По ту сторону

      С трудом раскрыв глаза, Том присел на кровати; болевой спазм тут же охватил голову. Сосуды ритмично пульсировали в такт каждому неосторожному движению – кажется, вчерашняя вечеринка удалась на славу. Добравшись до ванной комнаты, он включил холодную воду и ополоснул лицо; прохлада жидкости не принесла долгожданного облегчения. Проигнорировав бритье, мужчина умылся и принял таблетки; в голове громким эхом звучало тихое, но настойчивое постукивание – он, прищурив глаза, болезненно скривился. Лишь распахнув глаза, актер понял, что источник звука находится не в его голове, а снаружи – кто-то звонил в дверь. Превозмогая боль и злобу, Хиддлстон, проклиная изобретателя дверного звонка, нехотя отправился вниз; стоит ли говорить, что любой гость сейчас казался ему хуже чумы. - Доброе утро, мистер Хиддлстон, или, вернее сказать, добрый день.       На пороге шестьдесят девятого дома по Сейнт-Леонардс-роуд стояла изысканная и торжественная миссис Бриджит Палмер Бишоп седьмая с аккуратной коробкой в руках. В волосах, собранных в ракушку, переливались крохотные снежинки, полы распахнутого пальто дрожали на ветру, белозубая улыбка, обрамленная винной помадой, не сходила с ее лица. Она была невероятно красива, словно принцесса, сошедшая со страниц сказки; в иное объяснение столь совершенной красоты поверить было невозможно. Прекрасная, утонченная, свежая как первый снег нового года она стояла на пороге дома, рассматривая хозяина с вежливой, но назидательной улыбкой на губах; небритый, непричесанный, невыспавшийся Том, оголенный по пояс, чувствовал себя недостойным посмотреть в лицо этой идеальной женщине. - Здравствуйте, мисс Бишоп, - опомнился актер. – Чем могу быть полезен? - Мы соседи, как вы верно заметили, а меж соседями принято поздравлять друг друга с праздниками, мистер Хиддлстон. - Какая приятная неожиданность! – мужчина улыбнулся самой лучезарной из всех своих улыбок и радушно приоткрыл дверь, хотя сейчас ему меньше всего на свете хотелось принимать гостей. – Прошу вас, проходите.       Директриса, склонив голову, хитро улыбнулась; она осторожно перешагнула порог, отполированные черные каблуки легко коснулись паркета, не издав и звука. Зеленые глаза нетерпеливо смотрели на него, ожидая некоего обязательного жеста, который мужчина посмел забыть; хозяин дома лишь вздрогнул под пристальным взглядом Бриджит. - Позвольте ваше пальто, мисс Бишоп, - Том, совладав с волнением, подошел к женщине и принял из ее рук верхнюю одежду. – Я могу предложить вам чай? - Спасибо, - отстраненно бросила женщина. – Не откажусь, мистер Хиддлстон. - Присаживайтесь в гостиной, - он кивнул на соседнюю комнату, - а я включу чайник и оденусь. - Будьте так любезны. – Том виновато попятился. Ведь надо такому случиться! Эта женщина лишь несколько минут в его доме, а ведет себя словно полноправная хозяйка!       Когда Хиддлстон вошел в комнату с подносом в руках, Бриджит со скучающим видом величаво восседала в кресле, рассматривая танцующие за окном снежинки. Про себя Том отметил удивительный дар мисс Бишоп – она с поразительной легкостью до краев наполняла собой любое помещение, становясь его абсолютным центром. Вот и сейчас в своем собственном доме мужчина чувствовал себя случайным гостем. - Вам понравилась икебана, - утвердительно заметила директриса, даже не посмотрев на предмет декора. - Да, как вы и говорили, она прекрасно вписалась в интерьер. А эти желтые цветы… - Зверобой, - бестактно прервала его она. - Верно, зверобой, - Том стушевался под напористым взглядом ее глаз. – Яркий цвет зверобоя просто оживил эту комнату! Черный чай или зеленый? - Черный, - брезгливо ответила женщина, сморщив нос. – Без молока и без сахара, - отчеканила гостья. По всей видимости, она потеряла всякое доверие к хранящимся в этом доме продуктам. – Я принесла вам домашнее печенье.       Подавать чай в пакетиках такой гостье – все равно, что публичное унижение. Если бы Том знал, что миссис Бишоп решит проявить радушие, то вчера, несмотря на усталость и головную боль, он бы заварил свежий чай во что бы то ни стало. Но, к сожалению, интуиция его подвела, поэтому миссис Бишоп была вынуждена терпеть вкус чая «Липтон», а Том – презрение в глазах гостьи. - Вы вчера поздно вернулись. – И снова утверждение. - Да, вчера я отмечал праздник среди друзей в караоке-баре. Я очень люблю петь! – с улыбкой поведал актер, отпив чай. - Я так и поняла. - Что простите? – чашка опустилась на блюдце. - Этой ночью мы с Катариной по чистой случайности попали на ваше выступление. Думаю, женская половина округа считает вас достаточно привлекательным, мистер Хиддлстон, вам не стоит переживать. – Ее глаза загорелись, губы тронула усмешка, которую женщина поспешила скрыть за приподнятой чашкой.       А вот Хиддлстон, при всем своем желании, не смог бы спрятаться от обрушившегося на него стыда даже в Марианской впадине, как бы глубока она ни была. Том, конечно, помнил, что приехав домой, он напевал песню Рода Стюарта (*), но ему казалось, что его пение было достаточно тихим для того, чтобы не потревожить сон соседей. Как оказалось, его выступление было достаточно громким для того, чтобы собрать маленькую публику… хорошо хоть, большинство соседей разъехалось на время рождественских каникул. - Я разбудил вас? – виновато спросил актер. - Нет, что вы, мистер Хиддлстон. Мы с Катариной были заняты приготовлением печенья для наших соседей, поэтому ваше пение нисколько нас не потревожило, хотя смею заметить: актерское ремесло подходит вам куда больше.       Тактичный, но колкий намек миссис Бишоп всколыхнул новую волну стыда, с головой накрывшего мужчину; ночной концерт поразил соседей не только своей громкостью, но и «чистотой» исполнения. Какой стыд! - Вы сами испекли печенье для всех соседей? – актер решил перейти на более безопасную тему. - Верно, мистер Хиддлстон, такова моя маленькая традиция. Смею заметить, в школе святой Агнесс достаточно серьезно относятся к давним традициям.       Хозяин недоуменно кивнул: что миссис Бишоп имеет в виду под «давними традициями»? Сколько же лет должно пройти, чтобы обычай стал давним? Пять? Или же десять? А может, эта традиция была заведена предыдущей директрисой, а миссис Бишоп ее просто поддерживает? - Скажите, мистер Хиддлстон, та девушка в школьной форме больше не беспокоила вас? – она улыбнулась. Тому что-то подсказывало, что эта улыбка не предвещает ничего хорошего. - Нет, мисс Бишоп, она больше не приходила. - До чего славно! – с ее губ сорвался снисходительный смешок. – Прошу меня простить, но я должна идти. – Она резко поднялась с кресла, ткань алого платья ласково коснулась колен. - Конечно, мисс Бишоп. Я провожу вас. - Большое спасибо за гостеприимство и чай, мистер Хиддлстон. Примите в моем лице поздравления с Рождеством и Новым годом от всей школы святой Агнесс, - отчеканила она, надевая пальто. – Искренне надеюсь, что новое посещение караоке-бара нисколько вам не повредит! До свидания! - До свидания, - через силу выдавил из себя Хиддлстон, закрыв дверь.       Том, позабыв о чайном сервизе в гостиной, тут же поднялся в спальню; его раскрасневшееся лицо кривилось под натиском злобы. Бриджит Бишоп, не пробыв в доме и часа, сумела довести его до белого каления! Гордо восседая в кресле и мило улыбаясь, эта женщина устыдила его как малого ребенка, а под конец намекнула на то, что у Тома проблемы с алкоголем! Удивительная бестактность! И как только Палмер уживается со своей матерью?! В чем ее секрет? По мнению актера, жизнь под одной крышей с этой невыносимой женщиной могла быть приравнена к подвигу. Рухнув на кровать, мужчина тут же погрузился в сон.       Он шел по темному коридору, по обе стороны тянулись бесконечные металлические решетки. Здесь было так темно, что Том, несмотря на все свои усилия, так и не смог разглядеть, что же скрывается в глубинах помещений; с потолка падали тяжелые капли, едкий воздух, пропитанный смрадом, жег легкие. Он шел все дальше, останавливаясь у каждой клетки и вглядываясь в ночную тьму, освещаемую лишь слабым лунным светом, пробивавшимся сквозь толстые прутья маленьких окон под потолком; он что-то искал, но не мог, понять, что именно.       Устав блуждать по ветвистому лабиринту, Хиддлстон опустился на холодный пол; по привычке запрокинув голову, он ожидал увидеть небо, но видел лишь сырой камень, поросший мхом. Актер утомленно выдохнул; внутренний голос, просивший его продолжать поиски, солгал. - Вы нашли меня, - откуда-то сбоку раздался тихий голосок, преисполненный радости.       Мужчина, поднявшись на ноги, тут же направился на зов; в клетке по левую руку от него, несомненно, кто-то прятался. Он неспешно подошел к решетке, светлая фигура сделала пару несмелых шагов к нему навстречу. - Кто вы? Я вас знаю? – спросил Том, вплотную встав к решетке. - Мы встречались с вами при весьма трагичных обстоятельствах, - женский голос вздрогнул. – Меня предали, и волею судеб я стала узницей этого подземелья! Ох, как же мне гадко, мистер Хиддлстон! Я леди Аннис, вы помните меня? – девушка подошла вплотную к прутьям. - Леди Аннис? – удивленно переспросил мужчина, припоминая, где он мог слышать столь необычное имя.       Окинув незнакомку беглым взглядом, Том не смог вспомнить ее изнеможенного лица, но, приглядевшись получше, он узнал в ней прекрасную девушку, которую видел на балу в своем сне. В тот день молодая хозяйка дома буквально ослепила его своей совершенной красотой, сегодня же она была бледной тенью самой себя. Ее золотые волосы потеряли блеск и лоск, глаза потускнели, щеки впали, персиковый румянец исчез – красота девушки завяла. - Вы нашли меня! – вновь повторила она, обхватив прутья решетки тонкими пальцами; в ее глазах блестели слезы. – Прошу вас, Том, помогите же мне!       Даже если бы красавица не попросила его о помощи, Хиддлстон свернул бы ради нее горы, что уж тут говорить о спасении из заточения. Она была так бледна, так кротка и несчастна, что мужчина просто не мог остаться равнодушным! Как можно оставить девушку, которая смотрит на тебя как на героя?! - Что я могу для вас сделать, Аннис? – холодные женские пальцы осторожно дотронулись его рук. - Я безвинна, Том! Я не делала того, что ставят мне в вину! – длинные ресницы вздрогнули, на глазах выступили слезы. – Вы верите мне? - В чем вас обвиняют? – да, Том хотел помочь красавице, но прежде он хотел знать причину, по которой она стала узницей мрачных подземелий. – Скажите же мне, Аннис.       Девушка, не издав и звука, опустилась на пол, уронив голову на колени; ее плечи вздрогнули – она была близка к истерике. Том, крепко сжав прутья, прикрыл глаза: ему было больно видеть мучения леди, но еще больнее ему было от того, что он стал причиной женских слез. Невинная душа заточена в темноте холодных подземелий, а он интересуется тем, что стало причиной ее страданий, напоминает о том горестном дне. Как можно быть столь бестактным и невоспитанным?! Порою любознательность, присущая ему с детских лет, переходила границу дозволенного и превращалась в праздное любопытство. - Простите меня, Аннис. – Мужчина, опустившись на колени, аккуратно сжал ее ладонь. – Мне не следовало… - Ох, Том! – она подняла на него зеленые глаза, полные слез. – Я безвинна! Ни разу в жизни я не совершила дурного поступка, я не мыслила дурно о ближнем. Я чтила Господа нашего, следовала его заветам… Но люди порою так завистливы! За мою доброту горожане отплатили мне заточением! Мне ставят в вину то, что ни одна приличная женщина не посмеет произнести вслух! Я бы не смогла, Том! Вы же верите мне?! – ее мелодичный голос был полон горестного отчаянья.       Том на долю секунды опустил глаза, обдумывая слова красавицы. Вина леди Аннис оказалась лишь в том, что ее красота оказалась чрезмерна для столь маленького провинциального города. Многим кажется, что красота – благословение, но это далеко не так. Красота, имевшая неосторожность расцвести среди завистливых и заурядных людей, оборачивается сущим проклятьем. Так случилось и с ней. Девушка всего лишь танцевала на балах, искренне улыбалась, кокетливо прятала глаза за веером и очаровательно краснела, когда ей говорили комплименты, но этого оказалось достаточно, чтобы обвинить ее в растлении. Судьба одной рукой ласково обнимала красавицу, а второй – крепко сжимала рукоять ножа. Следует признать, что справедливость весьма капризна – порою она с торжеством открывает глаза на людские преступления, а порой молчаливо следит за мучениями безвинных душ. - Я верю вам, - тихо произнес он. – Что я могу для вас сделать?       Не успела девушка открыть рта, как в подземелье раздался ужасающий грохот, мощь которого заставила узницу и спасителя осесть на пол и прикрыть уши. Тому никогда прежде не приходилось слышать ничего подобного, но ему казалось, что даже если бы самые громкие и мерзкие звуки мира слились в одно, их звучание было бы музыкой по сравнению с этим громом. - Они близко! – боязливо пролепетала Аннис. – Здесь больше небезопасно! - Что я могу сделать? - Уходите! Скорее! - Но как же мне вас найти? - Моей души больше нет в этом мире, - суетливо говорила она, оглядываясь по сторонам. – Я там, где души невинных. Найдите меня! - Но… - Проснитесь же! – кричала Аннис. – Проснитесь!!!       Распахнув глаза, Хиддлстон резко сел на кровати; горячее сердце часто и сильно стучало о ребра. Он никак не мог поверить в то, что вновь увидел столь осмысленный сон. Никогда прежде ему не доводилось столь отчетливо видеть и чувствовать мир сновидений, никогда прежде он не чувствовал холода и сырости, никогда прежде не вел столь ясного разговора – никогда прежде он не управлял своим сном. И он ли им управлял? Что если не он, а Аннис превратила его сновидение в реальность? Что если это и не сон вовсе? Но если это не сон, то что?       Том, поднявшись с кровати, быстро покинул спальню. Вода, ему нужен глоток воды, и тогда все мысли придут в порядок сами собой, а сердце успокоится. Но стоило актеру поднести стакан к губам, он резко остановился, увидев свое отражение в окне. Это был тот самый мужчина, которого он так привык видеть в зеркале, вот только его одежда была мокрой и грязной. Поставив стакан на стол, он выбежал в холл, где стояло зеркало в полный рост; так и есть: футболка в мокрых подтеках, на плече темные пятна, колени спортивных штанов влажные. Но как это могло произойти?! После разговора с Бриджит он тут же вернулся в постель, он ведь даже на улицу ни разу не выходил в этой одежде! Что могло произойти? Неужели он ходит во сне? Неужели он выходил на улицу? Или же… И тут Тома осенило: с потолка подземелий капала зловонная вода, леди Аннис осторожно сжимала его плечо, пока он стоял пред ней на коленях. Он не отрицал, что все это имело место быть, но это был лишь сон! Сон! Ведь сны никак не связаны с реальностью? Верно? Ведь верно? Этого не может быть! Не может! Все это просто игра воображения! Как иначе! Иначе быть не может, нет!!!       Шумно выдохнув, Том осел на пол, обхватив голову дрожащими руками; сердце громко колотилось о грудную клетку. Некоторые сны гораздо реальнее настоящего мира.