За линией пера...

      Кофе вскипел на плите… Снова… Уже в третий раз за последние два часа…       Кэролайн перелила его в большую кружку и вернулась в кресло. В наушниках грохотал тяжелый рок. Уже третьи сутки девушка отчаянно боролась со сном. При мысли о сне ее накрывала волна паники. Конечно писательница знала, что не может перестать спать совсем, но ничего не могла с собой поделать. Она перепробовала уже все, что знала: энергетики, активные физические упражнения, ужастики…       Форбс бросила взгляд на часы и застонала. Еще только три часа ночи… Она чувствовала, как мозг постепенно отключается. Реальность воспринималась как-то размыто. Звуки музыки слышались глухо, точно сквозь вату. Мысли, то и дело, куда-то уплывали.       К рукописи Кэролайн за эти три дня даже не подходила. Она изо всех сил старалась найти выход из этого кошмара, но ей казалось, что чтобы она не написала, станет только хуже.       Но сейчас, чувствуя, что вот-вот переутомленное сознание отключится, она заставила себя сесть за стол и, преодолевая страх, придвинула к себе страницы. Но даже перечитав все последние главы, Кэролайн не могла понять, что могло бы помочь ей. В какой-то момент ей пришло в голову, что Клаус может просто-напросто погибнуть, но девушка тут же отмела эту мысль. Это было просто невозможно! Она ведь сама создала его бессмертным и практически неуязвимым…       Именно такое оправдание придумала себе Форбс. Однако была еще одна причина, в которой она боялась признаться. При мысли о том, чтобы убить Никлауса, ей становилось плохо. Она не могла его убить. Не после того, как познакомилась с ним. Это было бы тоже самое, что убить живого человека, а Кэролайн никогда не была способна на жестокость.       Жестокость… Красивое слово…       Девушка протерла слипающиеся глаза, мысли путались. Голова обессиленно опустилась на руки. Взгляд голубых глаз затуманился. Среди вороха бумаг, на столе, что-то блеснуло. Последним усилием воли, Кэролайн протянула руку. Пальцы коснулись чего-то круглого и прохладного.       Не успев понять, что это было, писательница отключилась.

***

      Прогремел взрыв, оглушающим грохотом ударив по барабанным перепонкам. Кэролайн открыла глаза.       Страх нахлынул удушливой волной, когда она осознала, что лежит на траве, а справа от нее полыхает ярким оранжевым пламенем черный джип.       Пошатываясь, девушка поднялась на ноги, но в следующее мгновение чьи-то сильные пальцы сжали ее горло. Форбс с ужасом увидела прямо перед собой разъяренное лицо Никлауса.       — Это было чертовски больно, милая! — прорычал он, приподнимая ее над землей.       Кэролайн задыхаясь, вцепилась в его руку, но разжать стальную хватку гибрида было невозможно.       — От… Отпусти… — прохрипела блондинка, отчаянно стараясь получить хоть глоток воздуха.       Ее ноги судорожно дергались в нескольких сантиметрах от земли.       Клаус поморщился и разжал пальцы. Девушка рухнула на землю и закашлялась, пытаясь выровнять дыхание. Кое-как отдышавшись, она подняла взгляд. Вид разгневанного первородного внушал ужас, но Кэролайн почему-то почувствовала лишь злость и раздражение. Собравшись с силами, она снова встала.       — Не смей так делать! НИКОГДА! — рявкнула блондинка, глядя прямо в серые глаза.       Во взгляде Клауса мелькнуло удивление.       Писательница вдруг ощутила, что паника, преследовавшая ее последнее время, отступила. Блондинке надоело боятся.       — Ты не имеешь никакого права так со мной обращаться, понял?! — она подошла к мужчине и ткнула его в грудь. — Ты всего лишь призрак! Образ, который придумала я!       — Тогда почему ты просто не избавилась от меня, когда у тебя была возможность? — вдруг спросил Клаус.       В его глазах мелькнула боль.       Кэролайн замерла.       — Я… — она неосознанно отступила. — Я хотела…       — Так почему не сделала? — настойчиво продолжал мужчина. — Почему не убила меня? Почему не уничтожила рукопись?       — Я не знаю! — крикнула девушка, обхватывая себя руками.       Вся ее бравада испарилась. В душе появилось странное чувство. Она смотрела в глаза Клауса и видела там то, чего не замечала раньше. Боль. Одиночество. И бесконечную усталость.       — Прости меня… — прошептала писательница, чувствуя, как слезы катятся по щекам.       Клаус молчал, но девушка знала, он понял, за что она извиняется. За то, каким она его создала, за бесконечные годы страданий, за все…       — Кэролайн… — он подошел к ней и провел кончиками пальцев по ее щеке, вглядываясь в глаза. — Ты удивительная… — от его шепота в груди у нее потеплело. Никто и никогда не говорил ей таких слов, но его следующая фраза заставила ее вздрогнуть. — Неужели ты думаешь, что можно так просто взять и простить человека, который обрек тебя на вечность нескончаемого ада?       Кэролайн отшатнулась, словно от удара. Она почти физически ощущала, сквозящую в его голосе ненависть.       — Клаус, я…       — Не надо… — он поморщился, и девушка поняла, что все слова бессмысленны. — Мне не нужны твои извинения! Я хочу изменить свою жизнь и ты, — он сделал паузу, — останешься здесь, пока я не закончу!       Он схватил блондинку за руку и потащил обратно к шоссе. Кэролайн даже не старалась вырваться. Слишком глубоким было эмоциональное потрясение. Она четко осознала, что Никлаус не простит ее. Никогда.