Друзья, не более? Или любовь до гроба?

      - Пит, просыпайся, - я слегка трясу его за плечи. Он начинает издавать непонятные звуки и махать рукой, чтобы я отстала. Ах так! Я приподнимаюсь и накрываю его губы своими, он тут же обхватывает меня за талию.       - Вставай, - говорю, отстраняясь. Пил лежит всё ещё с закрытыми глазами и улыбается.       - Я тебя сейчас буду щекотать, - угрожаю парню, знаю, что он до ужаса боится щекотки.       - Не-е-е, ты чего? Я встаю, - распахивает глаза. – Всегда мечтал вот так вот проснуться, - переводит на меня взгляд, полный нежности.       - Со мной в больнице на одной койке? – выпаливаю раньше, чем успеваю подумать. Черт! Тут же прикусываю язык. В его глазах что-то меняется, он тут же встает.       - Прости, - с сожалением говорю.       - Ты меня прости, - грустно отвечает он. Я встаю с кровати. Первый раз за восемь дней. Становлюсь на правую – здоровую ногу, делаю прыжок. Ой! Что-то меня шатает, на одной ноге оказывается не так уж и просто передвигаться. К тому же я давно не ходила.       - Ты охренела! – Пит подлетает ко мне. – Ты куда собралась? - подхватывает меня на руки. Я пытаюсь вырваться – бесполезно.       - Я хочу в туалет, - смущенно отвечаю, глядя в голубые глаза, полные недовольства и злости. Обхватываю его руками за шею. - И умыться. Он несет меня в ванную комнату, хорошо, что она присоединена к моей палате. Заносит меня в ванную и ставит рядом с унитазом.       - Спасибо, всё, иди, - прогоняю парня.       - Нет, вдруг ты упадешь, - мне кажется, или он серьезно?       - Пи-и-и-т-т, выйди, - настаиваю. – Я… справлюсь, - смущенно добавляю. Вижу по его взгляду, что он не намерен выходить.       - Тут всё оборудовано специально для таких… - хочу сказать инвалидов, но вовремя затыкаюсь, - как я. Тяжело вздохнув, он всё-таки выходит. Я делаю свои дела. Держась за поручни – они очень кстати, встаю. Перебираюсь к раковине, оглядываю себя в зеркало. Ну и видок: лицо бледное, глаза какие-то безумные, волосы растрёпанные, я удивлена, что на лице нет синяков и царапин. Чувствую себя грязной, хочется отмыться от пота и от больничного запаха. А сейчас самое сложное – почистить зубы. Нервно сглатываю, потому что сейчас буду психовать.       - Хочешь, я помогу? – шепчет Пит обнимая меня за талию. Тяжело вздыхаю.       - Я должна учиться, - он кивает и уходит. Возвращается уже со стулом.       - Садись, на одной ноге долго не устоишь, - я сажусь на стул, хорошо, что зеркало тут большое, а раковина низко.       - Давай сперва ты умоешься, а то опоздаешь в колледж.       - Пф, - фыркает он. – Я очень долго тебя ждал, так что ты от меня не отделаешься, по крайней мере сегодня. Он берет с полочки две зубные щетки, одну дает мне. Зубную пасту наносит на свою щетку, закручивает тюбик и отдает мне. Пытаюсь открутить колпачок, но он не поддается. Я осознаю, что это просто, словно дважды два, но не могу этого сделать, я словно младенец, руки меня не слушаются. Зажимаю тюбик между ног и двумя руками откручиваю неподатливый предмет. От того что я сильно сжимала ногами мягкую упаковку, паста разлетается по ванной комнате, пачкая мои штаны и штаны Пита. Парень сдерживает смешок. Действительно: и смешно, и плакать хочется. А слезы уже наворачиваются на глазах.       - Я всё уберу, - отвечает парень с полным ртом пасты. Я киваю. Набираю пасту на щетку и, обхватив щетку в кулак, чищу зубы. Пит вытер пасту, отнес меня обратно на койку. У меня взяли кровь на анализы, по прогнозам врачей, в гипсе мне ещё ходить не больше трёх месяцев. Врач Аврелий разрешил мне выходить на прогулку. Приблизительно через три дня меня выпишут. Медсестра привезла мне завтрак. Раздается стук в дверь. Мама.       - Привет, доченька, как ты? – она заходит с какими-то пакетами. – Пит, завтрак, - кидает взгляд на пакеты.       - Привет, Элизабет, не стоило, - ему неловко.       - Так, хватит уже пререкаться, питаешься не пойми чем, дай мне хоть как-то тебя отблагодарить за то, что сидишь с Китнисс, - ой, мама психует.       - Я провожу с ней время, потому что сам этого хочу, - мама лишь молча вручает ему пакеты.       - Там ещё твои любимые булочки, Китнисс, - говорит мама.       - Спасибо, - отвечаю. Я выпиваю таблетки, которые мне прописал врач. Завтракаем и болтаем. Мама рассказывает, что папа и мама Пита звонили, очень волнуются, порывались приехать, но мама убедила их, что нет необходимости.       - Во сколько у тебя самолет? – интересуюсь.       - В восемь вечера, так что часов до пяти я в твоем распоряжении.       - Взяла бы билеты на утро, а то твои пациенты с ума сойдут и без зубов останутся, - мама работает в стоматологической частной клинике.       - Потерпят. Выяснилось, кто тебя сбил? – осторожно спрашивает. Я не знаю что сказать. Перевожу взгляд на Пита, моля о помощи.       - Не волнуйтесь, - отвечает он нам двоим. – Я всё решу. Я только рада, не хочу забивать этим голову. Мне даже жаль Джоанну, она - слабая, сломленная, а жестокость - это лишь маска. Зависть заставила её сбить меня, она не смогла бороться за Гейла нормальными методами и перешла к крайним. Хотя можно было просто со мной поговорить и рассказать всё, я оставила бы его в покое. Мы заставили Пита пойти погулять, мама помогла мне помыться, не намочив гипс. Так как Пит собирал мне сумку в больницу, штанов, которые можно было бы надеть, я не обнаружила, только шорты. Приходится надевать костюмчик сине-зеленого цвета[1], мама заплетает мне косу, сама я вряд ли справлюсь.       - Спасибо, мам, что помогла, - обнимаю её.       - Что ты, дорогая, даже не благодари. Хочешь, я останусь и никуда не поеду? – расстроенно спрашивает, глядя на меня. Так и веет жалостью – я этого не выдержу.       - Нет, мам, тебе нужно на работу. Она ещё немного посидела со мной, а после отправилась домой собирать вещи, а потом сразу на самолет.       - Эй! Что ты делаешь? – встревоженно спрашиваю, когда Пит, подхватывает меня на руки. – Куда ты меня тащишь?       - Гулять, - отвечает парень.       - Ну нет, - с отчаянием отвечаю. – Не хочу с гипсом идти.       - Его никто и не заметит, - я вскидываю бровь, он кладет меня обратно на кровать и достает из моей сумки гетры темно серого цвета. – Да не волнуйся ты так, никто даже внимания не обратит, а если будет жарко, снимем. Я молча соглашаюсь. Он надевает мне гетры на ноги [2], пряча гипс.       - Когда это ты стал таким заботливым и предусмотрительным?       - Солнышко, я всегда таким был, - мило отвечает он и чмокает меня в губы. Нет. Мне этого мало. Я притягиваю его ближе и впиваюсь в его губы. Прижимаю парня к себе сильнее, он ложится сверху на меня, его руки сжимают мою талию и спускаются ниже. Запускаю руку в белокурые волосы, а вторая рука блуждает по крепкой спине. Голова уже начинает кружиться, его поцелуи более настойчивые, я тоже не отстаю, но Пит резко отстраняется. Тут же распахиваю глаза, пытаюсь понять причину.       - Китнисс, - произносит запыхавшись. – Если мы не остановимся, то гулять точно не пойдем, - это отрезвляет меня от опьяняющего поцелуя. Я перебарываю своё желание – продолжить и отталкиваю Пита, чтобы он встал с меня.       - Пойдём, - говорю более весёлым тоном и тяну к нему руки. В моём положении есть большие плюсы - Пит носит меня на ручках. Он, тяжело вздохнув, подхватывает меня на руки.       - Так! Стоп! Инвалидное кресло? – удивленно спрашиваю, когда он вынес меня из палаты.       - Да, Китнисс… - он не знает, какие подобрать слова.       - Я не хочу гулять, - складываю руки на груди, когда уже сижу в этом долбаном инвалидном кресле. К чему тогда были эти гетры.       - Не глупи, солнышко, - посылаю ему уничтожающий взгляд и пытаюсь встать. – Если ты не сядешь на место, я тебя привяжу, - я недовольно фыркаю. Он присаживается на корточки, берет лицо, за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. – Китнисс, тебе нужен свежий воздух. К тому же мы пойдем гулять по территории больницы. Это нормально, никто не будет кидать на тебя косых взглядов. Да и вообще, тебе не пофигу ли? Я задумалась… и правда, почему я должна отказывать себе в прогулке из-за других людишек? Солнышко теплыми лучами ласкает тело. Пит был прав, никто на меня не смотрит как на сумасшедшую или ненормальную. Пит присел на лавочку, а моё кресло подкатил к себе поближе, взяв меня за руки, рассказывает про Финника с Энни. Они обещали сегодня прийти. Телефонный звонок перебивает Пита. Он достает из кармана джинс... мой? Да, мой телефон. Взглянув на экран, сразу отвечает на звонок, проигнорировав мою протянутую руку.       - Да, - рявкает парень. Слушает, что ему говорят на противоположном конце трубки. – Не звони сюда больше. С кем это он так грубо разговаривает? Это вообще-то мне звонили.       - Дай я поговорю, - пытаюсь забрать телефон, он убирает мои руки.       - Даже не думай! – снова молчание. – Я сказал, забудь! – рычит в ответ. – Ладно, я спрошу у нее. Перезвоню, - скидывает звонок.       - Кто это был? – с возмущением спрашиваю. Это мне звонили, я должна была поговорить, - Почему мой телефон у тебя?       - Твой телефон у меня потому, что Гейл названивает, - металлическим голосом произносит.       - А это?       - Тоже он. Вдох... Что ему нужно? Выдох... Ему мало того, что я в таком состоянии? Вдох... Добить меня хочет? Выдох... Я не боюсь его.       - Он хочет встретиться. Он названивает с первого дня, как… - что-то он недоговаривает, - в общем, он звонит каждый день, - я молчу. Жду продолжения. – Если ты согласишься с ним встретиться…       - Да, я хочу узнать, что ему от меня нужно. Будешь рядом? - с надеждой спрашиваю.       - Всегда, - шепчет он и чмокает меня в губы.