Don't Let My Rainbow Pass Me By

      Марисса была в детской. Она собрала игрушки в ящик и, тяжело вздохнув, посмотрела на окончательно испорченный красками ковер. Затем, открыв дверцы небольшого шкафа, стоящего в углу, начала выбирать детские вещи для прогулки. В комнату залетели два малыша: у одного лицо испачкано зеленой краской, а у другого на футболке расплываются пятна ярко-красного цвета. Уже точно решив для себя, что навыки рисования у детей развивать она не будет, Марисса умыла личико Габриеля и стала одевать детей. Надев на них темно-синие джинсы, Марисса собралась натягивать на своих непосед футболки. Но это никак не входило в планы ребят. Адриан встал с пола, на котором до этого весьма комфортно сидел и, уперев руки в бока, с неподражаемой претензией в голосе сказал:       - Сам!       Повторив позу брата, Габриель заявил то же самое.       После небольшой потасовки у шкафа, Марисса благоразумно решила в это дело не вмешиваться, близнецы подошли к матери похвастаться собственным выбором: у Габриеля в руках был реглан насыщенного голубого цвета с изображением ковбоя, а у Адриана – бледно-розовый с мишкой Тедди.       С фразой: «Надо бы ограничить общение Эда с Мией» она, надев на детей регланы и легкие ветровки, вышла с ними на улицу и отправилась в ближайший парк. Получив за последние три часа небольшой пятиминутный отдых, Марисса устало опустилась на скамейку, расположенную в тени большого дуба и посмотрела на играющих в песочнице детей, которых она наконец-то уговорила слезть с качелей, стоявших на входе в парк. Да и то их пришлось подкупить: две порции сливочного мороженого – и качели забыты напрочь. Сейчас же Адриан и Габриель, благополучно доев мороженое, увлеченно копались в песке. Марисса сняла большие солнцезащитные очки, подняла лицо к небу, улыбнулась и зажмурилась от ярко-светящего солнца. Кажется, жизнь складывается вполне неплохо, довольно подумала девушка. Она, вдумчиво прислушиваясь к внутренним ощущениям, пришла к выводу, что ее нынешнее состояние можно описать, как «состояние абсолютного счастья». Единственное, что вносило дисгармонию – нынешний цвет волос. И то лишь потому, что теперь она была лишена возможности рассказывать Мии анекдоты про блондинок и третировать ее бестолковыми, но доставляющими ей истинное наслаждение теориями о связи уровня интеллекта с цветом волос. Например, на днях она оказалась в весьма неловком положении, заявив Мии, будто где-то прочла, что блондинки не знают таблицу умножения. К ее удивлению Мия доброжелательно улыбнулась и подвела ее к зеркалу. Пока Марисса, рассматривая собственное отражение, проклинала свою забывчивость, Мия наклонилась к ее уху и прошептала:       - Очень жаль, Мариссита, что никто в твоей семье не знает таблицу умножения. Ладно, еще дети, но ты и Пабло… - она укоризненно поцокала языком, - вот уж не ожидала.       Но это мелочи. В основном же, кажется, всё находится на своих местах. Соня и Франко вне себя от радости, что их дочери находятся рядом. Хильда буквально не отпускает от себя Эда и Гэба, в полной мере реализуя свой прабабушкинский инстинкт. Пабло с удовольствием проводит время с детьми, наверстывая упущенное. И Марисса с каждым днем убеждалась, что поступила правильно, дав ему еще один шанс. Три дня назад состоялся дебютный показ Мии. И было понятно, что прошел он успешно, а новый дизайнер дома Колуччи, по словам критиков и посетителей показа, – воплощение врожденной элегантности и тонкого вкуса, унаследованного от отца. Правда, она не совсем понимала, что происходит у них с Мануэлем. Мия сказала, что Агирре пока на испытательном сроке, мол, у нее, в отличие от сестры, нет никакого желания бросаться, как она выразилась, «в омут с головой», сначала она должна присмотреться к нему и понять, стоит ли он того, чтобы она вновь доверила ему свое сердце. Из расслабленного состояния ее вывела мелодия телефонного звонка, достав из кармана куртки свой телефон, девушка ответила звонившей Соне. Наговорившись, она по настоятельной просьбе матери, которая горела желанием услышать «ангельские голоски своих крошечек», подозвала к себе детей, к ней подошел только Габриель, Адриан посчитал, что намного важнее строящийся им из песка замок, чем разговор с кем бы то ни было. Пацанёнок начал взахлёб лепетать на своем «детском» языке, понять можно было лишь отдельные слова и слоги. Возможно, он рассказывал бабушке, которую, к слову, бабушкой называть строго воспрещалось, о том, как ему здесь нравится, как они кормили уток возле озера, как они с братом катались на качелях, как он упал и ударился коленкой, как они ели сладкую вату… По крайней мере из невнятных «нра», «тутки», «буль», «бо-бо», «бах» и очень четкого «вата – ням-ням» - Марисса сделала именно такое заключение.       Она посмотрела на улыбающегося Гэба, на Эда, который в данный момент вытирал грязные руки о футболку, и подумала о том, что дома ее ждет неприятный разговор с матерью на тему: «Здоровое питание и вред, наносимый детскому организму сладкой ватой». Погрузившись в эти, далеко не радостные мысли, девушка не заметила, как на скамейку рядом с ней присел молодой человек, обнаружив его присутствие только тогда, когда он к ней обратился:       - Девушка, можно с вами познакомиться?       Марисса окинула парня внимательным взглядом с ног до головы. Бежевый костюм свободного кроя. Спортивная фигура. Светлые, развеваемые легким ветерком волосы. Обаятельная улыбка. Смеющиеся сапфировые глаза. А что? Вполне в ее вкусе. К тому же невинный флирт еще никому не вредил.       Она улыбнулась, провела рукой по волосам и кокетливо произнесла:       - От меня, наверное, исходят какие-то магические флюиды. – Величаво повела она головой. – Вы за сегодня уже четвертый человек, обращающийся ко мне с таким вопросом.       - Не удивительно, - парень немного сократил разделяющее их расстояние, - я, как только вас увидел, глаз не мог оторвать. Даже забыл, куда шел.       - Моя божественная красота часто так влияет на простых смертных.       - Неужели в жизни такой очаровательной девушки нет особенного мужчины? – Сверкая белозубой улыбкой, недоверчиво спросил он. – Или мужчин?       - Да ухлестывает за мной тут один, - небрежно повела она плечиками, - но я еще ничего не решила.       - Он вас недостоин. – Уверенно заявил Мариссе собеседник.       Она покорно кивнула головой, соглашаясь с ним.       - Скорее всего. Кстати, таинственный незнакомец, у меня двое детей. – Марисса окликнула мальчиков, но те, окинув сидевших на скамейке недовольными взглядами, предпочли не отвлекаться от своих, столь наглым образом прерванных, дел: Адриан продолжил строительство замка, а Габриель, взяв тоненькую палочку, принялся что-то рисовать на земле, умостившись рядом с братом. – Надеюсь, ваше восхищение мною не позволит этому факту погасить ваш пыл?       Парень помолчал пару минут, обдумывая свой ответ, наконец, сказал:       - Мой пыл к вам – безграничен, - он решительно тряхнул головой. – К тому же мне всегда нравились опытные женщины.       - Какой же ты все-таки бабник, Бустаманте!       - А ты, Андраде, - коварная соблазнительница! – Расхохотался Пабло. – Даже святого собьешь с пути истинного. Привет! – Он наклонился к ее губам.       - Привет, - ответила Марисса на поцелуй. – Как всё прошло?       - Просто отлично! – Довольно кивнул головой Пабло. – «Madreselva» принадлежит нам! Только вот с домом теперь придется немного повременить, но ты же говорила, что не будешь…       - Я не против, - успокоила его Марисса, - мы никуда не спешим. Поживем в логове Колуччи-Рей. Они, кстати, вовсе не хотят нас отпускать.       Пабло рассеяно кивнул, но Марисса поняла, что мысли парня сейчас сосредоточены на его новом приобретении. Было необычно видеть его таким собранным, серьезным, что-то скрупулезно обдумывающим. По его задумчивому лицу время от времени проскальзывала довольная улыбка. Ей было интересно, что же ее вызывало. Поэтому она спросила:       - Ты уже знаешь, что будешь с ним делать?       - Да! Конечно! Я всё там переделаю! – с энтузиазмом закивал головой блондин. – И название сменю. Всё будет в пиратском стиле! Дух морской свободы и вседозволенности! На стенах лоцманские карты и пиратские флаги, портреты известных пиратов, рыболовецкие сети. Сундуки с сокровищами, деревянные бочки, якоря… может быть, скелет или фигура пирата с крюком и попугаем на плече… И электрические канделябры «под старину»… И…       Возбужденный собственными идеями, Пабло вскочил на ноги и продолжил свое пылкое повествование, размахивая руками:       - Главная барная стойка будет иметь вид настоящего пиратского корабля… с палубой, штурвалом и парусами… На входе будут выдавать браслеты с «черной меткой»… И можно как-то придумать с самим входом в клуб…знаешь, что-то типа трапа…И Ману составит убойный плейлист, надо сказать ему, чтобы он обязательно включил в него «Yo-ho-ho, and a bottle of rum» Тоунгейта… И много рома… и морепродукты… И…       Марисса во все глаза смотрела на своего парня. Его искрящийся азарт, радостная одержимость передавались и ей. Неудивительно, что три его клуба считаются лучшими в городе. Было видно, что он вкладывает в свое дело всю душу, всю энергию.       - Тебе действительно нравится то, что ты делаешь… - удивленно пробормотала она. – Это не просто бизнес. Это доставляет тебе удовольствие… Вдохновляет тебя…       Пабло прекратил описывать костюмы обслуживающего персонала, и с не меньшим удивлением воззрился на Мариссу:       - Конечно. Иначе, зачем бы я этим занимался? Мне по-прежнему нравится сочинять музыку, так сказать, реализую свой талант композитора в коммерческих целях, - он улыбнулся, - но индустрия развлечений – мое истинное призвание. И потом…       Договорить ему не удалось. Марисса вдруг соскочила со скамейки, обняла его за шею и поцеловала. Он подхватил ее на руки и закружился вместе с ней. Привлеченные радостными восклицаниями и смехом, к ним подбежали дети, и принялись в нетерпении прыгать на месте, чтобы и их подняли и покружили. Пабло подхватил Габриеля и, покружив, поднял Адриана.       - Ну, что, пошли домой? – спросил Пабло, когда все немного успокоились.       - Пошли домой. – Всё ее существо затопило болезненно-приятное, щемящее чувство теплоты. Потому что теперь «домом» они называли одно и то же место.       Через десять минут они, смеясь, с детьми на руках, переступили порог дома. Марисса удивленно посмотрела на несколько больших чемоданов и сумок, загромоздивших холл. Не иначе, Мия куда-то намылилась. Или их дом объявлен местом сбора участников полугодовалой экспедиции на Северный Полюс перед отправкой в аэропорт. Нет, скорее, все-таки Мия. Члены полугодовалой экспедиции на Северный Полюс отправились бы с меньшим количеством багажа. Но удивило Мариссу другое. Среди сумок она заметила чехол с теннисной ракеткой. Мия за игрой в теннис никогда замечена не была, так зачем ей ракетка? В гостиной дома что-то явно происходило. Слышался смех Сони, восклицания Хильды, лай Блинчика. Пабло и Марисса двинулись на шум. Окруженная Соней, Хильдой и прыгающей Блинчиком, в обнимку с Франко, посреди гостиной стояла девушка в белом спортивном костюме. Высокая, с хорошей стройной фигурой. Она стояла вполоборота, светлые волосы прикрывали часть щеки, и Марисса никак не могла понять, кто же вызвал столь бурную радость и нездоровый ажиотаж у ее родственников. Соня заметила вновь прибывших и посмотрела в их сторону, радостно засмеялась и воскликнула:       - Смотрите-ка, кто вернулся домой! – Она положила руки на плечи девушки в белом костюме и развернула ее к входу гостиной. – И с очередной победой на турнире!       Точно, как-то отрешенно подумала Марисса, это же и ее дом тоже.       Девушка перестала смеяться и уставилась на молодую пару с детьми на руках.       Считается, что из всех существующих эмоций, удивление – самая искренняя и непродолжительная, сразу после того, как человек понимает, с чем имеет дело, и эффект внезапности пропадает, удивленное выражение сменяется новой непроизвольной гримасой. В случае девушки, стоявшей рядом с Соней, это было смятение.       Очевидно, Пабло переживал нечто подобное. Он инстинктивно придвинулся ближе к Мариссе, и, крепче прижав к себе Габриеля, недоверчиво прошептал:       - Лухан?       Во время этой немой сцены, никто не заметил, как в дверном проеме появился Мануэль Агирре и, не глядя ни на кого, направился к лестнице на второй этаж. Казалось, он с огромным трудом переставляет ноги с одной ступеньки на другую, словно на его ступни и голени было надето нечто вроде «испанских башмачков». Его голова была уныло опущена, плечи втянуты. Добравшись до конца лестницы, он тяжело оперся руками о перила. Сделал несколько глубоких вздохов. Нет, он не запыхался от быстрого подъема по ступеням. Ему просто не хватало воздуха. Вот уже где-то около получаса, как его грудная клетка сжалась, немилосердно забрав положенное пространство у легких и сердца. В легкие с трудом поступал воздух, а сердце билось через раз. Он малодушно подумал, не переступить ли ему сейчас через перила и не кинуться вниз с площадки второго этажа. Нет, с такой высоты насмерть он не разобьется, а инвалидность вряд ли ему как-то поможет в той ситуации, в которую он умудрился вляпаться. Мануэль встряхнул головой. Надо вспомнить, что он – мужчина, собраться с силами и признаться во всем Мии. Десять минут у него ушло на то, чтобы, наконец, оказаться у двери в комнату любимой девушки. Он нерешительно постучал. Ему ответил звонкий голос Мии:       - Марисса, если это ты, то…       - Это я, Мия.       В следующую секунду дверь распахнулась. На пороге стояла красивая блондинка в длинном розовом платье. Ниспадающие складки легкой материи обрисовывали контур длинных ног, глубокое декольте приоткрывало грудь.       - Почему ты так рано? – Спросила Мия, поправляя лиф платья. – Ты же говорил, что столик заказан на семь. Я еще не готова. Мануэль замер на месте, ни в силах пошевелится, полный восторженного восхищения и непередаваемой горечи. Скоро он ее потеряет, хотя даже еще и не вернул ее по-настоящему.       - Ты – восхитительна, – вырвалось у него. - Я так сильно люблю тебя...       Мия довольно улыбнулась.       - Я еще даже волосы не уложила.       Она прошла в комнату. Заметив, что Мануэль не последовал за ней, с удивлением на него посмотрела. Присмотревшись внимательнее к его бледному, осунувшемуся лицу с заостренными скулами, она поняла, что случилось что-то плохое. Он старался не смотреть ей в глаза.       - Мануэль…       Он решительно вскинул голову, уперся потерянным взглядом в самые прекрасные, по его мнению, глаза в мире и заставил себя произнести:       - Сабрина беременна…