Дева в башне

.…Так держи меня, Любовь моя, держи, Обними меня за шею, И позволь мне взять твое сердце За стебель, как цветок, Чтобы оно расцвело и не сломалось. Анна Секстон. Рапунцель        Страсть… Каждому знакомо это слово, и почти каждый ее испытывал. Не всегда это могла быть страсть к другому человеку. Ведь есть еще страсть к любимому делу или даже фильму, книге, рассказу. Многим знакомо это чувство упоения, экстаза, когда, казалось бы не существует ничего, кроме тебя и объекта твоей страсти.        Когда читаешь любимую книгу, полностью погружаешься в ее мир, не замечая ничего вокруг.        А когда находишься рядом с тем, кто тебе небезразличен, испытываешь почти то же самое. Упоение. Экстаз. И радость. Неимоверную радость, которую, казалось, не испытывала никогда в жизни. Все остальное — тревоги, страхи, сомнения, опасения — все исчезает. Точно их никогда не существовало.        Ты не хочешь думать о том, что они могут вернуться. Нет. Они обязательно вернуться. Через несколько часов, когда он вновь уйдет, оставив ее одну в этой старой башне.        Но сейчас ты не думаешь об этом. Нет. Для тебя существует лишь он. Его черные, как ночь, глаза, в которых так легко утонуть. Такого же цвета волосы, обрамлявшие слишком бледное, но от того не менее красивое лицо…        Почувствовав приближение рассвета, он осторожно поднялся с кровати, чтобы не разбудить спящую девушку. На минуту застыл, глядя в ее безмятежно спокойное лицо. В бледном свете луны оно казалось сделанным из мрамора, а обрамлявшие его серебристые волосы — бурной рекой, что струилась по подушкам. На алых губах играла улыбка. Должно быть, ей сейчас снилось что-то хорошее. Словно отвечая ей, он тоже улыбнулся. Затем поднял с пола разбросанную одежду. Надо было торопиться. Ведь скоро, совсем скоро взойдет солнце. Юноша подошел к окну. Затем вновь обернулся на мирно спящую девушку. Будить ее в столь ранний час не было смысла. Он закрыл глаза, чувствуя как вокруг него сгущается туман. Из которого вскоре выскользнула летучая мышь. Взмахнув крыльями, она полетела прочь от старой башни.        Когда Иви проснулась, был уже день. Солнечные лучи ярко освещали комнатку башни, однако Фила нигде не было. «Должно быть, он ушел утром» — пронеслось в ее голове.        Только вот как? Неужели из башни есть еще какой-то выход? Тогда почему он ничего об этом не сказал? Может, он только нашел тот выход и не захотел ее будить? А сегодня вечером вновь придет и обо всем расскажет. Эта мысль немного успокаивает и девушка поднимается с кровати для того, чтобы начать свой обычный день.        Он пролетает на удивление быстро. Казалось бы, только-только она открыла глаза, поддавшись слепящим лучам утреннего солнца, а уже наступает вечер. Скоро, совсем скоро должен прийти он.        И действительно — когда солнце окончательно спряталось за горизонт, вновь раздался такой знакомый бархатный голос, зовущий ее.        Подбежать к окну, привязать волосы к крюку и спустить их вниз. Вот и все, что нужно сделать для того, чтобы вновь увидеть его и заключить в объятья. Опять все тревоги, страхи, сомнения уходят. Однако остается один неразрешенный вопрос.        — Фил, — говорит она, наконец оторвавшись от его губ, — как ты вчера смог выбраться из башни? Когда я проснулась, тебя уже не было здесь. Ты нашел какой-то способ? Тогда расскажи мне о нем.        Он застает вампира врасплох. Что ему отвечать? Рассказать правду о том, что он превратился в летучую мышь? Но ведь она не поверит. А если поверит, то может испугаться.        Однако в то же время она рано или поздно должна узнать обо всем. О том, что тот, кто к ней приходит каждую ночь совсем не человек, а порождение тьмы, что питается свежей, теплой кровью людей. Рано или поздно она об этом узнает. Но не сейчас. Сейчас еще не время.       Он отчаянно не желает этого делать. Но по-другому сейчас нельзя. Он берет ее голову в свои руки. Затем немного вскидывает ее, заставляя девушку смотреть ему в глаза. И концентрируется на ее воле, постепенно подчиняя себе. Сделать это легко, ведь Иви даже не вампирша, а самая обычная девушка. К тому же, беззаветно в него влюбленная.       Спустя мгновение Иви совсем забывает о своих расспросах. Тревоги и страхи также уходят прочь, оставляя место лишь неземной радости, которая теперь все чаще стала посещать одинокую башню, затерянную среди ирландских полей и лесов.       Однако так не могло продолжаться вечно. Рано или поздно ведьма все равно раскрыла бы их. Мысль об этом внушала страх. Уже не животный ужас, как раньше. Но все же страх. Пусть и не такой сильный, как когда-то.       А еще подталкивала к тому, что нужно быстрее бежать из башни. Способ она уже нашла. Только вот и ведьма становилась все более подозрительной. То, что Иви уже не так боялась ее не ускользнуло от ядовито-зеленых глаз колдуньи, и она становилась все более раздражительной и подозрительной.        — Иви-Мэри, сбрось вниз свои волосы! — голос, каким бы грозным не был, уже не вызывал столь дикого ужаса. Но все еще заставлял бояться. Однако уже не тем страхом, который был раньше. Тот страх представлялся ей, как тьма — плотная и скользкая, она обвивалась вокруг хрупкого тела, подобно змее, и сжималась вокруг него все сильнее, заставляя задыхаться.        Страх, который она испытывала сейчас, тоже был тьмой.        Но уже не такой плотной.        Эта тьма была подобна полупрозрачной вуали или едкой завесе дыма. Она все также застилала глаза. Но сквозь ее пелену уже можно было что-то увидеть.        Например, надежду. Надежду на лучшее. На то, что она сможет бежать из башни. Когда-нибудь. Может, не сегодня и не завтра. Но это случиться в ближайшее время.        Однажды она вновь нашла в себе силы вновь спуститься в подвал. Красноватые отблески свечи бросали причудливые тени на каменные стены, каждый шаг эхом отдавался в давящей тишине комнаты, заставляя девушку все же еле заметно вздрагивать то ли от страха, то ли от холода — снаружи, далеко за пределами каменной тюрьмы уже была поздняя осень.        Шаг за шагом, постепенно, она спускалась все ниже и ниже, на сей раз уже мысленно готовая к тому, что она увидит внизу. Но все не смогла сдержать слабого стона, когда дрожащее пламя свечи вновь выхватило из тьмы скелеты. Точно окаменев, она на мгновение остановилась, а затем, немного осмелев, все же двинулась вперед. Сначала медленно, будто все еще опасаясь, что они могут в один миг ожить и вцепиться в нее ледяными пальцами. Затем все смелее и смелее. В конце-концов, это всего лишь кости. Когда-то они были живыми людьми. Но теперь это лишь скелеты. Вещи. Неживые существа. Что они могут с ней сделать?        Шаг.        Еще один.        Вот она уже оказывается среди груды костей. На миг останавливается. Обводит их взглядом, будто для того, чтобы в окончательно убедиться в том, что все рассказы об оживших мертвецах — не больше, чем выдумка. И лишь после этого продолжает свой путь. Пламя свечи выхватывает из окружающего мрака лишь голые стены. Несколько шагов и…        Она упирается в тупик. Гладкая, каменная стена. И больше ничего.        С губ девушки опять срывается слабый стон. На этот раз — стон разочарования.        Да, безусловно, когда-то здесь была дверь.        Но теперь ее заделали. Заложили теми же камнями, из которых построена сама башня. Такие не разобьешь обычной кочергой.        Все ее надежды разбиты в один миг. Точно хрупкая стеклянная ваза, однажды уроненная на пол, они разлетелись на тысячи мелких кусочков.        Будто играясь, судьба сначала дала надежду — тонкую и призрачную, как огонёк ее свечки, которая, наверное, скоро погаснет, — но потом так легко ее отобрала.        Хотя отобрала ли?        Теперь губы девушки растягиваются в улыбке. Нет, у нее ещё есть надежда. В лице красивого темноволосого юноши, который каждую ночь посещает её одинокую башню. Пусть Иви и не любит слишком полагаться на других. Сейчас просто не остаётся иного выхода.        Когда она покидает подвал, на улице уже темно. И без того короткий осенний день подошел к концу, унеся с собой свет яркого, но уже ничего не греющего солнца. И оставляя ему на замену луну. Полную луну.        По телу пробегает дрожь. Как только она могла об этом забыть?! Время, однако, еще есть. Совсем немного. Но оно есть.        Ее действия быстры, беспорядочны; сердце стучит бешено, почти выпрыгивая из груди. Стоило ей закончить, как раздавшийся у подножия башни голос в который раз оповестил девушку о приходе колдуньи.        Подходит к окну она неторопливо, переводя дыхание. Когда фигура ведьмы показывается в проеме, уже ничего не говорит о том, что узница что-то делала без ее разрешения.        — Ты опять ничего не приготовила! В последнее время ты слишком рассеяна! — голос колдуньи вновь срывается на крик. Вновь Иви невольно вздрагивает, думая о том, как страшна может быть ведьма в гневе.        Однако на этот раз ее не захватывает страх. Нет. Чувства, охватившие ее в тот момент были лишь жалкими остатками этого страха, не более.        Бледный лунный луч падает на лицо ведьмы. Но даже его достаточно, чтобы понять, что колдунья как-то изменилась. Неужели… Она стареет?!

***

       — Иви-Мэри, сбрось вниз свои волосы! — на этот раз глубокий, бархатный голос юноши. Не нужно повторять дважды — лишь мгновение, — и его силуэт виднеется в оконном проеме. Еще через мгновение он спрыгивает на пол.        Не говоря ни слова, девушка сразу же бросается к нему. Прижимается теснее к груди, вдыхая такой до боли знакомый запах.       — Я так скучала, — говорит, даже не смотря на то, что они были в разлуке всего несколько дней. Для влюбленной девушки даже они казались вечностью. Все страхи, сомнения, — все уходит. Вновь растворяется в сладком омуте нежности и страсти.