Don't Let My Rainbow Pass Me By

      Шесть часов спустя, доходчиво объяснив трепетно внемлющей, откровенно скучающей, но яростно протестующей Вико, что она и ее будущий супруг – совершенные имбецилы, не умеющие выбирать друзей и приглашать гостей на торжественные мероприятия, с легкостью уверив распорядителя свадьбы в его некомпетентности и доведя несчастного мужчину до крайней степени паники своими советами и придирками, подправив пошатнувшееся душевное здоровье парой бокалов мартини, любезно предоставленные все той же Вико в ближайшей к дому кофейне и заручившись ее же дружеским напутствием «Не понимаю, зачем я вообще позвала тебя с собой – помощи от тебя никакой, но надеюсь, кое-как свадьба все же состоится», Марисса вернулась домой. Дети к тому времени уже спали, что вполне соответствовало планам Мариссы. Имелись у нее определенные догадки, что в своем собственном доме она отыщет человека, который, скорее всего, больше других в этом городе знал о географических передвижениях Мануэля Агирре и его дальнейших планах на жизнь. Искомая личность обнаружилась в спальне, после тяжких трудовых будней и неустанного исполнения родительских обязанностей она отлеживалась на кровати и, кажись, даже немного задремала в ожидании супруги. Но стоило Мариссе его окликнуть, как Пабло тут же открыл глаза и приложил палец к губам, кивнув головой в сторону детской кроватки, в которой, свернувшись маленьким нежным комочком, спал Леандро.       - Наконец-то, явилась! Ты голодная? – Пабло кивнул на поднос, блестевший серебряными боками на прикроватной тумбочке. – Сэндвичи с сыром, тосты и джем.       - Позже. – Марисса скинула туфли и направилась к кровати. – Хочу немного пообниматься.       Пабло просиял.       - Тогда я к твоим услугам. Иди ко мне.       Марисса с разбегу бросилась в объятия мужа, и пара повалилась на разноцветные подушки. Спустя несколько минут блаженной тишины и неги, девушка вспомнила события сегодняшнего дня и приступила к допросу главного подозреваемого.       - Ты знаешь, Вико сегодня поведала мне одну очень занимательную вещь, - Марисса перевернулась на живот и, сложив руки на груди Пабло, устроила на них голову, чтобы смотреть прямо в глаза мужу, - я даже не сразу поверила, когда услышала.       - Да? И что же?       - Это касается Мануэля Агирре.       Пабло неловко заерзал на кровати, улыбка постепенно исчезала с его лица, а смотрел он теперь не на жену, а внимательно уставился в выключенный экран телевизора.       - Да?       - Угу. Они с Рокко пригласили этого мерзкого мексиканца на свадьбу. Не иначе для того, чтобы окончательно свести барби с ума. – Марисса внимательно смотрела на Пабло, который столь же внимательно пялился на потолок. – Представляешь, Вико говорит, что Ману возвращается в Аргентину.       - Да?       - Вроде как, навсегда.       - Да? – Пабло резко соскочил с кровати и подошел к детской кроватке, несколько мгновений посмотрел на мирно спящего ребенка, затем повернулся к Мариссе и пояснил свои действия. – Мне показалось, Леандро проснулся.       Тем не менее, желания вернуться на кровать он не выказывал. Вместо этого он достал из колыбели ребенка погремушку и стал пристально ее разглядывать. Подобные действия супруга окончательно убедили Мариссу в обоснованности ее подозрений. Он определенно был в курсе!       - Теперь ты убедился, что он спит. Может быть, ляжешь рядом со мной?       Обычно Пабло не раздумывал над подобными предложениями, исходящими от жены, ни секунды. Однако, сейчас тема беседы его явно смущала, и, судя по серьезному выражению лица Мариссы, она вовсе не собиралась говорить о чем-либо другом и, в конце концов, как это всегда и бывало, вытрясет из него всю правду. Пабло прошел от кроватки к столу и, усевшись в кресло, принялся перебирать какие-то документы.       - Тебе что-нибудь известно об этом?       - О чем? – небрежно поинтересовался Пабло, выглянув из-за листа бумаги.       - О Мануэле.       - Не кричи! – Вдруг проорал Пабло. – Ребенка разбудишь!       - Я и не кричу. – Опешила Марисса. – Я даже голос не повысила. Но, если ты и дальше намереваешься там сидеть и не отвечать на мои вопросы, я могу очень на тебя разозлиться. Настолько, что даже выселю в гостевую комнату.       - Вот еще! И не надейся! Это – мой дом! А, следовательно, и спальня – тоже моя! Ты не имеешь права выселять меня!       - Ты знал! Знал! Ах, ты… ты… жалкий извращенец без каких-либо моральных принципов, интересующийся исключительно алкоголем, женщинами и разработкой наиболее изощренных способов, как испортить мне жизнь! – Марисса мгновенно соскочила с кровати. – Ты с ним общался всё это время! Ты, наверное, прекрасно знал, что Агирре собирается вернуться в Аргентину и безбожно третировать Колуччи! Что?! Хотите на пару довести барби до «желтого дома», да?! Ты, Бустаманте, просто зло во плоти! Как я раньше не догадалась, что ты и Агирре…?!       Во время этой пламенной тирады Пабло спокойно стоял, сложив руки на груди и прислонившись к столу, периодически поглядывая на безмятежно посапывающего в своей кроватке сына. Удивительно, и как только младенец не просыпается от подобных криков. Хотя, справедливо рассудил Пабло, раз уж он выбрал их – неистовых супругов Бустаманте – своими родителями, то определенную стойкость к скандалам и громким выяснениям отношений должен выработать в себе с пеленок, а, возможно, подобная способность даже передалась ему генетически.       - Да всё ты прекрасно знала! – Наконец, прервал блондин непрекращающийся поток довольно-таки нецензурных слов, с помощью которых Марисса красочно описывала его натуру, характер, прошлое и будущее (которое, к слову, в ее изложении представлялось довольно унылым), а также собственный идиотизм, проявленный в момент выбора спутника жизни. – Ты знала, что мы созваниваемся! Мы оба знаем, что ты знала! Так что прекращай мне тут свои актерские таланты демонстрировать – не на работе!       - Это ты о том, что иногда, когда твой телефон звонил, ты принимал такой подозрительно-загадочный вид, прикидывался, что у тебя появились неотложные дела и смывался куда-нибудь, чтобы я не могла подслушать? Ты об этом? Так я думала, что ты любовницу завел! Мне даже в голову не могла прийти мысль о том, что ты продолжаешь общаться с этим вероломным, отвратительным, мексиканск…       - Да если б ты только заподозрила наличие у меня любовницы, то в ту же секунду отправила бы мое супер-сексуальное тело на корм рыбам в ближайший залив! – Пабло всё больше и больше выходил из себя. Тема, которая не обсуждалась супругами на протяжении нескольких последних лет, грозила перерасти в нехилый скандал, а возможно даже и в причину для развода. – И я никогда не собирался порывать свои отношения с Ману! Я не отказывался от нашей с ним дружбы, как это сделала ты!       Следует отметить, что Пабло Бустаманте имел репутацию человека рассудительного и невозмутимого, относящегося ко всему со спокойствием Эпикура. Но когда дело касалось Мариссы, его способность к логическому мышлению и поиску вероятных причин конфликта бесследно испарялась, и, глядя на него в моменты ссоры с супругой (следует отметить, что стать свидетелем таковой – дело плеёвое, так как они явно не придерживались негласного светского правила «не выносим ссор из избы», или «на публике надо держать лицо, а все остальное – за закрытыми дверями»), даже сторонний наблюдатель, не имевший чести знать Пабло и Мариссу Бустаманте длительное время и увидевший их впервые, мог понять, почему эту пару называют «скандально известной».       - И я не понимаю, почему вы спустили всех собак на Мануэля! Мия в той ситуации была виновна не меньше! Вот скажи ты мне, тебе же нравится обозначать себя как человека справедливого, что он сделал не так? Чем он так оскорбил несравненную Мию Колуччи, что даже ты – ты! – которая всегда считала его своим другом, не обмолвилась за пять лет с ним и словом?!       - Пабло, успокойся, у тебя сейчас случится сердечный приступ…       Но Пабло ничуть не взволновали предполагаемые сердечно-сосудистые недуги, и успокаиваться он вовсе не собирался. Он защитит лучшего друга и перед этой недалекой Мией, и перед своей несносной женой, и перед всем эгоистичным и лицемерным женским видом! В конце концов, это и есть настоящая мужская дружба, мать вашу! Стоять плечом к плечу, мужественно встречая жизненные неурядицы! Да, он сделает это! Пусть даже и Марисса на него разозлится, и он будет низвергнут с райских облаков в темные пучины ада… Даже если она разозлится настолько, что введет временный мораторий на секс… Хотя… Тут Пабло смалодушничал и серьезно задумался: а, действительно ли, Мануэль настолько близкий для него друг, чтобы рисковать собственной здоровой сексуальной жизнью? Может, ценность дружбы все же преувеличивают? Нет! Секс – не единственное, о чем он думает! Если бы это было действительно так, было бы просто унизительно, и недостойно разумной человеческой особи, и даже как-то… жалко, что ли… Пабло решительно тряхнул головой: сейчас не время идти на поводу у животных инстинктов, он в состоянии проявить выдержку во имя высокой цели! Наверное… Хотелось бы все же надеяться…       - Он поступил правильно! Он взял на себя ответственность за ребенка! Он во всем признался Мии! Он же сказал ей, что будет с ней, но от ребенка своего не откажется, и будет помогать Сабрине. Ману ведь не знал, что никакого ребенка не существует, что вся эта история – отчаянная выдумка Гусман, чтобы вернуть Мануэля.       - Возможно, ты и прав. – Вынуждена была согласиться с ним Пиа Спирито. – Но я как вспомню, в каком состоянии Мия была…       - Я до сих пор не понимаю причину такого поведения. Когда выяснилась правда, она даже не захотела с ним поговорить. Она ни разу не согласилась с ним встретиться после того дня, когда он ей рассказал о ребенке. – Пабло в волнении провел рукой по волосам. – Ману месяцами осаждал дом Франко и Сони, искал встречи с Мией, он…       - Он уехал, Пабло! – Возмущенно воскликнула Марисса неожиданно хриплым голосом. – В конце концов, он сдался и уехал. Он сдался и уехал!       - Ты именно это не можешь ему простить?       - В конечном итоге он бросил ее. Одну, с разбитым сердцем и преданным доверием! – Марисса постаралась отогнать от себя воспоминания о тех временах, когда весь дом будто был погружен в траур, когда Мия, погрязнув в депрессии, неделями не покидала своей комнаты и месяцами не выходила из дома. – И чего это ты вообще так об этом гадском ацтеке печешься, а?       - Он – мой лучший друг. Думаю, достаточно веская причина.       - Это Эскурра – твой лучший друг!       - Ну уж нет! Не дождешься! Много лет назад он ни с того ни с сего объявил себя моим лучшим другом и каким-то образом убедил в этом остальных. И люди ему почему-то поверили. Мое же сердце всецело принадлежит Мануэлю!       - М-да уж… - задумчиво протянула Марисса, мастерски пряча улыбку в уголках губ, - вот так живешь с человеком, живешь, рожаешь от него детей, а потом в один далеко не прекрасный день узнаешь, что его «сердце всецело принадлежит Мануэлю». Это что же такое – каминг-аут?       - Твою ж мать, Андраде, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! Не опускай наши с ним отношения до уровня непристойной, извращенной связи!       - Фу, Бустаманте, какой же ты все-таки ограниченный! Мне прям стыдно за тебя. Я думала, ты более толерантен, выше всяких там стереотипов, предрассудков и закостенелой морали.       Пабло с улыбкой рассматривал лицо своей возлюбленной. Сколько лет они уже вместе? Сколько лет все его мысли и действия всецело крутятся вокруг этой вспыльчивой, раздражительной, скорой на необдуманные слова и действия персоны? Сколько уже лет она заставляет его злиться, смеяться, сходить с ума от ревности и таять от любви? В любом случае, этих лет недостаточно. Он столько пережил по ее вине, что у нее не остается другого выхода, кроме как взять на себя ответственность и остаться с ним до конца его дней. И как бы сейчас она ни злилась, но Пабло знал, что Марисса тоже скучает по своему старинному другу – Мануэлю Агирре. Просто оказалось, что Мию Колуччи она любит чуточку больше, вот и проявляет женскую и сестринскую солидарность. Только эти мысли Пабло держал при себе. Терзало его смутное подозрение, что если вдруг он осмелится сказать вслух о сердечной привязанности Мариссы к Мии – одним запретом на секс он не отделается. Тут хоть бы конечности и другие жизненно важные органы сохранить.       Поняв, что Марисса, выплеснув порцию раздражения, немного успокоилась, Пабло присел на кровать и, вытянув руку, привлек к себе жену. Она, немного поерзав, комфортно устроилась в его объятиях и прильнула к груди.       - Значит, он возвращается? – После непродолжительного молчания недовольно буркнула девушка.       - Да.       - Навсегда?       - Так он планирует.       - Из-за Колуччи? Любовь-морковь, вторые шансы, страстное воссоединение и прочая лабуда?       - Да.       - И ты, конечно, пообещал ему помочь?       - Ну… по мере сил…       - И в чем конкретно будет заключаться твоя помощь?       Руки, нежно поглаживающие спину Мариссы, внезапно остановилась. А их обладатель быстро скатился с кровати и отошел от нее на безопасное расстояние. Вот же ж твою мать, выругался про себя Пабло, это он рано расслабился. Самые грандиозные новости-то он еще не озвучил.       - Кстати, об этом…       - Бустаманте?       - Только не злись!       - Бустаманте?! – Марисса немного приподнялась на локтях на кровати. Что-то больно уж предчувствие у нее нехорошее!       - И не забывай, что физическое насилие – это последняя мера воздействия для интеллигентных людей.       - Бустаманте!       - И помни, что ты любишь меня. – Пабло начал медленно отходить к двери, не отрывая глаз от Мариссы и, на всякий случай, прикрывая подвернувшейся под руку подушкой самую важную для мужчины часть тела, а именно – паховую область.       - Бустаманте, что ты сделал?       - И помни, что я – отец твоих детей.       После этой фразы она услышала звук захлопнувшейся двери.       - Чёртов блондин, тебе лучше немедленно вернуться и всё мне рассказать! – Проорала Марисса в сторону двери. – Иначе за последствия я не отвечаю. Ты меня слышишь? Готовься! Трепещи, мой друг! – После нескольких секунд полнейшей тишины она добавила. – Я тебе ничего не сделаю. Обещаю!       Дверь приоткрылась на пару сантиметров, и из-за нее послышался мужской голос:       - И не будешь в меня ничем швыряться? Особенно тяжелыми предметами? Или стеклянными?       - Не буду.       - И не будешь выселять меня из спальни? – Дверь приоткрылась еще немного.       - Не буду.       - И будешь заниматься со мной сексом?       Марисса вымученно закатила глаза к потолку. И когда только ее муж успел так поднатореть в области дипломатических переговоров?       - Буду… наверное…       Наконец, в дверном проеме показалась лохматая блондинистая голова.       - И расписку дашь?       - А без расписки никак? – Сдерживая смех, поинтересовалась девушка. – Знаешь ли, подобный уровень доверия меня просто-таки оскорбляет. Ладно, ну и что ты там натворил?       Пабло Бустаманте глубоко вздохнул и подошел к кровати, на которой восседала его жена. Вот так! Он ее не боится! Ну вот ни капельки! В конце концов, он – мужчина, а она – такая мелкая, едва ему до груди достает, и потом… она же пообещала.       - Мануэль немного поживет у нас.       Нет, подумала Марисса, ей послышалось. Ей определенно послышалось. Вот ведь так и знала, что, рано или поздно, а годы, прожитые с Бустаманте, повлияют на ее нервную систему и рассудок не лучшим образом. Вот и слуховые галлюцинации уже начались… Он ведь не мог на самом деле сказать то, что она сейчас услышала. И все-таки решила уточнить:       - Что, прости?       - Да, тебе не послышалось. Мануэль прилетает завтра, и первое время поживет в нашем доме.       - Только через мой труп!       Одним нервным движением Марисса перевернула поднос, и все его содержимое в живописном беспорядке расположилось на бледно-голубой рубашке Пабло. В шоке от собственных непреднамеренных действий, Марисса тихо вскрикнула и закрыла глаза. В следующую же секунду Пабло громко рассмеялся. Девушка настороженно посмотрела на своего мужа. Схватившись одной рукой за спинку стула, другой – откидывая волосы, с которых, если Мариссу не подвело зрение, стекал апельсиновый джем, со лба, Пабло Бустаманте задыхался от смеха.       - Чего это ты? – осторожно поинтересовалась у него рыжая. Она ожидала раздраженных воплей, попыток в отместку испачкать и ее наряд, но уж явно не этого приступа непонятного веселья.       - Ох, Марисса, - сквозь смех пытался говорить блондин, - моя жизнь стала намного интереснее, с тех пор, как в ней появилась ты.       - Будто бы ты до этого умирал со скуки, - недоверчиво хмыкнула девушка, - впрочем, кабаки, спиртное, женщины кого угодно доведут до хандры или депрессии.       - Вот-вот! – Закивал головой Пабло, одновременно расстегивая рубашку, - Так бы я и влачил жалкое существование, если бы Спирито не вздумалось отправить тебя в наш колледж.       - Да, тебе тогда здоровски повезло. Но мы сейчас говорим не о том, что ты родился под счастливой звездой. Ты всерьез думаешь, что я сделаю хоть что-нибудь для твоего гадкого мексиканца? – недоверчиво спросила Марисса.       - Мы не будем ничего делать. Он просто поживет у нас немного.       - Хорошо. А ты представляешь, что с нами сделает Мия, когда через три дня приедет из Италии? Она же здесь устроит «Техасскую резню бензопилой»! – Она даже содрогнулась. – Нет, Пабло, я – против! Агирре сам всю эту кашу заварил – сам пусть и разбирается. И потом… Мия уже и думать о нем забыла.       Пабло скептически хмыкнул:       - Ты сама-то в это веришь, Андраде?       Если говорить откровенно, то Марисса была совершенно уверена, что Мия до сих пор любит Мануэля. Казалось, завязывая очередные отношения, она искала ему замену. Все ее ухажеры были темноглазыми брюнетами небольшого роста и крепкого телосложения. А, например, последнего, того самого, бессердечно брошенного у алтаря, даже звали так же. Это, бесспорно, странные совпадения. Очевидно, работа подсознания. С подобным, конечно, не помешало бы обратиться к психологу. Да толку-то?! Наговорит чего-то непонятного, попеременно вставляя цитаты из «Психологии неосознанного» или «Мужчины с Марса, женщины – с Венеры», в зависимости от качества полученного образования. Вряд ли у него был бы чудодейственный рецепт, выписав который он направит жизнь Мии Колуччи в нужное русло, конечно, если это не рецепт на транквилизаторы. А вот Марисса знала такой рецепт. Мии нужен был Мануэль. Живой, оригинальный, во плоти и рядом. Сеньора Бустаманте была уверена, что где-то в глубине души, боясь признаться в этом даже самой себе, Мия надеялась, что настанет тот день и Мануэль Агирре – горячий мексиканский парень и беззаветная любовь Мии Колуччи – явится пред ее светлые очи и склонится ниц, в очередной раз вымаливая прощения. И раз уж Мануэль так решительно настроен, может, это не такая уж и плохая идея – поспособствовать встречи бывших влюбленных.       Пабло же истолковал молчание Мариссы по-своему и, тяжело вздохнув, сказал:       - Ладно, не хотел я этого делать, да, видимо, придется. Жди здесь. – И, указав пальцем на Мариссу, скрылся за дверью.       Через несколько минут дверь с громким стуком распахнулась; в комнату, словно миниатюрный тайфун, ворвался Адриан. Позади него медленно шел Габриэль, потирая сжатым кулачком заспанные глаза и усердно уплетая шоколадку.       - Мамочка, мне так хочется увидеть дядю Ману, - по-прежнему потирая глазки маленьким кулачком, без промедления начал Габриель, дабы поскорее отработать полученный в качестве взятки от отца шоколад и отправиться досматривать свои цветные сны, - я та-а-а-к соскучился по нему. Мы же пригласим его пожить у нас немного, правда? Да, мамочка?       Во время небольшого показательного выступления брата Адриан стоял с широкой счастливой улыбкой на лице и постоянно кивал головой, видимо, подтверждая этим свое согласие со словами брата.       Марисса только собралась что-то сказать, даже рот уже открыла, как сзади послышался голос Пабло:       - Прекрасная идея, Гэб. Вот только наша мама, кажется, против…       Голубые глаза мальчика, блестящие и сияющие, как настоящие сапфиры, удивленно округлились, и он бросил укоризненный, исполненный невыразимой тоски, взгляд на мать. Адриан недовольно надул губы и несколько раз глубоко вздохнул, собираясь заплакать, но тут вспомнил про зажатую в руке шоколадку, откусил от нее кусочек и заметно повеселел:       - Ну, пожалуйста, мамочка. Дядя Ману – клёвый!       - Да вы с этим «клеевым дядей Ману» почти и не знакомы даже!       В ответ Адриан невинно улыбнулся. Эта умильная улыбка на удивительно красивой мордашке тронула бы даже самое чёрствое сердце. «Просто вылитый Пабло! – в ужасе подумала Марисса. – Нам придется палкой отгонять от него девочек, а потом и женщин». Рассматривая раздосадованное лицо Мариссы, едва сдерживая рвущийся наружу смех и прикрывая рукой растянувшиеся в довольной улыбке губы, Пабло с трудом удалось напустить на себя задумчиво-жалостливый вид.       - Ну… так папа сказал. – Жизнерадостно ответил мальчик. А это значит, что дядя Ману действительно клёвый! Пожалуйста, мама! Правда, Гэб?       Габриэль был занят тем, что, подняв руку брата, откусывал от его шоколадки большущий кусок. Оторвавшись на секунду от своего занятия, он согласно кивнул:       - Угу. Пожалуйста, мама!       - Да-да, пожалуйста, мама. – Устремил Пабло взгляд смеющихся льдисто-голубых глаз на жену.       И все трое улыбнулись одинаковыми улыбками, от которых на их щеках появились очаровательные ямочки. М-да, обреченно подумала Марисса, такому напору противостоять невозможно.       - Еще будучи на ранних сроках беременности, я поняла, что хлопот с этими двумя не оберешься. – Марисса устало потерла лоб и переносицу. – Замечательно! Эти милые дети достойны своего отца!       - Так, что, мама?       - Так, что, мама?       Пиа Спирито была вынуждена признать свое поражение:       - Хорошо. Пусть ваш «клёвый» дядя Ману поживет у нас немного. А теперь идите в свою комнату – вам уже давно пора спать.       Пабло смотрел, как Марисса подошла к детям и, присев перед ними на корточки, ласково взъерошила их светлые волосы, нежно коснулась губами сначала одного лобика, затем – другого. Эти движения были такими простыми естественными, повседневными, чисто по-матерински инстинктивными, но почему-то внутри у Пабло всё перевернулось от острого осознания собственного счастья.       - Вот и замечательно! Удачно поговорили, конструктивно, - воодушевился Пабло, выпроваживая детей из комнаты, - мама вас выслушала, прислушалась к вашей просьбе, а теперь по кроватям и спать. Ну разве у нас не самая лучшая мамочка в мире?       Пабло выставил мальчиков за дверь, но тут же открыл ее снова и высунулся в коридор:       - Гэб! Я сказал: в кровать! На кухню не заворачивай! Ты и так уже шоколада наелся! – Мальчик что-то протестующее забубнил, но слов его Марисса не расслышала, впрочем, Пабло они тоже особо не убедили. – Нет! В кровать!       Пабло повернулся к жене.       - М-да, Бустаманте, - издевательски протянула Марисса, – до чего ты докатился… Использовать невинных крошек в своих махинациях, даже твой папашка-казнокрад не опускался до такого.       - Я тут ни при чем! – Тут же возмутился Бустаманте и театральным жестом смертельно обиженного человека прижал руку ко лбу. – Ни за что и никогда! Стал бы я использовать наших детей, чтобы манипулировать тобой!       - Конечно, стал бы. – Фыркнула Марисса. – Еще и подкупил их. Шоколадом на ночь глядя накормил… И чем ты только думаешь, Бустаманте? А о Мии ты подумал?       - Да всё нормально будет, я уверен.       У Мариссы, в отличие от Пабло Бустаманте, не было склонности к необоснованному оптимизму.       - А что будет со мной? Твоей любимой женой? Матерью твоих детей? Да барби меня с потрохами сожрет, когда узнает, что Ману будет жить у нас.       - Ну свалишь всё на меня, как ты обычно и делаешь.       - Свалю – уж будь уверен! Я не хотела бы обмануть доверие собственной сестры и уязвить тем самым ее тонкую, артистическую натуру. – Марисса немного помолчала, затем, взъерошила свои длинные волосы, и, наконец, сдалась. – Но Ману и Мия в одном доме… Ты, садист доморощенный, решил устроить для барби что-то типа бесконечного сеанса имплозивной терапии?       - О Господи! После того фильма, в котором ты играла героиню с мизофобией, ты прям специалистом стала. Такая умняшка! – Пабло вновь взгромоздился на кровати и стиснул Мариссу в объятиях. – Но ты же меня по-прежнему любишь, да?       - Да, хотя и не понимаю за что. Мужчина мне достался на редкость тупой и бесчувственный. Ты меня разочаровал…       - Простите великодушно.       - Да ладно… чего уж там…       - Эх, вот люблю я тебя, Андраде, больше жизни люблю. – Пабло уперся своим подбородком в макушку Мариссы и мечтательно произнес. – И так приятно осознавать, что теперь и ты понимаешь, что никуда ты от меня не денешься, что я – лучший мужчина в твоей жизни, (что, в принципе, с такой потрясающей внешностью, как у меня, само собой разумеется) и что мы связаны на всю нашу жизнь.       - Это, конечно, так, но не забывай, Бустаманте, что у кого-то эта самая «вся жизнь» может быть очень-очень короткой. – Марисса говорила нарочито сердитым тоном, правда, нисколько не возражала, когда Пабло крепко обхватил ее талию и прижал к себе. Не встретив никакого сопротивления со стороны жены, рука Пабло тут же оказалась под платьем Мариссы и принялась стягивать с нее трусики. Против данных действий сеньора Бустаманте также протестовать не стала, только откинула голову на грудь мужа и глубоко вздохнула. – И почему я только с тобой связалась?       - Для этого есть много причин.       - Я думаю, сейчас самое подходящее время упомянуть некоторые из них.       Пабло встретился взглядом с Мариссой.       - Мы понимаем друг друга с полуслова. – Пабло положил руку ей на затылок и притянул к себе. – У нас взаимная любовь. Ну и потом, есть еще секс. В этом плане мы тоже невероятно подходим друг другу.       - Я так и знала, что ты ввернешь секс.       - Ну, извини, - Пабло недоуменно нахмурился, - секс-то ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов.       Вдруг Пабло заговорил серьезным тоном, пристально вглядываясь в карие глаза жена:       - Я не буду помогать Мануэлю. Не буду говорить о нем с Мией, пытаться ее переубедить, или создавать благоприятную атмосферу для выяснения отношений. Подобные вопросы они должны решать сами. Если им суждено быть вместе – они просто будут вместе. Уж кому как не нам с тобой это знать.       - Когда он попросил меня пожить у нас, я… просто я… - Пабло запнулся, подыскивая слова, - знаешь, мы с тобой знакомы с детства. Все главные события моей жизни – как хорошие, так и плохие – так или иначе, связаны с тобой. Я безумно рад, что встретил тебя, что полюбил тебя. И уже одно то, что я оказался способным на такие сильные чувства, когда любовь к тебе поглощает все остальные эмоции и чувства, - само по себе счастье. Только этого оказалось мало… Как истинный собственник и эгоист, я хочу, чтобы ты тоже любила меня, чтобы всегда была рядом, чтобы была только моей. – Пабло стал наматывать ее шелковистые, гладкие волосы себе на палец, не сводя с нее напряженного взгляда. – Я буду сражаться до конца, до последней капли крови, но не отдам тебя никому… Ради тебя я готов перевернуть весь мир… Когда я представлю, что вдруг потеряю тебя – у меня сердце в груди сжимается…       Неожиданно Марисса прикрыла рот Пабло ладошкой и уткнулась лицом ему в правую ключицу, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы. На этот раз от его слов сердце сжалось именно в ее груди. Пабло отнял ладонь Мариссы от своего рта и запечатлел на ней поцелуй, легко коснулся губами обручального кольца на ее безымянном пальце.       - И мне кажется, что у Ману примерно те же чувства по отношению к Мии. – Пабло в задумчивости провел рукой по волосам и с секундным недоумением обнаружил на них остатки джема. – Я весь липкий. Я в душ. – Пабло поднялся на ноги и потянул Мариссу за руку. – Ты со мной, Андраде?       - Конечно, Бустаманте, - улыбнулась Марисса, стиснув руку мужа в своих ладонях, - я всегда с тобой.