…И суеверные твердят: Там призраки живут. Король и Шут
После давешней попойки Тор выглядел откровенно паршиво. Налитые кровью глаза, неопрятная щетина, в целом помятый и недовольный вид. От насмешек Локи удержался исключительно из-за того, что и сам не впечатлился отражением в зеркале. Прямо сказать, девушек в таком обличье не обольстить. При мысли о женщинах Локи страсть как захотелось прямо так: небритым, смурным вломиться в "Грустного Одда" и высказать все, что он думает, о его хозяйке. Да, с похмелья раскалывалась голова, но самолюбие болело сильнее. Локи, конечно, сдержался, усугублять размолвку было бы неблагоразумно. Рано или поздно он переупрямит неуступчивую княжну, но подходить к делу нужно с умом, а пока ему только хотелось поставить ее на место. Погода испортилась непоправимо: небо было пасмурным, хмурым, холодный ветер задувал под плащи, то и дело накрапывал ледяной дождь. - Говорят, со дня на день нужно ждать снега, - отрешенно заметил Тор, когда они подошли к Управлению. Локи иронически выгнул бровь. Кто бы мог еще недавно подумать, что они с братом смогут вполне мирно работать над одним делом и даже, спасите Небеса, обсуждать погоду. - Я не боюсь холода, - только и ответил он. В Управлении недовольные лица со следами хронического недосыпа были, очевидно, знаком профессиональной пригодности, поэтому братья пришлись ко двору, как нельзя лучше. Предоставив Тору напускать страху на офицеров и объяснять, чего желают сиятельные особы, Локи связался с Ёрги Юрким. - Ваше Высочество, - удивительно, как Юркий тоном умудрялся выразить одновременно и почтение, и иронию. - Вы исполнили мою просьбу? - этим неприятным утром у Локи не было ни сил, ни желания разводить долгие разговоры. - Я узнал, где найти аса, которого вы ищете. Но, позвольте поинтересоваться, вы ведь не нанять его намерены? У Локи едва не сорвалась с языка резкость. Возможно, когда-то они с Юрким были товарищами по несчастью, и с тех пор Ёрги пару раз его крупно выручал, но это еще не повод ожидать, что наследный принц станет перед ним отчитываться. Портить отношения, опять же, было бы неразумно, потому Локи сдержался, хотя голос его, вероятно, все же выражал досаду. - Это дело глубоко личное, друг мой. - Понимаю, - Юркий почтительно склонил голову. - Прошу лишь и ко мне проявить снисхождение. Если кто-то из моего окружения узнает, что я делюсь сведениями с представителями власти... - Ёрги многозначительно замолчал. Ах вот как. Юркий набивает себе цену. Значит, чует, ловкий пройдоха, что влияние Локи растет, и уже думает при случае урвать из этого выгоду. - Я в долгу не останусь, - спокойно заметил Локи. Юркий, надо отдать ему должное, уловил настроение принца и не стал требовать гарантий. - Наемника зовут Фрир Льянсон. Он наполовину ван. Репутация в своей среде у него самая лучшая: надежный, аккуратный, незаметный. Отличительная особенность - предпочитает маскировать заказные убийства под преступления другого характера. Примеров тому, и весьма удачных, немало, но даже не просите меня о них рассказывать. После такого живут недолго и очень неприятно. - И где найти такую выдающуюся личность? - В Асгарда он постоянно не живет, приезжает лишь, когда есть заказы. На это время у него обустроено логово... в Узком Городе. - Поганое место, - поморщился Локи. - Руки чешутся сравнять его с землей. - Многие пытались, Ваше Высочество, - по лицу Юркого пробежала тень. - Но Узкий Город живуч. Узнав точный адрес наемника, Локи попрощался с бывшим сокамерником и вернулся к брату. - Я поделился с полковником нашими соображениями, - сказал Тор. - В целом, он нашел их заслуживающими внимания. - Неподчинение особым царской крови карается со всей строгостью, - ехидно заметил Локи. - Еще бы полковник не проявил почтение... Но у меня есть, чем его порадовать. Я знаю, где искать наемника, к которому, скорее всего, и обращалась княгиня. Тор выслушал его внимательно и настоял на том, чтобы немедленно отправить за ваном группу стражей. Подумав, Локи согласился. Снорсон - глава патруля, недавно проводивший для Локи экскурсию по Узкому Городу - ждал их в общей для патрульных комнате, захламленной и неопрятной, но в этот час совершенно пустой. - Мои принцы, - страж почтительно поклонился обоим. - Чем могу служить? Тор уселся на стул, предварительно скинув с него чей-то порванный плащ и замызганный сверток. - Мы хотим задать несколько вопросов по поводу службы вверенных вам патрульных. Простоватое лицо Снорсона выразило сосредоточенное недоумение. - Все они честные люди, Ваше Высочество. Не без грехов, а на ком их нет, но преданные слуги короны и исполняют свой долг, как подобает. - Да, полагаю, именно такое впечатление он и должен производить, - рассеянно заметил Локи. Он прошелся по комнате, лавируя между беспорядочно расставленные мебелью, посмотрел в окно. - Кто, Ваше Высочество? - Призрак, - легким тоном подсказал Тор. Снорсон едва не задохнулся от возмущения. - Вы думаете, душегуб - один из стражей? Кто-то из моего патруля? Да быть того не может! Я за каждого могу проситься! Я готов доверить им собственную... - Жизнь? - предположил Локи. - Завидная уверенность. И я даже не стану вас отговаривать. Мужчины Призрака не интересуют, поэтому, полагаю, выше доверие будет оправдано. - Это невозможно! - упрямо повторил Снорсон. - Чтобы кто-то из моих парней... - При всем уважении, что я питаю к храбрым стражам правопорядка, тем, кто держит под контролем улицы, - спокойно произнес Тор. - Расследование такого рода преступлений вне вашей компетенции. Поэтому просто ответьте на наши вопросы. Снорсон явно был очень огорчен, но сумел с собой совладать и снова поклонился. - Успешность убийцы, несмотря на увеличенное количество патрулей, - неторопливо начал Локи, - сразу навело меня на логичное предположение. Призрак - кто-то, осведомленный о действиях Управления. По меньшей мере, о графике движения патрульных. Естественно, я пристально изучил расписание ваших подчиненных и обнаружил одну любопытную деталь... Брирсон и Льетсон - они ведь напарники? - Да, Ваше Высочество, - кивнул Снорсон. - Уже много лет. У нас шутят, что хорошего напарника найти труднее, чем жену. Поэтому сработавшиеся пары стараются сохранять. Локи хмыкнул. - А те, кто вместе долгие годы, учатся друг друга покрывать, не так ли? Я изучил отчеты этих двоих - они в полном порядке. За исключением одной особенности. Согласно Уставу, патрульные должны заносить в отчет названия улиц, которые обошли? - Таков порядок... Локи наклонился в патрульному и произнес тихо, почти доверительно: - Брирсон и Льетсон перечисляют улицы в очень необычной последовательности. Если разделить вверенный им квадрат по диагонали, то, смотрите... - Локи достал голопланшет и вывел нарисованную ранее схему. - Улицы идут попеременно. Сначала самая западная, потом - восточная, и снова - западная. Никаким образом они не могли бы обходить улицы в таком порядке, если только не предположить, что... - Они разделились, - светским тоном подсказал Тор. - А это значит, что ни один из них не может засвидетельствовать, чем в действительности был занят другой в это время. - Все убийства произошли в этом районе. По моим подсчетам, и Брирсон, и Льетсон могли отклониться от маршрута, учинить расправу, а потом встретиться с напарником в намеченное время. - Вопрос лишь, который из них, - добавил Тор. Снорсон словно постарел на тысячу лет. - Простите, но я не могу в это поверить. Они оба - достойные асы... - Нам нужна не вера, - отрезал Тор. - Нам нужна информация. - Расскажите нам о них, - вкрадчиво промолвил Локи. - Характер, личная жизнь... То, чего нет в досье. - Да мне и добавить-то особо нечего, - вздохнул патрульный. - У Брирсона горячий нрав, а после выпивки, так и подавно, но злобы я за ним никогда не замечал. И службу он несет хорошо. - В досье упоминается, что несколько раз он отсутствовал на службе длительное время. По состоянию здоровья. Что же это за загадочная, болезнь? Снорсон нахмурился. - Ваше Высочество... Это и не болезнь вовсе. Просто порой Брирсон принимается пить и не может остановиться по многу дней. - И его держат в Управлении? - вскипел Тор. - А кто здесь не пьет? - развел руками Снорсон. - Работа такая. Бывает, насмотришься мерзостей, и не отпускает, пока хоть стакан не опрокинешь. Если не расслабляться - хоть так, недолго и рассудка лишиться. Локи вопросы морали и кумовства во властных структурах в данный момент интересовали мало. - Как Брирсон ведет себя в запое? Становится жесток? - Может в таверне в драку полезть, это верно. Так то - дело обычное. Но чтобы на женщин нападать, да еще их калечить - такого за ним не водится. - Ладно, с Брирсоном мы потолкуем. Что насчет его напарника? - Льетсон нрава спокойного, рассудительного. Жестокости лишней никогда не проявлял, даже к самым поганым арестантам. У него горе - сын родился нездоровым, и жена долго такого не выдержала - сбежала. Теперь он кое-как сводит концы с концами - жалованье стража невелико, а ему нужны сиделки и лекарства. - Вот, пожалуй, и причина ненависти к женщинам, бросившим детей? - оживился Тор. - Да, звучит разумно, - согласился Локи. - Но уверенным быть нельзя. Поговорим с обоими, может, что-то прояснится... - Позвольте мне присутствовать, мои принцы! - горячо попросил Снорсон. - Ребятам так будет спокойнее. - А я хочу, чтобы они волновались, - бросил Локи. - Больше расскажут. Впрочем... Этим вечером у них ведь дежурство? - Так точно, Ваше Высочество. - Мы с братом побеседуем с ними до того. А вечером я хочу, чтобы вы, с группой захвата, ждали около Кузнечного тупика. К тому времени, полагаю, будет известно, кого придется арестовать. - И все же, Ваше Высочество, мне с трудом верится, чтобы... Локи посмотрел ему прямо в глаза и сказал: - Нам тоже.***
Район, где обитал Брирсон, небогатый и расположенный далеко от центра, был все же приятнее Узкого Города. Открыл страж далеко не сразу. Долгое время изнутри не доносилось не звука. Только когда Тор едва не вышиб дверь пудовыми кулаками, послышались тяжелые шаркающие шаги, сдобренные отборными ругательствами. Брирсон оказался щуплым, смуглым асом с некрасивым, изрытым оспинами лицом. Несколько мгновений оно выражало свирепое недоумение, но потом страж неловко поклонился. Не успел еще упиться до такой степени, чтобы не узнать собственных принцев. Разговаривать братья предпочли на улице, Локи даже думать не хотел, какой хаос царит в берлоге пьяницы. Впрочем, на службе Брирсона держали не напрасно, он очень быстро понял, куда клонят принцы. Лицо его выразило угрюмое упрямство. - На меня хотите все повесить? Не выйдет, Ваша Милость, не делал я этого! Каюсь, по пьянке кулаки у меня чешутся, могу кому-нибудь ребра пересчитать. Но не бабам - в жизни их не трогал. Как хотите допрашивайте. Используйте свои колдовские штучки... Внушение, которое маги действительно применяли во время допросов, имело свои границы. Человек с сильной волей или хорошей подготовкой сможет его побороть, но Локи предпочел не делиться этой информацией с подозреваемым. - Почему вы не соблюдали порядок патрулирования? - грозно спросил Тор. - Какого йотуна разделились? Брирсон искренне удивился. - Так вот в чем дело, Ваше Высочество? Я тут и вовсе не при чем, это Льетсон просил... Разделившись, мы в два раза быстрее кончали работу. Ему каждая минута дорога. Сын болеет, а сиделки стоят немало. - Но и ты, надо думать, не против был? - Кто я такой, чтобы морали читать? - хмыкнул Брирсон. - Работу мы свою делали. А что по одному ходили, кому от того худо? Наш риск - нам и головы, в случае чего, лишаться. - Вот и последствия, - мягко сказал Локи. - Вы оба - под подозрением. - У меня много грехов, Ваша Милость. И пью, и от работы, бывает, отлыниваю, и добрую драку люблю... Но того, о чем вы толкуете, не совершал. И буду стоять на этом до последнего. - А что вы скажете о вашем напарнике? Может он быть Призраком? Неприятное лицо Брирсона внезапно исказила брезгливая злоба. - Не трогали бы вы Льетсона. Разве мало ему и без того горя? - пьянчуга сокрушенно покачал головой. Больше от Брирсона ничего добиться не вышло. - Он не показался мне подозрительным, - заметил Тор. - А в рядах Управления надо бы провести чистку. Набирают всякую шваль... - Работа тяжелая, особенно в таких районах. Жалованье - скромное. Надо радоваться, что хоть такое отребье несет службу. Или - что-то менять, но на ином уровне. Тор посмотрел искоса, но в политическую дискуссию вступать не стал. Оно и к лучшему - у Локи раскалывалась голова, да и настроение было препаршивое - в такое время он мог наговорить лишнего, опустившись даже до грязных оскорблений. Льетсона дома не оказалось. Словоохотливая соседка, увидев принцев, пришла в неконтролируемый восторг и подробно описала им дорогу до местного парка, где отец в это время прогуливался с сыном. Парк, а точнее, крохотный сквер - лужайка, десяток деревьев и несколько скамеек, заключенных в каменные объятья города, был всё ещё красив. Пришедшая непогода изрядно потрепала старые клены, но остатки листвы пламенели под моросящим дождем. В этот час в сквере было только двое асов. Мальчик с неловкими движениями и печатью умственной болезни на лице возился с опавшими листьями. Мужчина на скамье - русоволосый, широкоплечий - внимательно смотрел на сына. Братья тихо подошли и сели по обе стороны от Льетсона. Тот округлил глаза от изумления и попытался встать, но Тор жестом остановил его. Отпираться страж не стал, и легко сознался, что патрулировал в одиночестве. - Ульви нервничает, когда я надолго ухожу. Становится вздорным, много шалит, сиделка едва справляется, а и так плачу совсем мало... Думаю, это из-за того, что его мать, малодушная стерва, однажды ушла и не вернулась, - при упоминании жены лицо мужчины исказила лютая злоба. - Он боится, что и я его брошу. Он многое понимает, хоть это и не очевидно. - Вы очень злы на жену, - промолвил Локи. - А кто бы не был на моем месте? - прорычал Льетсон. - Это наш ребенок, наш, а она предлагала сбыть его в сиротский дом, где его наказывали бы за то, что он не может вести себя, как обычные дети. Когда я поставил её на место, она сделала вид, что усовестилась, а на следующий день сбежала. И прихватила с собой наши сбережения. Ну и кто же она после этого? А, - Льетсон обреченно махнул рукой, - будь она проклята! - Женщины, жертвы призрака, они тоже отдавали своих детей в сиротские дома, - протянул Локи. - Вы об этом знали? Льетсон бросил на него быстрый взгляд. - Нет. Не знал. Откуда? - Неужели вы плохо знакомы с деталями расследования? - спросил Тор. Льетсон нервно пожал плечами. - Расследование ведут сыщики. Наше дело - следить за порядком на улицах. - Но, наверное, вы что-то слышали. Разговоры в Управлении, слухи... - Я не любопытен, - Льетсон угрюмо смотрел себе под ноги. - А что вы скажете о своем напарнике? - снова поинтересовался Локи. - Его поведение в последнее время не было подозрительным? Льетсон начал было отрицательно мотать головой, но потом его взгляд упал на сына. - Я... не знаю, - устало произнес он.***
- Льетсон представляется более подозрительным, - заявил Тор на обратном пути в Управление. - Он неплохой ас, и о сыне заботится. Но в нем столько злобы, особенно - против дурных женщин. Если он знал, что проститутки оставляли своих детей на крыльце, мог и сорвать на них злобу. Жестокость и бессердечность порождают себя же, но десятикратно. - Что посеешь, то и пожнешь, - кивнул Локи. - Вот только, к счастью или наоборот, пожинают, как правило, не те, кто виновны, а те, кто просто оказался рядом в неподходящий момент... - Ты еще не уверен? - Нет, я уверен. Но возьмем мы его вечером - на улицах, которые породили Призрака. В Узком Городе.***
В середине октября в Вашингтон пришли нежданные дожди. Город заливало: потоки воды клубились на дорогах и тротуарах, резкие порывы ветра вырывали из рук столичных жителей зонты, заставляли поднимать воротники пальто. Деревья очень быстро обнажились, в глубоких лужах кружили водовороты, в которых медленно тонули последние цветные листья. Улицы опустели, зато не протолкнуться стало в кафе и ресторанах. Стив и Фахрие, повинуясь подспудному настроению города, тоже переместились туда. Но это было совсем не то: в переполненных залах, в нескончаемой трескотне чужих разговоров и мелькании незнакомых лиц они словно становились дальше друг от друга. Оставались, конечно, вечерние сеансы в кино, и новый театральный сезон, которым Стив заинтересовался с легкой руки Фахрие, и картинные галереи, куда их вел уже Стив, и порой затягивающиеся прогулки под одним зонтом, когда нужно прижаться друг к другу близко-близко, чтобы хоть немного уберечься от вездесущего ливня. Романтическая стадия полудружбы-полуфлирта длилась слишком долго, и Стив начинал опасаться, что они перегорят и так и останутся навечно на этой ступени, но он попал в ловушку воспитания и уважения к Фахрие и её традициям. В ловушку времени. В начале прошлого века все было бы иначе: они бы уже объявили о помолвке. Но эти представления теперь казались Стиву непоправимо устаревшими, а он не хотел выглядеть реликтом. Его тянуло к ней, тянуло почти невыносимо, но были еще обычаи её далекой родины, в которых он мало что смыслил, и было спокойное достоинство, с которым Фахрие себя держала, но проникнуть за которое казалось почти невозможным.***
К ночи дождь наконец унялся, но стылый холод усилился многократно. Ледяной ветер забирался под плащ, студил руки. Дыхание клубилось беловатым парком. Прохожих на улицах было мало. Редкие бедолаги, которых нужда позвала из дома в ненастье, шли быстро, запахнувшись в плащи по самые глаза. Группа захвата из четырех асов во главе со Снорсоном состояла из дюжих, плечистых молодцев, но даже они, казалось, мерзли. Тор переминался с ноги на ногу и украдкой дул на руки, чтобы согреть пальцы. Единственным, кому погода не доставляла ни малейших неудобств, был Локи. Он стоял истуканом, тонкий плащ картинно спадал с плеч. - Они появятся с минуты на минуту, - тихо произнес Снорсон. Подозрения, которыми поделились с ним принцы, буквально раздавили могучего стража. Он долго отказывался поверить, что его подчиненный и коварный душегуб, за которым так долго охотилось Управление, одно и то же лицо. Тор разделял огорчения патрульного. Асгардские стражи правопорядка были эталоном цивилизованной части Галактики. Исключительная храбрость, честность, готовность помочь и непоколебимая решимость творить правосудие - эти достоинства не только декларировались в уставе, но и неоднократно были подтверждены в реальной жизни. И теперь - такой удар по репутации. Впрочем, быть может, дело в этом неприятном месте, Узком Городе. Тор никогда не отличался суеверностью или богатым воображением, но этот район даже на него навевал... Не жуть, конечно, но - отвращение. Под влиянием извилистых улиц и нависающих над головой домов с темными глазницами окон все мысли словно принимали резко отрицательный окрас. То, что раньше вызывало легкое негодование, здесь становилось причиной настоящей злости, неприязнь обращалась в исступленную ненависть, слабый страх - в неконтролируемый ужас. И постоянное ощущение внимательного, недоброго взгляда, будто в темноте переулков затаился некто - старый, завистливый, снедаемый остервенелой злобой - кто только и ждет, когда забывчивый прохожий оступился. И тогда Узкий Город распахнет свои темные, длинные, дурно пахнущие объятья. Где еще, если не в таком месте, мог появиться на свет монстр, подобный Призраку? Тор тряхнул головой, отгоняя наваждение. Это заслуга брата - все уши прожужжал, живописуя грязные улицы, обветшалые заброшенные дома и полузатопленные катакомбы. Локи с детства был очарован столицей, даже больше, чем сам Тор, но кроме очевидного желания сделать любимый город лучше, в одержимости братца идеей очистить дурные районы, чувствовался политический подтекст. Если Локи правильно использует шумиху, которая неминуемо поднимется после обнародования личности Призрака, и организует кампанию за реставрацию Узкого Города, да еще пожертвует на это из собственных средств... Шаг откровенно популистский и весьма затратный, но ради любви простолюдинов Локи, пожалуй, пойдет на него. Впрочем, до переизбрания Совета ему никак не успеть, потому намерения брата станут только инвестициями в будущее. Хотя и весьма весомым. - Теперь вы нам верите? - негромко спросил Локи, не сводя взгляда с поворота, из-за которого должны были появиться патрульные. Снорсон понурил голову. - Не до конца, уж простите, Ваше Высочество. Я давно знаю Льетсона, и никогда бы не подумал... Но такая беда с сыном, пожалуй, может заставить ополчиться на весь мир. - Не на весь, - вкрадчиво произнес Локи. - Только на определенных женщин. Тор напрягся - в переулке послышались голоса. Но когда парочка вышла на свет, это оказались всего лишь местные работяги - грязные и усталые. - Но несчастья ожесточают, это верно, - продолжал Локи. - А иногда превращают в чудовищ. Личная, выстраданная мука в словах брата тронула Тора больше, чем он готов был признать. Они так никогда и не обсуждали, что ждало на дне Бездны, куда когда-то упал отвергнутый всеми принц. Какие испытания Танос заставил его пройти, прежде чем свести с читаури. Душевное здоровье Локи было основательно подорвано размолвкой с родными и правдой о его происхождении, но безумцем, крушащим Мидгард, он стал после Бездны. Тюремные стражи доносили, что тело принца испещряли шрамы, старые и едва поджившие, но откуда они взялись, что за существа их нанесли, Локи так и не признался, хотя Фригга пыталась его разговорить. Раны свои, и душевные, и телесные брат лечил в уединении казематов, что укрепило отторжение между ним и остальными членами царской семьи. Сострадание Тора к мукам брата вполне уравновешивалось так до конца и не утихшим гневом. Всё-таки Локи предал их всех, а его даже пытался убить - такое не оправдывается ни ревностью, ни завистью, ни застарелыми обидами. Впрочем, едва ли кто-то из них до сих пор считал другого виновным в собственных бедах: пору инфантилизма они переросли, хотя и с большими потерями. Тор был рад увидеть, что Локи смог переплавить ярость, на грани сумасшествия, в почти созидательную силу, пусть лично ему это сулило перспективного политического конкурента и интригана. Локи справился с самим собой, для личности такого масштаба это было немало. Но иногда Тору казалось, что в чертах брата проступал призрак былого безумия. В эти минуты ему становилось страшно, что отец напрасно выпустил Локи из темницы, потому что однажды он снова сорвется, и вот тогда последствия будут... Необратимы. - Одно только меня удивляет, - задумчиво произнес Локи. - Откуда Льетсон так хорошо знает Узкий Город? Я справлялся о его биографии - он рос на северной окраине. По соседству перебрался несколько лет назад, когда женился. - За эти годы и разузнал, - веско обронил Тор. - Патрульные, должно быть, ориентируются тут даже с закрытыми глазами. Снорсон кивнул. - Так и есть, Ваше Высочество. Каждый знает свой район, иначе бы мы не справлялись с работой. - Конечно, - протянул Локи. - Но я имею в виду нечто большее. Призрак не просто хорошо ориентируется, он словно впитал в себя тайное знание Узкого Города, на уровне инстинктов. Приезжий едва ли обретет такое... единение. Для этого нужно здесь родиться. - Локи помолчал и добавил на полтора ниже. - Например, вы, Снорсон. Вы ведь родом из Узкого Города? Глава патруля посмотрел ему прямо в глаза, но ничего не ответил. - Я взял на себя труд ознакомиться с личными делами всех стражей, участвующих в расследовании, - буднично продолжил Локи, снова повернувшись к дальнему повороту улицы. - История вашего детства воистину трагична. Где располагался сиротский дом, в котором вы росли? Приют благородного Брегга, так ведь он назывался? - Тремя кварталами восточнее, - нейтрально ответил Снорсон. - Но ничего благородного в нем не было, не так ли? Жестокое обращение с воспитанниками, постоянное насилие, воровство среди персонала - до того, что дети годами не получали новую одежду и питались впроголодь. Все это стало известным после того, как один ребенок погиб из-за халатности учителей, и приют наконец-то закрыли. Но для вас было уже слишком поздно, вы успели выпуститься и поступить на работу. Снорсон молчал. Тор напряженно наблюдал за ним, но лицо стража ничего не выражало. Впрочем, что-то все же неуловимо изменилось. Простодушие - вот что исчезло из облика Снорсона. Тор впервые заметил, как цепко и пристально смотрят его глаза. Патрульные из группы захвата, до сих пор плохо понимающие, что происходит, недоуменно глазели на начальство. - Где же Брирсон и Льетсон? - напряженно спросил один из них. - Они не придут, - предположил Тор, уже соображая, что предпринял брат. Проклятый позер, не смог отказать себе в удовольствии покрасоваться... С самого детства имел слабость к таинственности и мистификациям. - А ваша мать? - Локи говорил словно сам с собой. – Она ведь бросила вас? Оставила на пороге приюта? - Она была дурной женщиной, - наконец открыл рот Снорсон. - Понимаю, - легко согласился Локи. - Она поступила с вами очень плохо. И заслужила наказание. Она и такие, как она. - Матери не должны бросать детей, - произнес Снорсон словно через силу, но что-то в его поведении показалось Тору неестественным. Он повернулся к патрульным, чтобы отдать приказ об аресте, и тогда Снорсон рванулся влево, в непроглядную тьму подворотни. - За ним! - рявкнул Локи, но эффект неожиданности возымел свое действие. У Призрака, как теперь следовало называть Снорсона, была фора. Несколько раз мелькнул темный силуэт, в свете звезд блеснул оброненный шлем патрульного, а потом все затихло. - Ваше Высочество, - изумленно провозгласил один из стражей. - Не может дело быть, чтобы... - Может и есть! - отрезал Тор. - Хватит болтать! Куда же он делся? - Полагаю, сюда, - Локи присел возле стены, разглядывая что-то на земле. Подойдя к брату, Тор увидел узкий лаз подвала. Стекла небольшого окна давно были выбиты. - Чего мы ждем? Локи то ли пожал плечами, то ли содрогнулся - в темноте было не разобрать, но взялся за расхлябанную раму. - Позвольте нам пойти впереди, Ваше Высочество, - попросил один из стражей, но Локи уже нырнул внутрь. Тор не позволил себе отстать, хотя протиснуться через лаз ему было труднее, чем худощавому брату. В подвале было темно, хоть глаз выколи. Под ногами хлюпало, тянуло нечистотами и дурной сыростью. Локи призвал магию, и около его головы возникли два светящихся шара. По стенам заплясали блики, вырывая из тьмы глубокие трещины и пятна плесени. Вперед уходил разверстый зев тоннеля. - У него преимущество, - хмуро заметил Тор. - Да, - согласился Локи. - Здесь он и принц, и царь, сколько бы девиц не побывало в постели нашего любезного отца... - Мы можем разделиться и начать прочесывать территорию, - предложил один из стражей. - А если вы позволите позвать подкрепление... - Отставить, - бросил Локи. - У меня есть предположение, куда Снорсон мог пойти. Повинуясь движению его руки, в воздухе отобразились голограмма чего-то, похожего на плотно сплетенный клубок червей. - Схема катакомб, - пояснил брат. - Самая новая, что мне удалось найти. Вот здесь, - он приблизил один из узлов, - находился приют, в котором вырос Снорсон. Здание сгорело несколько лет назад, но у него обширный подвал, в котором когда-то наказывали воспитанников. Полагаю, у Снорсона с этим местом связано много воспоминаний. Если у Призрака есть логово, то оно должно быть там. - Далеко отсюда? - спросил Тор. - Около двух лиг. - Веди. Братья возглавили небольшой отряд, первыми направившись вдоль тоннеля. - Мог бы и предупредить меня, братец, - вполголоса заметил Тор. - Я думал, мы работаем в команде. - Так и есть, - серьезно ответил Локи. - Но я хотел застать Снорсона врасплох, а ты бы не дал мне это сделать. - Кажется, у тебя все равно не вышло. Он был готов. - Да, он понял меня куда лучше, чем я - его. Личина простодушного служаки продолжала меня дурачить, даже когда я был почти уверен. - Раньше поражения злили тебя куда больше. - Мы еще не проиграли. Но недооценивать его было бы ошибкой. Локи шел, сосредоточенно сверяясь со схемой. Тор вынужден был признать, что без нее они скоро заблудились бы. Природа наделила его превосходной памятью, но даже она спасовала перед хаотично ветвящимися туннелями с неожиданными поворотами и незаметными узкими лазами. Пару раз они натыкались на завалы - Локи принимался вполголоса ругаться, но потом все же находил дорогу. Две лиги - смешное расстояние для взрослого аса - под землей тянулись много дольше. Волей-неволей Тор проникся духом этого места: заброшенного и запущенного, но несомненно обитаемого. В начале пути им то и дело встречались грязные лохмотья и нехитрая утварь с остатками пищи - должно быть, нищие порой прятались здесь от непогоды. На стенах встречались росписи - явное баловство молодых асов. Однако, по мере того, как отряд заходил все дальше, и, судя по ощущениям, спускался все глубже, изображения на стенах принимали все более гротескный и пугающий характер. Язык уже не поворачивался назвать их мазней, но в изломанных, странно изгибающихся силуэтах, в мешанине линий и цветов было что-то до боли неправильное, словно неведомые художники не знали или давным-давно позабыли, как выглядит реальный мир. Тор усилием воли отогнал наваждение. Кто бы или что бы не водилось в катакомбах, он - наследный принц, а значит эти существа - его подданные. Пройдя изрядную часть пути на большой глубине, отряд во главе с принцами вновь поднялся на уровень уличных подвалов. Тор понял, что они близко. - Снорсон может нас услышать, - заметил он. Локи покачал головой: - Пока нет. Я маскирую нас магией. Но на близком расстояние, разумеется, это не сработает. - Вопрос лишь, нужно ли ему возвращаться в своё логово, если оно действительно существует. Умнее было бы затеряться среди тоннелей. Или у тебя и на этот случай припасены заклинания? Локи нахмурился. - Нет. Во всяком случае, мои возможности ограничены небольшим расстоянием. У магии есть свои пределы, сквозь толщу стен трудно кого-то почувствовать. К тому же, - Локи брезгливо поморщился, - есть способы связать магию. Заклинания на родной крови и другие, не менее неприятные. А в этих подвалах творилось... Всякое. Поэтому магия здесь работает не так, как в других местах, и последствия сложных заклинаний предугадать почти невозможно... Нет, я надеюсь, что Снорсон хранит в убежище что-то, за чем ему захочется вернуться. Или взглянуть напоследок. Локи в очередной раз сверился с голокартой. - Мы почти рядом, - произнес Тор с некоторым облегчением. Подземелье успело ему опостылеть. - Да, осталось около сотни шагов. - Разрешите начать штурм, Ваше Высочество? - спросил самый рослый страж по имени Грерсон. - Сомневаюсь, чтобы там были укрепления, - ехидно ответил Локи. - У подвала есть еще два выхода. Здесь и здесь, - он очертил места на карте. Разделитесь и блокируйте их. Инициативы не проявлять, арест произведем мы. Ваше дело - подстраховать. Стражи понятливо покидали и растворились в темноте. Локи неторопливо двинулся вперед. Хоть хваленая магия и маскировала движение, братья шагали очень осторожно. Шагах в тридцати они его услышали: за соседней стеной слышались торопливые шаги и звуки, будто что-то волокут по полу. - Как только войдем, он нас увидит, - прошептал Локи. - Постарайся не убить. Пусть сперва даст показания. - Твое милосердие ошеломляет. Думаешь, станет сопротивляться? - насмешливо спросил Тор, не представляя, что обычный ас может противопоставить принцам и легендарным воинам. Но ему было, что противопоставить. Едва братья показались на пороге захламленного помещения, Снорсон поднял на них взгляд. Тору даже показалось, что он знал об их присутствии прежде, чем увидел, что он их почуял. С невероятной скоростью Снорсон рванулся в сторону, но не к тем выходам, где дежурили стражи, а к стене, с первого взгляда абсолютно глухой глухой. Снорсон скользнул в угол, и на мгновение в монолите камня открылось отверстие, пропустило его в себя, и снова захлопнулось. Локи бросился следом. Тор – мгновением позже. - Где-то здесь должен быть рычаг, - пробормотал Локи, ощупывая стену. - Ты видел? Он невероятно быстрый. Такого я не мог ждать, - Тор раздраженно перебросил молот из руки в руку. Драгоценные секунды утекали. Мьёлнир в мгновение ока не оставил бы от преграды камня на камне, но цепная реакция, пожалуй, обрушила бы несколько кварталов. - Потому что все вы были правы, - быстро произнес Локи. - Правы с самого начала, а я узко мыслил, слишком уж невероятно... И ведь знал, тварь, где ждет засада! Вот он, - воскликнул он с ликованием. Проход снова открылся, и братья протиснулись в лаз: узкий и низкий. Хорошей новостью было то, что Снорсон не смог бы здесь особенно разогнаться, плохой - что Тор двигался еще медленнее, не позволяла комплекция. Худощавому Локи приходилось легче, и Тор скоро от него отстал. Какое-то время он слышал только собственное дыхание и скрежет металлических частей доспеха о стены. Потом впереди раздались крики. Вроде бы не очень далеко, но звуки преломлялись в искаженном мире подземелья и дурачили доверчивых простаков. Тор рванулся вперед, обдирая доспех, и узкий лаз неожиданно кончился - он как пробка из бутылки вылетел в очередной подвал. Прежде, чем ему удалось осмотреться, раздался жуткий грохот, а за ним содрогнулась сама земля. Потолок треснул, на Тора посыпались сначала мелкие обломки, а потом - огромные куски фундамента и булыжники с мостовой. Он увернулся раз, другой, прижался к стене, но несколько обломков все же попали по нему. Предплечье пронзила резкая боль, из раны в голове, судя по всему, глубокой, на глаза текла кровь. В воздухе клубилась многолетняя пыль и частицы разбитого камня. Какое-то время ничего невозможно было разглядеть, а потом сквозь дыру в разрушенном потолке стал виден кусок неба. - Ты в порядке? Я не ждал тебя так быстро. Тор осторожно повернул голову - кровь все текла и текла - и узрел лицо Локи. Может, плохое освещение и травма сыграли с его глазами злую шутку, но братец выглядел искренне обеспокоенным. - Что это было? - с усилием выговорил Тор. - Локальное землетрясение? - Нет, - к Локи вернулась обычная язвительность. - Это я поймал Призрака. - И разрушил половину Асгарда? - Не драматизируй, братец. Я просканировал здание сверху - склад зерна, одноэтажный. Ни одного аса. - Зерно... - протянул Тор. Вот почему завеса пыли была такой плотной. - И где же Снорсон? - Там, - Локи дёрнул головой в сторону самого большого завала. - Ты ведь сам хотел взять его живым! - А ты, братец, не обратил внимание на обстановку подвала? Не рассмотрел, что было в сосудах? Тор неуверенно пожал плечами. В спешке он не присматривался. Вроде бы, были там лавки, топчан с инструментами и... Да, шкаф с рядами стеклянных банок. Но что в них - нет, он не успел увидеть. - Скажем так, - лицо Локи выразило отвращение, - доказательная база в наличии. В допросе нет острой необходимости. При задержании Снорсон оказал сопротивление. Он был опасен, я оборонялся. - Это ты на суде расскажешь, - Тор утомленно прикрыл глаза. - Тоже мне, палач нашелся.***
- С самого начала мы пребывали во власти заблуждений, - рассказывал Локи. - Притом, разных. В кабинете полковника Кьярсона собралась разношерстная компания: сам глава расследования, несколько офицеров младшего звания, двое экспертов и, конечно, принцы. Тор, несмотря на ранение, отказался отправиться в лазарет. Дежурный лекарь наскоро подлатал его, и теперь старший принц щеголял повязками и пластырями, здорово походя на себя самого семисотлетней давности. Помнится, они тогда пытались объездить преподнесенных царю в дар муспельхеймских скакунов, и последствия оказались очень болезненными... Локи отогнал и ностальгические воспоминания, и слабое чувство вины. Сейчас был момент его триумфа, пусть и крошечного. - Вы, как один, были убеждены, что Призрак - берсерк Даг Йонсон, я же был абсолютно уверен, что Йонсон невиновен. - Узнал из надежных источников? - насмешливо поинтересовался Тор. Локи в который раз отметил, что брату не нравится его союз с Сигюн, а это могло означать лишь одно - Тор адекватно оценивает перспективы, которые сулит такой брак. Станется ли с него предпринять что-то? Пожалуй, нет, для этого брат слишком благороден. - Опирался на логику, - парировал Локи. - Факты явно указывали, что Призрак психопат. Как бы то ни было, наша убежденность в собственной правоте не дала нам увидеть еще одну версию: что все мы правы в какой-то мере. Призрак - действительно берсерк, но не Йонсон. - Вот почему он двигался так быстро... - пробормотал Тор. - И, когда я загнал его в угол, сражался с редким остервенением, - добавил Локи. - Я был вынужден применить самооборону. Тор посмотрел на него с откровенной иронией, но офицеры не усомнились. - Удивительно, как у него получилось скрывать это столько лет, - задумчиво произнес полковник. - Он не полноценный берсерк, - пустился в объяснения Локи, - скорее, прямой потомок, поэтому приступы ярости случались у него реже и, полагаю, поддавались относительному контролю. О матери Снорсона доподлинно ничего не известно, но я пришел к ряду выводов. Судя по документам, в сиротском доме он появился в три года, и что-то, видимо, о ней помнил. Полагаю, и внешне, и образом жизни она походила на его жертв. Каким образом она спуталась с берсерком, нам уже никогда не узнать, но в результате появился Снорсон. Берсерки не вступают в брак, и женщины не горят желанием иметь от них детей, поэтому его генетический код и способности были почти уникальными... Вам сле-дует отдать его останки Академии Наук для изучения. Полковник сдержанно кивнул, и Локи продолжил. Хоть повод и был не слишком значительным, чувствовать пристальное и отчасти восхищенное внимание асов было приятно. - В какой-то момент времени ребенок стал невыносимой обузой, и мать отдала Снорсона в приют. Это стало для него потрясением и нанесло травму, последствия которой столица пожинала в последние недели. Предательство, как он это видел, матери усугубилось ужасным обращением, которое практиковали в сиротском доме. Подробности можно найти в архиве, приют благородного Брегга в свое время был притчей во языцех. - Полагаете, это его оправдывает? - сурово спросил полковник. - Полагаю, что прежде, чем стать чудовищем, Снорсон годами жил в аду. Первые приступы ярости случались у него еще в приюте, это есть в документах. Но тамошние работники не обладали ни достаточной квалификацией, ни заинтересованностью, чтобы отличить ярость полуберсерка от обычной злобы брошенного и подвергающегося постоянным унижениям ребенка. По характеристикам Снорсон проходил, как проблемный, и был постоянным гостем подвала, в котором его обнаружили. Полагаю, боль и унижения, которые он испытал в этом месте, сначала заставляли его ненавидеть подвал, но потом переродились в некую болезненную связь, ощущение родства. Поэтому он хранил там свои инструменты и... трофеи. Вы их изучили? Слово взял один из экспертов. - Результаты генетической экспертизы еще не готовы, Ваше Высочество. Но предваритель-ный визуальный осмотр указал, что найденные органы соответствую утраченным частям тел жертв. Локи кивнул с мрачным удовлетворением. - К юности нарекания назначались Снорсону все реже, видимо, он научился сдерживаться. Много лет жил обычной жизнью, но, полагаю, душевное здоровье его становилось все хуже, он пребы-вал в постоянном напряжении, как сжатая пружина. Что заставило ее распрямиться, мы никогда не узнаем: женщина, похожая на мать, брошенный ребенок... - Когда это началось, тоже неизвестно, - заметил Тор. - Он долгие годы мог прятать тела в ка-такомбах. Непонятно, зачем он вообще выставлял их напоказ, с его-то знанием Узкого Города. В разговор вступил эксперт по душевным заболеваниям, невысокий сухопарый ас с длинными седыми волосами. - Если мне будет позволено высказаться, Ваше Высочество... Для таких больных убийство - способ снять внутреннее напряжение и боль. Кроме того, это заявление, форма диалога с обществом. Невероятно искаженная, но другую они не могут поддерживать. Публичность - неотъемлемая часть ритуала. Поэтому сомневаюсь, чтобы мы не знали о многих преступлениях Призрака. Максимум - одно-два самых первых. - Благодарю за пояснение, - вежливо кивнул Локи. - Итак, Снорсон начал убивать, выбирая жертв по образу и подобию своей матери. Здесь и кроется тонкое место наших рассуждений. Дело в том, что жажда убийств, образ действий, мотивы - все это было чисто психопатическими, как я и настаивал с самого начала. Однако, истязая жертву, Снорсон испытывал приступы ярости, обусловленные наследственностью. Поэтому он убивал, как берсерк, ваши предположения также были верны. - Что же... - полковник тяжело вздохнул. - Мои принцы, позвольте выразить безмерную благодарность. Вы в рекордные сроки нашли преступника, который, как ни горько это признавать, затесался в наших собственных рядах. - Полагаю, результаты расследования можно засекретить, - заметил Тор. - И посеять панику? Подстегнуть подражателей? Напротив, личность Призрака должна быть обнародована, как и факт смерти, - возразил Локи. - Это подорвет репутацию Управления, - щека полковника дернулась. - Если мы утаим факты, а потом они выплывут наружу, репутация будет испорчена еще больше, - заявил Локи. - Истинная история Снорсона привлечет внимание общества к социальным проблемам Узкого Города. - Неплохой плацдарм для кампании, правда, братец? - невесело усмехнулся Тор. - Политика, везде политика... Локи бросил на него острый взгляд, но не стал развивать тему. Негоже обсуждать государственные дела в присутствии нижестоящих. - Полагаю, Йонсон будет освобожден в ближайшее время? Полковник слегка поклонился: - В течение суток, Ваше Высочество. В дверь постучали, на пороге возник офицер в форме дворцовой гвардии. Учтиво поприветствовав всех присутствующих, он склонился к плечу Тора и что-то негромко сказал. Лицо старшего принца стало очень жестким. - Господа, - произнес он, поднимаясь. - Спешу сообщить, что наемник, повинный в убийствах Лашивы Фьюгдоттир и ее сына, обнаружен. - Это хорошая новость, - осторожно предположил полковник, глядя на лицо принца. - Не сказал бы, - угрюмо бросил Тор.***
Промозглым дождливым вечером Фахрие предложила ему зайти в гости на чашку чая. Стив ощутил себя человеком, стоящем на мосте над пропастью. С одной стороны было все то хорошее, чем они уже стали и что он боялся потерять, проявив возможно неуместные чувства. С другой – все пре-красное, что могло бы быть, если хватит смелости сбросить оковы предрассудков, и если он не ошиба-ется. Они поднялись в молчании. Внутри Фахрие зажгла напольную лампу, и по стенам заплясали теплые отблески, а мрак в углах казался не клубящимся сгустком, но лохматым ручным зверем. Дробно стучал дождь, потеки воды на стекле рисовали длинные дорожки. Фахрие стояла, прислонившись спи-ной к стене, и молча на него смотрела. Стив понял, что никакого моста уже нет, что он падает в про-пасть, но падение длится вечность, и это прекрасно. Он подошел к ней, склонился. Поцелуй вышел не совсем ловким, они привыкали, притира-лись друг к другу, но даже в своем несовершенстве он казался правильным и естественным. - Погоди, - Фахрие на секунду отстранилась и заглянула ему в глаза. Её тело в его руках каза-лось хрупким, почти невесомым, и контраст по сравнению с силой, которая перекатывалась по его мышцам, завораживал и пьянил Стива. – Я должна тебе кое-что сказать. Он сейчас простил бы ей все: от тайной работы на спецслужбы до антиправительственной деятельности, но к тому, что она сказала, оказался не готов. - Я замужем. - Что? - Стив разомкнул объятие и отступил назад, словно стена, невидимая, но прочная, вырастала между ними. Фахрие вздохнула: - Пойдем на кухню. Там она не спеша приготовила чай – черный, терпкий, источающий тонкий непривычный аромат. Стив отпил глоток и выжидающе посмотрел на неё. Фахрие обхватила чашку тонкими пальцами и не отрывала от неё глаз, словно надеясь увидеть там своё будущее. - Я говорила тебе, - тихо и грустно произнесла она, - что выросла в состоятельной семье. Мои родители были весьма современными людьми по иракским меркам. Они постарались дать мне светское образование, хотя религия в нашей семье всегда глубоко почиталась, и не стремились контролировать мою жизнь слишком сильно. Впрочем, я была послушным ребенком и благоразумной девушкой, и, в общем-то, не давала поводов для недовольства, кроме несерьезных шалостей. Когда мне исполнился двадцать один год, оказалось, что у либерализма родителей есть предел. Они подыскали мне мужа. Не думай, это не варварская история, когда заплаканную девушку про-дают свирепому незнакомцу. Нет, избранник родителей был моего возраста, круга, сын уважаемого и богатого человека. Да и меня не заставляли, скорее, увещевали, говорили о традициях. Между тем, большинство моих подруг уже были замужем, а жених не был мне так уж неприятен. В общем, свадьба состоялась. Через несколько месяцев я осознала, что это была ошибка. Мой муж… Он не был жестоким или злым человеком, но очень слабохарактерным и, боюсь, не слишком умным. Скудность его мыслей и отсутствие широты во взглядах делало почти невозможным возникновение каких-то общих интересов. Я отчаянно скучала. Не могла его уважать, а значит, и любить. Его не уважал даже собственный отец – он держал сына в семейном бизнесе только из родственных чувств. Очень быстро ошибку поняли и мои родители – они ощущали себя виноватыми и жалели меня, что было невыносимо. А потом… Мои родители и супруг оказались в районе взрывов и погибли. Я тоже должна была быть с ними, но в последний момент меня задержали дела и… Все вокруг говорили, что мне повезло, но иногда я думаю, что лучше бы была тогда с ними. Может, они были не самыми лучшими родителями и делали ошибки, но я их любила. И мне их ужасно не хватает, - по щеке Фахрие медленно скатилась слеза. Стив привлек её к себе, уже без всякого эротического подтекста, просто чтобы убаюкать, как ребенка. - Тела родителей удалось отыскать и совершить обряд погребения, но Армина так и не нашли. Несколько месяцев я обходила больницы, но тогда погибло много людей. Тех, кого не смогли опознать, похоронили за казенный счет. Семья Ахмеда настаивала, чтобы я жила с ними, но такое положение меня тяготило. Я хотела уехать от всего, что произошло, уехать, как можно дальше. Поэтому в тайне стала изучать возможность эмигрировать. Такая возможность нашлась – спасибо образованию, которое родители мне дали, и остаткам нашего состояния. - Мне очень жаль. Все, что произошло с твоей семьей… Такого не должно быть. Не на этой планете. - Ты пытаешься это исправить, - Фахрие ласково погладила его по щеке. – Я знаю, чем ты занимаешься. Все знают. - Получается, ты вдова, - неуверенно произнес Стив. - Юридически – нет. Ахмед до сих пор числится пропавшим, а его родители отказываются признать его мертвым. Но… прошло уже полтора года. Если бы он был жив, он бы уже объявился. Стив обнимал Фахрие, вдыхал её запах, но рядом с ними бродили призраки. У каждого было прошлое, это следовало признать, и это прошлое имело над ними власть, и зубы, и когти, чтобы терзать и мучить. Там, позади, было и хорошее, много хорошего, чего не следовало и не хотелось забывать, но сейчас все прошедшее нужно было изгнать из этой комнаты. Им нужно было остаться наедине, совсем наедине, без воспоминаний, без боли прежних утрат и ликования прежних побед. - Эй, - Стив взял лицо Фахрие в ладони, - я здесь. - Я знаю, - прошептала она, - и ты даже не представляешь, какой счастливой это меня делает. Она прижалась к нему, зарылась руками в его волосы, коснулась губами щек, подбородка, едва ощутимо поцеловала. Стив снова почувствовал, как рассудок отступает на самые задворки сознания, остается только желание - древнее мира, древнее звезд. Так, во всяком случае, оно ощущалось. И все же он был слишком ребенком своего времени, чтобы не предупредить. - Знаешь, - сказал Стив, неохотно отстраняясь, - я, наверное, тоже должен кое в чем признаться. Фахрие распахнула глаза, будто очнувшись от наваждения, и посмотрела на него с любопытством. - Неужели у безупречного Капитана Америка есть скелеты в шкафу? - Это… другое. - Мне ты можешь рассказать, что угодно. Стив кривовато усмехнулся. Он ей полностью доверял, но о некоторых вещах непросто говорить даже с очень близкими людьми. Он набрал в грудь побольше воздуха и на выдохе выдавил: - Я еще ни разу не был с женщиной. Фахрие приподняла брови, обозначая удивление. Стив продолжил прежде, чем она успела что-либо сказать. - До того, как меня усовершенствовали я был совсем не таким, как сейчас. Внешне, во всяком случае. Я был худым и болезненным, а оттого робким и незаметным – девушки таких не любят. Потом была война. Мы сражались, а на жизнь времени зачастую не оставалось. Я встретил женщину – удивительную. Между нами что-то вспыхнуло. Но прежде, чем мы успели дать друг другу шанс, я оказался заморожен на уйму лет. Очнулся – и снова было не до того. Учился жить в новом времени и… - Стив, - Фахрие положила руку ему на плечо в успокаивающем жесте. – Если исповедь при-носит тебе облегчение – я выслушаю. Но оправдываться не надо. - Точно, - он фыркнул. - Я никогда в жизни не была с любимым мужчиной. Так что в определенном смысле мы оба – девственники. - Это нужно прекратить, - Стив уже улыбался. - Непременно. Дождь за окном мерно барабанил, беззвездная промозглая осенняя ночь окутала город.***
Эту ночь Локи снова спал плохо. В голову лезли то омерзительные тайны Узкого Города, то несговорчивость Сигюн, то неудовлетворенные амбиции. У которых, пожалуй, теперь появился шанс реализоваться, но нескоро и ценой многих усилий. Давно уже он не ощущал себя столь одиноким в родном дворце, и, едва на горизонте затеплилась заря, с облегчением поднялся с постели. Связавшись с преданными ему асами в разных столичных кругах, Локи убедился, что его роль в поимке легендарного душегуба стала широко известна. Популистский шаг и несколько дешевый, однако, пренебрегать подобным не стоит. Разве не так Один в свое время обеспечил старшему сыну народную любовь - трубя на всех углах о подвигах Тора, даже малозначительных. Теперь главное не упустить счастливый случай и впечатлить асов еще больше, благо, замысел у него уже созрел. Несколько дней назад агенты в других мирах сообщили, что, судя по всему, вышли на след Малекита Проклятого. Донесения не давали абсолютной уверенности, но казались самыми надежными за последние месяцы. Прискорбно, что придется взять в экспедицию Тора, но лишить родича возможности отомстить - слишком серьезное нарушение традиций, чтобы им поступиться. Они с братом становятся неразлучны, как в старые времена. Осталось только рассказать Сигюн об удачном разрешении проблем, и можно отправляться. Сигюн. Локи снова обуяла злость. Дело было не только в любви, хотя и в ней тоже, но прежде всего - в доверии, которое она в нем вызывала, но которое не желала оправдывать. Локи не сомневался, что ради близких Сигюн готова на все. Но отчего он еще не вошел в избранный круг? Чтобы отвлечься, он погрузился в политические новости столицы и совершенно случайно обнаружил указ, изданный Одином только нынче утром. Всеотец перенес срок избрания нового члена Совета - коллегия соберется уже через две недели. Строго говоря, термин "выборы" здесь неприменим, поскольку коллегия только определяет достойные кандидатуры и передает их на рассмотрение Одину, а тот уже назначает наиболее подходящего аса, может, и вовсе по своим соображениям. Впрочем, при текущем политическом раскладе Один не будет оспаривать решение коллегии, сейчас ему нужна поддержка элиты. Локи грязно выругался. Ай да батюшка, ай да прожженный старый интриган. В самом деле, разве мог он легко спустить Локи триумф и позволить укрепить свое влияние? Пожалуй, уже налаженных связей Локи хватило бы, чтобы надавить на некоторых членов коллегии, но нужен достойный кандидат. Предлагать себя не стоит и думать, народ только-только начинает проникаться к нему доверием. Один ставил на Хеймдалля - в этом и сила его, и слабость. Локи мог предложить кандидата лучше, но времени на его обработку едва ли хватит. И Один, кажется, это тоже понимал. Все же Локи решил рискнуть. Упустить кресло в Совете сейчас - значит, вероятнее всего, лишиться значительного влияния на долгие годы. Игра стоила свеч. Быстро собравшись, Локи вышел к конюшням. "Ястреба" он брать не стал, хоть и любил пилотирование. Интуиция подсказывала, что для предстоящей встречи более уместно появиться верхом. Тысяча родов чтит и лелеет традиции. Кроме того, конная прогулка поможет проветрить голову и занять время, чтобы появиться на пороге в дозволенный приличиями час.***
В родовом поместье Сигюн Локи был впервые. Расположенное на приличном расстоянии от столицы, оно радовало взгляд строгостью форм и обилием зелени. Вероятно, и добротный дом, и внушительные земельные угодья перейдут младшей княжне и ее наследникам, поскольку семье принца полагались покои в Золотом Дворце и какая-то из меньших резиденций царской династии. В этом Один отказать не решится. Вот только Сигюн пока не согласилась стать частью его семьи. Локи немедленно отогнал неприятные мысли - сейчас требовалось выглядеть уверенным в себе. Его тотчас же провели к генералу - тот встал по-военному рано и работал в библиотеке. Последняя была, конечно, не чета царской, но все равно производила впечатления. Стеллажи от пола до потолка, щадящее освещение, несколько шкафов с терморегуляцией. Генерал, писавший за столом у высокого окна, при виде принца учтиво поднялся. - Прошу вас... - запротестовал Локи, но князь Эйнар поклонился ему, как требовал этикет. Сердечного приема ждать не стоит, понял Локи. Рассчитывать на другое было бы опрометчиво. Он опустил глаза к лежавшим на столе документам. - Хроники подавления Северного Восстания? – искренне изумился он. – Я полагал, они засекречены… Генерал потер переносицу. - Для широкой публики – безусловно. Однако я преподаю курс тактики и стратегии высшим офицерам, которых в скором времени назначат на руководящие должности в армии. Для них эти знания считаются необходимыми. На то, разумеется, есть высочайший указ Его Величества. - Не сомневаюсь, - поспешно кивнул Локи. До него доходили слухи о некоторой прохладце, существующей между князем и Одином. В то же время, генерал Эйнар ни разу не дал повода усомниться в преданности престолу. – Просто я удивлен. Я, безусловно, слышал, как жестоко было подавлено Северное Восстание, но никогда об этом не читал, ибо эта история тщательно замалчивается. Почти все документы уничтожены, а официальная информация неполная и сглаженная. Откуда, если не секрет, вы берете материалы? Генерал указал на старинный фолиант, более всего похожий на древнюю записную книгу. - Из личных архивов. Мой род много поколений собирает труды и реликвии по военной истории. Каталог, разумеется, постоянно обновляется и направляется в государственный реестр. Помимо прочего, в нашей библиотеке хранится вот этот походный дневник. Его вел полковник, принимавший самое непосредственное участие в расправах. Описывает всё с большими подробностями - я бы сказал, медицинскими. Трудно представить, какие чудовищные вещи могут сотворить не самые, в общем-то, плохие асы, если обеспечить им вседозволенность и отсутствие индивидуальной ответственности. Хочется верить, я смогу убедить своих студентов в недопустимости подобного… Генерал смерил Локи пристальным взглядом и добавил: - Могу я поинтересоваться, чем обязан чести принимать вас, мой принц? Будущий тесть определенно не был склонен к светским беседам. Его прямота несколько обескураживала, но такой ас не нанесет удара в спину - за одно это следовало ценить. - Я сделал Сигюн предложение, - прямо ответил он. Лицо генерала окаменело. - Это большая честь, - снова поклонился он. - Она пока не дала мне ответа, - добавил Локи, теперь самым раскрывая карты и давая князю козырь. Пока Сигюн колеблется, отец мог бы попытаться ее отговорить. Впрочем, судя по отсутствию энтузиазма, генерал не слишком верил в успех предприятия, что несколько успокоило Локи. - Сигюн очень рассудительная девушка. Никогда не рубит с плеча. "Отказала она без размышлений," - желчно подумал Локи. - Я здесь не только из-за того, что скоро мы породнимся, - с деланной уверенностью произнес он. - Меня привело уважением к вам и восхищение вашими заслугами перед Асгардом. Генерал смотрел на него с искренним удивлением. - Через неделю Всеотец собирает коллегию, чтобы избрать нового члена Совета. Я хотел бы видеть вас среди кандидатов. Князь - прямой, как палка - бесстрастно заметил: - Я не интересуюсь политикой. Думаю, больше всего пользы я приношу Асгарду, воюя или обучая таких же воинов. - Политика - грязное дело, - согласился Локи. - Но сейчас не такое время, чтобы мы могли быть щепетильными. Прискорбные события последних лет показали, что государство нуждается в реформах. Если мы не возьмем дело в свои руки, оно останется на откуп таким, как Магнисон. Вы же слышали - дело о растрате... - Как бы мне не было лестно ваше предложение, - процедил генерал с видом, ясно дающим понять, что он скорее нанялся бы работать грузчиком в портовый док, - я не могу поверить, что являюсь наиболее подходящим кандидатом на этот пост. Если только… вы не намерены взять на себя мудрое руководство моей деятельностью, - добавил он с нескрываемым ядом в голосе. Локи устало провел рукой по лицу. Разговоры с членами этой семьи грозили вытрясти из него душу. - Вы безусловно честный ас, генерал, и я постараюсь ответить тем же. Да, я рассчитываю, что заняв пост, вы будете прислушиваться к моему мнению. Смею предположить, что мои советы окажутся полезными и лично для вас, и для Асгарда. Но у меня нет намерения вами манипулировать, да и едва ли вы позволите это сделать. Князь смотрел на него уже менее подозрительно, но все еще непреклонно. Локи выложил на стол последний козырь. - Один хочет отдать пост Хеймдаллю. Генерал нахмурился. - Но он - страж Моста. И он не ас. Локи про себя улыбнулся. Старая добрая армейская ксенофобия. Пожалуй, ты сослужишь принцу добрую службу. Хеймдалль всегда недолюбливал младшего сына Одина, и Локи платил ему сторицей. Истоки взаимной неприязни лежали не в различиях, как это часто бывает, а в сходстве. Страж Радужного Моста был представителем древней расы, исчезнувшей миллионы лет назад, странствующим магом, который присягнул ещё деду Одина. В Асгарде его уважали, пожалуй, даже боялись, но так и не приняли как своего. Локи изначально тоже был чужаком, но Один сделал его принцем, сделал своим сыном. Естественно, старик поступал так в угоду выгоде (как ему тогда казалось), но Хеймдалль видел это иначе. На его глазах пришлый мальчишка вознёсся так высоко, как ему не удалось за три поколения - ибо, как бы Династия Одина не ценила верного Стража, она не пускала его выше положения привратника. До нынешней поры. - Отец высоко ценит непорочную службу Хеймдалля, - мягко произнес он. - Но государственный пост... - покачал головой генерал. - Да еще и столь значительный. В руках иномирца. Локи молчал, позволяя генералу вариться в собственном соку. Князь Эйнар сейчас озвучивал доводы асгардских патриотов, на которых Локи в первую очередь собирался опираться в вопросе выборов. Генерал с напряженным видом прошелся взад-вперед. Потом обернулся к Локи и неожиданно выпалил: - Скажите, мой принц, если бы я согласился сотрудничать с вами в сфере политики... Вы оставили бы Сигюн? Локи застыл, как громом пораженный. Безусловно, он понимал, что родители Сигюн не придут в восторг от возможности породниться с опальным принцем, бывшим предателем и почти братоубийцей. Но с тех пор он достойно служил Асгарду, пожертвовал, йотун побери, собой, чтобы спасти законного наследника... И эти спесивые моралисты смеют считать его неподходящей партией? Да еще не стыдятся говорить это в лицо наследному принцу? От резкости Локи удержал только больной взгляд князя. Он любил дочь, этот бескомпромиссный старый воин, и пытался защитить по мере сил. - Я люблю ее, - жестко произнес Локи, - и убежден, что лучшей жены не подыскать. Я от нее не отступлюсь. Лицо князя приняло обреченный вид. - Она меня любит не меньше. - Даже, полагаю, больше, - пробормотал генерал. - Но будет ли она с вами счастлива? - Я все сделаю для этого, - уверенно произнес Локи. Но в самой глубине сердца, в потаенном его уголке, он знал, что не вполне искренен. Что порой амбиции и себялюбие заставляют его забыть обо всём и обо всех. Но так было прежде. Локи дал себе слово, что с Сигюн такого не повторится, он не подвергнет ее опасности. Генерал, казалось, понял его внутреннюю борьбу, но давить еще больше не стал. - Могу я предложить вам позавтракать с нами? Локи представил, что за столом, помимо князя, будет еще и его жена, и испытал непреодолимое желание навеки эмигрировать в отдаленный мир. - К сожалению, дела вынуждают меня вернуться в столицу, - соврал он. - Вы подумаете над моим предложением? Генерал кивнул. Он будет в первую очередь ждать решения Сигюн, понял Локи. Мужа дочери ему придется поддержать хотя бы из любви к ней.***
Два дня после размолвки Сигюн провела, словно на иголках. Непонятно было, станет ли теперь принц заниматься делом Дага, или она должна сама что-то предпринять. Выходить на связь первой Сигюн не желала, поскольку мнения своего не изменила ни на йоту, и на женишка (дважды несостоявшегося) изрядно сердилась. Кто бы мог подумать, что Локи такой хитрый? Да, действительно, кто, за исключением всего Асгарда? В то же время она отчаянно тосковала по принцу, особенно теперь, когда так остро нуждалась в его совете. Вроде бы, во всем она была права. А послевкусие все равно поганое. К вечеру второго дня у Сигюн невыносимо раскалывалась голова. Из-за слухов поток посетителей ожидаемо схлынул, но не иссяк совсем. Приходили и любители острых ощущений в надежде услышать что-то, будоражащее воображение, и приезжие, столичных новостей не знавшие. Сейчас в главном зале заседала какая-то особенно шумная компания - от рева тостов и неумелых, но оглушительных попыток исполнять народные песни, хотелось лезть на стену. В другое время Сигюн потребовала бы выставить разошедшихся гуляк вон, но в теперешнем положении было неблагоразумно разбрасываться клиентами. Она сидела, бессильно подперев голову руками, когда в дверь кабинета негромко постучали. Грациозной походкой вошла Брита. - О, как ты вовремя! – воскликнула Сигюн. – Что там, йотун побери, за шум? Работать не дают! - Восточные асы. Десять мужчин. Мальчишник у них, - доложила Брита. Сигюн чуть за сердце не схватилась. - Восточные? – простонала она. Восточные асы издревле славились веселым, но очень буйным характером. Такого рода темперамент делал их превосходными воинами и отличными товарищами, а уж о праздниках, которые асы с Востока устраивали по особенно важным поводам и вовсе ходили легенды. Сигюн и сама бы в таком поучаствовала – потанцевала, попела, попила. Но, огненный демон, не в собственной же таверне! - И в какой они стадии? – хмуро спросила она. – Ещё пьют или уже дерутся? - Пьют и поют. - Самое время вежливо спровадить, - представления о благоразумии резко поменялись. Любой трактирщик скажет вам, что пьяные посетители (особенно – буйные и обидчивые пьяные посетители) – народ совершенно особенный. И обхождения они требуют деликатного. Пока эти молодчики пьют и платят – нужно с ними нянчиться, как с родным дитятем. А вот как только начнут портить мебель – немедленно выгонять взашей. Тут главное – не упустить момент, когда прибыльные пьяные становятся убыточными пьяными. - Мы пытались, - сокрушенно развела руками Брита. – Как обычно – вежливо, но твердо. Да только не выходит. Не хотят они уходить. И Дага нет... Сигюн внимательно на нее посмотрела: - Волнуешься за него? Брита равнодушно пожала плечами и добавила: - Они не одни. - В смысле – не одни? С девками, что ли? Губы Бриты дрогнули. - Я думаю, - сказала она, с трудом сдерживая смех, - вам лучше самой взглянуть. Раздраженная Сигюн встала, оправила платье и вихрем помчалась вниз. Пение она заслышала ещё загодя. Красивый, звучный, хорошо поставленный и подозрительно знакомый баритон выводил:Me name is Mick Maguire and I'll quickly tell to you Of a young girl I admired one Katie Donoghue She was fair and fat and forty and believe me when I say Whenever I'd come in at the door you could hear her mother say
Баритону вторили не такие чистые, но зато полные энтузиазма голоса:Johnny get up from the fire get up and give your man a seat Can't you see it's Mick Maguire and he's courtin' your sister Kate You know very well he owns a farm a wee bit out of the town Ah get out of that ya impudent brat and let Mister Maguire sit down
Не веря собственным ушам, Сигюн шагнула в общий зал. И тут же поняла, что глазам тоже не вполне доверяет. В центре за тремя сдвинутыми столами, уставленными всевозможной снедью, действительно сидели десять восточных. Молодой – в красной рубашке с широким поясом – должно быть, жених. А рядом – с окладистой бородой – отец. Впрочем, пылающие яростью глаза Сигюн были направлены не на изрядно подвыпившую компанию, а на их заводилу, который и солировал в народной песне. Во главе стола – будто так и нужно – восседал не кто-нибудь, а наследный принц Локи Одинсон. Проклятый трикстер невесть зачем обрядился в традиционную одежду восточных – узкие черные брюки, светлая рубаха и короткие ботинки с серебряными пряжками. Волосы забрал в низкий хвост и, учитывая лихорадочно блестящие глаза, выглядел в компании «восточных» абсолютно «своим» и ощущал себя совершенно свободно. Остальные участники попойки поглядывали на него с нескрываемым обожанием. Особенно – жених. Увидев Сигюн, Локи залихватски подмигнул и затянул второй куплет.Well the first time I met her was at a dance in Donnahadee I very kindly ask her would she dance a step with me I asked if I could see her home if she'd be going my way But whenever I'd come in at the door you could hear the ould one say
- Ты что, негодяй, здесь делаешь? – прошипела Сигюн, одновременно улыбаясь гостям, как ненормальная. - А у меня личная трагедия, - нагло ухмыльнулся Локи. – Любимая девушка отвергла. Вот – встретил ребят, пытаюсь развеяться. «Ребята» ответили принцу одобрительным гулом и подхватили припев. - На счастье! – оглушительно крикнул Локи и швырнул стакан с наливкой на пол. Участники мальчишника последовали его примеру. Сигюн с обливающимся кровью сердцем увидела, как замечательные (недорогие, но практичные!) стаканы разлетаются на сотни осколков. - Немедленно прекрати! – прорычала она. - Соглашайся! - Не в этой жизни! - Ах вот как? – глаза принца опасно блеснули. – Ребята! Мы засиделись! Покажем столичным выскочкам, как нужно танцевать! Одиннадцать стульев выдвинулось из-за стола. Одиннадцать пар ног щелкнуло каблуками и закружилось, засверкало в разудалой и веселой пляске. Локи, весело хохоча, поднял голову к потолку и, ни на секунду не прекращая танца, продолжил петь.But now that we are married her mammy's changed her mind Just because I spent the money that me daddy left behind Now she hasn't got the decency to give me time of the day And whenever I'd come in at the door you could hear her mammy say
Неуемные мужики танцевали, будто не пили несколько часов кряду, будто их – очень стройные, к слову, тела – ни черта не весили. Будто они так и родились – в танце, в полете, в смехе и бешеной скорости. Зрелище было пугающее, но вместе с тем какое-то манящее и очень красивое. Сигюн невольно залюбовалась. В голове даже мелькнула мысль, что не зря девчонки в пансионе хвалили «восточных», как самых лучших любовников. Из гладкой прически Локи выбилась одна прядь и повисла перед синими глазами, предавая ему разбойничий вид.Diddle e dowdle-owdle-owdle diddle e dowdle-owdle-ow Diddle e dowdle-owdle-owdle diddle e dowdle-owdle-ow "Sure I don't know what gets in him and he's always on the tear So sit where you are and never you dare, give ould Maguire the chair" [1]
Пока Сигюн любовалась не в меру гибким наследником престола, события начали принимать угрожающий оборот. Один из танцоров неловко зацепил скатерть, и та полетела на пол, увлекая за собой остатки еды и посуду. Второй – споткнулся о стул и в ярости отбросил его прочь, расколов на четыре части. А самое страшное заключалось в том, что остальные посетители таверны, до того спокойно сидевшие на местах, повскакивали на ноги с явным намерением присоединиться к всеобщему веселью. Сигюн поняла, что, если немедленно что-то не предпринять, «Грустного Одда» разнесут к чертям собачьим. - Ладно, йотуново отродье! – яростно прошептала она. – Давай поговорим наедине. - Вот так бы сразу! – ухмыльнулся принц и пронзительно крикнул: - Ребята! Мы засиделись в этой дыре! – Сигюн клятвенно пообещала себе, что за эти слова он ещё ответит. И за все остальное – тоже. – Ай-да на воздух! По городу погуляем! «Погуляйте-погуляйте, родимые», - мстительно подумала Сигюн, в красках представляя, как эти весельчаки наткнутся на отряд городской стражи и проведут остаток ночи в кутузке. Правда, с Локи стража связываться не станет – побоится… Окрыленный успехом, принц в пять минут очистил таверну от дебоширов. Вот что значит царская кровь. Сигюн осталась в зале одна. Грязные столы, перевернутая мебель и осколки посуды взирали на неё с немым укором. - Это тебе. Сигюн обернулась и увидела принца, протягивающего плотно набитый кошель. - Что это? - Ребята передали оплату за ужин и … за ущерб. Сигюн хмуро взвесила кошель в руке. Тяжелый. С лихвой покроет убытки. И все равно ей было обидно. - Да они-то тут фактически не при чем. Это ведь ты все подстроил. - Не наговаривайте на меня, моя госпожа, - картинно обиделся Локи. – Я не подстраивал, что завтра у Олафа свадьба. И уж конечно не подстраивал, что он и его друзья такие гостеприимные и радушные, и настолько сильно любят петь и танцевать. Я просто расстроился из-за давешнего разговора и не отказал себе в удовольствии повеселиться. - Повеселился, - кисло произнесла Сигюн, - ничего не скажешь. А мне теперь расхлебывать. - Степень уединения приемлема? - весело осведомился принц. Сигюн смерила Локи презрительным взглядом. - И чего же Ваше Высочество желает? – хмуро спросила она Вместо ответа Локи стремительно подскочил к ней, и, прежде чем Сигюн успела отреагировать, поцеловал. Губы его на вкус были, словно вино. Язык творил во рту Сигюн что-то... невероятное. Что-то до того чувственное и почти непристойное, что она ощутила, как внутри все сжимается в тугую спираль. Ладонь принца угнездилась прямо над бешено стучащим сердцем княжны. Длинные пальцы едва ощутимо оглаживали грудь. К животу прижималось что-то… весьма твердое. Никакого смущения Сигюн не ощущала. Но и голову не потеряла, наученная горьким опытом. - Локи, ты... - задыхаясь, прошептала она. - Негодяй? - услужливо подсказал Локи. - Подлец? Растлитель невинных дев? Мужчина со здоровой потенцией? Мужчина, который собирается прямо сейчас трахнуть тебя вот на этом самом столе? Сигюн возмущенно распахнула рот, но вместо отповеди оттуда почему-то вырвался смех. - Только не на этом столе, - сквозь хохот произнесла она. - Он липкий и грязный. Винные пятна повсюду. А это что у нас? Ну как же - не до конца обглоданная куриная кость. Нет, Локи, этому столу не суждено стать гнездом разврата. Я брезгливая. Локи в свою очередь согнулся пополам от смеха. - Ну, ты! - возмутился он. - Всю романтику испортила! - Ааа, - глубокомысленно протянула немного успокоившаяся Сигюн и села на стул. Ноги почему-то не очень твердо её держали. – Так это была романтика... Что-то я ее не признала. - Да что вы, выпускницы закрытых пансионатов, знаете о романтике? - снисходительно фыркнул Локи, опустившись рядом. - Больше, чем хотелось бы, - поморщилась Сигюн. Принц искоса взглянул на нее. Воцарилось молчание. Запал ссоры прошел, и теперь оба явственно думали о последнем разговоре, но не хотели начинать его первым. - Локи... - Сигюн решилась нарушить молчание. - Я думала о Даге... Лицо принца моментально замкнулось. - Разумеется, - брезгливо бросил он. - Твои люди, твоя таверна... Это все, что тебя интересует. - Это не правда, и ты это знаешь, - мягко произнесла Сигюн. Ей не за что было оправдываться, особенно, перед ним, однако она оправдывалась. Чувства, которые Сигюн испытывала, оказались сильнее и глубже, чем хотелось бы, способные заставить даже где-то поступиться гордостью. - Прошлым вечером, - Локи тяжело ронял каждое слово, - настоящий Призрак был убит при задержании. Сигюн изумленно подняла брови. - Быть не может! Вы справились. - Твоя вера в мои способности воодушевляет. - Да я вовсе не это... Локи, даже для принцев, вы очень быстро добились результатов! Локи смотрел в пол. Желваки играли на худом лице, и заслуженная похвала, судя по всему, не принесла ему никакого удовольствия. Уж не думал ли он, что в благодарность она примет его предложение? Голова Призрака - это что, брачный дар? - Что с князем и княгиней? - спросила она, чтобы хоть что-то сказать. - Мы вышли на след наемника, которому заказали любовницу Рунсона, - мрачно произнес Локи. - Но когда группа захвата ворвалась в его логово, наемник был уже мертв. - Но кто мог?... - изумилась Сигюн. - Сам князь, - вздохнул Локи. - Он убил наемника, а потом покончил с собой. Застрелился из личного "Шторма". Тело обнаружено там же. Сигюн в ужасе посмотрела на принца. - Заключительный акт драмы. Никто не ожидал, что он на такое способен. - Он тоже все понял... И не смог с ней жить. С ней и с позором. - Официально княгиню преследовать не будут, недостаточно доказательств. Однако с амбициями ей придется распрощаться - титул после князя унаследует какой-то внучатый племянник. - Что одному - горе, другому - радость, - потерянно прошептала Сигюн. - Но состояние Уллы останется при ней. Она купит себе другого Рунсона. - Может, в рамках закона мы фактически бессильны, но общественное мнение еще подвластно влиянию принцев. И я, и Тор постараемся сделать очевидным для цвета Асгарда, что княгиня - персона нон-грата. - Это будет серьезный удар для нее. - Торжество справедливости тебя не радует? Сигюн покачала головой: - Признаться, мне их всех до отчаяния жаль. И бедную убитую девочку, не успевшую толком познать радость материнства, и ее малыша, и Рунсона, который казался таким малодушным, а вот поди ж ты, имел представление о достоинстве... Да даже княгиню, и ту жаль, жестокое, коварное и, полагаю, глубоко несчастное существо... - А меня тебе не жаль? - Сигюн отвела взгляд. - Ты подумала над моим предложением? - негромко спросил Локи. Сигюн затаила дыхание. Этого вопроса она страшилась, и почти так же страшилась его не услышать, но, что ответить, до сих пор не придумала. Локи смотрел на нее странно: без улыбки, но и без гнева. - Вижу, еще слишком рано, - тихо и ласково сказал он. - Я не стану тебя торопить. Завтра мы с братом отправимся в путь и будем отсутствовать некоторое время. И, когда вернемся, я снова войду в твой дом и задам тот же вопрос - в последний раз. Отныне ничего не будет, как прежде, поняла Сигюн. Можно уберечься от опасностей, что магнитом притягивает младший царский сын, но тогда она его потеряет - в любом качестве. Можно навсегда связать с ним судьбу, но тогда грядущее кажется и жутким, и неведомым. Что выбрать, она и в самом деле не знала. - Куда вы направитесь? - За возмездием. - О, Небеса! - воскликнула Сигюн, всплеснув руками. - Вы нашли Проклятого Ма... - Не будем об этом, - осадил ее Локи. - Это не твоя забота, только наша. А ты подумай, как следует, и решись уже на что-нибудь. И такая усталая тоска была в его голосе, что Сигюн простила резкость последних слов. В ответ она просто кивнула. Локи поднялся и молча направился к двери. На пороге обернулся, смерил долгим взглядом, словно ожидая, что она что-то скажет или сделает. Сигюн не нашла в себе сил. Тогда он криво ухмыльнулся и вышел. Дверь бесшумно затворилась. Сигюн уронила голову на скрещенные руки.