Кривая парабола в жизни Брока Рамлоу

      Иногда было больно, иногда накрывало полнейшим безразличием. Она напоминала тогда сломанную куклу, которую разбушевавшийся ребенок кидает не глядя. Рамлоу мог разозлиться из-за ничего, а мог просто так ударить наотмашь. Это было в порядке вещей. Поводом могла послужить любая мелочь, даже слова, произнесенные абсолютно левыми людьми. Как это случилось однажды - стоя в очереди на кассу в супермаркете, Броку на нервы подействовала болтовня двух молодых мамаш позади. Мор сначала поняла это потому, как больно ее локоть сжали, а затем на парковке грубо запихали в салон машины. Все самое интересное привычно произошло за захлопнувшейся дверью дома. Тогда он просто разбил ей губы, нанося удары, которые один за одним заставляли ее падать и ползти к лестнице, ведущей на второй этаж, затем ее, схватив за волосы, поволокли в спальню. Через три часа она лежала и смотрела на спящего Брока, который раскинул руки вдоль изголовья кровати. Ей эта поза казалась жутко неудобной, хотя бы потому, что она привыкла спать, свернувшись клубочком под боком у мужа, когда его грубые шершавые пальцы касались ее. Странно, но коктейль из мук и ласки действовал на нее как наркотик, без которого она уже не могла.       Хотя чаще всего причина злости и агрессивности Рамлоу заключалась в ситуации на работе. УДАР отдали в подчинение некой Романофф, что выводило Брока только так. А потом еще и ситуация с нашедшимся Роджерсом. Мор его даже и не видела, но уже сейчас не могла относиться к нему как к Бартону или той же самой Картер. Может потому, что она слышала рассказы отца, которому была так дорога история о том, как бравый Капитан Америка спас из лап фашистов его отца. В детстве ей хотелось, чтобы и Стивен Роджерс спас ее от мучительных уроков в ненавистной музыкальной школе. Она мечтала о том, что этот голубоглазый красавец внезапно появится перед ее домом и унесет ее так далеко, что никому не будет возможно забрать ее обратно. Теперь эти глупые детские мечты вызывали лишь горькую улыбку, от которой разбитые губы снова кровоточили. Да и вместо Стивена Роджерса, которым она засматривалась на винтажных карточках в книжном магазине, она предпочла Брока Рамлоу, Мясника из Анголы. Не самый удачный выбор, но ее мать сказала ей ты "ДОЛЖНА", и она повиновалась воле матери.       Она зачастую выступала в качестве приманки для новобранцев отряда. Эти зеленые солдатики не могли устоять перед очарованием жены командира, ее теплой улыбкой и таким компанейским характером. Уже затем начался процесс зомбирования этих мальчишек, которые загорались теми словами Рамлоу о новом мире. Мире войны и хаоса, где падет старый мир и воцарился новый. Слушая его, стоя на втором этаже, она искренне сожалела, что муж не выбрал стезь проповедника. Цены ему бы не было. Такой кадр пропадает зазря. Ну, или в агитационной деятельности какой-нибудь политической партии себя бы реализовал. Он отравлял этих мальчишек, и они как зомби шли за ним, поднимая над собой кроваво-черные знамена.       Все пошло наперекосяк, в самом прямом смысле, произошло именно тогда, когда в Нью-Йорке от своего векового сна очнулся Стивен Грант Роджерс, которого знали как Капитана Америка. В тот вечер, смотря на растерявшегося перед современным миром героя из его детства, она впервые почувствовала, как предательски пропустило удар ее сердце. В нем было что-то такое, к чему она тянулась с детства, что было в ее отце. Естественно, что произошли изменения и в самом Щ.И.Т.е - отряд передали в подчинение Роджерса, что само по себе немного успокоило и в то же самый момент разозлило Брока. А еще одна чиновница из военного ведомства заинтересовалась некой текучкой кадров в подразделение. Ее интерес видимо касался суицида одного из сынков партнеров Старка, который не вынес разбившихся розовых очков. Руководство Брока посчитало этого паренька бесперспективным материалом, что означало его ликвидацию. Старка этот мальчишка не интересовал, но заинтересовал эту стерву из Пентагона. Она даже заявила, что переговорит с членами семей оперативников - из-за чего Мор пришлось в третий раз появиться в штаб-квартире.       Одетая в строгое черное платье ниже колена и с рукавами в три четверти, она смотрелась довольно строго и элегантно. Пара капель духов, собранные в строгую прическу волосы. Все мужчины смотрели вслед жене Брока Рамлоу, которая царственно вышагивала по огромному вестибюлю здания, который был залит ярким августовским солнцем. Знали бы они, чего ей стоило стать такой. Пришлось пройти через порезы, хлесткие удары, дни, проведенные под влиянием различных ядов. И все, чтобы превратится в идеализированную миссис Рамлоу, которая должна была впитать в себя лучшее из великих ариек Третьего Рейха. Некоторые удивленно поднимали брови, другие даже присвистывали ей. Она была чудо как хороша. Что не преминул сообщить ей в лифте Клинт, который не отрывал от нее взгляда. Он взял на себя роль провожатого совершенно случайно, столкнувшись на парковке. От него пахло гарью, потом и кровью. Коктейль, от которого кружило голову. Даже вернулся обратно, чтобы проводить даму до допросной. И они совершенно случайно касались пальцев рук, стоя в лифте. И совершенно случайно оказались в каком-то подсобном помещении, где она впилась в его губы. Клинт особо и не сопротивлялся, не выпуская ее из кольца крепких и надежных рук. Он отпустил ее только тогда, когда стало нечем дышать. Ее раскрасневшиеся щеки, ярко красные губы, чуть припухшие от поцелуя. Оторваться было невероятно сложно, но надо идти. Могут заметить. Эх, если бы можно было отмотать время обратно, настоять на своем тогда, сидя за чашкой кофе.       Сара Гарленостон была типичной карьеристкой и ищейкой. В свои 36 лет она выглядела совершенно уставшей и измученной работой. Слишком яркая помада, при полном отсутствии макияжа. Накрахмаленная до скрипа белая рубашка, через чур обтягивающая юбка, плотные черные чулки и ярко красные туфли на высоком каблуке. От нее пахло потом и типографией. Она улыбалась лживой улыбкой и так приторно вела беседу. Выспрашивала все, что касалось работы мужа, интересовала ее отношением к этому. Слишком часто прикасаясь к ее запястью, что и выдало ее. Разыграть небольшой спектакль перед ней не составило труда, что еще сильнее выдало ее личный интерес к Морриган. Сара даже отвела ее до дома, ссылаясь, что дел у нее сегодня больше нет. А как она бережно касалась ее колена во время поездки. Если бы она только знала, что тем самым подписывала себе смертный приговор своими же руками. Брок был в тот день дома, и наблюдал эту умилительную картину соблазнения. Он подозревал, что эту суку можно будет скомпрометировать, но не знал, что это будет так легко обставить. Тем же вечером, он заставил Мор изучить все, о чем удалось нарыть Ли и Джоуи об этой проверяющей. Муж военный, после последней командировки в Ирак находится в вегетативном состоянии. Есть дочь, 13 лет. Живет в Нью-Йорке около Центрального Парка. Увлекается плаваньем, иногда составляет компанию своему отцу в гольф.       Мор хотелось блевать, когда она ощущала прикосновения этой выбеленной суки, но она лишь улыбалась. Потерпеть неудачу с этой ищейкой означало вызвать недовольство Брока. А это чревато "случайной" подвернувшейся ногой или сломанной рукой, как произошло в прошлый раз. К тому же, за ней постоянно следил кто-то из ГИДРЫ, и когда эта стерва поинтересовалась, хотела ли бы Мор навестить родителей, то ей оставалось только согласиться. Лучезарно улыбаясь при этом целых два месяца, которые эта стерва названивала ей и назначала встречи в различных кафе.       Ей дали флэш-карту с какой-то замудренной программой, которая сделает все сама, только подключи к личному компьютеру. И она была вынуждена терпеть эту блондинистую крысу все время поездки, в течение которой ей пришлось подыгрывать на нелепые ухаживания. А уж сыграть в легкое недомогание по прилету не составило труда. И вот Гарленстон приглашает ее посетить ее дом, где Мор сможет слегка отдохнуть. Естественно, Морриган согласилась.       Обстановка была в стиле модерна, везде стекло и пластмассовая мебель. И размазня в виде картин художников-недоучек, которые возомнили себя новыми гениями 21-го века, вперемешку с семейными фотографиями. И эти лживые улыбки. Добраться до компьютера было легкой задачей. Кабинет Сары был соединен со спальней, где лежал подключенный к аппаратам муж. Интересно, она всех своих девиц притаскивала трахаться в супружескую кровать, где рядом располагается больничная койка, на которой валяется ее драгоценный муж? Наверняка ее это возбуждает. И вот Мор сама нашептывает ей, как хочется побыстрее стащить всю эту одежду с неё и узнать ее. После этих фраз ладонь Сары смело тянется под юбку Мор, а глаза расширяются от возбуждения. Она что-то там говорит, что так ждала этого. Естественно, что ей необходимо на минуточку исчезнуть в соседней ванной, и этой «минуточки» хватает, чтобы добраться до ее компьютера. Когда программа начинает взлом системы и передачу на удаленный сервер всей информации, Мор разминает шею и достает из дорожной сумки Глок, который так привычно ложится в изящную ладонь. Она не должна допустить, чтобы Сара Гарленстон осталась живой после ее визита. Индикатор показывает 50 процентов выполненной работы, и ей нужны еще гребанные двадцать минут времени. Но появившаяся из ванной Сара в одном только страпоне, явно замечает и светящийся экран компьютера, и пистолет в руках неудавшейся любовницы. Она пытается броситься на Мор, но вот только учителем Мор выступил куда более опытный военный. Первая пуля попадает той в ногу, и она падает как подкошенная. Второй выстрел точен, прямо в лоб. Мор лишь фыркает с явным недовольством.       Следующий выстрел попадает прямо в грудь отставного подполковника Дэвида Гарленстона-младшего, чем облегчает его затянувшееся пребывание на этом свете. И тут происходит то, чего Мор никак не ожидает. В коридоре появляется дочь Гарленстонов, Лиззи. Она вытаскивает наушники и со страхом смотрит на тела матери и отца. Нет времени на сожаления, на раздумья о пощаде. Выстрел в мишень, которая стоит на расстоянии четырех метров, также филигранен. И вот девочка сносит собой стеклянное ограждение и падает на огромный безвкусный стеклянный стол холла на первом этаже. Мор аккуратно подходит к ступеням и смотрит, как кровь девчонки расползается из ее грудной клетки и начинает свой неудержимый бег из ее тела. Как тяжелые рубиновые капли срываются на белоснежный ворс ковра.       Возвращаясь в комнату, она предусмотрительно стирает свои отпечатки с бокалов, которые Сара притащила ей дабы сделать обстановку более интимной. Процесс взлома компьютера уже завершен. И она вынимает флэш-карту из компьютера, и выключает его, тут же обтирая его. Необходимо создать инсценировку грабежа,который, согласно "инструктажу" Брока, провернула очередная девица с улицы, которых так часто подбирала Гарленстон в кварталах, изобилующими дешевыми проститутками.И она полностью выполняет эту часть – выкидывает из комода личные вещи, разбрасывает рабочие бумаги, скидывает книги с книжного стеллажа.       Она знает, как покинуть дом незамеченной. Удивительно, в таком огромном городе, как Нью-Йорк, напичканным камерами слежения, можно просто и без особых усилий покинуть место преступления, не попав в объектив камеры. Дорожная сумка перекинута через ее плечо, там лежит пистолет. Он еще горячий, и пули, выпущенные из него, стали смертным приговором для трех людей. Не из-за прихоти самой Морриган, а по воле человека, который имел над ней необъяснимую и безграничную власть. Он сказал, убить всех, кто будет в доме, и она сделала это.       И теперь спокойно идет к станции метро. Она направляется к одной из пересадочных станций, когда с крыши башни Старка вдруг вспыхивает ярко-голубой, почти ледяной луч и устремляется в небеса. И словно по зову этой непонятной энергии небеса словно раскрывают свое бездонное брюхо и через него появляются странные существа, отдаленно напоминающие ей китов.       Эта картина завораживает. И не только ее. Все люди останавливаются, как вкопанные. Машины останавливаются, и водители с пассажирами высыпают на улицу, чтобы наблюдать за этим снисхождением с небес странным чудищ. Внутри все сильнее вопил инстинкт самосохранения, который вынуждал только быстрее спрятаться.       И она повиновалась. Она прибавила шага, и практически дошла до ступеней, которые скрыли бы ее от этого города, когда сзади раздались крики людей. В следующее мгновенье силой ее ударило о стену. Скорее по привычке она сжалась в комок, прикрывая голову. Открыв глаза, она узрела непонятное существо, которое напоминало ужасающую карикатуру создания Франкенштейна. Существо тыкало ее непонятной палкой, и втягивало воздух своими ноздрями. А потом вдруг резко наклонилось к ней и уткнулось в шею. Страх сковал ее, заставил кровь быстрее бежать по венам вперемешку с адреналином. Раздавшийся выстрел вывел ее из оцепенения. Существо странно обмякло и всем весом навалилось на нее, выдавив из ее горла звук, похожий на мышиный писк. А потом тяжесть мертвого тела исчезла.       Над ней возвышался Ли, который резко схватил ее за грудки с пола и утянул за собой в спасительную пасть подземки. Там творился хаос, но Ли не замечал этой обезумевшей от страха толпы, он уверенно тянул ее к рельсам. И она плелась за ним, еще толком не осознавая произошедшего. Каблуки застревали в гравии туннеля, но оперативник только сильнее тащил ее за собой. Она не помнила, сколько шла в темноте за ним, пока он не свернул в какой-то технический туннель, и тогда темнота поглотила ее совсем.       Это была кромешная темнота. Но мужчине она не мешала, он уверенно шел вперед, утягивая Мор за собой. Потом он повернул вправо и отпустил ее руку. Мор застыла на месте. Ее самым великим страхом с детства была темнота, и теперь она осталась с ней. Совершенно одна. Подсознанием начало с ней жуткую игру, вытаскивая из памяти образы тех людей, которых она убила со спокойным лицом чуть меньше трех часов назад. Ей казалось, что Сара Гарленстон выползает из закоулка с развороченной от выстрела головой. Мозг течет по окровавленным волосам непонятной белой липкой жижей. Вот появляется ее муж, который так и не снял кислородной маски, так и не открывший глаза и подступающий все ближе и ближе. Скоро его пальцы коснуться ее шеи. Вот и Лиззи Гарленстон, у которой при каждом шаге изо рта течет кровь, сжимающая в своих руках осколки стекла, которое вот-вот вспорет кожу Моррриган.       И она кричит. Пронзительно кричит в надежде, что эти восставшие мертвецы исчезнут прочь. Горький привкус на языке становится таким резким…И ее рвет. Рвет до тех пор, пока только спазмы гортани не дают ее вздохнуть. Морриган ничего толком не чувствует. Не чувствует как ее тормошат за плечи. Как обливают холодной водой. Как испуганный Ли отвешивает ей с размаху пощечину. Все как в тумане на пристани в старом порту, куда она иногда приходила с дедом, пока он был жив.       Она не понимает куда ее ведут, просто следует, еле волоча ноги. Она приходит в себя только когда машина Ли подъезжает к ее дому. И через несколько мгновений она осознает, что находится не в Нью-Йорке, а в Вашингтоне. Вот дорожка, вымощенная плитами из песчаника, ведущая к крыльцу. Вот широкие белые ступени просторной закрытой веранды. Ровный газон, который стригут раз в неделю. Зашторенные окна на первом этаже. Ли буквально затаскивает ее на кухню, и тут же наливает полный до краев стакан виски. Насильно вливает этот жидкий огонь в Мор. Тащит ее в ванную на втором этаже. Ему приходится самому раздевать ее, что абсолютно не смущает как ни Ли, так и девушку. Запихав ее под холодный душ, он выходит из комнаты и звонит кому-то. Разговаривают на повышенных тонах. Ли явно нервничает, пару раз срывается на мат.       Правда, сейчас ей без разницы. Внутри прорывает невидимую плотину, и она рыдает, воя на одной ноте. Кто она? Что с ней сделали? Где та родительская девочка, которая вечно спрашивала разрешения даже чтобы выйти в магазин, расположенный в соседнем доме? Где ее мечты о прекрасном и безоблачном существовании среди редких экземпляров старинных книг для написания очередной научной диссертации? Где же носит папу, который обязательно бы исправил все ее ошибки? Где папа, когда он так ей нужен? Он ведь бы забрал ее из этого чана с дерьмом и помог бы разорвать этот чертов круг!       Организм достиг максимума своих возможностей, и она просто отключилась на полу душевой кабинки. Очнулась она уже через несколько дней в спальне, на кровати. Слышались чьи-то шаги в коридоре. Она просто смотрела в одну точку. Рамлоу присел на край постели, провел рукой по волосам, так словно коснулся собаки. Хотя, так и было. Для него она была подопытной собакой, которую надо научить командам.       Только вот подопытный не справился с курсом обучения. Он сломался. Разбился к чертям на миллиарды осколков.       Рамлоу был немного рассержен на нее. Немного, грубо говоря. Она идеально справилась со своей задачей. Он просматривал ту запись несколько раз. Такие отточенные движения, беспристрастность во взгляде, палец на курке, который без абсолютного промедления нажимал на деталь, которая посылала следующие граммы свинца на смертельное рандеву с жертвой. Она все делала так профессионально, идеально. Не хватало только заветных слов, слетающий с ее прелестных губ в последний миг жизни жертв - "Хайль Гидра!", но это он исправит. И так глупо сломалась. Ли даже от страха притащил ее в Вашингтон, что только усугубило план. Идеально продуманный и спланированный.       Он, конечно же, слышал, как трепались все эти мозгоправы, что человек иногда остро переживает последствия насилия. Но тут уже ситуация приобретала критические масштабы. Эта затянувшаяся истерия продолжалась уже трое суток. За которые эти клоуны в цирке-шапито под названием Мстители устроили разгром асгардскому богу лжи Локи, победили с горем пополам армию читаури и разнесли половину Нью-Йорка. Рамлоу пришлось носиться по городу, отстреливаясь от непонятной инопланетной хрени, и в самом прямом смысле подчищать за другим отрядом ГИДРЫ, которые, идиоты этакие, сами наложили в штаны, увидев гостей из далекого космоса. А ведь не прошло и пары дней с момента, когда ему заявили, что теперь он будет подчиняться приказам одного пережитка истории, вылупившегося из своего куска айсберга Стивена Роджерса, Капитана, мать его, Америка. Хотя лучше этот отморозок, чем та рыжая тварь, которая была чуть ли продолжателем славного дела феминисток. Хорошо, что хоть Бартон очнулся от влияния того божка, и хоть как-то скрашивал теперь нахождение Брока на работе. Лучника явно терзало чувство вины перед всем человечеством, что было только на руку оперативника. Уколы превратились в удары наотмашь, и стоило однажды поддеть Бартона тем фактом, что он знает об одном поцелуе. Это хоть как-то растормошило Клинта, из-за чего приятно саднили ребра, пострадавшие в потасовке. Хотя Мор свое тоже получит, когда придет в более-менее вменяемое состояние. Брок не припоминал, что давал ей рекомендаций держать Бартона на коротком поводке.       Да и Пирс, который тут же решил, что чего уж мелочится, пора же захватывать власть над этим миром (ну, чтобы его другие под шумок не загребли, пока мы, так сказать, готовимся). Чем серьезно осложнил жизнь Рамлоу, у которого возникли проблемы, как и на работе, так и дома. А еще и этот гребанный Капитан Америка стал навязываться в качестве собеседника, и даже решил влиться в коллектив, чтобы его не посчитали карьеристом и поняли, что он не просто так встал во главе элитного отряда. Хотя, гладя Мор по волосам, тем самым успокаивая и себя, и это недоразумение в своей жизни, он понял, что знает на кого возложит задачу войти в расположение Стивена Роджерса и удержании его на коротком поводке, дабы контролировать его. Правда, теперь ему стоило заставить эту Красавицу проснуться от зачарованного сна депрессии. Но ничего, и не с таким справлялся.