Что, если у нас уже есть то, К чему мы неустанно стремимся? В ясном свете я отчётливо вижу Отблеск великолепия, Что сокрыто в тебе, И может, даже во мне.
Постепенно празднование переместилось в кафе, и через полтора часа все гости устроились за круглыми столиками в ожидании банкета. Сакура и Саске делили стол с Ино, Саем, Рок Ли и Тен-тен. Слева от них разместились Шикамару, Темари, Чоуджи, Киба, Шино, Конохамару и Гаара, который отказался от чести быть приглашённым за столик с Хокаге, объяснив тем, что хотел бы быть рядом с сестрой и своим будущим родственничком – Гаара хоть и уважал выбор сестры, но любовь порой затмевает взгляд, а уж его глаза, как брата, всегда зорко видят. Самый «непредсказуемый столик», по мнению Сакуры, расположился параллельно им и включал в себя просто гремучую смесь стариков-разбойников: Ирука-сенсей, Какаши-сенсей, Куренай-сенсей, Цунаде-сама, Кира Би и Гай-сенсей. Сакура с опаской поглядывала туда, думая о том, что пора бы принимать ставки, через сколько минут после начала банкета эта компашка напротив разнесёт зал. Вообще, неловко, когда молодые уступают старшему поколению, но Гай-сенсей отжигает и в трезвом состоянии так, как нормальный человек и после десятка бутылок саке не смог бы, а в дуэте с Кирой Би они вообще войдут в летописи селения, главное, чтоб не под заголовком «Сказание о том, как два пьяных мужа всю Коноху по миру пустили». В общем, вечерок обещался быть занимательным, мягко говоря. Нехотя отвлёкшись от того, как Цунаде-сама, не дожидаясь приглашения, приступила к разливанию саке, Сакура повернулась к сидевшей справа от неё Ино и поинтересовалась: – Не переживаешь, что тебя разлучили с командой? Ино замахала рукой и ответила: – Ох, думаю, Шикамару сейчас будет не до меня. Он буквально на смотринах, – Яманака коварно усмехнулась, и, когда Нара, годами наученный распознавать её смех, повернулся, она высунула ему язык и аккуратно показала на спину Казекаге, а потом провела по своей шее указательным пальцем, как бы намекая другу, что с ним будет, если он вдруг не понравится тому, кого ранее именовали Песчаным Демоном. Шикамару закатил глаза и покачал головой на ребяческие выходки подруги, но всё же Ино успела уловить его тревожный взгляд. Сакура обратила внимание, что в помещение зашли старейшины Хьюга и расположились за ближним к молодожёнам столом. Кафе было достаточно просторным и светлым. В интерьере из материалов преобладало дерево, предававшее помещению гармонию, благородство, но в то же время некую грубость, которая сглаживалась крупными белыми вазами с роскошными цветами и жёлтыми бантами в декоре. В конце зала виднелся выход на уютную террасу с парой столиков на двоих и лестницей, ведущей во двор. Сам двор был окружён высокими деревьями, среди которых затаились фонари, освещавшие кованые скаймеки. Сакуре не терпелось прогуляться по дворику: кажется, когда они только подходили, она слышала приглушённый шум ручейка или фонтана. Интересно, захочет ли Саске пройтись с ней? С тех пор, как они вернулись с мальчишника-девичника, несмотря на неожиданно новый уровень в их отношениях, они больше не виделись и не смогли обсудить случившееся: по возвращению Саске сразу вызвали к Хокаге по срочному делу, после чего он покинул деревню и вернулся буквально вчера вечером, когда сама Сакура отрабатывала смену. И всю эту неделю девушка не находила себе места, прокручивая в голове сотни сценариев их возможного диалога, но не смогла выбрать единственно верный, ведь она не представляла, какие мысли и планы насчёт их отношений у самого Саске. Она определённо чувствовала, что они стали ближе. Этот процесс, запущенный ещё восемь лет назад и набравший максимальную скорость после возвращения Саске, достиг своего апогея неделю назад. Но всё же им обоим, опытным воинам на поле боя и новичкам в любовных делах, необходимо время, чтоб привыкнуть к новому статусу. Время, которое и было самым недостающим ресурсом в их реалиях. Если его миссии продолжат учащаться и увеличиваться по продолжительности, то такими темпами поцелуй под луной – это лучшее, что произошло с Сакурой на ближайшие пару-тройку лет. Сменившееся выражение лица девушки привлекло внимание Саске, и он, нахмурившись, пытался понять, что могло подпортить её настроение. Но прежде чем он решился спросить напрямую причину, раздались аплодисменты: гости приветствовали появившихся в зале молодожёнов. Вторая часть празднования была официально начата. Наруто и Хината – немного сбивчато от волнения – поблагодарили гостей и заняли свои места в ожидании последующих речей от остальных присутствующих. Первым приподнялся Хиаши Хьюга – зал погрузился в полнейшую тишину. И в этой тишине голос, как и подобало статусу главы клана, звучал раскатисто, властно, устрашающе, так, что Сакуре захотелось спрятаться, когда ей показалось, что она слишком неуважительно громко дышит. Она взглянула на Ино и заметила, что на неё голос главы действует подобным же образом – хоть речь его и была поздравительная, но сложно было избавиться от ощущения мурашек. Харуно начинала понимать, почему Хината выросла такой зажатой: в столь строгой атмосфере ты либо вырастаешь и сметаешь всех на своём пути, либо закрываешься в себе и надеешься, что тебя не заметят. Другого дано не было. На лице Саске тем временем не дрогнул ни один мускул – воспитываясь большую часть детства в семье главы другого древнего и элитного клана, Учиха, как никто другой, воспринимал сухую речь Хиаши как обыденность. На контрасте с Хьюга речь Ируки-сенсея, казалось, просто изобиловала эмоциями, красками и эпитетами. Кажется, он сам еле сдерживал слёзы, когда начал свой рассказ про детство Наруто, постепенно показывая его жизненный путь вплоть до становления героем деревни Коноха и, без преувеличения, всего мира. Закончив речь словами «Я горжусь тобой», они с Наруто синхронно опустили головы, старательно скрывая накатившие эмоции. Впрочем, и сама Сакура еле держалась: воспоминания накатывали одно за другим, окуная её в их совместное прошлое, когда Узумаки изо всех сил старался быть сильнее, мотивируя тем самым и её становиться лучше. Ирука-сенсей присел, и в этот момент Сакура поняла, что следующая по очереди выступать будет именно она. Девушка пробежалась ещё раз глазами по краткому плану речи, что накидала вечером, переживая, что от волнения сможет упустить какую-либо деталь. Конечно, только сама Харуно знала, что именно должно быть в её речи, но упусти она малейшую деталь, смысл мог быть потерян. Сакура вздохнула и когда небольшая пауза, чтоб гости перекусили, была выдержана, она поднялась и заговорила: – Ещё когда мы учились в Академии, Хината всегда проявляла себя достойно и уважительно по отношению к любому… Академия… Когда Саске вспоминал про неё в последний раз? Почему-то сейчас, когда он услышал это слово из уст Сакуры, в его голове возникли далёкие воспоминания, сокрытые под слоями пыли времени. Это было так давно… Интересно, помнит ли Сакура тот день? Тот день, когда она закрыла собою солнце?Flashback
Занятия в Академии по субботам заканчивались раньше обычного, но для Саске не существовало привычного для учеников расписания. Он сам себе ставил цели и работал над их достижением так долго, как это понадобится. Перед глазами вечно маячил образ нии-сана, его гениальность была неоспорима, и пропасть между способностями братьев с каждым днём лишь росла, особенно после того, как Саске узнал, что он не сможет окончить Академию ни в семь, ни в восемь, ни даже в девять лет. «Такие времена», – говорил Ирука-сенсей. «Тогда была война», – утешала мать. Но он знал, что причина не только в этих отговорках. И сбивал руки в кровь, полагая, что не заслуживает поблажек. До изнеможения тренируя физическую составляющую тела, своим упорством и преодолением боли, развивая и духовную. Но этого всё равно было мало. И Саске испытывал столь противоречивые чувства: он так любил своего нии-сана, но при этом ненавидел его идеальный образ, к которому он даже близко не мог прикоснуться, оставаясь в тени старшего брата, не замеченный даже собственным отцом. Саске метал кунаи уже битый час: вчера один из них отклонился от «яблочка», и Учиха-младший до сих пор корил себя за такую непозволительную оплошность. Нии-сан никогда бы так не ошибся. Поэтому Саске поставил себе цель попасть пятьсот раз подряд в красный центр. И если хоть раз его рука дрогнет, он будет метать снова и снова, пока с закрытыми глазами не будет попадать идеально в мишень из любой точки двора. К удивлению Саске, сегодня во дворе он был не один, хотя обычно по субботам ему редко кто-то составлял компанию, если пребывание в нескольких метрах друг от друга без любого общения можно было так назвать. Боковым зрением, стараясь не выдать своей заинтересованности в неожиданном соседстве, он заметил розоволосую девочку. По её уникальному цвету волос было несложно определить, что это была ученица из параллельного первого класса. Они никогда не общались, но её сложно было не заметить, да и их классы часто занимались вместе, практикуя различные техники и работу с холодным оружием на улице. Странно, он совершенно не знал её имени, но при этом припоминал, что не раз слышал, как её обзывают «лобастой». Её это явно расстраивало, но задиры, кажется, именно этого и добивались. Саске никогда не понимал, отчего люди получают удовольствие, принижая товарищей, но и размышлять над этим он не собирался, отбрасывая эти вопросы за ненадобностью. Кажется, девчонка практиковала дзюцу клонирования. Интересный выбор, учитывая, что им ещё год как не требовалось знать эту технику. Ещё немного понаблюдав втихаря за её пока что тщетными попытками создать адекватного клона, Саске вернулся к своей тренировке, судорожно пытаясь вспомнить, на каком счёте он остановился. Руки уже начинали предательски дрожать, когда он неустанно продолжал метать кунаи один за другим, а потом, когда они кончались, бежал собирать их, и продолжал этот бесконечный цикл. Можно было бросить это дело, убедившись, что тот вчерашний лёгкий промах был лишь нелепой случайностью. Но если это всё же была неточность его руки, то Саске должен отточить свои действия до автоматизма, так, чтобы таких «случайностей» в его жизни никогда больше не происходило. Обойдясь без единого промаха, Саске решил, что он всё же справился с поставленной задачей. И теперь стоило усложнить упражнение, включив в него метание из прыжка. Он часто видел, как так делал Итачи, но сам это практиковал реже. Сейчас же время позволяло попробовать. Саске сосредоточился и, подпрыгнув, вознамерился сделать заднее сальто и метнуть кунай, находясь в высшей точке, но уже в прыжке он понял, что силы ослабленных ног не хватило, чтоб достаточно оттолкнуться для переворота, и, даже не успев сгруппироваться, он с грохотом повалился спиной на землю, поднимая вокруг себя песок. Учиха почувствовал, как по телу прошлась волна боли и стало тяжело дышать. Левая рука, на которой он проскользил по земле, саднила, мелкие камушки впечатались в ладонь и отдавали неприятным покалыванием. Боль, сопровождаемая накопившейся усталостью от перенапряжения, и очередное разочарование в собственных способностях не оставляли Саске сил и желания подниматься с земли, и он просто лежал, прикрыв глаза, наслаждаясь лёгким ветром, остужавшим его разгоряченное тело. Вокруг всё словно замерло, Учиха откинул восприятие реальности, желая уйти от порицания самого себя, но его попытки избежать собственных мыслей внезапно были прерваны, когда он почувствовал, как сквозь закрытые веки больше не пробивается навязчивый солнечный свет, перед глазами предстала лишь темнота, и он широко распахнул их в поисках разгадки неожиданного мрака. И прямо над ним, словно обрамленная ореолом солнечных лучей, склонилась, розоволосая девчонка, с волнением разглядывая его лицо. В её ярко-зелёных глазах читалась тревога, а распущенные волосы буквально касались его лица, нарушая столь ценное личное пространство. Она беззвучно вздохнула, когда он резко распахнул глаза и с недоумением уставился на неё. Девочка немного отодвинулась и присела рядом на колени. – Что такое? – Саске надеялся, что она объяснит своё поведение, но не дождавшись этого, решил, как мог, сам выяснить причину её присутствия. Он приподнялся со спины, сжимая челюсти от накатившей от движения боли, и присел, слегка сгибая ноги в коленях. Девочка покраснела и виновато отвела взгляд на столь резкий и прямой вопрос, и Учиха стало не по себе: он не планировал ей грубить, но общение, да ещё и с девчонками, никогда не было его сильной стороной. – Я увидела, что ты упал и лежал какое-то время без движения. Решила проверить, как ты, – её голос звучал прерывисто и тихо, словно она была готова, что в любой момент её могут перебить и попросить уйти. – Я в порядке, – приукрасил Саске своё состояние, желая поскорее избавиться от незваного собеседника. – Но у тебя кровь! – внезапно возразила девочка, указывая на его левую руку. Она не верила его словам, которые больше звучали как попытка храбриться. Саске приподнял руку и оглядел её – и вправду, несколько слабых царапин и одна поглубже прямо на фаланге безымянного пальца. Но ничего критичного, что требовало бы срочного вмешательства. – Пустяк, – пробурчал он, пряча руку за спину. – Нет, – возразила собеседница, и на её лице отразилось редко виданное Саске упрямство: она не собиралась сдаваться. – Будешь капать кровью? Саске насупился, подумав, что девчонка права. Вряд ли рана быстро затянется, а идти так через город не хотелось: привлекать внимание своим потрепанным видом не было в его планах. Заметив, что мальчик примолк и, видимо, готов сдаться, розоволосая девочка широко улыбнулась и сказала: – У меня в сумке есть специальная мазь и бинты – мама с собой на занятия даёт. Я сейчас, – и она вприпрыжку поскакала в другой конец двора, где оставила свои вещи. А у Саске перед глазами всё стояло её улыбающееся лицо, и он никак не мог понять, почему же её обзывают «лобастой»… Тем временем девочка вернулась с небольшой аптечкой и бутылочкой воды, наполненной наполовину. Присев обратно возле Саске, она открутила пробку и смущённо, ожидая неодобрительной реакции, сказала: – Надо промыть царапины. Но Саске ничего не возразил, молчаливо отдаваясь в руки новоиспечённого медика академического двора. Не было смысла протестовать сейчас, раз до этого не отказался от помощи. И мальчик протянул поцарапанную руку, уже через несколько секунд ощущая успокаивающую прохладу воды. Он с любопытством наблюдал за действиями девочки: они были, на удивление, чёткими для их возраста, но в то же время достаточно мягкими, чтобы не причинить дополнительную боль. Сама она выглядела до смешного сосредоточенной, так серьёзно нахмурила лоб, словно не царапины обрабатывала, а проводила целую хирургическую операцию, и Саске, глядя на неё, неосознанно для себя усмехнулся вслух. Девочка замерла и, словив его взгляд, неожиданно отстранилась, замерев с бинтом в руке. Её настроение резко переменилось, и она начала буравить землю взглядом, скрываясь за нависшими розовыми прядями, но они не смогли полностью спрятать её покрасневшее лицо и дрожащие губы. Саске не сразу понял причину такого поведения, но, прокрутив этот момент ещё раз в голове, внезапно осознал. «Она… Она подумала, что я смеюсь над её лбом?» Учиха никогда не был хорош в оправданиях и не то чтобы часто их практиковал. Да и оправдываются те, кто виноват, а в этой ситуации произошло сплошное недоразумение, и с чего она вообще взяла, что он как-то насмехается над ней? Неужели вечные издёвки местных задир заставляют её искать подвох в поведении каждого? И хоть Саске не собирался объясняться, всё же чувствовал, что, если он что-то не сделает, расстройство девчонки не ограничится раскрасневшимся лицом. – Меня, кстати, зовут Учиха Саске, – произнёс он, пытаясь заглянуть ей в лицо. Девочка, явно ожидавшая иной фразы в свою сторону, в удивлении подняла голову и столкнулась взглядом с ониксовыми глазами Саске. И в этих глазах не было ни капли насмешки, они смотрели серьёзно и выжидающе, не оправдывая её страхи, приглушая тревогу перед очередным оскорблением. Его взгляд отличался от того, как на неё смотрели те задиры – высокомерно, грубо, с желанием увидеть её слёзы, заставить её прятаться снова и снова. И ей не нужно было никаких слов, чтоб даже в таком возрасте понять, что Саске не намеревался причинить ей вред. Может, он и не умел быть дружелюбным, но всё его естество говорило о том, что в нём не было той тьмы, что она привыкла видеть от грубых мальчишек. – А я Харуно Сакура, – улыбнулась девочка, чувствуя вину за надуманные, пусть и невысказанные, обвинения. – Сакура… – повторил Саске, акцентируя свой взгляд на её волосах. Она смущённо пригладила их одной рукой, заметив интерес Учиха, и произнесла с долей неловкости: – Как говорит мама: «Мы с первого взгляда придумали тебе имя». В общем, они не сильно думали над этим, – и она весело усмехнулась. Уголки губ Саске приподнялись в лёгкой улыбке то ли от её незатейливой шутки, то ли от облегчения, что она больше не грозилась всем своим видом расплакаться. Сакура продолжила обрабатывать раны и, отрезав кусок бинта, со знание дела намотала его на безымянный палец, кровь из которого всё ещё продолжала сочиться. Намотав несколько слоёв бинта, она завязала небольшой бантик, и, оставшись довольная своей работой, отпустила руку Саске. – Готово. Теперь ты не напугаешь никого на улице! – Спасибо. Буду должен, – произнёс Учиха, который предпочитал не принимать чужой помощи, но раз уж так вышло, то он обязательно вернёт долг. Девочка вновь рассмеялась. Она не привыкла слышать глубокомысленные фразы от своих одноклассников, а миловидное лицо Саске уж никак не сочеталось с такими броскими словами. Но его глаза вновь доказывали обратное – он говорил серьёзно и обещание своё сдержит во что бы то ни стало. – Почему ты тренировала технику клонирования? Мы ведь её ещё даже не проходили, – внезапно поинтересовался Саске, задававшийся этим вопросом ещё в начале тренировки. Сакура, кажется, на секунду снова смутилась, осознав, что он наблюдал за ней какое-то время. Впрочем, она ведь тоже иногда бросала взгляд в сторону Учиха Саске. Учиха Саске… Он мог бы и не представляться: она давно слышала про выходца из великого клана в параллельном классе. – Я уже выучила всё, что нам надо было пройти в этом году. А клонирование – полезная штука, пригодится ещё в будущем, – в её голосе проскользнули нотки гордости. Выучить годовую программу за первые месяцы обучения – не каждому под силу. – Тогда почему ты не тренируешь клановые техники? Я так и поступаю, – спросил Саске, который и сам уже изучил большую часть материала за учебный год и теперь неустанно проводил вечера за тренировками. Недавно отец лично показал ему Катон, и каждый день после ужина младший Учиха уходил на клановое озеро, чтобы с пристани выдувать огненные шары, всё ещё неспособные сравниться размером с отцовскими. Но Саске не сдавался. Увидеть гордость в глазах отца – цель, к которой он стремился, кажется, с самого своего рождения. Сакура как-то растерянно отвела взгляд, и мальчик снова не понял, чем мог расстроить её, ведь его слова не имели цели обидеть. Но уже через мгновение она вновь посмотрела на него и, слабо улыбнувшись, ответила: – Вообще-то, у моего клана нет собственных техник, – она пожала плечами, словно не придавала этому значения. – Клан Харуно занимается торговлей. Сакура умолкла, не желая вдаваться в подробности. Она вдруг почувствовала себя такой никчёмной пред лицом представителя сильнейшего клана Конохи. Ни незаурядный ум, ни идеально отточенные базовые техники, ни безупречное знание основ не позволят ей и близко стать на один уровень с гениями Учиха или Хьюга. О мощи этих кланов слагали легенды. В то время как её собственный клан мог похвастаться разве что передаваемым из поколения в поколение непробиваемым упрямством и чувством юмора. Вот уж в чём им точно нет равных. Саске задумался, что раньше и не догадывался, что существуют кланы-ниндзя, которые не имеют собственных техник. Все те кланы, про которые ему рассказывал отец или мать, славились своими уникальными способностями: Хьюга, Яманака, Нара… И у Саске создалось впечатление, что любой шиноби имеет в своём арсенале запас уникальных секретных техник. – Но ничего! Мама говорит, что я единственная в своём роде и обязательно смогу достичь всего собственными силами! – в приподнятом духе добавила Сакура, не желая показывать то, что и сама порой сомневается в себе. Саске хотел было скептически заметить, что одного желания мало, но, увидев, что девчонка приободрилась, решил не задевать её чувства. Да и разве может он судить? Её мать верит в неё. А родители никогда не будут попусту разбрасываться словами. По крайней мере, в его семье это можно считать за правило. Саске приподнялся, и Сакура последовала его примеру, прижимая к груди бутылки и бинты. Отряхнув свободной рукой светлые бриджи, она развернулась в сторону своей сумки и сказала: – Я, наверно, буду собираться домой. – Да, я тоже, – Учиха решил, что уже вечером продолжит тренировки Катона. А пока следует вернуться домой и немного восстановиться после неудачного падения. Они разошлись по разным углам двора, чтобы запаковать вещи. Саске первым закончил и в растерянности замер. Уйти? Подождать её? Тело само сделало свой выбор, прежде чем он мог бы обдумать варианты. Саске остановился возле девочки, которая перекидывала сумку через плечо, и, отведя взгляд вбок, спросил: – Тебе в какую сторону? Она удивлённо уставилась на него, чем ещё больше смутила мальчика, для которого диалоги с девчонками раньше ограничивались двумя-тремя фразами. Но Сакура быстро взяла себя в руки, хоть и не ожидала, что он подойдёт к ней после того, как они закончат лечение. – Мне в сторону квартала Мидори, – радостно ответила она – им какое-то время ещё по пути. – Тогда пошли, – скомандовал Саске и первым вышел за ворота, девочка спешно двинулась вслед. Какое-то время они шли молча. Учиха изредка незаметно бросал взгляд на свою спутницу: та радостно размахивала руками, улыбаясь собственным мыслям. Его, не привыкшего к открытому выражению эмоций, должно было это напрягать, но вместо этого он чувствовал необъяснимый интерес. Сакура затараторила, выводя Саске из размышлений. Кажется, она рассказывала что-то об одноклассниках, периодически задавая вопросы мальчику по поводу его класса, и он кратко отвечал. Вскоре они дошли до нужного квартала, дальше их пути расходились. – Пока, Саске-кун! – Сакура помахала ему рукой. – Пока… – попрощался Учиха, глядя, как девочка разворачивается и быстрым шагом направляется в сторону одного из домов. Но вместо того чтобы тоже продолжить свой путь, он с интересом наблюдал, как её розовые волосы колышутся на ветру в свете заходящего солнца. Всё-таки очень необычный цвет волос... Внезапно Сакура развернулась, и её глаза встретились с его изумлённым от неожиданности взглядом, они оба резко отвернулись, преподнося всё как нелепое совпадение, и двинулись в своих направлениях. – Твоя подруга? – раздался бархатистый голос над ухом Саске, когда он, красный как помидор, прошёл уже несколько метров от квартала Мидори. – Нии-сан! – возмущённо выкрикнул мальчик, поднимая лицо на внезапно появившегося из ниоткуда брата. – Просто девчонка из параллельного класса. – Понятно… – протянул Итачи, задумчиво глядя вдаль. Почему-то Саске показалось, что брат ему не поверил. Поводов общаться с Сакурой у них больше не было. Учились они в разных классах, и тренировки Саске всё чаще предпочитал проводить на территории кланового квартала. Сама Сакура первой смущалась подходить, да и окружённый своими одноклассницами, он представлял из себя недосягаемую цель, их непредвиденное общение в тот день всё больше казалось глупой случайностью, что больше не повторится. Но Саске сдержал обещание. И в тот день, когда вслед Сакуре посыпались оскорбления, он поставил этих забияк на место. Он вернул долг. Хотя и сам сомневался, что именно обязательство послужило мотивацией защитить её от нападок. Но он предпочитал не размышлять об этом, главное, что больше Сакура не слышала «лобастая». Вскоре произошла трагедия, навсегда изменившая жизнь Саске и его самого. И всё, что было до той ночи, потеряло свой смысл.EndofFlashback
Сакура продолжала говорить свою речь, а Саске безотрывно смотрел на неё. Вот перед его глазами стоит неуверенная в себе первогодка из Академии с растрёпанной чёлкой и испуганными глазами, а вот уже яркая выпускница с длинными волосами, дерзким характером и неординарным умом, но всё ещё со слабой физической подготовкой, но её быстро сменяет Сакура-генин уже с короткой стрижкой, уверенным взглядом и мотивацией становиться сильнее. Она развивается, и в следующий раз он видит совершенно иную Сакуру, сильную и ловкую в движениях, уверенную в себе, но всё с таким же мягким взглядом зелёных глаз и вспыльчивым характером – что-то остаётся неизменно. Она продолжает свой путь, вбирает в себя всё больше и больше силы, и, когда они встречаются вновь, она источает мощь, угрожающе сносит на своём пути любые препятствия, внушает уважение своей непоколебимой решительностью и бесстрашием; от маленькой неуверенной девчонки лишь те же яркие волосы, что вечно привлекали его взгляд, и добрые глаза, которые смотрят на него всё так же, как и в тот день, когда она затмила собой солнце.