей лишь изредка посещая последние по непреклонному настоянию Наруто и Сакуры.       Саске прошел в зал и, не зажигая свет, устало прилег на диван, закрывая глаза, позволяя себе наконец забыться и оградиться от внешней суеты.       Из окон доносились громкие крики людей, прогуливающихся по улицам, скорее всего, по направлению к центру селения, где было сосредоточено основное действие праздника. Изредка полыхали яркие вспышки одиноко запущенных фейерверков и мгновенно исчезали в небе, оставляя за собой серую полоску дыма, плавно растворявшуюся в темноте ночи. Откуда-то издалека доносилась веселая музыка, наверняка соблазнившая многих жителей пуститься в танец, беззаботно кружась и отбивая быстрый ритм.       Вскоре Саске уже начал привыкать ко всем раздававшимся звукам, смешивающимся воедино и достигающим его слуха одной сплошной какофонией, и сон постепенно начал захватывать его опустошенный разум, погружая его в мир грез. Но спокойствию недолго было суждено продлиться: раздался стук в дверь. «Черт побери. Неужели усуратонкачи не намерен оставить меня в покое?»       Саске нехотя подошел к двери и, придумывая на ходу различного рода отговорки, дернул за ручку. Но, к его удивлению, на пороге перед ним стоял не Наруто, а виновато улыбающаяся Сакура. Саске вскинул бровь, а потом жестом пригласил девушку войти. Та робко переступила через порог.       Остановившись друг напротив друга, оба с интересом замерли. Харуно изумленно рассматривала Учиха, так непривычно одетого в светло-голубую юкату с темно-синим поясом. Его грудь была приоткрыта, чем сразу же привлекала внимание, а темные волосы слегка спадали на лоб, прикрывая его. Высокий, стройный с тонкими, словно высеченными искусным скульптором чертами лица в этом длинном, подчеркивающем его широкие плечи и твердую грудь юката Саске казался еще прекраснее и благороднее. Сакура не в состоянии отвести взгляд от парня заворожено рассматривала каждый сантиметр его тела, и наконец столкнувшись с проницательными черными, как самая безлунная ночь, глазами, смущенно отвела взгляд в сторону.       Впрочем, в то время как Харуно зачарованно глядела на парня, тот с не меньшим интересом рассматривал девушку. Она выглядела обворожительно в своем нежно-розовом юката, вышитым светлыми цветками сакуры и поддетым красным поясом, который выделял обычно скрываемую под широкими кофтами стройную талию. Розовые волосы были распущены и заколоты сбоку невидимками, не позволяя таким образом челке упасть на глаза. Легкий макияж подчеркивал природную красоту Харуно, а в зеленых глазах сияли огоньки радости. Саске неосознанно, но с неподдельным восхищением изучил девушку снизу доверху и, внезапно столкнувшись с испуганным взглядом Сакуры, поспешил отвести глаза.       В коридоре повисла неловкая тишина. Каждый думал о том, что сделал что-то не так, чувствуя некое смущение за свой пристальный взгляд, не подозревая, что второй точно также переживает за этот неудобный момент.       Наконец Сакура, еле заметно улыбнувшись, прошептала, видимо, не решаясь говорить громче: – Тебе идет юката. Наруто рассказывал, что намеревался подарить ее.       Саске слабо выдохнул, не представляя, что следует ответить, да еще и нечто внутри подсказывало, что он должен сказать Сакуре что-то хорошее, но не имел понятия, как это правильно сделать. В конце концов, собравшись с мыслями, брюнет не спеша произнес своим томным, тихим, но уверенным голосом: – Да. Честно говоря, я не привык к такому. Неудобно, – а потом, подумав, добавил, уже менее решительно: – А ты и вправду прекрасно выглядишь, Сакура.       Харуно смущенно улыбнулась, неосознанно теребя изящную серебряную сережку в виде тонкой спирали. Казалось, таким нереальным то, что сейчас именно Учиха сделал ей комплимент. Вечно серьезный, немногословный, суровый, безразличный и, казалось, не представляющий, что значит говорить приятные слова, да что уж, даже не подозревающий об их существовании. Сакура задумалась о том, не показалось ли ей всё это на эмоциях, могла ведь и выдумать. Кто знает, что выкинет ее замороченная мыслями о брюнете голова. Но судя по тому, как Саске нервно прикусил губу, скрывая возникшее непонятное чувство и безуспешно пытаясь в нем разобраться, девушка еще не страдала галлюцинациями. Хотя в данный момент галлюцинации показались бы ей более реальными, чем комплимент от мрачного мстителя.       Учиха заметил удивление и замешательство девушки, вызванное лишь одной его внезапно сказанной фразой, и неосознанно подумал, о том, как мало надо, чтобы шокировать Сакуру. И все еще пытался разобраться, почему понимание этого факта вызывает хорошие ощущение, почему, сделав девушке приятно, ему самому стало так тепло на душе.       И время неумолимо бежало, пока двое, потерянные в своих мыслях и догадках, замерли в темном коридоре, погруженном в ночную тишину, позволяющую услышать каждый слабый вдох и медленный выдох, растворяющийся в пустоте.       Наконец Саске, возвращаясь в стандартное состояние невозмутимости, устало прикрыл глаза и заговорил, нарушая покой негромкими словами, в устоявшейся тишине казавшимися раскатами грома: – Сакура, если ты думаешь, что я пойду на этот праздник и буду всю ночь сидеть в шумной компании, то ты глубоко ошибаешься, – голос парня звучал твердо и уверенно. Учиха и не сомневался, что девушка пришла именно затем, чтобы отвести его на фестиваль. Но, сколько бы он ни уговаривал себя, желание провести вечер в шумной компании напрочь отсутствовало, а переступить через себя Саске было до невозможного тяжело. Он корил, ругал себя за то, что не может быть как все, войти в коллектив, послушаться Наруто и наконец сделать что-то, что сблизит его с другими, но собственная сущность была выше всех упреков. И больше всего его расстраивало то, что он в очередной раз подведёт Сакуру. Как бы он хотел объяснить ей всю сложность своего характера, не позволяющую ему поступать правильно. Но поймет ли она?       Девушка с недоумением посмотрела на Саске, и тот нахмурился, уловив непонятную ему перемену в её лице. Решив, что до Сакуры с первого раза не дошла его позиция по поводу праздника, Учиха повторил еще раз своё непоколебимое решение: – Я не терплю толпы людей. Я не пойду на фестиваль.       Саске замолчал, ожидая дальнейших действий от Харуно, надеясь на то, что ее умственных способностей хватит на то, чтоб понять вышесказанные им краткие речи. Но вместо ожидаемой, так пугавшей Учиха реакции обиды или расстройства парень с удивлением заметил, как лицо Сакуры расцветает и теряет свое прежнее напряжение. Вечер преподносил брюнету все больше поводов для размышлений, и без того последнее время часто терзавших его.       Сделав вывод, что парень больше не собирается говорить «пламенные» речи, удостоив ее и достаточно длинными и исчерпывающими, по его мнению, объяснениями, Харуно нетерпеливо произнесла, как будто с самого начала догадываясь о предвидящемся развитии событий: – Я и не собиралась звать тебя на фестиваль.       Учиха удивленно вскинул бровь, но сразу же скрыл этот знак, проявляющий его эмоции. Девушка и вправду заставила его переосмыслить её приход и даже слегка пробудить незаметное для него же самого негодование.       Меж тем, Сакура продолжила говорить уже немного медленнее и четче: – Я знала¸ что ты не захочешь присоединиться к компании. Но не могла позволить тебе весь праздник просидеть здесь в одиночестве. – Я привык, – перебил ее Учиха, в очередной раз по обыкновению делая вид, что его совсем не беспокоит этот факт.       Но куноичи не обратила внимания на его заезженную реплику и продолжила говорить: – Пожалуйста, пойдем со мной, – девушка замерла. – Мне кажется, я уже четко выразил свою позицию, и ты поняла, – с некой озадаченностью повторился Учиха. – Доверься мне, – Сакура улыбнулась и, не дожидаясь ответа от парня, схватила его за руку, преодолевая все сковывавшее ее стеснение, и потянула его за собой на улицу. Она давно подозревала, что упрямство Учиха – одна из его основных вредных привычек, и так просто парень не отступит, но раскрывать все свои карты Харуно не собиралась, тем более опасаясь, что парень все же не оценит её так тщательно продуманный план. А так у неё по крайней мере оставался шанс на то, что удастся осуществить задуманное. – Сакура! – услышала за спиной возмущенный голос девушка, но не отпустила руку, сбегая по ступенькам.       Наконец спустившись на первый этаж, куноичи почувствовала, что брюнет больше не собирается следовать за ней и выдернул свою руку. Харуно остановилась и развернулась лицом к Учиха. Тот вопросительно смотрел на нее. И Сакура с облегчением заметила, что в его взгляде не было злости или раздражения, которые он так старательно пытался изображать. Глупец. Не может принять себя нового. И упрямец. Еще тот. Она сделала несколько шагов к статному брюнету, и, приблизившись к нему вплотную, поднялась на носочки и прошептала слабо с надеждой: – Обещаю, мы не пойдем на фестиваль. Прошу, поверь.       Девушка отошла на шаг, так чтобы Саске смог заглянуть ей в глаза и убедиться в серьезности ее слов. Тот несколько секунд пристально всматривался в ее лицо, мысленно находясь совершенно в ином месте, а потом смиренно пожал плечами и слабо кивнул головой, вызывая этим простым жестом широкую улыбку на лице Харуно.       Она вновь взяла руку Учиха и уже не почувствовала никакого сопротивления, лишь слегка сжавшие ее мужские пальцы и тепло, исходившее от них. Сакура быстрыми шагами обошла дом и вышла на полузаросшую тропинку, которая вела к Западному выходу из деревни. Прячась от гулявших компаний и парочек, избирая наименее людные пути, в молчании они наконец дошли до ворот.       Саске совершенно не представлял, куда именно ведет его Сакура. Но решился полностью довериться ей, с интересом понимая, что неизвестность интригует его, вносит в жизнь новые ощущения. Ведь у него всегда все под контролем, каждое действие обдуманно до мелочей, любой план тщательно выверен, а вероятности изменений просчитаны и учтены. Но не сейчас. Сейчас от Саске ничего не зависело, заставляя его положиться на другого человека, дать вести себя, наслаждаясь возможностью испытать чувство безызвестности. И, несмотря на его напускное недовольство в квартире, он был рад приходу Сакуры. Боялся, что она не появится, что останется в компании друзей, забудет в эту ночь про него. Но Саске в очередной раз убедился, что она понимает его как никто: она не обиделась за то, что он не пришел на их посиделки, осознавая, как сложно брюнету сразу влиться в огромный коллектив, когда-то преданный им, не потащила его насильно на фестиваль, умоляя просьбами и слезами, зная, что он не в силах устоять. Она просто оказалась рядом, чтобы скрасить его одиночество и забрать с собой подальше от всех. Вдаль от городской суеты, от нескончаемого шума, от надоедливых и так раздражающих криков и утомительной темноты квартиры.       Саске не знал, куда они так спешат, не хотел гадать, предпочитая оставаться в приятном неведении, полностью доверившись Сакуре.       Они остановились напротив поста дежурных, и куноичи, сказав, чтоб Саске подождал здесь, подошла к шиноби. «И с каких это пор я позволяю собой командовать?» – усмехнулся про себя брюнет, покорно продолжая стоять на месте в ожидании возвращения девушки, что-то объясняющей дежурным. После ее недолгой речи те кивнули, и довольная Сакура подбежала обратно к Саске. – Можно идти. Я ещё днём договорилась с ними о том, что мы выйдем за пределы деревни. Просто напомнила.       Учиха задумчиво взглянул на Сакуру, а потом легонько улыбнулся уголками губ. – То есть ты с самого начала знала, что так и будет? Знала, что я не пойду на фестиваль, останусь в квартире? И отказалась ради меня от времяпрепровождения с друзьями? – Учиха встал напротив смущенной девушки. – Да, – слабо выдохнула Харуно, покрываясь легким румянцем. «Черт, я становлюсь предсказуемым», – с иронией подумал Саске. – Ты не перестаешь меня удивлять, Сакура… – Учиха отвел взгляд, схватил девушку за руку и быстро пошел по направлению к выходу, стараясь не смотреть в сторону спутницы.       Харуно изумленно почувствовала, как крепкая мужская рука сжала её руку, а потом уверенно обхватила пальцами широкую ладонь и наконец расслабилась.       Все это время она не переставала переживать, что Саске откажется идти за ней, что посчитает всю эту затею глупостью и предпочтет провести время в пустой квартире. Она боялась, что парень просто проигнорирует ее просьбу, разозлится на то, что она решила все за него, даже не поинтересовавшись его мнением заранее.       Но ведь она и вправду была уверена, что Саске не собирается посещать фестиваль, как бы Наруто ни уговаривал его, как бы сам Учиха ни хотел наладить отношения с ровесниками. Сложно переступить через свою столь устоявшуюся сущность. Саске не из тех, кто враз может измениться, просто пожелав того. Нет. Любой шаг, любое изменение требует долгого и тщательного подхода, размышления и борьбы с самим же собой. И эта борьба затяжная, изматывающая, требующая немало сил и времени. Харуно давно это поняла, никоим образом не обижаясь на Саске за то, что он не примкнул к компании сверстников, мысленно усмехаясь тому, как усердно Наруто пытался успокоить ее, думая, что она скрытно переживает. Нет, девушка знала, что Саске не пришел, не потому что не хотел, а потому что не готов ещё к таким кардинальным поступкам. С Саске сложно. Но ещё сложнее Саске самому с собой. Ему нужна помощь, рука, которая будет указывать ему путь и тянуть сквозь все преграды вперед. И Сакура решила, что с радостью будет этой рукой, будет вести его к свету, поможет ему сделать последние шаги наверх из ямы, в которой он пробыл так долго.       Они выбежали из деревни, как будто вырываясь на волю, как бабочки из своего кокона. Покинули шумные улицы с царящей на них затягивающей суматохой, оставили позади тяжелые мысли, не позволяющие свободно дышать, и направились навстречу чему-то новому, неизведанному, совершая побег от окружающей обыденности. Лишь вдвоём покоряя скрытые пути, ощущая загадочную атмосферу, наполнявшую ночной лунный лес, ускоряя шаг, вырываясь от меркнувших отблесков городских огней.       Саске шел так быстро и уверенно, что Харуно просто не решалась остановить его и подкорректировать внезапно появившийся маршрут. Однако парень вскоре сам заметил, что Харуно невольно замешкалась и сбавила шаг. Учиха остановился и только сейчас понял, что уже давно держит девушку за руку и при этом не ощущает никакого дискомфорта. Даже, скорее, наоборот. Ему было приятно чувствовать, что Сакура рядом, что она следует за ним, даже для самого Учиха неведомо куда. Робкая, милая, немного смущенная, но от этого еще более прекрасная. Единственная, кому он был готов вечно говорить приятные слова, единственная, кто вызывает в нем столь теплые чувства единственная, кого он готов вечно держать за руку...       Саске тряхнул головой и, приходя в себя, поинтересовался: – Куда мы идём?       Харуно выдохнула, с радостью осознавая, что ей не придется самой останавливать Саске и называть правильное направление. – Нам туда, – девушка указала свободной рукой немного левее траектории, по которой они шли. Саске всмотрелся в темноту, но кроме высоких деревьев не смог больше ничего разглядеть. – Что там? – кивнул в ту сторону парень.       Сакура загадочно улыбнулась и расплывчато ответила: – Увидишь. Надеюсь, тебе понравится.       Учиха не стал пытаться выяснять что-либо еще, вновь вернувшись под опеку розововолосой. Она снова вела его за собой, пробираясь сквозь мрачные деревья, огибая колючие кусты, спугивая полусонных птиц, чуявших опасность в любом шорохе. И парень следовал за ней, как ни следовал никогда и ни за кем, впервые очутившись в роли ведомого, а не извечного ведущего.       Наконец они вышли на небольшую поляну, заливаемую лунным светом. Учиха давно уже уловил слабый шум воды, и теперь его взору открылась и сама быстротечная река. На другом конце поляны Саске смог разглядеть несколько странных предметов, но в темноте было сложно определить обычным зрением, что именно это было. – Пришли, – прошептала Харуно и встала напротив Учиха, который ожидал от нее дальнейших действий, разъяснивших бы, с какой именно целью они добирались до этой поляны на берегу реки.       Сакура же не знала, как начать речь, да и не была уверена, что Саске оценит её идею. Поэтому каждое слово давалось с большим трудом, но отступать было некуда, она так долго продумывала сегодняшнюю ночь, что сдаваться в конце пути просто непозволительно.       Девушка набралась смелости и четко, взвешивая каждое слово, заговорила: – Саске-кун, сегодня ночью важная часть Обона – Торо Нагаси (прим. авт. - "Прощание"). У тебя давно не было возможности должным образом провести прощание со своими близкими и родными. Но твоя семья... Я думаю, они хотели и были бы рады, если бы ты позаботился об их душах, указал бы им безопасный путь в иной мир. Ведь это так важно показать своей семье, что ты помнишь и любишь их. И дать им знать, что у тебя все хорошо... Саске-кун, успокой души своих родных...       Парень не мог произнести ни слова, обдумывая услышанное, так сильно задевшее самые тонкие струны сердца. Ведь именно сегодня он решил искупить свою вину перед предками, и Сакура, сама того не подозревая, несказанно помогает ему в данном начинании, наверно, не представляя, насколько значимо и незаменимо то, что она делает. Вмиг Учиха понял, очертания каких предметов расплываются вдали, и почему девушка выбрала именно эту поляну за городом, и зачем было дожидаться ночи. В который раз за день Учиха подумал, насколько удивительна Сакура, но вдобавок к этой мысли промелькнула и страшная догадка, что теперь, познав всю ее неповторимость и очаровательность, он просто не сможет без нее, он превратится в беспомощного смертного в таком реальном, обыденном, но до ужаса сложном мире. По коже прошлись мурашки... Хотелось верить, что от холодного ветра. Но его не было.       Саске решительно сделал несколько шагов к Сакуре и крепко обнял ее. Это была лишь малая часть той благодарности, которую он хотел выразить. Лишь простейшее проявление тех чувств, что бушевали внутри, но зато самое искреннее и настоящее, стоящее больше, чем тысячу сказанных слов.       Сакура обхватила широкую спину руками и уткнулась лицом в плечо парня, с облегчением закрывая глаза и утопая в таком родном запахе волос. Она была так счастлива, что Учиха принял ее замысел, и все её волнения были напрасны. И этого неожиданного объятия было более чем достаточно, чтобы оценить признательность Саске. Впрочем, ей хватило бы и простого "спасибо". Лишь бы он был счастлив... Лишь бы он чувствовал жизнь в своём сердце.       Саске слегка отстранил девушку и тихо спросил так, что голос заглушала бурлящая река, и был слышен лишь им обоим: – Ты же поможешь мне?       Сакура прижалась обратно к парню, стараясь растянуть момент ощущения такого необходимого соприкосновения, и прошептала: – Если ты не против, то конечно, – Харуно замерла, пытаясь навечно сохранить этот момент в памяти. – Думаю, моя семья была бы признательна. Ведь только благодаря тебе я сейчас стою здесь. Во многих смыслах... Ты спасла меня. И продолжаешь спасать каждый день. И, черт побери, я этому рад, – Саске опустил лицо и уткнулся носом в макушку девушки, наслаждаясь каждой секундой, все больше и больше принимая неоспоримый факт, что, кажется, он начинает разбираться в чувствах...       Наконец, парень аккуратно разомкнул объятья, и, взяв руку девушки, повёл её к ранее неизвестным ему предметам. – Держи, – Сакура протянула ему спички, и Учиха пришлось отпустить хрупкую ладошку, чтобы зажечь огонь. Тот мгновенно полыхнул и слегка рассеял мрак вокруг. Потом Саске осторожно подпалил второй фитиль и протянул предмет Харуно. Стало еще светлее. Тьма отступала.       Подойдя к реке и присев на колени, Саске и Сакура отпустили предметы, и те не спеша поплыли по течению, исчезая вдали. – Эти фонари укажут им путь домой... – прошептала девушка, приобнимая одной рукой Саске, который заворожено и с долей грусти смотрел на уплывающие огоньки, как будто вместе с ними уходило за горизонт и прошлое с его бедами и роковыми ошибками, с невосполнимыми потерями и сложными решениями. Все исчезало, растворяясь в ночной темноте, заживляя душевные раны и уступая место заслуженному счастью и спокойствию.       Сакура подала парню очередной мерцающий фонарь. Он служил путеводной звездой для Итачи, который последует за родителями... Саске опустился и, приблизив фонарь к губам, прошептал: – Я тоже всегда буду любить тебя, – и с этими словами отпустил огонек в вольное плавание, направляемое течением.       Сакура зажгла еще несколько фонарей, и они вскоре так же медленно, размеренно поплыли, подгоняемые совсем слабым ветром.       Остался последний фонарь. Девушка уже собралась отпустить его в воду, как внезапно почувствовала, как ее руки накрыли тёплые ладони.       Саске еле заметно кивнул, и они вместе присели на край берега, одновременно отпуская фонарь в неизведанный путь.       Яркая вереница мелькающих огоньков, медленно покачиваемая течением, исчезала из виду, уплывая все дальше и дальше...