По ту сторону

      Спустя полтора месяца напряженных съемок в США Том вернулся в Лондон; октябрь, радовавший теплыми деньками, подходил к концу, на остров надвигался антициклон. Плотнее укутав шею в клетчатый шарф, он быстрым шагом покинул аэропорт, по пути успев раздать счастливицам автографы, и сел в такси, которое должно было привезти его домой.       Дом. За долгие дни съемок мужчина успел бесчисленное количество раз обдумать происходящее в его доме. Он всегда был реалистом - мало верил в мистику, да и суеверным его нельзя было назвать. Но недолгое проживание на Сейнт-Леонардс-роуд покачнуло его привычные представления – Том был готов поверить в то, что в этом мире есть место для сверхъестественного. По правде говоря, в такой ситуации выбор был невелик: либо он признает существование чего-то неизведанного в этом мире, либо признает наличие проблем с психикой у себя. Вторая перспектива нисколько его не радовала, поэтому пришлось мириться с первой. Помутнение рассудка вряд ли смогло бы объяснить исчезновение надписей со страниц дневника, а вот наличие потусторонних сил – вполне. Другого хоть сколько-нибудь реалистичного объяснения Хиддлстон придумать не мог. Он даже пытался издалека поговорить об этом с Бенедиктом, но вместо дельного совета Том услышал лишь очередную шутку, смысл которой сводился к тому, что бракованный блокнот стоит вернуть братьям Уизли в лавку «Зонко». Не такой поддержки мужчина ожидал от лучшего друга, но иного ждать не приходилось, ведь будь он на его месте, то отшутился бы в подобной манере.       Хиддлстон, погруженный в глубокие раздумья, и не заметил, как кэб аккуратно притормозил у нужного дома. Запустив руку в карман куртки, мужчина на секунду замер, сжав в ладони холодную связку ключей. С одной стороны, ему не терпелось переступить порог родного жилища, но, с другой стороны, возвращение разбередило в его душе тревогу. Поразмыслив несколько секунд, он несмело коснулся брелока и вытащил на свет медные ключи - дверь распахнулась.       Уронив дорожную сумку на пол, Том медленной поступью двинулся по коридору; звук его шагов эхом звучал в пустом доме. Забытые сентябрьские газеты на журнальном столике, запах древесины и кожи, нерушимая тишина – все осталось прежним. К этой стабильности он стремился, этого покоя он жаждал. В бесконечной суете мира съемок и шоу-бизнеса каждому хочется иметь тихую пристань, скрытую от посторонних глаз. Всегда приятно возвращаться домой.       Приняв теплый душ и выпив чашку тонизирующего кофе, Хиддлстон вновь собрался покинуть свое жилище. У него не было никакого желания вновь возвращаться на улицу, где царило ненастье, но чувство голода все явственнее давало о себе знать. Конечно, он мог бы отправиться на обед к сестре или матери, а также посетить ресторан, но Том так сильно устал от внимания к своей персоне, что предпочел прогулку в гордом одиночестве до ближайшего супермаркета. Застегнув куртку и надев шапку, актер все же покинул дом и хорошо знакомой дорогой направился в магазин.       Купив все самое необходимое, мужчина с туго набитым пакетом на руках направился к дому; ноги сами вели его к парку. Осень постепенно вступала в свои права: свет солнца стал тусклее, ветра набирали силу, разноцветные листья кружились в воздухе. Несмотря на холода и сырость, Томас любил мрачную осень, которая с каждым днем становилась все краше, уподобляясь распускающемуся цветку.       Он даже не надеялся увидеть мисс Бишоп когда-либо снова, но судьба вновь свела их. Воскресение, полдень, парк – кажется, у них зародилась традиция. Она сидела спиной к нему посреди скамьи, светлые волосы струились по плечам, на ней была та же клетчатая юбка, рядом с ее головой тонкой нитью вился дым – девушка, по всей видимости, курила. Сам не зная почему, Хиддлстон осторожно подошел к скамье и негромко кашлянул, обращая на себя внимание; девушка повернула голову. - Добрый день, мисс. Извините за беспокойство, но вы помните меня? – взволнованно спросил он. - Помню, - подтвердила она, из розовых губ вырвалась тугая струя дыма. – Вы тот самый милый мистер, от которого я сбежала как ужаленная!       Мисс Бишоп говорила твердо и прямо, в ее низком голосе не было и намека на страх. Да и сама девушка не выглядела напуганной, она была уверена в себе и четко контролировала ситуацию. Ее глаза сияли как драгоценные камни, волосы светлыми волнами обрамляли овальное лицо, пухлые губы улыбались под плотным слоем яркой розовой помады в тон лаку на ногтях, грудь размеренно поднималась под тканью блузки, куртка распахнута, на стройных ногах лишь гольфы и балетки. Она была одета не по погоде, но, похоже, совсем не мерзла. Ее красота казалась мужчине поразительно зрелой и чувственной для ученицы старших классов: ее глаза пленяли умом, а губы – кокетливой улыбкой. Она едва переступила порог восемнадцатилетия, а Том был готов назвать ее одной из самых красивых женщин в своей жизни. - Вы не против? – он кивнул на скамью, ожидая ее согласия. – Спасибо. С вами все хорошо? Признаюсь честно, я волновался. - Да, все хорошо. – Она потушила сигарету. – Мне жаль, что я доставила вам столько неудобств в тот день. Быть подростком нелегко, - она усмехнулась, - сегодня жизнь хороша, а завтра – мрак! Немного поругалась с соседкой – и на тебе! Взрыв эмоций! – она рассмеялась, ее смех звучал скрипуче и хрипло. - Понимаю, - облегченно произнес актер. – Когда я был моложе, мои волосы так вились, что мне хотелось плакать! - В этом плане мне повезло чуть больше! – она подмигнула. - Том Хиддлстон, - он протянул ей ладонь. - Бриджит Палмер Бишоп, - она пожала его руку, - но все зовут меня Палмер. - Постараюсь запомнить, - Хиддлстон улыбнулся. – Ты каждое воскресенье проводишь в этом парке, Палмер? - К сожалению, - протянула она. – Мои одноклассницы и классная дама ходят на воскресную проповедь, а я жду их здесь. Я исповедую буддизм. - Ясно. Ты не замерзла? – он сочувственно оглядел ее непокрытую голову и незащищенное от ветров тело. - Нет! Горячая исландская кровь меня греет! – она повернула голову на колокольный звон. – Мне пора. Еще увидимся! - Палмер, подожди! Я нашел твой блокнот. Ты можешь забрать его, если хочешь.       Он улыбался ей, он робко говорил с ней, словно боясь отказа. Удивительная вещь: Палмер была юна и не представляла для него физического интереса, но при этом в ее компании он чувствовал себя смущенным. - Супер! – обрадовалась девушка. – Я могу его забрать? - К сожалению, твой блокнот дома. Я живу в шестьдесят девятом доме на соседней улице. Приходи, когда тебе будет удобно. - Сегодня в пять, - уверенно сказала Палмер. – Я приду! - А ты не боишься? – удивленно спросил Хиддлстон.       Ему казалось странным, что столь молодая особа так быстро приняла его приглашение. Конечно, он был честным и благородным мужчиной, который не позволяет лишнего по отношению к дамам – особенно к таким юным, - но ведь мисс Бишоп этого знать никак не могла. Не знала, но согласилась. - Что? – она снова рассмеялась, как если бы его слова были нелепой глупостью. – Нисколько, мистер Хиддлстон! Я могу за себя постоять! – Палмер улыбнулась и, махнув ладошкой, побежала к церкви.       «Я могу за себя постоять». А вот в эти слова хохотушки Палмер Том без сомнения верил. Что-то ему подсказывало, что его новая знакомая не из тех леди, что дадут себя в обиду.