Don't Let My Rainbow Pass Me By

      Пабло вталкивает Мариссу в класс с такой силой, что девушка по инерции пробегает еще несколько метров. Остановившись, она стала смотреть на приближающегося к ней Бустаманте, не узнавая его. Таким она его еще не видела. Яростный взгляд прищуренных голубых глаз, нет… не голубых, они у него стали серыми, желваки, играющие на скулах, всклокоченные волосы, кулаки крепко сжатых рук.       Позже он будет ненавидеть и презирать себя за то, что в этот день сделает и скажет в классной комнате. До конца простить себя ему так и не удастся.       Он подходит к ней.       Удар.       Яркая вспышка.       Падение.       Красный след на щеке.       Немой вопрос: «За что?».       Он поднимает ее с пола, отшвыривает к стене.       - Ненавижу тебя!       - Пабло!       - Шлюха! Лицемерная сука! Как ты могла, дрянь?! Я же для тебя на все был готов! Зачем? Зачем?! – сочатся болью его слова. Его красивый, обычно выразительный и богатый оттенками голос звучит приглушенно и грубо.       - Что случилось, люб…       Не давая ей договорить, он хватает ее за горло:       - Не сметь! Не сметь. Никогда. Больше. Меня. Так. Называть, – четко выделяя каждое слово, говорит когда-то нежный и заботливый возлюбленный.       - Пабло, я ничего не понимаю, - растерянно шепчет девушка.       - Как ты могла?! Ты же говорила, что я единственный, что для тебя существую только я, - с плохо скрываемой горечью вырываются из горла слова, - ты же спишь почти со всем колледжем! Шлюха!       - Я?! – пораженно уставилась на него девушка, - но это… это неправда. Я никогда…       - Не надо мне врать!       - Но…       - Заткнись!       - Пабло…       - Я сказал: заткнись! – со всей силы ударяет рукой по стене возле ее головы. Потом еще и еще раз. На разбитых костяшках появляется кровь.       Девушка вздрагивает. Он смотрит на нее, она не может отвести взгляд от его глаз, она видит в них ненависть, презрение, боль, там, где когда-то плескались любовь и нежность, забота и понимание.       - Слушай внимательно! Я больше никогда не хочу тебя видеть! Никогда! Ты поняла меня? Поняла?! - В его глазах сверкнула такая бешеная ярость, которой она у него не видела, даже во времена активного ведения открытых военных действий между ними. – Никогда! Понятно объяснил?!       Марисса неуверенно тянет к нему руки, пытается дотронутся до его груди, наверное, чтобы убедиться, что у него есть сердце. Большое и доброе, наполненное любовью. Оно же было, было! Она его чувствовала, всякий раз, когда он держал ее в плотном кольце своих рук, когда, засыпая, клала на него руку и слушала его мерный стук.       - Я тебя ненавижу! – отталкивает он ее от себя, кривит губы в презрительной гримасе, - тварь!       Снова подходит, хватает левой рукой за горло и прижимает к стене. Вымазывает ее белую рубашку своей кровью.       - Проклинаю тот день, когда познакомился с тобой. - Он сдавливает ее горло все сильнее и сильнее. Она с трудом втягивает обжигающе-горячий воздух, малодушно молясь о скорейшей потери сознания, только бы не слышать его злых слов. - Проклинаю тот день, когда полюбил тебя. Проклинаю тот день, когда понял, что ты – любовь всей моей жизни.       Отпускает ее. Она безвольно сползает на пол, судорожно обхватив холодными ладонями шею. Поднимает глаза вверх и видит, что он снова бьет кулаком в стену, оставляя на ней ярко-красные разводы.       - В чем дело? – севшим голосом спрашивает Марисса. – Ты можешь объяснить? Я ничего не понимаю!       - Я всё знаю, - он упирается лбом в стену и закрывает глаза.       - Знаешь? – испуганно восклицает она, потому что смутная догадка еще с утра терзает ее. Но как он может знать, если она сама только сегодня подумала о такой вероятности развития событий? Или он оказался более наблюдательным? Более опытным в этом вопросе?       Ее перепуганное лицо развеивает его последние сомнения. Он горько улыбается, осознавая, что у него все еще были какие-то сомнения, что он все еще на что-то надеялся. Он хватает в кулак ее отросшие волосы и, как котенка, поднимает с пола. Она пытается освободится от его хватки, но Пабло только сильнее дергает ее за волосы. Несколько секунд пристально смотрит в ее черные, как сгоревшие угли, глаза. Марисса тоже смотрит в его аквамариновые глаза и с удивлением видит, как в их уголках собираются слезы. Хриплым голосом бормочет что-то типа «дрянь и шлюха» и наклоняется к ее губам. Он целует ее со страдальческой обреченностью, почти с отвращением, со всеобъемлющим отчаянием и презрением к самому себе. Он целует ее грубо, жёстко, раздирая ее и свои губы в кровь, оставляя болезненные, долго не заживающие ранки в уголках рта, смешивая их слезы и кровь в общую ДНК, еще не зная, что их хромосомные наборы уже объединились.       Отпустив ее истерзанные губы, он шепчет ей на ухо то и дело срывающимся голосом:       - Как ты могла предать меня? Как ты могла спать с другим? Чего тебе не хватало?       Обхватив его лицо ладонями, она медленно произносит:       - Я ни с кем не была, кроме тебя. Ты должен мне верить. Пабло, слышишь? Ты должен мне верить! Должен! Веришь?       Вместо ответа он наотмашь бьет ее по лицу. Она падает на пол. Из разбитой губы теплой струйкой бежит кровь. Пабло подавляет в себе минутный порыв упасть перед ней на колени и вымаливать прощение.       - Ненавижу тебя, суку! Глаза б мои тебя не видели!       Он выбегает из класса, громко захлопнув дверь. Марисса закрывает лицо руками, с апатичным удивлением понимает, что оно уже мокрое от слез и подтягивает колени к груди.