Кривая парабола в жизни Брока Рамлоу

      Для Рамлоу не было ничего сложного в том, чтобы ударить ее наотмашь. Ничего уж такого страшного, он проделывал это и не раз. Зачастую только это и выводило ее из состояния истерики или психоза. Иногда казалось, что девчонка сама напрашивается, по-другому и не скажешь. А может это он просто еще не остыл с работы? Ему было плевать. Его раздражала в ней привычка бесшумно ходить по дому, исчезать как тень в полуденный зной, беспрекословно слушаться его и часами слушать то, что ей втирает ее мать по телефону. Вот тут нужно действительно запастись терпением — мамаша названивала ей по несколько раз на день и о чем-то часами с ней говорила. Хотя говорила-то в основном мать, Морриган просто сидела и слушала ее. Удивительное создание, просто так сидеть часа два, слушая всякие сплетни, и ведь даже не шелохнется.       Уже через два дня Мор шла по стеклянному холлу штаб-квартиры Щ.И.Т.а, вышагивая так, что оперативники и агенты из других правительственных организаций всех мастей, смотрели ей вслед. Да, живое воплощение эпохи золотого Голливуда. Броку нравилось видеть хоть и бледную копию несравненного Голубого Ангела. Она специально копировала манеры Дитрих, просматривая старые фильмы. Немного холодная улыбка, идеальная осанка. Платье из черного материала, дамская шапочка-таблетка, как у несравненной Джеки Кеннеди, вуаль. Несмотря на довольно теплую погоду, рукава у платья закрывали ее руки вплоть до запястьев. Длинная шея была скрыта наглухо застегнутым воротником. Выставлять на всеобщее лицезрение следы от его укусов он ей не позволил, хотя это только бы подчеркнуло ее принадлежность ему.       Безоговорочную принадлежность.       Допрос вела Хилл. Строгая брюнетка, которая держалась ровно, даже отстраненно, задавала четкие вопросы.       — Вы знали Сару Гарленстон?       — Да.       — Как она представилась?       — Я плохо помню. Что-то из разряда помощник сенатора или руководитель департамента внутренних расследований какого-то там управления.       — В каких отношениях Вы были с ней?       — Я была вынуждена явиться на какой-то допрос или беседу…по делу смерти какого-то там оперативника.       — Этого оперативника звали Джастин Мейсен. — Ах, да! Тот мальчишка, который подумал, что Морриган возьмет да станет трахаться с ним прямо за стеной, пока ее муж будет играть в карты с другими членами отряда. И как он смотрел на нее, когда она взяла да перерезала ему горло одним неуловимым движением в тот самый момент, когда склонился к ней, собираясь покрыть нетерпеливыми поцелуями ее шею. Мальчишка просто сполз вниз, вымазывая ее ослепительную блузку и юбку своей кровью. Она стояла и наблюдала — вот его тело медленно опускается на пол, кровь из перерезанной глотки испортила абсолютно новую шелковую блузку. Такая белоснежная ткань быстро становилась красной. Зашедший Джек тогда смачно выругался матом, когда увидел ее улыбку, наблюдающую за оседающим телом. «Случайно», — невинная улыбка, подаренная мужу. В тот вечер Брок был необъяснимо нежным и трепетным с ней. Словно поощрение.       — Я плохо запоминаю имена.       — Вы находились в компании с Сарой Гарленстон во внеслужебное время?       — Она пыталась ухаживать за мной. Не скрою, она была довольно интересным собеседником. Не считая, ее флирта со мной.       — Вы относились к ее ухаживаниям нейтрально?       — Если она не переходила границы.       — И все же Вы отправились с ней в Нью-Йорк.       — Глупо отказываться от возможности побывать дома. Да еще и за счет налогоплательщиков.       — Вы провели в доме Гарленстон весь день?       — Нет, уехала часа через два после прилета.       — По какой причине?       — Мисс Гарленстон слишком распустила руки.       — И вы оскорбились и ушли, громко хлопнув дверью?       — Всего лишь покинула ее общество. Не имею привычки выставлять себя так вульгарно. Манеры должны присутствовать всегда.       — Просто так?       — Не приучена к рукоприкладству. Не считаю должным опускаться до уровня животных.       — С вашим-то мужем?       — Мисс Хилл, Вы что-то имеете против моего мужа?       — Вы, наверное, не изучали досье Вашего мужа.       — Не имею такой привычки. К тому же, все, что было в жизни Брока до меня, не столь важно.       — Какие возвышенные чувства. — Мария не смогла промолчать. Было очевидно, что ее собеседник не договаривает. Но и вывести ее на чистую воду никак не удавалось. Она выдавала одну за другой тщательно заученную отрепетированную фразу. Своеобразный монолог, полностью расписанный для нее.       — Просто женская мудрость. Зачем вспоминать дурное прошлое при настоящем, которое полностью удовлетворяет? -Не смотрит прямо в глаза, старается делать вид, что ей интересен окружающий интерьер. Хорошо выдрессированная Броком.       — Если не ошибаюсь, Вы несколько раз попадали в медицинские учреждения с различными травмами. — в это мгновение Клинт стоящий в смежной комнате, наблюдающий за допросом, заметил мимолетное движение. Еле неуловимое, но означающее только одно — Хилл попала в точку. Морриган неосознанно подтвердила их с Марией догадки, что Брок может быть причастным к этому. Им с самого начала это показалось странным.       — Моя неуклюжесть обходится мне порой губительно. — Нет, собралась. Мария может и не заметила этого, но Клинт не зря следил за ней. Она солгала.       — Перелом запястья, вывих плеча. — Хилл пролистывала копию медицинской карты.       — Упала с лестницы. Торопилась с утра на работу. — Дежурное объяснение, которое говорит среднестатистическая жертва домашнего насилия.       — Блестящее образование, обеспеченная семья…и такой удивительный выбор. — Она опускает голову, словно устала. На самом деле, она, скорее всего, поняла, что оступилась в разговоре с Марией.       — Не могу подтвердить Ваши слова. — Когда она поднимает голову, Клинт мысленно аплодирует ей — собрала волю в кулак, и смотрит холодным взглядом на собеседника. Молодец, виден результат уроков муженька.       — Но и опровергать не хотите?       — Брок — тот, кто мне нужен. Надеюсь, мы закончили с разъяснением моей личной жизни? Или вы продолжите передавать мне все, что треплют те, кто работает в этом здании? Успокойтесь, я прекрасно знаю все их домыслы. Не вы первая, кто пытается до меня донести эту истину, что мой муж настоящее исчадие ада. — Ухмылка портит ее, ей больше идет скромная улыбка. Только уголками губ. Холодная как лед. Даже спина неестественно прямая. Вся собранная, словно сейчас нанесет удар.       — Куда Вы отправились после того, как покинули дом Гарленстон?       — К своей матери. Я практически добралась до нужной мне станции метро, когда в небе…       — Почему Вы не взяли такси? -Вопрос явно лишний. Мор не отклониться больше от сценария пьесы.       — Захотелось прогуляться по родному городу… И немного взять себя в руки.        Ответы были четкими, односложными. Мария явно пыталась поддеть девчонку, но у нее не выходило. Та упрямо гнула свою линию. Клинт, разумеется, понимал, что она скрывает что-то. Недоговаривает. У него давно были подозрения насчет Брока, но пустые домыслы к делу не пришьешь, да и Фьюри бы просто послал его — Рамлоу умел располагать к себе людей. В Щ.И.Т.е его мечтал грохнуть каждый второй.       Да и тогда, когда они с Мор… случайно поцеловались. Да, именно так. Случайно. Как же. В общем, девчонка знала, на чем подловить. Она тогда подправляла макияж, и Клинт увидел разбитую губу. А потом пару дней следил за ней. Синяки, царапины, ожоги. Полный набор подарков от первоклассного садиста. Естественно, что допрос ничего не дал. История была слишком продуманной. Придраться невозможно.       Морриган столкнулась со Стивеном Роджерсом в коридоре, уже выходя с допроса. Он приковывал к себе внимание. Такой чистый, светлый. Казалось, кто-то там наверху, в Небесной канцелярии, переборщил с идеальностью в случае создания этого человека. Или у Бога закончилась та глина, с которой он вылепил людей, и он позаимствовал уже кость у кого-то из своих ангелов? Вроде и в самом сердце всего это сброда, но такой чуждый всему хаосу вокруг него. Серо-голубые глаза, которые смотрели будто не на тебя, а в какие-то затаенные уголки твоей души. Странно, но именно тогда она и поняла, что же означает эта набившая оскомину фраза «сердце пропустило удар, и весь мир словно сжался до Него» (какой-то роман, который взахлеб читали ее коллеги по работе, а затем бурно обсуждали). Это ведь простой литературный прием из не самых лучших образцов эпистолярного жанра.       Сухое, официальное приветствие. Что-то вроде «Стивен Роджерс, я теперь возглавляю отряд, где служит ваш муж, мэм» — «О, приятно познакомится. Сочувствую, ребята любят проводить выходные вместе, на семейных сборищах. Они не дадут вам спокойно расслабиться после рабочей недели».       Она была права уже через несколько дней. Стивен неуверенно переступал порог ее дома. Обычное воскресенье с просмотром футбола. Знаменитый Капитан Америка явно был не в своей тарелке. Его смущали все разговоры, которые с ним пытались завести остальные гости. Он прятался от их веселого щебетания. Мор нашла его сидящим за барной стойкой на кухне. В гостиной все устраивались смотреть футбольный матч, а он сидит, забившись в самый угол. Чуть поникшие плечи, сгорбленный.       — Отличная идея мимикрировать под кухонную мебель, но бесперспективная. Дизайн в духе Брока, тут можно лишь спрятать пару ножей да пару глоков. — Стивен робко поднял глаза от лицезрения запотевшей бутылки пива, к которой так и не притронулся. Незащищенность Роджерса была сродни детской, и внутри какой-то противный до омерзения голосок твердил, что Морриган ввязывается в гиблое дело.       — Знаете, в детстве моя мать заставляла меня целые вечера проводить в компании скучных искусствоведов и скользких арт-дилеров. Ей казалось, что присутствуя на выставках, я стану настоящей леди, — она присела напротив него, чтобы можно было беззастенчиво любоваться таким важным гостем, и наблюдать как он крутит в руках запотевшее пиво, который ему всучили чуть ли не с самого порога. Сама она предпочитала вино. Сделав пару глотков, она посмотрела как на заднем дворе беззаботно вторые половинки бойцов обсуждают очередные болезни своих отпрысков. Скукотища несусветная.       — Не думаю, что можно провести параллель между этими событиями. Ведь Ваша мать добилась желаемого — вы и есть настоящая Леди. — Роджерс улыбнулся и взглянул на нее, но тут же уставился на свою бутылку. Ему было неловко. И он смущался. Это было пленительно прекрасно, мило. Мор даже и не думала, скрывать улыбку. Время замужества за Рамлоу напрочь лишило даже малейшего признака стыда.       — Комплимент от самого Капитана Америка? Я запомню. Лучше расскажите мне, каково это проснуться спустя семьдесят лет. Каково знать, что все идеалы, в которые ты веришь, попраны и уничтожены, взамен них лишь жалкие суррогаты? — ее пьянил Роджерс. Странно, но в нем было что-то такое почти давно позабытое. Что-то невероятно важное. Возбуждающее. Подобного с ней никогда не случалось.       — Это…это странно. — Глаза его смотрели вдаль, но мысли унесли его совершенно в иное время.       — Я могу называть Вас Стивен? Знаете, мне было лет пять, когда мой отец впервые рассказал мне историю нашей семьи. Вы, наверное, не помните этого, но один человек запомнил это и передавал это воспоминание как самое важное. Когда Вы уничтожили одну базу Гидры тогда, во время войны, Ревущие Коммандос освободили заключенных, которые работали там и были материалом для опытов. Одним из тех людей, кто находился на той базе, был мой прадед. Он помнил, как Капитан Америка возник, словно из ниоткуда, и открыл камеры, больше напоминающие клетки для животных. Смешно, но он собирал карточки и открытки с вашим изображением. И мне, пятилетнему ребенку, Вы казались сказочным принцем. Даже мечтала выйти за вас замуж, — горькая усмешка коснулась ее губ, но она тут же коснулась губ своего бокала.       — Мне не кажется, что Брок не такой уж плохой муж. В нем есть некая черствость, но это, скорее всего, из-за его связи с военной службой. — Я уже привыкла. Человек привыкает ко всему, — теперь настал чред Морриган задуматься. А ведь действительно, она привыкла к побоям и дрессуре со стороны Брока. Жила согласно негласным правилам. Чтобы сказали ее знакомые, которые осуждали ее за феминистические взгляды на брак и семью? Ничего хорошего, да и она сама готова посыпать голову пеплом.       Разговор оборвался и больше они не разговаривали. Даже в этом небольшом диалоге было что-то, что заставило Мор невольно усомниться в правильности то, что она делает. Но после очередного звонка матери, все сомнения развеялись как туман по утру. Исчез также внезапно, как и появился.       Месяца через два редких бесед, они перешли черту, которая была довольно символична — обращение друг к другу на «ты». Ей даже выпала честь побывать у Роджерса в квартирке. Не самый респектабельный район, да и квартирка весьма скромная. Зато какая соседка. Шерон Картер собственной персоной. Проходя мимо эта блондинистая тварь невинно улыбнулась Роджерсу, а у Мор зубы свело от этой невинности и беззаботности. Хотелось взять и расквасить мордашку Картер, чтобы она больше не могла и на люди показаться. Или просто выплеснуть ей кислоты в лицо.       Странное чувство собственничества тогда пронзило Морриган, такое острое. Даже бритва в руках Рамлоу, не была такой острой. Ревность… Нет, это определение ничтожно в сравнении с тем, что крутилось в голове девушки. За эти два месяца Роджерс стал ее собственностью. Он иногда заезжал за ней на работу, чтобы проводить в оперу или театр. Коллеги по работе промывали ей все косточки, стоило ей скрыться за углом. Брок позволял ей эти культурные походы. Она не питала никаких иллюзий — Роджерс нужен Броку. Мужу необходимо знать что он делает, о чем думает. А тут такой идеальный момент — у знаменитого Капитана Америка появилось увлечение.       Нет, ничего между ними не было и вряд ли бы было. В этом смысле Роджерс был идеальнымм джентельменом — шел позади на два шага, иногда подавал руку, в такси садился так чтобы между ними было максимальное расстояние. Но вот в чем беда — чем дальше от нее был Стивен Роджерс, тем сильнее к нему тянуло. С ним было спокойно. Это было определяющем в их дружбе. Хотя и дружбой это было сложно назвать. По крайней мере, для нее это никак не могло быть определено как дружба. Майк названивал каждый вечер, даже пару раз приезжал к ней. Вот это была настоящая дружба.       Все шло просто прекрасно. Брок видел, как Роджерс тянется к его жене. Да, порой в Рамлоу просыпалась ревность, но он вовремя душил на корню этот сорняк. Было возмутительно тупо все испортить. Он мог и потом отыграться на девчонке за что-то что не нравилось ему. Пирс был в восторге, что Роджерс всегда в поле зрения его лучшего командира.       Все было просто прекрасно, пока он не понял, что Морриган беременна. Это было похоже как будто ему исподтишка с полной силой всадили перо прямо между ребрами. Девчонка стала нервной, раздражительной. Ее словно подменили. Ладно, она огрызалась ему в ответ. Она и так могла ему сквозь зубы, когда ее вежливость подходила к концу. Но с ее интересным положением, девчонка стала настоящей мигерой. Если ей казалось, что от его вещей пахнет чужими женскими духами, в него летело все, что попадало ей под руку. Она рыдала всю ночь, доводя себя до нервного истощения. К ней лучше было не подходить с утра, чтобы не спроцировать у нее очередной приступ токсикоза. Настроение менялось сродни калейдоскопу — то она сама ластилась к ему, то шипела словно кошка, стоило ему зайти в комнату, то орала на него за то, что он листает нелепый журнал с середины.       Терпением он запасся, хотя иногда казалось, что он не доживет и до конца этой чертовой беременности. А ведь был всего пятый месяц. Точнее, закрадывалась мысль, что он просто не доживет до этого момента. Ведь после того, как она однажды со всего разворота вонзила ему в руку нож, он всерьез задумался о том, чтобы носить экипировку и дома.       И все бы ничего, если бы не тот злосчастный субботний вечер. Да, чертов июльский денек. Дурацкое четвертое июля. Он немного перебрал тогда алкоголя. Хотя там был и алкоголь, и травка. Сначала истерика началась на кухне, затем она перетекла в спальню, куда он затащил ее. Потом вроде как вырвалась из его рук, пошла по коридору. Брок даже поплелся за ней вслед, она что-то там вопила о том, что ей все надоело. Даже нагнал ее около самой лестницы. А вот следующее все было так расплывчато… Вроде бы она дернулась, попыталась выкрутиться, снова дернулась. Его это, вроде бы, вывело из себя. Он ее толкнул. Не рассчитал силы. И вот она летит вниз.       Морриган не помнила как она отключилась, как ее привезли в госпиталь. Просыпалась она часто и перед глазами всплывали смутные образы. Все было так размыто. Ей почему-то чудились глаза Роджерса. Такие голубые… Такие невинные. Когда болеутоляющие прекращали действовать, ей буквально выгибало на больничной койке дугой. Пару раз ей почудилось, что кто-то касается ее лба, что-то говорит. Как ни странно, даже в ее заторможенном состоянии это действовало умиротворяюще.       Когда боль брала вверх над силой воли, она стонала. Кровь словно кипела в венах, кипела. Ей казалось, что сейчас еще чуть-чуть и она умрет. А потом она услышала голос мамы: «Морриган, с тобой все будет хорошо. Боль проходит, скоро ты поправишься».       Если мама так говорит, значит, так и будет. С этой мыслью она уснула. Когда она проснулась, боли не было. Ничего не было — ни сожаления, ни осознания потери.