Средь бушующих вод наш корабль идёт Из любимого города Дерри. Мы летим по волнам, а на руки всем нам Эти ржавые цепи надели. Нас от милой земли в океан увели, Наших женщин оставив в печали. Вот звенят паруса, и на все голоса Проклинаем мы вас... Иванов Олег (перевод песни Бобби Сэндза `Back Home in Derry`)
Они называли себя «лат-талл», что на их языке означало, естественно, «люди», но те, кто прилетали на их планету сначала изучать, а потом — захватывать, использовали другие имена и «зеленокожие» было самым необидным из них. Впрочем, культура лат-талл не включала в себя понятия обиды. Равно как и множества других, вроде убийства, жестокости и войны.***
В месте, куда их привели, было тесно и душно. Тай-Йат сидел, прислонившись к ногам матери и делал вид, что охраняет её, но ни крепко сжатые кулаки, ни выпяченная вперед челюсть не могли никого обмануть. Ему было страшно. Как и всем остальным. Страх, холодный и безжалостный, извивался между скрюченных тел, словно щупальца лао-мало. Если бы с ними был отец... Но отец попытался договориться со светлокожими, спустившимися с небес, а они не захотели слушать и заставили его сердце остановиться. Тай-Йат старался не горевать, ибо ничто не уходит бесследно. Тело отца смешается с землей и станет травой и корнями, а дух переродится в нового лат-талл. И все же печаль обволакивала, как кокон. Тай-Йат вспоминал то раннее детство, когда отец учил его находить съедобные минералы и ловить солнечные лучи, то последние годы, когда с небес постоянно спускалась угроза и приходилась прятаться в лесах, но отец придумал забираться на вершины деревьев, и никто из племени не остался голоден. - Куда они везут нас? - спросил он у матери. Та только сжала шейный гребень, но ничего не сказала. В глазах её плескалась тоска.***
Впервые на лат-талл наткнулись торговцы, вынужденные совершить аварийную посадку на неизученной планете. Будучи по природе своей дельцами, они, тем не менее, сочли необходимым провести беглое обследование и взять образцы грунта и воды. Поверхностный осмотр показал, что животный и растительный мир планеты чрезвычайно разнообразен, а атмосфера вполне пригодна для дыхания. Кроме того в наиболее близких к экватору широтах обнаружилась разумная форма жизни. Приземистые двуногие существа с вытянутыми в ширину головами и огромными темными глазами имели кожу необычного травянисто-зеленого оттенка. Их эволюционное развитие происходило каким-то причудливым путем, отчего лат-талл приобрели очень много общего с растениями. Пигмент, содержащийся в их коже, позволял аборигенам осуществлять процесс фотосинтеза, с помощью которого они получали львиную долю необходимых для жизни питательных веществ. Это — плюс вода и кое-какие минералы - составляло весь их рацион.***
Счет времени Тай-Йат потерял уже давно — в страшном месте было темно, как в пещере ночью. Пахло немытыми телами и — куда более неприятно — незнакомыми материалами, которые явно создала не природа. Светлокожие несколько раз давали им пить и приносили немного минералов. Дважды включали свет, чтобы лат-талл могли поесть. Но вода была затхлая, неживая, а свет - совсем не похож на свет солнца, потому Тай-Йат все равно остался наполовину голодным. А может, им того и надо, думал он. Может, они хотят, чтобы мы оставались слабыми — меньше вероятность, что взбунтуемся. Пусть Тай-Йат и не знал, куда именно их везут, он хорошо понимал, зачем. До их племени уже давно доходили слухи, что светлокожие насильно забирают лат-талл на свои летающие корабли и увозят сквозь небеса в другие миры, а там заставляют работать. Лат-талл работать умели и любили и никогда не отказывали в помощи, если их о ней просили, но вот покинуть родную землю — это страшно. Всем известно, что из другого мира душа лат-талл не найдет дорогу домой, а значит не сможет переродиться.***
Физические особенности, разумеется, наложили отпечаток и на культуру народа. Религия лат-талл проповедовала полное единение с природой и догму о реинкарнации душ. Этим обуславливалась горячая, почти фанатичная любовь аборигенов к своему дому — только на этой планете они должны были перерождаться из века в век до скончания времен. Они не убивали и не воевали — земли, воды и света хватало на всех. Окружающая вселенная интересовала их как нельзя мало. Лат-талл с вежливым любопытством — не более — рассмотрели пришельцев и их корабли, а потом ушли обратно в леса — греться на солнце и медитировать. Их собственные ремесла оставались не самом примитивном уровне — ровно на таком, который позволял выжить. Жили лат-талл под открытым небом или в наскоро сложенных из опавших веток шалашах. Одежды не носили - мешала фотосинтезировать — но очень любили украшения из природных материалов.***
- Прибываем через час, господин Свёрл, - молодой юнга, подобранный, кажется, на Дельта Абсалон, почтительно опустил голову. Роговые наросты над глазами придавали его лицу вечно угрюмое выражение. - Славно, - кивнул Свёрл. - В каком состоянии товар? - В полном порядке. Повреждений нет. Свёрл жестом отпустил юнгу и повернулся к овальному иллюминатору. Он работал капитаном больше ста лет и успел снискать себе славу надежного профессионала. В определенных кругах, кроме того, знали, что Свёрл не отличается излишней щепетильностью и за разумную плату берется отвезти что угодно и куда угодно. На этот раз он заключил контракт с Ларсом Хенриксоном — видным представителем асгардской текстильной промышленности — на доставку партии редких тканей. Ткани Свёрл действительно привёз — трюм был заполнен ими под завязку, но главный товар находился в потайном отсеке около днища. В Асгарде, как и в большинстве цивилизованных миров, рабство было запрещено, поэтому Свёрл предполагал, что для товара здешний столичный порт — всего лишь перевалочный пункт. Едва ли зеленокожим позволят сойти на берег, скорее всего — повезут куда-то ещё. Но это уже не имело к Свёрлу никакого отношения и было ему, в сущности, абсолютно безразлично. Он своё дело выполнил и имел право получить деньги. А платили асы — надо отдать им должное — всегда щедро.***
Ажиотаж, который сопровождает открытие каждой новой планеты, скоро поутих. Ученые выяснили, что на Лат-талл отсутствуют полезные ископаемые, а флора и фауна не содержат в себе ничего особенно ценного. На планету прекратили заходить суда, за исключением настоящих энтузиастов от лица науки и... специфической публики. Некоторые обитатели Вселенной, не отягощенные рудиментами вроде совести и милосердия, обнаружили, что из лат-талл получаются очень хорошие рабы. Мирные, трудолюбивые, почти не требующие затрат на содержание.***
Добычу поделили по-честному: Локи, как организатор, оставил себе две трети, а остальное забрали соучастники. Прежде чем попрощаться, принц отозвал Шади на пару слов. - Чем теперь планируешь заниматься? – спросил он у паренька. - Точно не знаю, - пожал плечами тот. – Я неплохо заработал. На эти деньги можно несколько месяцев жить, особенно ничем себя не утруждая. А потом – найдётся какое-нибудь дело. - Отправляйся в Академию. Денег хватит, чтобы оплатить первый год и арендовать жилье. Там и найдёшь какой-нибудь заработок. Шади недоуменно посмотрел на принца, но, убедившись, что Локи серьезен, засмеялся. - Простите, Ваше Высочество, но менее удачную идею я и представить не могу. Зачем идти в услужение к выжившим из ума дуракам и высиживать бесполезные лекции, если у меня хватает денег на хорошую жизнь? - Хорошую? – с разочарованием протянул Локи. – Это действительно все, чего ты хочешь? Перебиваться случайными заказами, балансируя на грани закона, за деньги, которые тут же тратишь, потому что ни один банк их не примет? Я был о тебе лучшего мнения. - Зато живу весело, - оскалился Шади. - Брось. Такое веселье не бесконечно. Ну, сколько оно продлится? Лет тридцать, может быть, пятьдесят. Потом приестся. Да и не будет у тебя тридцати лет. Ты, уж извини, не настолько хорош. Ошибешься раньше – а уж наше правосудие миндальничать не станет. - Откуда такая забота о моем благополучии, Ваше Высочество? – парень сузил глаза. – Никогда не заподозрил бы в вас альтруиста. Зачем вам нужно засунуть меня в Академию? Локи хмыкнул. Хваткий мальчишка - это хорошо. Вот только чересчур дерзок. Стоило бы поставить его на место, но сейчас лояльность важнее. - Через Академию проходят все маги, которые собираются сыграть хоть какую-то роль в истории Асгарда. Когда-то там было много безусловно верных мне асов. Но потом я отвлекся на большую политику и, боюсь, потерял влияние и связи. Мне нужно, чтобы в стенах Академии вновь появились мои единомышленники, если хочешь – рекруты. Я хочу знать, что там происходит изнутри. Быт студента тебе не по душе, понимаю, но разве возможность влиять на политику нашего мира не стоят нескольких лет аскетизма? У тебя есть задатки. Преподаватели это оценят. Будешь вежливым и послушным, сумеешь обуздать гордость – и тебя рекомендуют на государственную службу. Шади молчал. Его красивое лицо северного типа было непроницаемо. Локи понял, что сейчас давить больше не надо. - Подумай. Решать, в конце концов, только тебе. Если все-таки выберешь Академию – я окажу возможную поддержку. Кроме того, ты не прав. Среди мастеров нет ни одного дурака, а ума у них слишком много, чтобы из него можно было выжить. Они кажутся теми, кем хотят казаться, но не стоит верить внешнему впечатлению.***
- На сегодня, пожалуй, хватит, - Стив отложил кисть и размял затекшие плечи. - Да, точно хватит, солнце уже уходит, а мне нравится, как оно ложится на твою кожу. Ты словно светишься изнутри. Губы Фахрие изогнулись в улыбке. - Как обычно? По лапше? - Звучит здорово. Фахрие поднялась на ноги, отряхнула ладони и пошла к небольшой китайской забегаловке, расположенной в центре парка. Стив неторопливо собрал вещи, прикрепил сумку к стоящему неподалеку «Харлею» и последовал за девушкой. - У тебя на носу краска. Роджерс послушно наклонился и позволил тонким пальцам пройтись по переносице. Сосредоточенное выражение очень шло Фахрие, и он склонялся ниже и ниже, не в силах оторвать взгляда от красиво очерченных губ... - Ваш заказ, мисс, - из облака приправ вынырнул улыбающийся китаец. Фахрие отвернулась, чтобы забрать пакеты, а Стив впервые в жизни ощутил приступ ксенофобии. После заката в парке резко холодало, от земли тянуло сыростью, но они гуляли подолгу, согреваясь кофе и горячим шоколадом. Фахрие, привыкшая к более теплому климату, заметно мерзла, куталась в яркий шарф и натягивала на руки перчатки из тонкой-тонкой кожи. Стив про себя улыбался, но все никак не мог набраться решимости обнять её. Ему повезло родиться художником. Между мастером и моделью всегда устанавливаются особенные, очень интимные отношения, и Стиву иногда казалось, что они с Фахрие выпадают из окружающей реальности и переносятся в иной, небольшой, лишь для них и ими созданный мирок. Плюс, возможность заниматься делом, которое он очень любил и в котором был очевидно хорош, прибавляла уверенности в себе. Первый портрет он закончил ещё пару недель назад, но тут в художественной школе очень кстати подкинули проект — серию рисунков с видами Вашингтона. - Разумеется, Роджерс, это не просто уличные зарисовки, - надменно произнесла мадам Ламберт. - Покажите мне новый Вашингтон, такой, какого я ещё не видела. Заставьте город говорить. Стив не сразу понял, на каком языке общаться со столицей, зато то, что он хочет видеть в проекте Фахрие, не вызывало сомнений. - Ты меня вдохновляешь, - заявил он. После такого, разумеется, она не смогла отказаться. Постепенно как-то получилось, что живописи в их встречах оставалось меньше (Стив частенько дописывал картины по ночам у себя квартире), а просто встреч — больше. Осень и, наверное, одиночество настроили их на одну волну, и им было о чем поговорить — от искусства до политики, правда от разговоров о личном они почему-то удерживались. Стиву просто сложно было упоминать события почти вековой давности — он ощущал себя музейным экспонатом и ходячей хроникой в одном лице — а Фахрие, похоже, все ещё не закончила побег из Багдада, хотя иногда её тоску по родине можно было пощупать руками. Но у них была цветная, теплая вашингтонская осень, прогулки по городу и в предместьях, а ещё кино. Стив, который всегда относился к кинематографу, как к чему-то совершенно несерьезному, был изумлен, обнаружив, что Фахрие — убежденная киноманка, из тех, что часами может обсуждать с такими же одержимыми какой-нибудь артхаусный продукт тридцатилетней давности. Фахрие, в свою очередь, пришла в комичный ужас, узнав, что все знакомство Стива с миром большого экрана заключается в нескольких фильмах, которым подходит ярлык даже не «старых», а «древних», и всякой дребедени, которую он иногда вполглаза смотрел по телевизору уже в двадцать первом веке. - Мы должны это исправить, - заявила она. Роджерс кивнул. Местоимение «мы» ему понравилось. И кино тоже. Может, дело было в легкой руке Фахрие, умело подбирающей для него фильмы, может, в том, что вечера становились все длиннее, а, может, в том, что он предвкушал долгие обсуждения, но, скорее всего, в том, что это были действительно хорошие фильмы. Он исполнил трюк, который не удавался ещё никому — перепрыгнул через семьдесят пять лет. Семьдесят пять лет, которых не знал и не помнил, которые изменили картину мира и лицо человечества — и теперь они смотрели на него с тридцати двух дюймового экрана. Исторические хроники хороши, но они не могут сделать того, на что способен кинематограф — передать самый дух времени, чувства, мысли, растворившиеся ценности ушедших эпох. Стив смотрел фильмы и, кажется, в какой-то мере проживал эти семь десятилетий. В оценках, правда, они сходились далеко не всегда. Фахрие находила его немного ханжой, а Роджерс считал, что для восточной женщины у неё даже слишком широкие нравы. Тем более, для восточной женщины, которая в Багдаде работала учительницей. Когда она в первый раз рассказала, что получила педагогическое образование, Стив отчего-то очень удивился. - Математика? - спросил он. - Ни за что бы не подумал. - Ладно... И какая бы профессия — по твоему мнению — мне бы подошла? Роджерс задумался. - Не знаю... Что-нибудь связанное с искусством. Ты говорила, что твоя мать работала в картинной галерее? Фахрие хмыкнула. - Мужчины! Вам, значит, подвиги и свершения, а нам проводить жизнь среди красивых вещей, на большее мы не годимся? - Прекрасное к прекрасному. - Да уж... Твоя галантность образца тридцатых годов, признаться, обезоруживает. Нет, Стив, я люблю искусство, но творить не способна, а только лишь наблюдать — скучно. Зато мне нравится общаться с людьми и, как бы кощунственно это не звучало, возиться с цифрами. - Но что ты делаешь в классе по праву? Фахрие кривовато улыбнулась. - Выбиваю себе работу. Американская биржа труда в общем и целом проглотила мой диплом, но их не устроила часть предметов. В частности, в Багдаде мы изучали совершенно иную юридическую систему... Вот и приходится в двадцать девять снова садиться за парту, а я, честно говоря, надеялась смотреть на неё только с высоты преподавательской кафедры. Хотя учиться достаточно интересно. Стив сделал вывод, что интересно ей на каких-то других, неизвестных ему дисциплинах, ибо на праве они не столько слушали, сколько разговаривали, устроившись на последнем ряду — этом вечном прибежище влюбленных парочек, художников, разгильдяев и любителей сладко подремать. Иногда Роджерс рисовал в уголках тетради простенькие рисунки и быстро листал страницы — рисунки двигались. Заезженная штука — но Фахрие неизменно приходила в восторг. Доучивать юридические основы приходилось уже самостоятельно. Одно его смущало в этой идиллии — Роджерс все никак не мог понять, как Фахрие на самом деле к нему относится. Кто он для неё? Первый друг в городе, где она до того толком никого не знала? Возможность приятно скоротать вечер? Или... В том-то и проблема, что этих «или» можно было придумать бесконечное количество, и восточная сдержанность Фахрие здесь играла против него. Кроме того, она ведь была мусульманкой, из тех, для кого вера — не пустой звук. Как-то раз у них зашел разговор на религиозные темы, и Стив признался, что, пусть сейчас это и не модно, с детства относится к Богу очень серьёзно — спасибо родителям-протестантам и воскресной школе со всеми вытекающими. Фахрие тогда серьёзно кивнула. - Я тоже верю с детства, - сказала она. - Но у нас, наверное, это чаще. Стив немного обеспокоился, не выйдет ли из этого проблемы, как-никак разные религии, да ещё и принимаемые всерьез, не могут не стать препятствием. Фахрие только пожала плечами и спокойно произнесла: - Бог един. Я действительно в это верю. Просто... мы отдаем ему должное по-разному. Так, как принято у нас на родине. Когда становилось совсем темно (хотя, конечно, в Вашингтоне вы никогда не встретите абсолютной темноты), Стив подвозил Фахрие до дома. Если так можно назвать дешевую мебелированную комнату с окном на узкую улочку. Лужи окатывали их грязными брызгами, и если облаченному в кожу Роджерсу это было в общем-то безразлично, то джинсы Фахрие, наверное, изрядно страдали. Она не жаловалась. - Мне... очень понравился сегодняшний вечер, - эту фразу в различных вариациях Стив произносил изо дня в день. Фахрие благодарно улыбалась, но не предлагала зайти, а у него не хватало наглости, чтобы напроситься или хотя бы поцеловать на прощанье. Вдруг, оттолкнет? Вдруг, она его в этом смысле и не рассматривает? Что тогда — делать вид, что почувствовал внезапное головокружение и попытался опереться на её дружеское плечо? Начал накрапывать мелкий дождик, и Фахрие натянула шарф на голову. Несколько прядей выбились из гладкой прически и теперь завивались вдоль бархатной кожи щеки. Темные глаза смотрели пытливо и, кажется, саму малость насмешливо. Нужно решаться, подумал Стив. Сейчас или никогда. No pain no gain. Резко, заставляя вздрогнуть, зазвонил телефон. Второй, скрытый во внутреннем кармане куртки. Оперативный. - Ты нам нужен, друг, - голос Тора звучал напряженно. Стив даже не стал напоминать, что просил не беспокоить его этим вечером. - Что случилось? - Экстренная ситуация. Прости, если отвлекаю, но ты правда нужен, Стив. Где тебя подхватить? Роджерс посмотрел на Фахрие. - Родина зовет? - спросила та одними губами. Стив сдался и продиктовал адрес.***
-Так вы говорите, Ваше Высочество, что хотите оформить индивидуальное предприятие? Служащий асгардского налогового управления представлял собой образец бюрократа. Его полное, гладкое лицо не выражало абсолютно ничего, кроме бесконечной скуки. Локи так и подмывало заявить, что да, мол, он решил во цвете лет поработать наемным убийцей и вот пришел уточнить сколько лир придется отдавать в казну с каждого заказа. И учитываются ли накладные расходы. Ну, там, на холодное и огнестрельное оружие или на яды. - Верно. - В какой сфере деятельности? - Магические услуги самого широкого спектра. Медицина, строительство, помощь в быту, обучение. Да и просто консультации. - Если на них найдутся охотники. - О, - Локи беспечно махнул рукой. - В этом даже не сомневайтесь. К настоящему профессионалу выстроится очередь. Я так понимаю, асгардское законодательство в данном случае освобождает мои доходы от налогов на три года? - Да, - без улыбки ответил чиновник. - Таковы условия для начинающих предпринимателей. - Я именно начинающий. - Я должен предупредить вас, мой принц. Доходы обязательно должны быть декларированы. А их источники — раскрыты. - Абсолютно согласен, - серьёзно кивнул Локи, - прозрачные денежные потоки — основа здоровой экономики.***
Как и всякий толковый делец, он в первую очередь провел исследование рынка и убедился, что клиенты у него будут. - Ёрги, мне, честно слово, неловко снова просить тебя об одолжении… - Ну что вы, Ваше Высочество, - Юркий отодвинул стакан с настойкой и прищурил подслеповатые глаза. – Ваши советы мне очень помогли – думаю, я сделал удачные инвестиции. А в ответ всего-навсего познакомил вас с несколькими приятными асами… Я чувствую себя обязанным. - Это ненадолго, - пообещал Локи. – Потому что мне нужно ещё больше людей – с приемлемой репутацией и официальным доходом. Работа, впрочем, будет абсолютно законная. - Нужно отмыть деньги, верно? – проницательно спросил Юркий. - Конечно. Не могу же я просто положить их на счет - будут вопросы. В общем, так: я открыл на своё имя частное предприятие по оказанию магических услуг. Мне нужны клиенты – человека по четыре в день. Будут приходить во дворец, проводить в моем обществе около часа и платить гонорар. Из моих же денег, разумеется. - Задача несложная, - заметил Ёрги. - Но так вы, пожалуй, ещё года полтора будете доходы узаконивать. - Рассчитываю справиться за месяц. - За сколько? - поперхнулся Юркий. - Это какие же гонорары нынче у магов? - Справедливые, - с достоинством ответил Локи. - Ибо наши услуги — уникальны. К тому же, таким способом я собираюсь использовать только часть награблен... Нажитого непосильным трудом. На остальное у меня другие планы.***
Солнечный свет резал глаза. Под веки словно песка насыпали. Тони медленно приподнял с подушки чугунно-тяжелую голову и вперился взглядом в смуглую женскую руку, торчащую из-под одеяла. События вчерашнего вечера упорно не желали вспоминаться. Кажется, сначала он пил виски в лаборатории в копании «Альтрона» (интеллект того уже развился в мере достаточной, чтобы вести странноватые диалоги), а потом рванул в какой-то клуб. И вот там-то он и познакомился с обладательницей тонкого изящного запястья... Как же её звали, черт побери? - Эй... - голос спросонья звучал сипло. - Ме... Меган? Из-под одеяла показалось смуглое лицо с прекрасными темными глазами. Глаза, впрочем, тотчас же подозрительно сузились. Не Меган, понял Тони. - Ме... Мелори? - предпринял он вторую попытку. Глаза превратились в щелочки. - Я Хелен, - сжалилась женщина. - И я, вообще-то, не против выпить кофе. Чертыхаясь, Старк выбрался из кровати и, не стесняясь наготы (привет бурной молодости), неохотно отправился на кухню. Та, к счастью, была до такой степени автоматизирована, что требовалось всего лишь нажать несколько сенсорных кнопок. «Меган была позавчера... - осенило его. - Или поза-позавчера... На выставке современного искусства.» Искусство интересовало Тони постольку-поскольку, а вот хорошенькие агенты — очень даже. Да что там говорить — уже как пару недель он кидался на всех привлекательных представительниц прекрасного пола, согласных уделить ему время. Таких находилось немало. - Ну что? - Ме... Хелен заглянула на кухню. Она успела натянуть короткое светло-зеленое платье и туфельки на умопомрачительных каблуках. Едва ли ей перевалило за двадцать пять. Тони стало неуютно. - Проходи, все готово. Холодильник справа. Может, там что-то и найдется... Девушка насмешливо подняла брови, но послушалась. - Это у нас на один раз? - беспечно спросила она, устроившись напротив с банкой йогурта. Тони от всей души надеялся, что срок годности истек хотя бы в этом году. - Послушай, Хелен... - мягко начал он. - Да ладно, - она пожала плечами. - Все нормально. Было весело. А теперь мне пора идти, я на занятия опаздываю. «Весело...» Интересно, это комплимент или утешение? Вроде: сам понимаешь, чувак, у нас не особо заладилось, но я хотя бы посмеялась. - Я вызову тебе машину. Проводив девушку до такси, он по привычке пошел в лабораторию. Уселся за рабочий стол и запустил руки в волосы. Похмелье никуда не делось. Что же с ним происходит? Когда-то образ жизни разработки-выпивка-девочки идеально ему подходил, но, видимо, Пеппер сильно его изменила. Пеппер. При мысли о ней внутренности будто скручивались в горячий жгут. Последние две недели он, как полоумный, метался между попытками не вспоминать о ней и лихорадочным составлением планов по её возвращению. Ни то, ни другое толком не удавалось. - Нужно время, - пытался вразумить его Тор. - А пока переключись на что-нибудь ещё. С глаз долой... Тони честно переключался, но не думать о бывшей девушке не выходило. Не выходило даже с ней не видеться — Пеппер была права, она занимала в компании уж слишком значительное место, чтобы Старк мог легко её подвинуть. Тони плеснул себе виски — на два пальца, исключительно ради того, чтобы ослабить похмелье — и включил лабораторный компьютер. В конце концов, работа всегда представляла для него средство забыться, даже лучшее, чем некоторые вещества, которыми Старк баловался по молодости (лет до сорока, до есть, до Пеппер). - Джарвис, - сказал он, - выведи последние материалы по «Альтрону» на экран. Джарвис не ответил. Тони с мрачноватой иронией подумал, что не только у него, видимо, сегодня похмелье, и уже хотел, было, повторить запрос, но тут на экране появилась строка: «Информация отсутствует». Старк не поверил собственным глазам. - Информация отсутствует, - подтвердил Джарвис секундой позже. Минуты две Тони исполнял миниатюру «мужчина в самом расцвете сил с открытым ртом и выпученными глазами», а потом принялся за дело. С полчаса он атаковал систему так и эдак, но вердикт остался прежним. Память компьютера не содержала абсолютно никаких данных о проекте, над которым он работал несколько месяцев. Информация Джарвиса указывала, что изыскания в интересах «Альтрона» вообще никогда не проводились. - Что за хрень... Тони потряс головой, отказываясь верить в происходящее. Обернулся к столу, на котором лежал отключенный от питания образец. Металлически поблескивающее тело свидетельствовало в пользу того, что он все же не свихнулся. Старк запросил протоколы системы безопасности. С некоторой неловкостью понаблюдал в ускоренном режиме, как они с Хелен возились в кровати, потом спали. И — все. Кроме них в пентхаус никто не проникал и не пытался проникнуть, больше того — к системе никто не подключался. Разумеется, тот, у кого хватило ресурсов, провернуть все это, должен быть способен и замести следы, но у Тони все равно возникло иррациональное ощущение, что взлом был осуществлен изнутри. Но кем? В доме ведь никого не было, автоматика полностью исключает необходимость живой прислуги. Старк снова повернулся к «Альтрону». Да нет, это уже бред в духе «Терминатора». Немного поколебавшись, Старк все-таки включил машину. «Глаза» робота засветились ровным алым светом, и Тони, собственноручно разработавший дизайн, впервые узрел в этом нечто зловещее. Тщательная проверка показала, что образец в полном порядке. Память «Альтрона» сохранила всю информацию — как закачанную когда-то Старком, так и приобретенную самим искусственным интеллектом. Тони окончательно запутался. Зачем кому-то полностью уничтожать данные о разработке «Альтрона», но оставлять ему исправный опытный образец? При желании он сможет все восстановить, хотя на это потребуется чертова куча времени. От раздумий его отвлек вызов по внешней связи. Старк хотел было попросить Джарвиса послать потенциального собеседника по извилистому маршруту, но проклятый компьютер успел сообщить, что звонит мисс Поттс.***
- В жизни не видела столько денег, - испуганно сказала Гуннхильд. – Откуда они, Ваше Высочество. - Они мои, - мягко ответил Локи, - и тебе больше ни о чем беспокоиться не нужно. Да и не так уж их много… - по сравнению с тем, что у него когда-то было – жалкие крохи. - И я должна пойти с ними в банк? - Скажешь: накопила. Ты честно работала много лет, а живешь очень скромно – должны поверить. И добавь, пожалуй, что-нибудь про оставшиеся после смерти родственников сбережения. Будто родственники были старомодны, держали деньги в домашнем сейфе. Сумма не слишком велика – никто не станет разбираться. - И все же… Недвижимость. Я в этом ничего не смыслю. Если бы вы могли пойти со мной… - Ты же понимаешь, что я не могу. Эти деньги ничто не должно со мной связывать. Послушай, - Локи присел рядом и взял ладони девушки в свои, - ты справишься. Мы много раз все обсуждали – это, в сущности, нетрудно. Гуннхильд сидела, напряженно выпрямившись. Локи неохотно включил её в схему легализации наличности, но у него попросту не было на примете никого другого, кому можно было бы доверять. Роль девушки сводилась, по большому счету, к роли домовладелицы. Она должна была появиться в банке с некоторой суммой денег и приобрести часть жилого дома в центре столицы. Недвижимость в Асгарде стоила очень дорого, и выданная Гуннхильд сумма невелика, поэтому расплачиваться предстояло частями ещё много лет. Локи это не волновало — платить все равно будет не он. Купленный дом он собирался перепланировать так, чтобы он вместил в себя как можно больше асов, и сдать в аренду. Плату - поделить на два потока. Один направить в банк на уплату процентов, а из второго сформировать новый начальный капитал, с которым Гуннхильд предстояло появиться уже в новом банке, чтобы повторить процедуру. При учете нежелания асгардских банков делиться информацией друг с другом и крайне благообразной внешности девушки, Локи рассчитывал, что, прежде чем ими заинтересуются, Гуннхильд успеет таким образом стать владелицей десяти домов. И даже потом не к чему будет придраться — налоги она станет платить исправно. А дальше остается только деньги считать. Которые, конечно, юридически будут принадлежать Гуннхильд, но совесть не позволит ей утаить от принца хотя бы лиру. - Ты не совершаешь ничего противозаконного, - мягко увещевал Локи. - Кроме того... Представь, сколько мы заработаем. Часть денег — твоя по справедливости. Ты сможешь осуществить свою заветную мечту. Гуннхильд подняла на него горящий взгляд. Принц осекся. По всему выходило, что заветная мечта девушки лежала вдалеке от материальных соображений, но в непосредственной близости к нему. Нельзя было позволить ей произнести это вслух. - Ты ведь всегда мечтала открыть благотворительную клинику, - быстро сказал Локи. - Доход с нашего предприятия, да если его на первых порах выгодно вложить, позволит это сделать. Достаточно скоро. - Хорошо, - тихо сказала девушка. - Я все сделаю. Для вас. Локи вздрогнул. - Мне пора, - он поднялся на ноги. - Есть ещё дела. - Придёте вечером? - взгляд Гуннхильд жег между лопаток. - Я... - Локи замялся. - Нет. Сегодня не могу. Он ушел, кожей ощущая её разочарование. Эти отношения все больше тяготили. Но чем больше принц пытался свести их на нет, тем сильнее Гуннхильд к нему льнула. Он и жалел её, и, вместе с тем, раздражался. Не следовало позволять всему зайти так далеко.***
Просить об услуге — непросто, но и благодарить за услугу — искусство. Локи немного поломал голову над подарком, но потом решил ограничиться цветами. В конце концов, речь шла совсем не о деньгах и сводить все к ним было бы невежливо. А аристократы имеют привычку оскорбляться из-за сущих пустяков. Во дворе таверны Сигюн, облаченная в узкие черные брюки и рубаху, украшенную традиционной вышивкой, расседлывала пегую лошадку. Лошадка смирно стояла, позволяя хозяйке делать с ней все, что вздумается, и косила хитрым карим глазом на принца. Локи тяжело вздохнул, порылся в карманах, нашел припасенный кусочек яблока и протянул его кобылке. Влажные ноздри обнюхали ладонь принца, а потом кожи коснулись мягкие лошадиные губы. - Зря вы ее балуете, - пробурчала трактирщица. - Она уже и без того выпросила у меня морковь и два кусочка сахара. Да и отцовский конюх наверняка угостил ее чем-нибудь... Лошадка, словно поняв слова хозяйки, прерывисто вздохнула. - Вот это жизнь! - мечтательно произнес Локи. - Все тебя балуют, заботятся... - Седлают, - в тон ему продолжила Сигюн, - скачут на тебе... Некоторым, подумал Локи, можно и это позволить. Особенно с такими ногами. Черты лица Сигюн определенно не попадали под каноны асгардской красоты, а фигуре не хватало округлостей, но вот насчет ног мать-природа не поскупилась: длинные, стройные. Локи представил обладательницу этих великолепных ног, одетую в одни только туфли на высоких каблуках и распущенные волосы. - Это вам. Сигюн посмотрела на букет из пестрых осенних цветов, немного поколебалась, но все-таки протянула руку. Локи присел на невысокую кованую ограду и подставил лицо ласковому осеннему солнцу. Неподалеку гудел и толкался шумный проспект, где сплетались пешеходы, всадники, наземный и воздушный транспорт, но на заднем дворе таверны было спокойно и мирно. Небо над принцем налилось синевой, словно спелая ванахеймская слива. Прозрачный воздух пряно пах румяными яблоками из соседнего сада и поспевающим к ужину жарким. - Не знал, - мягко заметил он, - что вы увлекаетесь верховой ездой. - Я и не увлекаюсь, - пожала плечами девушка. - Это всего лишь дань общественному положению. Вообще, лошадь держать очень дорого. Я бы ее продала... Лошадка тихонько, но крайне пренебрежительно хмыкнула. Сигюн замялась: - Ну, или не продала бы, но кормила бы точно меньше... Лошадка молчала и насмешливо щурила глаза. - В общем, я держала бы ее в строгости, - сердито сказала девушка, - если бы не родители. После всего, что я уже сделала, чтобы опозорить род, отказ от верховой езды стал бы последней каплей... - И они перестали бы здороваться с вами на улице? - улыбнулся принц. - Хуже, - с каменным лицом ответила Сигюн, - они переехали бы ко мне. Я, к слову, только-только с семейного обеда... - Наставляли на путь истинный? - сочувственно спросил Локи. - Что вы! - покачала головой Сигюн. - У родителей слишком хороший повар, чтобы портить трапезу перепалками. И вообще, они не терпят ругань в доме... Когда им хочется поссориться или прочитать нотации - они приезжают в таверну. - Разумно, - кивнул Локи. - И нервы сберегает. Их, не мои, разумеется. Впрочем, - спохватилась девушка, - я вас совсем заболтала! Проходите в зал, Бритта обслужит вас. А я пока заведу Голубку в стойло... - Голубку? - поднял брови принц. Княжна страдальчески поморщилась. - Лошадь мне подарила Коринна, и имя выбирала она же. - Это хорошо, - заметил Локи. - Потому что даже женщина с такими ногами не может позволить себе назвать лошадь "Голубкой". - Осторожнее, - погрозила пальцем Сигюн. - Коринна - моя сестра, и я люблю ее. Принц поднял руки: - Не судите меня строго. Вы же помните, я часто болтаю ерунду о прекрасных женщинах. - Ладно уж, - махнула рукой княжна. - Идите в зал. Локи показалось, что его прогоняют. - Я не ужинать пришел, княжна, - сказал принц холоднее. Сигюн ничего не ответила, только стояла и спокойно смотрела ему в глаза. - Я, - вздохнул Локи, - пришел поблагодарить. За то, что вы для меня сделали той ночью. - Благодарность излишня, - без улыбки сказала девушка. - Я чту старые законы гостеприимства, и если на моем пороге появляется истекающий кровью ас и просит о помощи - он получит ее. Кем бы он ни был. Кем бы он не был? Например, ублюдком ётунского царя без обозримых жизненных перспектив. - Если... я что-то могу для вас сделать, вам нужно только попросить. Сигюн задумчиво смотрела перед собой. - Мне неловко обязывать того, кого я хотела бы считать другом. Но... Вы действительно могли бы... Локи поднял брови. - Если вы хотите сделать мне приятное, Ваше Высочество, приведите в таверну вашего брата. - Тора? - удивился Локи. - А у вас есть другие? - Со стороны Лафея - до черта. Старый дьявол плодил бастардов, как обезумевший кролик. - Вообще-то, в мои планы входит сеть таверн в разных мирах. Однажды я, возможно, воспользуюсь вашим щедрым предложением, - задумчиво ответила Сигюн. - Но в данный момент я имела в виду Его Высочество. - На что он вам сдался? - поинтересовался Локи. - Принц Тор богат, влиятелен и дружен со многими уважаемыми людьми. Принимать такого клиента — великая часть... - Я не меньший принц, чем Тор, - заметил Локи. - Собственно, я даже принц вдвойне. - У вашего брата безупречная репутация. - Безупречная? - презрительно скривился Локи. - Да ведь он веками ни о чем, кроме драк и девок не думал! Он мало смыслит в политике и ничего не понимает в дипломатии, он, ётун меня раздери, бросил Асгард, бросил родной мир, нуждающийся в помощи... И ради чего? Чтобы залезть под юбку смертной! - Верно, - кивнула Сигюн, - все верно. Но помимо того он военный герой, а у асов короткая и чрезвычайно... избирательная память. О вероломстве асов Локи знал побольше княжны и намеревался использовать его в своих интересах, но ему не хотелось, чтобы Сигюн уподоблялась остальному народу и слепо поклонялась могучему Тору. - Простите, княжна, - уже спокойнее сказал он, - я погорячился и позволил сорваться словам... Не предназначенным для ваших ушей. - За время работы в таверне я слышала слова куда крепче, - хмыкнула девушка. - У меня натренированные уши. - Ладно, - неохотно буркнул Локи, - будет вам Тор. Но не жалуйтесь, если этот увалень переберет эля и начнет крушить мебель да бить посуду. - Что вы, - всплеснула руками трактирщица. - Я подберу черепки и прикажу прибить их к стене. А сверху повешу памятную табличку с надписью. Например: "Эту чашку однажды держала сиятельная рука принца Тора". Или: "Эта тарелка вызвала праведный гнев и была сражена рукой самого Громовержца". Вы напрасно смеетесь, - назидательно сказала девушка хохочущему принцу, - получится прекрасная реклама. Посетители будут готовы последнюю рубаху снять, чтобы прикоснуться к останками посуды. - Вот и сторговались, - резюмировал принц. – Я отнял у вас преступно много времени, так что теперь должен откланяться. - Нет, так просто откланяться я вам не позволю... Еще вчера вы истекали кровью, - сурово произнесла княжна в ответ на удивленный взгляд принца. - Такие раны быстро не затягиваются. Вы страшно бледны и уж очень судорожно вцепились пальцами в ограду - все оттого, что в вашем состоянии нужен постельный режим, а не долгие беседы на свежем воздухе. Пойдемте в таверну - я напою вас крепким чаем с восхитительным абрикосовым вареньем, которое готовит Олав, а потом вызову «Пустельгу». - Я еще прежние долги не отдал, - слабо улыбнулся принц, - а вы уже заставляете меня влезать в новые. - Это не счет, по которому нужно расплатиться. Это дружеская услуга. - Видимо, у вас совсем мало друзей, если вы желаете видеть меня среди них, - с некоторой горечью заметил Локи. - Меньше, чем мне хотелось бы. А теперь пойдемте принц, а то у вас такой вид, будто вы собрались упасть в обморок. И как мне прикажете вас потом поднимать? Или волоком тащить? Вставайте, обопритесь на меня, если тяжело идти. Локи послушно поднялся, ощущая предательскую слабость, подождал, пока мир перестанет покачиваться перед глазами, и, обхватив Сигюн за талию - чуть крепче, чем того требовали обстоятельства - позволил увести себя а таверну.***
- Информация интересная, - медленно произнес полковник. - Информация, можно сказать, уникальная. Да только цена ей — ломаная лира. Потому что, - полковник важно поднял палец к потолку, - недоказуема. Да и источник, прямо скажем, ненадежен. Эгилл задохнулся от возмущения. - Моя агентурная сеть... - Твоя, с позволения сказать, сеть состоит по большей части из бездомных пьянчуг и уличных девок самого низкого пошиба. На их слова следует полагаться? - Ну, да, они воспринимаются обществом, как грязь, и в этом их преимущество. Они слышат то, что никогда бы не позволили услышать приличным асам. Полковник облокотился на столешницу и пристально посмотрел Эгиллу в глаза. - Предположим — только предположим — что это правда, и в одном из судов перевозят нелегальных пассажиров... - Рабов. - Пусть так. Но, капитан, у вас нет названия конкретного судна, у вас нет даже номера дока. В порту сейчас находится больше двухсот кораблей. Вы, что же, предлагаете мне учинить досмотр каждого из них? Половиной владеют уважаемые состоятельные асы, а часть — вообще собственность Династии. Эгилл дернул подбородком. - Нужно привлечь мага. Сканирование позволит определить корабль без непосредственного обыска. - Насколько мне известно, у тебя, Грейндсон, степень по праву. Напомни-ка мне, старому военному, как в Уголовном Кодексе классифицируется магическое сканирование? Молчишь? Ну, так я сам скажу. Это грубое нарушение права личности на неприкосновенность. И вторжение в чужую собственность. Ни один маг не пойдет на такое без личного указания Всеотца. А я не могу явиться к царю с базарными сплетнями. В лучшем случае он рассмеется. В худшем — разжалует. Эгилл подавленно молчал. - Ступайте, капитан, - устало сказал полковник. - Продолжайте рыть. Найдёте что-то конкретное - милости прошу, ко мне. Эгилл вышел из Управления в растрепанных чувствах. Надо было оставаться в армии, пронеслось у него в голове. Там оно как-то... попроще. К сожалению, даже в раннем детстве, когда нормальные асгардские мальчишки грезили о ратной славе, Эгилл мечтал расследовать преступления. После обязательных лет в вооруженных силах он перевелся в столичное Гвардейское Управление. Уж через него-то, казалось, должны проходить преступления и преступники, что называется, на любой вкус. В принципе, так и было, но к редким минутам интересной следственной работы прилагались часы бюрократической писанины, интриги и закулисные игры «кто кого подсидит». Да и начальник, признаться... Полковник был очень толковым профессионалом с колоссальным опытом, но слишком долго сидел на своём сытом и престижном месте. Не за горами маячила почетная отставка и щедрая пенсия, поэтому пожилой следователь опасался обострять отношения с кем-нибудь: от начальства до коллег — и подолгу выверял и обдумывал каждый свой шаг. Осторожность — никто не спорит — полезное качество, но порой она чревато промедлением, а промедление — упущенной возможностью. Перед Эгиллом вырос дворцовый комплекс. С минуту он постоял, переминаясь и задаваясь вопросом, не обезумел ли. Информации, поступившей от Красотки Арн (которая быть красоткой давным-давно перестала), он доверял. Она подтверждала слухи, уже несколько месяцев ползущие вокруг асгардского порта — якобы, кто-то под прикрытием законной торговли использует его в качестве перевалочного пункта при перевозке невольников. Рабовладение в Асгарде было запрещено много тысяч лет назад и почиталось одним из наихудших преступлений. Если бы ему удалось поймать негодяев за руку — это не только для души приятно, но и сулит блестящие карьерные перспективы. Но полковник фактически связал ему руки — без разрешения на досмотр или помощи мага удачи не видать. Выбора нет, решил Эгилл. В конце концов, тихо стоять в сторонке он никогда не умел. Капитан обогнул основное дворцовое здание с запада и углубился в череду невысоких хозяйственных пристроек. На двери одной из них красовалась новенькая кованая пластина с выгравированной надписью: «Его Высочество, принц Локи Одинсон. Широкий спектр магических услуг». «Куда уж как широкий», - с нервным смешком подумал Эгилл и постучал. Дверь немедленно открылась. На порог тяжело вывалился могучего вида детина с окладистой бородой. Капитан воззрился на сбитые костяшки пальцев, перекатывающиеся под кожаным жилетом мускулы и сплошь покрытые татуировками руки. Потом перевел взгляд на лицо. Оное оставляло желать лучшего. С первого взгляда становилось понятно, что детина наукой не занимается, стихов не пишет и древних философов перед сном не читает. В другое время Эггил без раздумий отправил бы обладателя такой зверской физиономии в камеру и только потом бы уже начал разбираться, за что. Детина, очевидно, имел неоднократный и яркий опыт общения с представителями власти, потому что род занятий Эгилла определил моментально. Невзирая штатскую одежду. - Консультацию я получал, - хмуро произнес он, - магическую. Капитан внутренне содрогнулся, представив, какого рода консультация могла понадобиться такому типчику, но не стал тратить время. - Ладно, иди, - бросил он, сохраняя начальственное выражение лица, и закрыл за собой дверь. Внутри было очень чисто и почти пусто. Эгилл миновал маленькую приемную, постучал в дверь светлого дерева с традиционной позолотой и, дождавшись негромкого «Войдите», ступил в кабинет. Младший асгардский принц сидел за столом, на котором помещалось современное информационное оборудование, и выглядел бледным и ироничным, что, в общем-то, было для него характерно. При виде капитана приемный сын царя коснулся сенсорной панели и скрыл застывшие в воздухе ряды цифр и диаграммы. Эгилл, недавно работавший над финансовым преступлением, успел узнать графики биржевых индикаторов. - Кого ко мне привели норны... Господин — прошу прощения, не знаю нынешнего звания — Грейндсон. - Капитан гвардии, - отрапортовал Эгилл, рефлекторно вытягиваясь в струнку. - Прошу, присаживайтесь. Эгилл плюхнулся на стул. С минуту они мерили друг друга взглядами, а потом Локи слабо улыбнулся. - Гвардия... В действующих войсках вы могли бы уже дослужиться до полковника. - Душа не лежала. Загадки я люблю больше, чем приказы. Они были знакомы довольно давно, ещё с армии. Один держал сыновей в ежовых рукавицах, поэтому службу принцы несли не в столице, а поближе к окраинам. Там и в реальных боях побывать можно, и начальство не склонно лебезить перед наследниками престола. Локи царь определил в маленький гарнизон на севере, туда же попал и Эгилл. Не сказать, чтобы они были друзьями – слишком уж велика разница в положении, да и не было тогда у принца возможности с кем-то близко сойтись. Гарнизонное начальство было без ума от радости, что у них в личном составе оказался такой талантливый маг, и стремилось использовать способности Локи на полную. Тем не менее, на Эгилла принц тогда произвел хорошее впечатление – сдержанный, дисциплинированный и – вне всякого сомнения – компетентный. Локи молчал и выжидающе смотрел на бывшего сослуживца. - Я пришел просить о помощи, - признался Эгилл и честно рассказал все, что утром доложил полковнику. По ходу повествования брови Локи поднимались все выше и выше, а глаза округлялись все больше и больше. Богатая мимика, но простодушно верить ей не стоило. - Впечатляет, - сказал принц. - Везти рабов транзитом через Асгард... Смело. Кто бы за этим не стоял, он или чертовски смел, или чертовски нагл. Но при чем здесь я? - Гвардии... Мне нужен маг, способный осуществить сканирование. Локи расслабленно откинулся на спинку кресла. - Высочайшего дозволения у вас, я так понимаю, нет. - Это личная инициатива, поэтому сканирование должно быть очень... деликатным. Требуется магическая услуга. На двери написано, что вы их оказываете. - Боюсь, - мягко заметил Локи, - полугодового гвардейского жалования не хватит, чтобы купить моё время. Эгилл напрягся. Заплатить из собственного кармана он бы не смог – родители не оставили наследства, а жалования гвардейского капитана хватает ровно на то, чтобы не погибнуть от голода. Вся надежда была на присущую принцу склонность к авантюризму и на удачу. - Я думал, что вы, как представитель Династии, согласитесь участвовать в задержании преступников. - Иными словами, вы просите совершить преступление, чтобы предотвратить другое преступление, - с иронией произнес принц. - Куда большее по масштабу. Локи помолчал. - Не стану скрывать, вы меня заинтересовали, - наконец произнес он. – Но, разумеется, я не альтруист и хочу получить ответную услугу. - Если это в моих силах, - осторожно произнес Эгилл. - Полагаю, в ваших. Если наша затея обернется успехом, я хочу, чтобы каждая собака, каждая блоха в Асгарде знала, что я помогал вам исключительно из добрых побуждений на безвозмездной основе. - Вы хотите завоевать симпатию народа? - Вы чрезвычайно проницательны. Прямо гордость берет за асгардскую гвардию. Буду в вашем распоряжении к десяти вечера.***
Полковник Вагдансон сделал достойную карьеру. Будучи сыном простого селянина, он собственными силами достиг поста руководителя асгардской гвардии и вот уже много лет держал в ежовых рукавицах несколько тысяч подчиненных: от простых силовиков до искусных следователей и агентов под прикрытием. На родину его не тянуло — он купил в столице удобный дом, оброс знакомыми и ощущал себя коренным горожанином. Сын полковника взлетел ещё выше. В восемьсот он был блестящим молодым офицером, вдобавок сделал очень удачную партию — взял в жены Маллу Хенрикдоттир — наследницу текстильной империи. Полковник восхищался красавицей-невесткой, но и немного её побаивался, уж больно знатного она была рода. Малла же держалась слегка высокомерно, но оказывала свекру должное уважение и непременно ждала его к семейному обеду в конце недели. На этих обедах, помимо молодой четы и самого полковника, частенько присутствовал брат Маллы — Ларс. Полковнику льстило общество аристократов, но в то же время он ощущал себя несколько неловко и старался всякий раз развлечь молодых людей какой-нибудь байкой из жизни гвардии. На этот раз ему не пришлось долго ломать голову. История, которую утром преподнес ему молодой капитан, выглядела достаточно занятной. - Невероятно, - протянул Ларс Хенриксон, выслушав полковника. Красивое породистое лицо выражало недоумение. - Рабы в Асгарде? Какая дикость! И вы, полковник, не дали добро на расследование этого отвратительного преступления? Вагдансон почувствовал себя немного задетым. - Что вы, Ларс, - тонко улыбнулся он. - Я хорошо знаю своих подчиненных. Официального разрешения я предоставить не мог, но не испытываю ни малейших сомнений, что капитан Эгилл вышел на охоту. Он из тех, кто никогда не бросает след. - Вот как, - глаза молодого аристократа блеснули.***
Ларс Хенриксон никогда не одобрял брак сестры. В самом деле, какой дурой нужно быть, чтобы выйти замуж за алчного безродного карьериста, купившись на смазливую мордашку и военную выправку? Сегодня, впрочем, дурной вкус сестрицы (и болтливость её свекра) сыграли ему на руку. Едва вырвавшись с очередного тоскливого обеда, Ларс вышел на связь с капитаном судна. - Хорошего дня, господин Хенриксон... - начал, было, капитан, но Ларс невежливо перебил. - Немедленно собирайтесь и уходите. Все. Корабль ищут. Нельзя, чтобы гвардейцы нашли и допросили хоть кого-нибудь. Свёрл недаром снискал себе славу великолепного профессионала. Его лицо моментально стало серьёзным, взгляд — жестким. - Что делать с товаром? - Оставьте там, где есть. Вы свою часть выполнили честно, получите обычную сумму. Конец связи. Ларс отключился и перевел дух. Команда эвакуируется, а больше его с кораблем ничего не связывает. Судно зарегистрировано на подставное имя. Концы в воду, фигурально выражаясь. Прискорбно терять товар, но пытаться транспортировать его в создавшихся условиях слишком опасно. Любой корабль, запросивший экстренный вылет, привлечет внимание и немедленно будет досмотрен. Ларс одновременно вел несколько аналогичных торговых операций, потому катастрофа одной из них ни в коем случае не должна повлечь за собой неудачу остальных. Чего-то подобного рано или поздно следовало ожидать — норны и так были к нему очень милосердны. В торговлю живым товаром Ларс пришел около дюжины лет назад, когда оказалось, что знаменитая текстильная империя разваливается по частям (спасибо долгам покойного папеньки). Угрызения совести никогда его не мучили — он просто не мог воспринимать инопланетян, особенно из каких-то диких миров, равными асам.***
- Место недурственное, но я все-таки предпочел бы дворец, - заметил Тор. - Люблю стряпню батюшкиных поваров. Да и ушей там меньше. - Меньше? - иронически приподнял брови Локи. - Да ты, наверное, шутишь... А если серьезен, то это даже забавнее. Не волнуйся, я угощаю. А вот и хозяйка! Сигюн плыла к ним из глубины таверны. Лицо её выражало бесконечное счастье. Локи даже не подозревал, что обычно сдержанная девушка способна на такую эмоцию. - Ваше Высочество! - пропела она. - Великая радость и великая честь видеть вас в моей скромной таверне. Надеюсь, вам здесь нравится? Тор взглянул на девушку и ослепительно улыбнулся, пуская в ход знаменитое обаяние. Сигюн изобразила восторг. Со стороны это выглядело очень натурально, но у Локи был нюх на подобные вещи. Обменявшись с принцами любезностями, Сигюн представила им красивую подавальщицу, а сама деликатно удалилась. Тор весело посмотрел на брата. - Это же... ? - Именно. - А она ничего... Лучше, чем я запомнил. Локи пожал плечами. Ещё в детстве, когда Тор был невыносимым сорванцом и отбирал у всех остальных игрушки, Локи усвоил простое правило: если хочешь, чтобы братец не рвал твою книжку, нужно сделать вид, что тебе она абсолютно не интересна. - Я позвал тебя сюда, чтобы поговорить о более важных вещах. - И что может быть важнее хорошеньких женщин? Локи испытал острое желание стереть улыбку с лица брата. «Что может быть важнее? Власть. Знания. Долг и ответственность перед своей страной и своим народом, которыми ты увлеченно пренебрегаешь.» - Малекит Проклятый. Ты дал информаторам указания в случае чего выходить на связь со мной. Один из них так и сделал — несколько дней назад. Веселье Тора как ветром сдуло. У Локи даже мелькнула мысль, что оно было не вполне искренним, и Тор тоже его по-своему проверял. - И что он нашел? - А вот это-то и самое интересное, братец. Агент не сообщил ничего конкретного, кроме того, что один из жителей базы на Тойрус-2 вызвал его подозрения. Но для уверенности он хотел установить за объектом наблюдение. - И что? Ты дал добро? - Сам знаешь, агенты тщательно засекречены, потому информация от них идет с задержкой в несколько дней. К тому времени, как я получил сведения и дал положительный ответ, принять его было уже некому. Агент мертв. Брови Тора сошлись на переносице. - Как мертв? - Официальное заключение гласит, что упал в какой-то овраг. Несчастный случай. - Но ты не веришь. - Как-то уж больно вовремя он со скалы сверзился. К тому же непонятно, отчего это профессионал, на счету которого две дюжины блестящих операций, перестал смотреть под ноги. Тор поскреб щетину на подбородке. - Всякое может случиться... И что ты хочешь? Чтобы я послал на базу комиссию? - Думаю, смысла в этом уже нет. Тот, за кем пытался проследить агент, уже должен был сбежать. - Ты думаешь, это Малекит? Локи прикрыл глаза, прогоняя раздражение. Он знал, что отец и брат считают эльфа мертвым, а его одержимость Малекитом - своего рода трансформированным чувством вины. Он не смог защитить мать и теперь жаждет хотя бы отомстить. Отчасти так оно и было. Но в то же время Локи был магом, и лучше понимал мотивы и уловки других магов. Интуиция подсказывала ему, что Проклятый жив, а интуиции Локи верил больше, чем умозаключениям родственников. Да ещё и эта странная смерть... - Согласись, что все это выглядит подозрительно. - Допустим. Что ты предлагаешь? Локи подавил улыбку. Почти десять лет они с братом были врагами, но за это время мало изменилось. Тор по-прежнему не фонтанирует идеями и ждет, когда кто-нибудь другой что-то придумает. И это будущий асградский царь. Браво, отец. - Отдай распоряжение проверить всех, кто покинул планету после гибели агента. Я хочу знать о них как можно больше. В первую очередь — откуда они прибыли и куда отправились.***
Эгилл раздраженно переступил с ноги на ногу. До десяти оставалось несколько минут, а принца ещё не было видно. Вдруг он передумал? Вдруг просто подшутил над доверчивым гвардейцем? Тогда только и останется, что натянуть на глаза капюшон, прокрасться в доки и вручную простукивать стенки кораблей. Эгилл невесело усмехнулся. Гигантские портовые часы показали десять, и во мраке переулка капитану почудилось шевеление. Через секунду тьма обрела очертания высокой фигуры в темном плаще. Пунктуален, как демон, подумал Эгилл. - Приступим? - В порту сейчас двести восемь кораблей, - негромко произнес капитан. - Значит, доки полны меньше, чем наполовину. И все равно это много. - Как долго займет сканирование каждого корабля? Пролетающая мимо «Пустельга» на мгновение залила улицу светом и под капюшоном принца блеснули глаза. - Достаточно долго. Поверхностное - десять минут. Более глубокое — в зависимости от необходимой детализации. Эгилл задумался. По самым скромным подсчетам им понадобится тридцать пять часов беспрерывной работы, но на это Локи скорее всего не согласится. Остается надеяться, что повезет раньше. - Начнем с тех судов, которые заявлены к отправлению этой ночью и будущим утром. И, Ваше Высочество, снимите, пожалуйста, капюшон. Тон Локи выдал его удивление: - Я полагал, что наше дело носит сугубо конфиденциальный характер. - Дело? - картинно удивился Эгилл. - Какое дело? Просто два старых сослуживца решили прогуляться по порту, вспомнить былое... - Капитаны забеспокоятся. - Большинство и внимания не обратят — у них дел по горло. Время стоянки в порту стоит очень дорого. Но я надеюсь, что один из них нас все-таки заметит и совершит ошибку. Очень надеюсь.***
- Как давно мы здесь? - спросил Тай-Йат у матери. - Не знаю, - прошептала она. Тай-Йат провел языком по пересохшим губам. Она знала, как знал и он, но говорить об этом вслух не хватало духу. Светлокожие не появлялись уже больше суток. Поначалу лат-талл радовались отсутствию мучителей, но потом на смену облегчению пришло беспокойство. Им уже давно не приносили воды, не давали возможности побыть на свету, а воздух в отсеке становился все более тяжелым и спертым. Из-за стен и потолка не доносилось ни звука. Огромный корабль, способный путешествовать среди звёзд, словно бы вымер. Но ведь это же невозможно. Не могли же о них забыть.***
- «Звездная тень». Отправление в четыре утра. Следует маршрутом Ванахейм-Асгард-Муспельхейм. Официально принадлежит какому-то муспельхеймскому синдикату, но за ним может стоять, кто угодно. Локи покачал головой. - Эпоха анархии в Муспельхейме прошла, когда до власти дорвался Суртур. Теперь там диктатура, притом очень жесткая, и все суда, я уверен, учтены. Впрочем, чем норны не шутят? Принц прикрыл глаза и погрузился в молчание. Эгилл терпеливо ждал. В порту, несмотря на поздний час, кипела лихорадочная деятельность. Суда заходили на посадку, готовились к вылету, подвергались ремонту и загрузке. Появление гвардейского капитана в компании мятежного принца вызвало куда меньший ажиотаж, чем можно было ожидать, но все же Эгилл ловил на себе заинтересованные взгляды. - На борту около сотни живых существ, - сказал Локи через несколько минут. - Кое-кто в каютах, но большинство в машинном отделении и на палубах. Грузовые отсеки содержат в большом количестве упаковки с какими-то органическими соединениями. - Зерно, - грустно сказал Эгилл. - Это — зерно. Запись в документах соответствует. - На Муспельхейме слишком жарко, ни одна культура не приживается, - заметил Локи после непродолжительного молчания. - Вот они и импортируют... - Верно, - согласился гвардеец. - А экипаж как раз и составляет девяносто пять краснокожих. Пальцы принца с силой сжали стальные перила. Эгилл понимал его раздражение. «Звездная тень» оказалась десятой неудачей за последние два часа. Даже ему процедура сканирования казалась муторной, Локи же, наверное, физически утомлялся. Капитан попытался встряхнуться — с упадническим настроением ни одного преступления не раскрыть. Тем более что проверять осталось меньше, чем было — какие-то две сотни кораблей. - Что дальше? - «Аманхальм-VI». Маршрут следования...***
Их было четверо: Барбара из Мичигана, Джерри и Сьюзен из Сан-Франциско и Леонард откуда-то из центральных штатов. Никому ещё не исполнилось и тридцати, потому все были полны сил и надежд, и, если бы не увечья, Тони от души позавидовал бы физическому здоровью этих ребят. Если бы не увечья. Но ведь именно это он и намеревался поправить. - Я благодарен вам всем за согласие участвовать в эксперименте. Благодарен за смелость, за решительность. Я и моя команда — со своей стороны — сделаем все, чтобы операции прошли успешно. - Ну что вы, мистер Старк, - сказал Джерри, в результате несчастного случая лишившийся правой руки ниже локтя. - Это вам спасибо. За шанс, за надежду. Тони кивнул. Он ещё не до конца избавился от неловкости, которую всякий здоровый человек испытывает в обществе инвалидов (будто вы что-то у них отняли), но ребята ему очень нравились, а он нравился им. Что, в общем-то, неудивительно. Он много кому нравился. - Нам предстоит пройти через целый ряд операций: как по вживлению протезов, так и по вживлению управляющих элементов непосредственно в мозг. Будет, - Старк подмигнул, - не стану врать, будет трудно, но шансы на благополучный исход весьма велики. С сегодняшнего дня вы будете находиться в клинике под наблюдением специалистов. Они подготовят вас к процедурам, и через несколько недель мы начнем... В небольшом конференц-зале раздались аплодисменты. Тони в очередной раз выслушал благодарности от добровольцев и их родных, обменялся несколькими репликами с персоналом, но мысли его были далеко. Уже несколько дней ему не давали покоя пропавшие документы — если их выкрала «Гидра» или иная подобная организация, это настоящая катастрофа. «Альтрон» задумывался, как защитник человечества, но перепрограммировать его в оружие не слишком сложно. Тони колебался, что предпринять. Обратиться к властям или военным? Но его собственные технологии куда совершенней, и если бы злоумышленников можно было обнаружить таким образом, он бы это уже сделал. Кроме того, придется отвечать на кучу неприятных вопросов и делиться разработками уже с Белым Домом и Пентагоном, а уж они-то точно превратят «Альтрона» в орудие устрашения не только иных планет, но и остальной части Земли. Это чертовски опасно - за границей и без того растет недовольство положением Штатов, которые якобы узурпировали права на команду «Мстителей» и других людей со сверхвозможностями. В результате Старк решил затаиться и подождать следующего хода невидимого противника. В том, что он будет, Тони почему-то не сомневался. - Это была хорошая речь. Поздравляю. Старк вздрогнул. Мысли о работе вымело из головы начисто. Он повернулся и встретился взглядом с бывшей возлюбленной. - Кого я вижу, - он сам едва не поморщился от звучащих в голосе ноток обиды, - прекрасная мисс Поттс. Как поживает Фил? Хотел бы Тони сказать, что расставание с ним больно ударило по Пеппер и выглядит она изнуренной и печальной. И что, например, тело её носит следы явного домашнего насилия, потому что за личиной добропорядочного американца Фил Коулсон скрывал кучу отвратительных привычек: от злоупотребления алкоголем до рукоприкладства. К сожалению, ничто из этого не было правдой: из них двоих именно Тони временами чересчур налегал на выпивку, а Пеппер выглядела цветущей — черные джинсы и водолазка ей очень шли. Со стороны ей никто не дал бы больше тридцати. - Харрисон звонил мне утром. Я так поняла, ты все-таки оставил попытки выставить меня из компании? Старк кисло улыбнулся. - Не больно-то много у меня осталось альтернатив после того, как ты отказалась продавать свою долю акций. - И после того, как совет директоров не стал снимать меня с должности финансового директора, - сладко добавила Пеппер. - Они правы: твоя компетенция не знает равных, - каждое слово стоило ему почти физических усилий. - А я просто погорячился. - Приятно, что ты все же смог взять себя в руки, - смягчилась Поттс. - Знаешь, Тони, мне ведь правда очень жаль... Старк не дал ей закончить. - Я выбросил белый флаг, дорогая, - с кривой усмешкой пролаял он. - Но это отнюдь не значит, что мы останемся друзьями и все такое. Ты можешь сохранять тепленькое местечко в своем красивом кабинете, можешь принимать участие в разработке финансовой стратегии «Старк Индастриз»... Но лично со мной ты работать не будешь. Я освобождаю тебя от должности финансового менеджера по проекту с искусственными органами... Лицо Пеппер исказилось от возмущения. - Ты не можешь! Это наше общее дело! - Только не по бумагам, - отрезал Старк. - Там сказано, что я могу подбирать персонал по своему вкусу. - И кого ты возьмешь вместо меня? - с презрительной насмешкой спросила Поттс. - Найду кого-нибудь, - пожал плечами он. - Может, ты и удивишься, но немало людей хотят работать с Тони Старком. - Это мальчишество, - бросила Пеппер и, повернувшись на каблуках, быстро удалилась. Тони заставил себя не смотреть ей вслед, не провожать взглядом длинные ноги... Почти заставил. На него накатила усталость и отвращение ко всему. Захотелось уехать куда-нибудь, где играет громкая музыка, много выпивки, а у людей словно бы нет проблем. Захотелось не думать.***
Локи стоял, привалившись к металлической лестнице на стене дока. Виски словно сдавило обручем. За глазами медленно зрела тупая боль. Эгилл отошел, чтобы разузнать об изменениях в расписании, и принц воспользовался короткой передышкой, чтобы немного прийти в себя. Возможно, он позарился на слишком большой кусок. Сканирование в таком количестве — это колоссальная нагрузка на мозг. Но уж больно заманчиво найти невольников и оказаться в роли героя. Сколько они уже проверили? Кораблей сорок, кажется. Конструкция доков не предусматривала окон, но Локи чувствовал, что скоро начнет светать. Принц медленно открыл глаза. Перед ним высилось очередное судно. «Шелковая принцесса». Локи не помнил, чтобы Эгилл упоминал его среди покидающих порт кораблей, но раз уж оно попалось по пути... Конструкция предполагает изрядный грузовой отсек. - Ваше Высочество! Локи резко повернул голову. Виски прострелило болью. К нему спешил Эгилл. Взволнованное лицо гвардейца свидетельствовало, что произошло нечто непредвиденное. - В чем дело? - Внеплановый взлет! Каким-то уродам понадобилось удрать из Асгарда, стартуют через несколько минут. - Показывайте дорогу! Гвардеец сорвался с места. Локи побежал следом, прикладывая усилия, чтобы не отстать. Встречные асы предпочитали уступить дорогу. Судя их лицам, вид мчащегося опального принца производил неизгладимое впечатление. Одно хорошо — не бегу головная боль почему-то притупилась. - Вот он! Локи окинул взглядом готовящееся к взлету судно и сосредоточился, направляя энергию к кораблю. Ответная волна его удивила. С экипажем что-то было не так. Он сканировал присутствие нескольких десятков существ, но не мог классифицировать их, как живых. Разве только они... - Куда направляется это судно? - Фибарис-8, что бы это, ётун побери, не было. - Вот как... Эгилл, они не те, кого мы ищем, пусть летят к демонам, - лихорадочное возбуждение спало, и Локи снова ощутил себя опустошенным. - Вы уверены? - Абсолютно. На борту нет ни одного живого, в нашем понимании, существа. Фибарийцы — в большей мере механизмы, чем биологические образования. - Проклятье, - гвардеец оперся плечом на стену и зарылся руками в волосы. Локи со слабым злорадством отметил, что капитан выглядит не менее усталым, чем он - Проклятье!***
- Мама... Я хочу к маме, - девочка подняла на него заплаканные темно-карие глаза. На виске кровоточила свежая ссадина. - Ты скоро увидишь её, малышка. - пообещал Тор, надеясь, что это правда, что её мать отлучилась, например, за покупками, а не лежит под грудой развалин. Подземный переход в центре Сиэтла был взорван около часа назад. Ударная волна сильно повредила одну из несущих стен, и разрушения вышли на поверхность — тротуар с одной стороны сложился в гармошку, а у ближайшего магазина начисто вынесло окна-витрины. По самым скромным подсчетам количество жертв достигало двух дюжин. - У вас есть подозреваемые? Тор повернул голову на голос друга. Стив выглядел плохо — а для суперчеловека, так вовсе ужасно: лицо, как окаменевшая маска, и совершенно неживые глаза. Тор его не винил: после всего, что они увидели за последние дни... Собеседник Стива носил штатское и ничем примечательным не отличался — невысокий полноватый мужчина лет сорока с солидными залысинами. Встретишь на улице — не запомнишь. Очень удобная внешность, когда твоя специальность — борьба с терроризмом. - Есть, - кивнул мужчина. - Правда, с них уже ничего не спросишь. Они где-то там, - он указал на развалины. - В переходе стояли камеры, данные с которых хранятся на центральном сервере. Там все отлично видно: двое — мужчина и женщина, молодые, латиносы. Возможно, мексиканцы, но я бы поставил на Центральную Америку. Они вообще не скрывались. - Как в Огайо... - тихо сказал Стив. - Верно, вот только в Огайо были арабы... Тор обнаружил, что все ещё держит на руках ребенка. Девочка прижалась к грудной пластине доспехов с доверчивостью, от которой у него защемило сердце. До чего славно было бы вот так поднять на руки собственную дочь... Но нет — об этом сейчас и думать не стоит. Слишком уж сложная судьба уготована детям асов и смертных. Он отдал ребенка подоспевшим медикам, а сам подошел к другу. - Ты как? Стив поднял на него больные глаза. Тор не мог его за это винить. Если бы такое происходило в Асгарде, он и сам, должно быть, сорвался бы. Мидгард, как ни крути, все же не был ему родным домом, что давало возможность немного отстраниться. - Не понимаю я, - устало произнес Роджерс. - Чувствую, что должен бы понять, но не понимаю. За последние три дня целых восемь терактов. И это только на территории Штатов. Исполнители — представители разных этнических и религиозных объединений. Что их связывает? - Может, совпадение? Стив покачал головой. - Нет, я не верю в такие совпадения. Тор, если на то пошло, в совпадения не верил в принципе. Асгардская философия предполагает существование судьбы, а значит все события – не случайны. - Это явно продуманная акция, - продолжал Стив. - Но чего ради? Такие разные люди... У них нет и не может быть общей цели. Они ничего не требуют... Точнее, требуют, но каждый свое. Арабы кричали что-то про Аллаха, но латиносы не исповедуют ислам. Бессмыслица какая-то. Тор кивнул. Последние дни вымотали даже его мощный организм, и больше всего во Вселенной принцу сейчас хотелось вернуться в их с Джейн квартиру и упасть на кровать, даже не раздеваясь. Ругать за это его будет некому — Джейн улетела в очередную командировку.***
Тай-Йат слизнул с руки кровь. Костяшки пальцев были содраны до мяса, голос давным-давно сел. Кое-кто из племени ещё продолжал бороться, но большинством овладела апатия. Несколько часов назад они уверились, что похитители действительно исчезли. Лат-талл не понимали, что произошло, как не знали, где находятся — рядом с родным миром или в тысяче лет пути от него. Страх и отчаяние вызвали лихорадочную деятельность: они кричали, пока не сорвали голоса, стучали по металлической обшивке, пытались высадить гладкую тяжелую дверь. Их не слышали или не желали слышать. Несмотря на юный возраст, Тай-Йат интуитивно понимал то, о чем взрослые боялись говорить вслух. Без воды и света, без свежего воздуха им здесь долго не продержаться. Самые слабые уже сейчас чувствуют себя дурно. Кое-кто (мама) не способен удержаться на ногах. Тай-Йат медленно поднялся. Подошел к двери и, что есть силы, заколотил в неё. - Выпустите нас!***
- Эгилл, - принц очнулся от очередного транса и повернулся к гвардейцу. - Я нашел их. - Нашли? - капитан подобрался, ощущая, как разгорается охотничий инстинкт. - Вы уверены? - Абсолютно. Отсек рядом с днищем. Он тянется во всю длину, но очень низкий, от грузового отделен толстым слоем металла. Очевидно, расчет на то, что таможенники даже не заподозрят, что он существует. - Так и есть. В инопланетных кораблях всегда тяжело разобраться. Конструкция нам чужда... Если не знаешь, где искать — никогда не найдешь. Что внутри? - Около сотни живых. Эмоциональный фон нестабилен, но преобладает страх. Точнее сказать не могу. Не теряя больше времени, гвардеец бросился к портовым стражам. Местное начальство не слишком воодушевила перспектива повторного осмотра судна с идеальными документами, но Эгилл умел быть очень настойчивым. - Ладно, - наконец согласился главный страж. - Мы обыщем именно то место, на которое вы указали — не больше. - Мы пойдем с вами, - сказал Локи. - На каком основании? - прищурился мужчина. - Скажу честно, повторный осмотр ни у кого из капитанов не вызывает энтузиазма. За такое они и жалобу написать могут, и тогда уже мне придется отвечать перед начальством. Тем более, что положиться я могу только на ваши слова. - Вы подвергаете сомнению мою компетенцию? - прищурился принц. - Нет, ведь я собираюсь провести обыск. Но взять вас с собой не могу — у вас нет полномочий. Принц хотел ещё что-то добавить, но Эгилл предостерегающе поднял руку. Амбиции Локи были вполне понятны, но гвардеец не имел желания ссориться с коллегой, который и без того оказывал ему услугу. За досмотром пришлось наблюдать со стороны. Несколько стражей на их глазах что-то втолковали не вполне довольному капитану судна (судя по красноватому оттенку кожи, тот был уроженцем одной из центральных планет Новы) и поднялись за ним на борт. Несколько минут ничего не происходило, а потом со стороны судна послышался неясный шум и даже вроде бы выстрелы. Эгилл дернулся было но рядом с кораблем моментально возникло подкрепление. Стражи заблокировали подступы к судну, десантная группа исчезла в проходе. Локи стоял рядом с гвардейцем, его лицо оставалось невозмутимым. - Что там? - спросил Эгилл, но принц раздраженно качнул головой, словно отгоняя назойливую муху. Наконец операция перешла в завершающую стадию. Мрачные члены экипажа покинули борт под конвоем, судно опечатали. Капитан стражи сошел на землю последним. Оглядевшись по сторонам, он заметил Эгилла и Локи и направился к ним. В руках мужчина нес что-то, завернутое в серое полотнище. Размером предмет был с тело ребенка. Эгилл ощутил, как к горлу подступает ярость. - Нашли? - спросил он. Страж немного поколебался. - Можно сказать и так. Нашли. Правда, не совсем то, что искали. - Как это? - Локи вытянул шею вперед, что в сочетании с острыми чертами лица, сделало его похожим на лиса. - Команда с Новы действительно пыталась провести контрабандный груз. Но только не рабов, а... овец. - Овец? - тупо переспросил Эгилл. - Да. Самых лучших, с южных пастбищ. Везут в обход таможни, чтобы не платить пошлин... Краснокожие глупцы даже пытались оказать сопротивление. В итоге их штурман получил ранение, и одна из овец того... Попала под шальной выстрел. - Чудовищная утрата, - прошептал принц, не уточняя, впрочем, кого имеет в виду — уроженца Новы или неудачливое животное. Напряжение последних часов и усталость дали о себе знать — Эгилл захохотал. Спустя мгновение к нему присоединился и Локи. - В общем, - несколько растерянно продолжил страж, - спасибо вам за наводку. За эту операцию нам непременно дадут хорошую премию. Мы с ребятами посовещались, как бы вас отблагодарить. Контрабандный товар ещё не успели описать. С нашей бюрократией это дело долгое, все равно испортится... Короче, это вам, - мужчина положил ношу у ног Эгилла и, уважительно поклонившись Локи, пошел прочь. Гвардеец присел и откинул край полотнища. Остекленевшие глаза белой овечки смотрели в потолок с выражением полнейшей покорности судьбе. - А вот и случайная жертва, - хмыкнул принц. - Не знаю как вы, капитан, а я на ногах не держусь. Мне срочно нужно отдохнуть хотя бы пару часов и что-нибудь съесть. Эгилл кивнул. Все суда, стартующие в ближайшее время, они проверили, и перспектива плотного завтрака с огромным стаканам бодрящего настоя представлялась просто... божественной. - Тогда пойдем, - Локи хозяйственно подоткнул края свертка и закинул его себе на плечо. - Я знаю подходящее место. *** Каблуки звонко цокали по мостовой, и прохожие мужчины оборачивались ей вслед. Некоторые даже осмеливались одобряюще присвистнуть. Это было приятно, хотя Джейн не нуждалась в одобрении окружающих — она и сама знала, что выглядит превосходно. Лиловое платье очень ей шло, а лодочки от Джимми Чу способны вынуть душу из любого мужчины. Не то чтобы она собиралась вынимать из кого-то душу. Вовсе нет. Это просто обед в перерыве между двумя докладами. В глубине души её немного грыз крошечный червячок вины, но в то же самое время он, как ни странно, прибавлял происходящему очарования. Запретное всегда сладко, верно? Хотя, опять же, ни о чем запретном она и не помышляла. - Меня ждут, - сказала она элегантно одетому метрдотелю, и тот с улыбкой проводил её на террасу. На двадцатом этаже уличный шум превратился в слабые отголоски. В деревянных кадках цвели незнакомые цветы с полупрозрачными лепестками и едва уловимым ароматом. - Прошу вас. Столик оказался у самого парапета. Вид отсюда открывался головокружительный. При её появлении Ричард встал, немного задев стул. Рубашка в тонкую полоску, светлый пиджак, немного растрепанные ветром волнистые волосы и мальчишеская улыбка. Джейн решила, что выглядит он вполне мило. И очень рад её видеть. За обедом они не столько ели (хотя кухня была превосходна), сколько болтали: о работе, об искусстве, об общих знакомых. Джейн, кончено, чувствовала легкую вину за то, что зимой дала ему от ворот поворот, ничего толком не объяснив. Но Ричард деликатно обходил вопросы их когда-то незадавшегося романа и её личной жизни, поэтому она позволила себе расслабиться и просто получать удовольствие. В конце концов, приятно хоть иногда побыть в обществе галантного мужчины с хорошим вкусом. Такого мужчины, который не стал бы откровенно скучать на выставке современного искусства и чуть ли не зевать посреди замечательного бродвейского мюзикла.***
Сознание уплывало от него. За сомкнутыми веками бродили неясные образы, доносились приглушенные, странные звуки. Иногда Тай-Йат заставлял себя открыть глаза, но и тогда окружающий мир плыл, искажался. Силуэты родичей чернели среди непроглядной вязкой тьмы, но у него не было сил позвать кого-то по имени. Он боялся позвать кого-то по имени и не услышать ответа, он боялся, что скорчившийся у стены лат-талл больше не встанет. Материнское дыхание рядом с его щекой было хриплым, прерывистым, и он слушал его, проваливаясь в темноту.***
Сигюн любила таверну ранним утром. В это время никому не приходило в голову напиться и начать дебоширить, а публика собиралась разношерстная: студенты, забредшие перекусить между лекциями, торговцы, приехавшие по делам, отставные военные, коротающие время за просмотром свежих новостей и ароматными отварами, подтянутые дельцы с проницательными глазами, домашние кумушки, радующие себя свежей выпечкой после похода на базар, редкие путешественники с потрепанными картами... Завсегдатаев Сигюн знала по именам, с интересными незнакомцами ненавязчиво заводила беседу. Удивительно, до чего много любопытных, а порой и весьма полезных вещей, может выложить абсолютно неприметный с виду ас, если его доброжелательно слушать. Пресытившись общением и разглядыванием новых лиц, она просила у Олава чашку горячего травяного настоя и уходила в кабинет, где разбиралась с текущими делами или строила планы на будущее. Утро в таверне было временем спокойным и мирным, временем, когда не происходит ровным счетом ничего необычного. До недавнего времени. - Там вас спрашивают, - сказала Бритта. - Двое с дохлой овцой. Сигюн до того увлеклась чтением новостей о подорожании курса лиры по отношению к ванахеймской валюте, что даже не заметила, как в кабинет кто-то вошел. - В смысле? - не поняла она. - Как с дохлой? Чего у Бритты никак нельзя было отнять, так это невозмутимости. Во вселенной едва ли набрался бы десяток вещей, способных выбить её из колеи. - Не дышит, - объяснила подавальщица. - Совсем. - Она здесь что ли умерла? - испугалась Сигюн. - Обстоятельства смерти животного мне неизвестны, - с достоинством произнесла Брита. - Лучше выясните их у хозяев. Сигюн бросилась в большой зал. Двое со скорбной ношей обнаружились мгновенно — остальные посетители глазели на них со сдержанным любопытством. Статного мужчину в гвардейской форме Сигюн видела впервые, зато его спутник за последнее время успел набить ей оскомину. - Что это? - не слишком дружелюбно поинтересовалась она, указывая на завернутый в серое полотнище предмет. Локи расплылся в широкой улыбке. - Это, уважаемая княжна, подарок. - Труп овцы? - Молоденькой, хорошо окормленной овечки, - вкрадчиво произнес принц. - Здоровой — это подтвердил ветеринар. Смерть животного произошла, м-м-м, в результате несчастного случая. - Но, во имя Небес, на что она мне? - возмутилась Сигюн. - Шашлык приготовите... Или жаркое. Да мало ли блюд? Это от чистого сердца, - синие глаза принца блеснули. Наличие у Локи сердца до того изумило Сигюн, что она не нашлась с ответом. К тому же, меркантильный голосок внутри настойчиво твердил, что асы очень любят баранину, а на рынке целую овцу меньше чем за тридцать лир не купить... - Если от чистого, то благодарю, - сдалась она. - Сейчас пришлю кого-нибудь, чтобы забрали. - И пусть он принесет обильный завтрак, пожалуйста, - поспешно добавил Локи. - Всего и побольше. - Как скажете. Ваше Высочество! Локи обернулся. - Вы... - Сигюн несколько замялась. - Уезжаете из Асгарда? Принц, казалось, искренне удивился. - Почему вы так решили? - Слышала, как капитан одного из судов рассказывал своему помощнику, что видел вас в порту. Якобы вы присматривались к кораблям. Вообще-то тот капитан сказал: «Принесла сегодня ночью нелегкая этого ётунского выродка, от его взгляда кровь в жилах стынет», а помощник отпустил какую-то непристойную шутку о ледяных великанах и асгардских женщинах, но этой ценной информацией Сигюн предпочла не делиться. Предположила, что Локи может найти её несколько оскорбительной, а неудачливый капитан обзаведется какой-нибудь неприятной болезнью, например — перерезанным горлом. - Слухами Асгард полнится... - хмыкнул принц и поднял брови. - А вы бы огорчились, если бы я уехал? - Безусловно, - серьёзно произнесла Сигюн. - Вы ведь, фактически, постоянный клиент.***
- Оригинальная у вас манера ухаживать за женщинами, Ваше Высочество, - ехидно прошептал Эгилл, едва хозяйка таверны скрылась из виду. - Они это любят, - пожал плечами принц. - Цветы и побрякушки — это заурядно. Женщинам нравится, когда их удивляют. Эгилл открыл рот, чтобы поспорить (ему ещё не приходилось встречать женщину, которой не пришлись бы по душе украшения), но тут к ним вошла подавальщица с подносом жареного мяса, и всякие разговоры пришлось отложить.***
Бритта вернулась в зал после десятиминутного перерыва на чашку отвара. Княжна, скорее всего, не одобрила бы такое поведение — она просила, чтобы в зале постоянно присутствовала хотя бы одна подавальщица. Но Бритта и другие девушки хорошо изучили ритм жизни столицы и уже на интуитивном уровне ощущали, когда посетителей можно ненадолго оставить одних и выкроить несколько минуток для отдыха. Как она и ожидала, в зале было все в порядке — асы продолжали неспешно наслаждаться утренним приемом пищи. За одним исключением. Принц и его симпатичный друг сладко спали над пустыми тарелками. Бритта задумалась. Такое частенько случалось — какой-нибудь не в меру ретивый ас переберёт спиртного и уляжется на лавку. На этот случай княжна дала распоряжение вежливо разбудить и выпроводить, если понадобится — с помощью охранника. Но выпроваживать принца, да ещё принца с такой репутацией... Бритта никогда не была пугливой, но перспектива не воодушевляла. - Пусть спят. Бритта вздрогнула и обернулась. В дверях стояла Сигюн. Лицо княжны выражало что-то среднее между весельем и обреченностью. - Пусть спят. Не думаю, что это надолго. Княжна словно в воду глядела. Через час принц проснулся, растолкал своего спутника, и они, торопливо расплатившись, куда-то умчались.***
Мать умерла несколько минут назад. Ушла тихо, почти без звука — после долгих часов болезненного забытья. Тай-Йат все надеялся, что напоследок она откроет глаза и скажет ему хоть что-нибудь, но мать так и не очнулась. Многие ушли вместе с ней — то и дело в темноте звучали всхлипы и причитания. Тай-Йату было больно, но боль эта не походила на острое отчаяние, овладевшее им после гибели отца. Она была тише, приглушеннее. Тай-Йат не сомневался, что скоро отправится вслед за матерью. Спасения не будет, ему неоткуда прийти. Он помнил, что погибшие вдали от дома лат-талл не могут переродиться, но надеялся, что у него и его родных это все-таки получится.***
К ночи Эгилл едва переставлял ноги. Ступни словно налились свинцом, вдобавок ощутимо тянуло поясницу — сказывалось старое, полученное ещё в регулярной армии, ранение. Но худшим было ощущение неуверенности. Они провели за поисками больше суток, и каждая неудача увеличивала сомнения капитана. Может, прав был полковник, не стоило лезть в это дело? Внешне он старался не проявлять беспокойства, но Локи был достаточно проницателен. Тонкие губы принца сжимались все плотнее, морщины вокруг рта углубились, движения стали скупыми — он экономил силы. Последние несколько часов они почти не разговаривали, поэтому Эгилл даже не сразу понял, что принц к нему обращается. - Это очень странный корабль, капитан. Эгилл посмотрел на табло с названием и временем отправления. - «Шелковая принцесса»? - Да. Я уже натыкался на него утром, но отвлекся... - Что с ним не так? - На борту нет ни единого живого существа. Корабль абсолютно пуст. Эгилл поднял брови. В портах команды обычно отпускали в увольнительные, но даже в этом случае на судне оставалось несколько дежурных. - В отсеках только грузы, - продолжал Локи, - но что-то в этом... Не так. Вы не маг, и едва ли поймете... Я не могу избавиться от ощущения, что мне отводят глаза. Очень мастерски. - Я действительно не понимаю, - честно признался Эгилл. Для него все это звучало, как бабушкины сказки. - Я бы сказал, что на корабле стоит магическая защита от сканирования. Напрашивается вывод. Эгилл задумчиво поскреб подбородок с пробивающейся щетиной. В словах принца была определенная логика. - Я позову стражей... Глаза Локи блеснули. - Думаю, лучше мы сами этим займемся. После этой истории с овцами... Капитан страдальчески поморщился. Истории с овцами предстояло стать притчей во языцех, которую ему будут припоминать даже через тысячу лет. - Это незаконно. - Я смогу сделать так, чтобы мы проникли на судно незамеченными. На борту пусто, никто не помешает нам осмотреться. Если там кто-то и прячется, он ещё больше нас боится шумихи. - Ладно, - решился Эгилл, - если уж тризна, то с элем и валькириями. «Шелковая принцесса» встретила их могильной тишиной. Все системы, за исключением тех, что удерживали корабль в доке, были отключены. Эхо шагов далеко разносилось по пустым коридорам. Эгилл хотел осмотреть верхние палубы, но принц коротко бросил: «Потом», и устремился вниз. Грузовые отсеки были полны товара, в основном — тканей из самых разных миров. Локи прошелся вдоль аккуратных рядов раз, другой, третий... - Здесь, - сказал он. Вместе они сдвинули в сторону несколько тюков. Под ними обнаружился почти незаметный люк. - Во имя Одина... - прошептал Эгилл. Теперь, когда подозрения подтвердились, ему было особенно трудно в это поверить. Чтобы открыть дверь, требовался пароль, но Локи резко взмахнул рукой, и люк, вспыхнув по краям раскаленным металлом, начал обваливаться вниз. Принц прикрыл глаза и что-то прошептал под нос. Повинуясь его приказу, дверь замедлила падение, а потом и вовсе начала подниматься. - Впечатляет, - констатировал Эгилл, когда люк рухнул на груду тюков. Потом он почувствовал запах. И осознал полную, абсолютную тишину. - Святые Небеса... Они ?.. - Мертвы, - голос принца звучал хрипловато, а выражение лица терялось в полутьме. - Мы шли слишком долго. Эгилл рванулся к зияющей дыре, хотя запах, шедший оттуда, заставлял его внутренности сжиматься, но Локи придержал его за локоть. - Думаю, самое время привлечь официальных представителей власти. Идите, капитан, за стражами. Я подожду здесь. Что-то в его тоне заставило гвардейца послушаться. Ситуация с овцами имела одну несомненно положительную сторону — портовые стражи встретили его дружелюбными шутками. Но, стоило Эгиллу перейти к делу, лица мужчин стремительно помрачнели. Упущенные работорговцы, сколь бы ловки и искусны они не были, могли стоить не только премии, но и должности. - Ведите, капитан, - сказал главный страж, моментально переходя на звания. Эгилл подчинился. «Шелковая принцесса» ждала их — теперь в темноте и тишине корабля чудилась угроза. Капитан стражи сделал распоряжение, и док залил слепящий белый свет. - Нам сюда, - Эгилл потянулся к двери на главную палубу, но она распахнулась сама, чуть не ударив его в грудь. Проем заслонила высокая фигура принца. На руках у него, обмякнув, как тряпичная кукла, лежало худое тело, обтянутое странной, травянисто-зеленой кожей. - Я ошибся, - сказал Локи. - Один все-таки жив.***
Наблюдать за работой столичной гвардии было интересно. Прежде Локи бывал здесь только при проверках, ни одну из которых ещё не удавалось провести неожиданно, поэтому их результаты были далеки от реальной картины настолько, насколько это вообще возможно. Позже, теоретически, он мог оказаться здесь в камере предварительного заключения, но, как говорится, социальным положением не вышел. Теперь на него почти не обращали внимания, потому Локи смотрел во все глаза, подмечая и достоинства, и недостатки. Когда он приберет к рукам Совет, настанет время для реформ, а значит уже сейчас нужно исследовать наиболее важные государственные учреждения. - Ваше Высочество, если вы не возражаете, с вами хочет поговорить ещё один ас, - Эгилл, попавший в родную среду, выглядел непривычно официально. - Хорошо, - покладисто согласился Локи. Его держали в Управлении уже несколько часов, за которые принц успел и сладко подремать за столом для допросов, и дать показания целому ряду лиц, и отведать дрянного отвара, приготовленного кем-то из служивых, и втихомолку сунуть нос в рапорт о серийном убийце (лишней информации не бывает). Расследование было обречено. Такие дела либо раскрываются в течение пары суток, либо повисают на годы и десятилетия, пока не проходит срок давности. Владельца корабля так и не удалось найти — по документам «Шелковая принцесса» принадлежала маленькой торговой конторе, которая, в свою очередь, принадлежала другой конторе, которая числилась одним из филиалов несуществующего объединения. Команда и все личные вещи исчезли с борта, портовые работники никого не запомнили. Все, что попало в руки гвардейцев — гора мертвых тел и инопланетный парнишка, для которого все асы на одно лицо. Легкость, с которой был брошен корабль, указывала на то, что организатор торговли живым товаром далеко не новичок, и предприятие его очень масштабно. О чем Локи неоднократно говорил гвардейцам, но они только кривились. Эгилл привел его в небольшой, но хорошо обставленный кабинет. При появлении принца из-за стола поднялся коренастый мужчина с полковничьими знаками отличия. - Ваше Высочество, - негромко произнес Эгилл, - позвольте представить вас моему непосредственному начальнику, полковнику Вагдансону. - Мой принц, - полковник коротко поклонился. Он явно был из тех, кто сразу переходит к делу. - Я хочу выразить вам благодарность. Ваш вклад в расследование этого отвратительного преступления неоценим. Признаться, я не сразу поверил Эгиллу, поэтому ему пришлось действовать на свой страх и риск... Чего я не одобряю и запрещаю делать впредь, но что не умаляет результатов. Эгилл стоял, вытянувшись в струнку. Локи с трудом узнавал в этом мрачном офицере старого товарища. - Не стоит. Я действовал на благо Асгарда, как и должно любому представителю Династии. - И Асгард этого не забудет, - серьёзно произнес полковник. - А негодяя, который стоит за всем этим, мы непременно поймаем. - Непременно, - эхом отозвался Локи, хотя не поставил бы на это даже четверти лиры. Иногда одних только благих побуждений недостаточно. На улице его ждало осеннее утро: ветер, поднимающий с мостовых мелкий сор и рвущий тяжелые тучи, стелящаяся по земле сырость. События минувших суток навалились, как гранитная плита. За долгую и полную приключений жизнь он повидал немало и испугать его было достаточно сложно, но зрелище, которому он стал свидетелем в тайном отсеке на дне корабля, ещё не раз придёт к нему в кошмарах — в этом Локи не сомневался. Стоило только закрыть глаза... Локи понял, что не хочет сейчас оставаться один. Но и во дворец, полный шпионов, бывших друзей и потайных ниш, не хочет тоже. Ноги сами принесли его к «Грустному Одду». За короткий срок, подумал он с кривой усмешкой, чужая и достаточно заурядная таверна успела стать ему фактически вторым домом. А, может, и не совсем заурядная? Есть в ней особенная атмосфера — та, что делает из безликих строений именно дома, с душой, с характером и скелетами в шкафах. Казалось бы, сама мысль о еде должна была вызывать отвращение, но едва Локи переступил порог и вдохнул витающие в воздухе ароматы, как ощутил чудовищный голод. Заказ принесла сама княжна: тяжело нагруженный поднос смотрелся удивительно к месту в её тонких руках. Рыбная похлебка, запеченный гусь с золотистыми кукурузными початками. Поставив перед ним тарелки, Сигюн присела рядом, откупорила кувшин с вином, наполнила кубок. Если бы они тогда поженились, то вот так бы она, наверное, и встречала его каждый вечер. Эта мысль вызвала в нем странные чувства. Несколько минут Локи ел, а трактирщица молча сидела рядом, добродушно оглядывая таверну, постепенно наполняющуюся народом, приветствовала посетителей, перемигивалась с шустрыми подавальщицами. - Я слышала, - сказала она после того, как Локи отложил вилку, - прошлой ночью вы были в порту и обнаружили крупную партию нелегалов. - Верно, - он искоса взглянул на её неидеальный профиль. - И, видимо, именно это и является причиной столь теплого приема? - Среди тех, кто связан с флотом, только и разговоров, что о вас и о том офицере. В речах асов... уважение, мой принц. Я такого — уж простите за откровенность — давно не слышала. Локи попытался вызвать в себе удовлетворение — в конце концов, именно этого он и добивался — но перед глазами все ещё стояли неподвижные зеленые лица с черными провалами глаз. Его удача ощутимо попахивала смертью. - Есть ли надежда отыскать виновных? - княжна пристально всматривалась в его лицо. - Виновных? - Локи поднял брови. - Такие дела в одиночку не делаются. - Ни малейшей надежды, - принц выдержал взгляд. - Нет ни подозрений, ни имен, ни направления поиска. - Тогда негодяи уйдут от правосудия. - Да, - согласился Локи. - Если только Небеса не решать покарать их. - Небеса, - повторила Сигюн с горькой усмешкой. - Небеса... Значит, вы остаетесь? В Асгарде, я имею в виду. Ходят слухи, будто Его Величество желает, чтобы вы покинули столицу. - В этом есть своеобразная ирония, вы не находите? Слухи, которые ходят о боге обмана — это правда. - А вы не хотите уезжать? Асгард вам так дорог? - Здесь мой дом, и покину я его только в убранной цветами ладье. - Тогда вам придется трудно. Сегодня вас скорее хвалят, чем ругают, но завтра вспомнят все старые обиды. Уж слишком вы отличаетесь от остальных асов, а мы этого не любим. В сущности, мы огромные ретрограды: все неизвестное кажется нам опасным. - Я действительно опасен, - заметил Локи. - Теперь не так, как раньше, полагаю, - хмыкнула Сигюн. - Прошу прощения? - Управляемый хаос. Эта аналогия приходит мне в голову, когда я думаю о вас, - объяснила она ответ на поднятые брови Локи. - У вас есть цель и вы к ней идёте, верно? - Часто вы обо мне думаете? - ушел от ответа Локи. - И в какое время суток? Сигюн слабо улыбнулась, но не подхватила игривый тон. Принц подумал, что в позавчерашней одежде, с пробивающейся щетиной и запавшими глазами, он, должно быть, выглядит не слишком привлекательно. Самое время опять позавидовать Тору — тому брутальность всегда шла. - А у вас, - перевел разговор он, - есть цель? - Разумеется, - ответила девушка. - Я мечтаю расширить своё дело, но денег кот наплакал. Таверна самоокупается, да и только. - Вы можете вернуться домой, - мягко заметил принц. Сигюн хитро прищурилась. - Я покину эту таверну либо в ладье, убранной цветами, либо, чтобы переехать в другую - больше и богаче. А вернуться домой с опушенной головой я никак не могу — слишком уж родители этого ждут. Примерно раз в месяц мой папенька преисполняется оскорбленных отцовских чувств и наносит мне сокрушительный визит, призванный образумить непутёвую дщерь. Морализирующий папа и уставшая после рабочего дня я - это взрывоопасная смесь. На определенном этапе разговор переходит на повышенные тона, потом - на оглушительные крики... Ну, вы понимаете. Локи понимал. Его личный опыт в масштабных семейных сценах не знал себе равных. В порыве щедрости он даже дал Сигюн несколько советов на тему «Чего не надо делать, если не хочешь, чтобы в родном доме на тебя смотрели , как на смердящего ядовитого ящера». Не покушаться на жизнь брата, не пытаться обманом захватить престол, не развязывать межпланетных войн. Сигюн обещала, что постарается удержаться от всех вышеперечисленных действий. Тем более, что брата у неё нет. Локи было хорошо. Слишком давно он ни с кем не говорил по душам, слишком давно ему не встречался собеседник, способной понять и принять. Локи редко тянуло на откровенность, да и, прямо сказать, в его случае откровенность почти всегда тянула на тюремное заключение, но порой ему очень хотелось впустить в свой внутренний мир кого-то ещё.***
Тай-Йат просыпался медленно, словно выплывал из теплого, вязкого «ничего». На границе забытья и яви было мирно и спокойно, он предпочел бы остаться там навечно, но реальность уже тянула его к себе — бесстрастная и неумолимая. Он открыл глаза и увидел над собой светлый арочный потолок с причудливыми узорами. Ложе располагалось так, что солнечный свет из высокого окна окутывал его золотистым коконом. Тай-Йат понял, где он — это был каменный шалаш, такой, как по рассказам, строили на своих планетах светлокожие. Воспоминания ударили в него, как молния — Тай-Йат вспомнил, что он теперь сирота на чужой земле, вспомнил, что его мир с бескрайними зелеными лесами и чистыми родниками остался далеко позади. Казалось бы — в детстве. - Как ты, малыш? Тай-Йат повернул голову, и увидел что в шалаш вошла светлокожая. Глубокие складки на её лице означали, что она живет уже очень долго, но куда более удивительным было то, что женщина свободно говорила на языке лат-талл. - Воды, - он сам себя едва услышал. - Сейчас, - его губ коснулась соломинка, подобная тем, что растут летом, но прозрачная и твердая, и в горло хлынула сладкая прохладная влага. Женщина подождала, пока он допил, и рассказала, что чужаки привезли его и его родных в мир со странным названием Асгард. В этом мире не существует рабства, а потому похищение и гибель его семьи — это страшное преступление, виновники которого обязательно будут пойманы и наказаны. И самое главное — он, Тай-Йат, обязательно поправится и в ближайшем времени сможет вернуться домой. - Нет. Я не хочу. Светлокожая удивилась. Она сделала это совсем не так, как сделали бы лат-талл, ведь у неё не было шейного гребня, но Тай-Йат все равно почувствовал. - Но почему? - Могу я остаться в А... Асграде? - Да... Наверное, да, но... Тай-Йат не слушал. Он прикрыл глаза, позволяя себе снова провалиться в объятия сна. Предстояло сделать очень и очень многое. Виновники гибели его родных будут наказаны — это хорошо, но он многое видел и многое понял. За ними придут другие, а за ними — ещё другие. Так будет длиться, пока лат-талл не смогут их остановить. Он должен остаться в этом странном и страшном мире, чтобы узнать о нем побольше, чтобы научиться тому, что умеют светлокожие, чтобы изучить их слабости, чтобы понять, как остановить таких, как они. Это не соответствует вере и укладу лат-талл, но иногда, чтобы выжить, нужно измениться, - это он тоже понял. Однажды он вернется домой и принесет своему народу свободу — от страха, рабства и чужих кораблей в небе.***
Волосы у неё были цвета спелой пшеницы, цвета песка на побережье Штормграда, цвета, который всю жизнь заставлял его терять голову. Тяжелая золотая коса напоминала о локонах почившей супруги, но в остальном она нисколько на Фригг не походила, что вызывало в нем одновременно и печаль, и благодарность. Звали её Изуннр. Познакомились они случайно. В тот день он вышел в город, с ног до головы закутавшись в темный плащ и взяв с собой всего четверо асов охраны. Он прекрасно знал, как дворцовые гвардейцы не любят подобные эскапады, но находил в них особое удовольствие (Фригг называла это мальчишеством) и несомненную пользу. Не то чтобы у него не было обширной сети осведомителей, способных в считанные часы достать абсолютно любую информацию о ком-либо, но порой чрезвычайно важно «прощупать» настроение народа собственноручно. Оттенки, интонации, мельчайшие изменения в выражении лиц — этого часто не бывает в официальных докладах, но разумный ас может извлечь из этого очень и очень многое. Был ярмарочный день и он отправился на один из крупнейших базаров — там толкались не только столичный жители, но и гости далеких провинций и других миров, а значит, информации было больше. Да и просто — интереснее. В тот день, впрочем, игра в шпиона не рождала в нем привычного азарта. После гибели жены прошло всего три месяца и он, пожалуй, ещё никогда не был настолько одинок. Он даже не подозревал, что Фригг занимала в его жизни столько места. Казалось бы, они не так уж часто оставались наедине — придворные и государственные обязанности отнимали львиную часть времени. Теперь он сознавал, что если не физическое, то незримое присутствие жены пронизывало каждую его минуту — слова, которые она передавала через других, вроде бы ничего не значащие мелочи, о которых она позаботилась... Он чувствовал себя покинутым. Он, демон побери, был уже не молод, хоть и вполне крепок. В таком возрасте у мужчины должна быть большая семья и много наследников, которым можно передать знание и опыт, но с его сыновьями на это рассчитывать не приходилось. Один сбежал в неразвитый, младший мир, чтобы там тешить детские амбиции и предаваться такой же детской любви. Второй был слишком занят, с чисто ётунским упрямством пытаясь собрать себя по частям, но и в другое время на него рассчитывать не стоило бы — дороги их навсегда разошлись. В сутолке и путанице ярмарки он неловко оступился и упал прямо в груду ранней асгардской клубники, выложенной живописной пирамидой. Нежные алые ягоды полетели в грязь, а телохранители потянули из-под плащей оружие, одновременно образуя круг. Он махнул рукой, приказывая стражам отступить, и попытался подняться, но не тут-то было. Коршуном, волчицей, у которой отобрали новорожденных щенков, на него налетела владелица злополучных ягод. Была она молода, но никак не скромна, а, может, злость и досада сделали её настойчивой. Давненько он ни от кого не слышал в свой адрес таких выражений, а некоторых не слышал вообще никогда. Кривоногий осел, выродок ётунши и взбесившегося кабана, старый никчемный неудачник, выживший из ума пьянчужка (что было совсем уж несправедливо, потому что Один редко позволял себе больше стаканчика эля). Последние полторы тысячи лет единственным асом, позволявшим себе повысить на него голос, была Фригга, и получить разнос от молоденькой простолюдинки оказалось неожиданно весело. Он попытался убедить девушку, что оплатит её убытки, но в ответ узнал, что у «такой швали и ломаной четверти лиры не найдётся». Один едва не расхохотался. Допустим, перед выходом в город он постарался придать себе как можно менее заметный вид, потому облачился в старый костюм селянина и даже повязку на глазу заменил на черный платок. Но «шваль»? Это уж чересчур. Он мог бы выложить деньги прямо на месте, но решил, что молодая нахалка заслужила урок. Вечером того же дня — уже одетый прилично, хоть и без парадных доспехов и шлема, и, уж конечно, без Гунгирра — он постучался в её дверь. Телохранители неохотно согласились подождать во дворе. Она вышла ему навстречу в светлом домашнем платье, с волосами, распущенными по плечам. На мгновение этот золотистый колыхающийся полог поглотил все его внимание, потому он не сразу заметил огромный лиловый синяк на скуле. - Мира вам и вашему дому, госпожа, - он оглядел небогатую, но чистую прихожую. - Я пришел извиниться за ущерб, что причинил вам нынче на ярмарке, и возместить его. Девушка, не поднимая глаз, смотрела ему куда-то в район груди. - Спасибо, господин, - голос её звучал хрипло, будто она долго плакала. Один понял, что пришел не вовремя, а ещё, что веселая отповедь, которую он собирался прочитать, будет совершенно не к месту. Дверь в глубине дома приоткрылась, и оттуда появился мальчонка с такими же светлыми волосами. Один положил на лавку мешочек с лирами и выжидающе посмотрел на девушку. Та стояла, опустив глаза, и явно ждала, когда он уйдет, забыв даже о традиционном гостеприимстве. Но Один не привык, чтобы его планы кто-то нарушал. - Не подадите мне стакана воды, госпожа? Вот теперь она на него посмотрела. И обмерла от ужаса, разумеется. - Ваше... Ваше Величество? - с светлых глазах плескалось недоверие. - Именно так. Как тебя зовут, красавица? - Изуннр. - Изуннр... - повторил он. Девушка суетливо поклонилась, а потом исчезла где-то в глубине дома, чтобы тотчас же вернуться с запотевшей от тепла кружкой. Один сделал глоток — ароматный и настоявшийся, почти хмельной ягодный морс. Девушка взирала все ещё на него с непомерным изумлением. Синяк на её лице переливался оттенками сиреневого. - Муж? - спросил он. Она потрясла головой: - Отец. Он, ну... Сильно разозлился, что я столько товара испортила. - Тяжелая у него рука, - хмуро заметил Один. - Он... вспыльчивый. Всегда был, да и очень уж эль любит. Раньше-то в основном матушке доставалось, но она три года как умерла, так что теперь... Остались мы с братом. - она развела руками. - Потому ты и ругалась, верно? Боялась его? Девушка покраснела — на тонкой коже румянец вспыхнул, как лепестки раннего ларра. Ребенок у её ног беспечно играл с маленькой моделью «Беркута». Один видел на детских руках свежие синяки. - И где он сейчас? Изуннр покраснела пуще прежнего. - На базар пошел. За добавкой. - Ну так я подожду его, - сказал он, без стеснения опускаясь на скамью. - Не надо, - испуганно произнесла девушка. - Прошу вас! - лицо её приняло умоляющее выражение. - Думаете, вы первый? Многие уже пытались с ним говорить, но он только больше злится и на нас вымещает. Мальчик поднял голову и с удивлением посмотрел на сестру. Она вымученно улыбнулась. - Меня он точно выслушает. Норны не подарили Одину дочерей, поэтому в том, как нужно растить девочек, он понимал мало, но интуиция подсказывала, что побои — не лучший способ. Минут десять они провели в неловком молчании, нарушаемым только бормотанием ребенка, а потом на пороге послышалась тяжелая поступь хозяина дома. Один заметил, что Изуннр напряглась, как сжатая пружина. Вошедший ему не понравился. Высокий — выше его, пожалуй, на пол головы — с багровым лицом пьяницы, редкими белесыми волосами, глазами навыкате и внушительного вида кулаками. Не смотря на сильный запах эля, отец отличался куда большей наблюдательностью, чем дочь — своего царя он узнал мгновенно. - Ваше... - и снова бескрайнее удивление. Эта сцена начала надоедать Одину, потому он просто вышел вместе с отцом семейства во двор и в доступных выражениях попросил последнего прекратить воздействовать на домочадцев при помощи кулаков. А для острастки пообещал заглянуть как-нибудь, через месяцок. Мужчина вроде бы понял — во всяком случае, он выглядел в достаточной мере испуганным. На том бы все и закончилось, но через несколько дней Один обнаружил, что не может выбросить Изуннр и её семью из головы. Может оттого, что от его собственного дома осталось одно пепелище, он ощутил необходимость снова лезть в чужой. При третьей встрече Изуннр уже не выглядела такой испуганной. - Как отец? - спросил Один, заглядывая ей в глаза. Девушка была рослой, едва ли хоть на палец ниже него, и полнокровной. Вообще-то, совершенно не в его вкусе. Ему всю жизнь нравились тонкие, стройные, похожие на альвов женщины — такие, как Фригга. - Он... прекратил? - Да, все в порядке, - быстро ответила Изуннр. Слишком быстро для правды. Он взял её за руку и закатал рукав. Там — на тонкой коже — цвели новые синяки. - Почему ты не уйдешь? - мягко спросил он. - Зачем терпишь? - Куда? - горько спросила Изуннр и разом стала словно старше. - Дом принадлежит ему, и дело принадлежит ему. Да и как я оставлю Бьёрна? - она кивнула на ребёнка, что-то рисующего в альбоме. - Без меня этот... отец погубит его. - Бьёрн, - повторил Один. - Это царское имя. Так звали моего деда. Скажи... Ты сможешь управляться с торговлей одна? Изуннр фыркнула. - Уже несколько лет, как только я с ней и управляюсь. Отец ставит подписи — и все... По пальцам можно пересчитать, когда я видела его трезвым за этот год. Постойте, - она нахмурилась. - Что... Что вы собираетесь с ним сделать? - Ничего страшного, - отмахнулся Один. - Предоставлю возможность поразмышлять над жизнью в одном спокойном месте. - Тюрьма... - Не тюрьма, нет. Госпиталь. Там ему помогут, а вы сможете пожить спокойно. Она ещё пыталась возражать, но Один умел настоять на своём. - Почему вы так добры к нам, Ваше Величество? - наконец спросила она. - Мало ли в Асгарде несчастных семей? Он тонко улыбнулся, а про себя задался тем же вопросом. Почему? Через неделю он снова зашел узнать, как у них дела. И ещё через неделю — тоже. На третью они разделили ложе. С психологической точки зрения в их обоюдном влечении не было никакой загадки. У Изуннр — с её никчемным папашей — развился отцовский комплекс, отчего её тянуло к мужчинам постарше, опытным, способным о ней позаботиться. Он, оставшийся, фактически, у пустого гнезда, заботиться хотел и мог, а если прибавить к этому обаяние молодости... Один предпочитал не предаваться психоанализу, а получать удовольствие. После гибели Фригги, разумеется, некоторые придворные дамы пытались добиться его расположения, но Изуннр от них выгодно отличала свежесть и отсутствие каких-либо амбиций. Она была совсем не избалованна вниманием и так искренне радовалась любым, даже самым незначительным подаркам, что Один едва удерживался от того, чтобы осыпать её золотом с головы до ног. Изуннр никогда бы не смогла сравниться с Фриггой — никто во Вселенной не смог бы — но она и не пыталась, поэтому, наверное, он и принял её. А потом она призналась, что беременна. Призналась неуверенно, с испугом, подозревая и боясь, что он заставит избавиться от нежданного ребенка. Эта мысль мелькнула у него, но тут же исчезла. Он всегда хотел большую семью, но у них с Фриггой не сложилось, потому неожиданно открывшаяся перспектива ошеломляла. Один заставил Изуннр нанять работников и распорядился доставлять в её дом все самое лучшее. Всем осведомленным под страхом смерти было велено молчать, и они молчали, ибо асгардский царь никогда не бросал слов на ветер. Изуннр светилась счастьем, шила ребенку одежки и, казалось, даже не понимала открывающихся перед ней перспектив. В жены Один, разумеется, никогда бы её взял — кроме Фригги не было женщины, которую он желал бы видеть по правую руку, но ребенка собирался признать. А появление на свет нового наследного принца или принцессы меняет все. Абсолютно все.